Лучший фехтовальщик Империи Российской

Степаныч налил варево в чистую глиняную плошку, взял с полотенца кусок хлеба и подал новому спутнику:

– Поешь, сударь, путь нам предстоит неблизкий, а придется тебе перейти на закладную лошадь верхом, не будешь же ты, как баба, из повозки на белый свет поглядывать. Что смотришь, ешь давай, только подуй на ложку сначала, она хоть и деревянная, но все равно горячо.

Авдий зачерпнул ухи и, подув на расписанную узорами ложку, вкусил ее. Ему было интересно и любопытно, как поведет себя организм, которому предстоит переварить пищу, приготовленную почти триста лет назад, в прошлом.

Глава V

К удивлению, никаких дисфункций не произошло, наоборот, в желудке сделалось очень приятно, а на душе легко от натуральной и хорошо сваренной ухи. Не спеша опустошив плошку, Авдий поблагодарил князя за угощение и терпеливо ожидал его реакции.

– Да ты, сударь, не меня благодари, а Степаныча с Дарьей. Они у меня по этим делам очень опытные мастаки, сготовят – пальчики оближешь.

– Федор Степанович, Дарья, большое вам спасибо, как заново родился теперь!

Слуга засмеялся веселым смехом:

– А ты, паря, держись нашего князя, с Петром Михайловичем не пропадешь, как и с его батюшкой, дай Бог им крепкого здоровья!

– Я уже сказал Петру Михайловичу, что готов служить в любом чине. Вот только скажите, куда вы направляетесь?

Степаныч, хоть и был из низшего сословия, прекрасно знал, что такое субординация. Он вопрошающе посмотрел на барина, ожидая, что скажет он. Тот не заставил себя долго ждать:

– Едем мы в подаренное мне моим батюшкой Михаилом Михайловичем село Лежнево, что во Владимирской губернии Шуйского уезда. Там невдалеке есть небольшое имение с деревянным зданием усадьбы, где я хочу провести весь июль. Работы предстоит много, так как там, кроме сторожа, давно никого нет, поэтому умные люди мне очень пригодятся. Слышал раньше про это село или нет? Оно вообще-то довольно известное.

– Нет, не приходилось, ваше сиятельство, но мне все равно куда ехать. Лежнево так Лежнево.

– Вот и прекрасно, тогда через полчаса выступаем, а то путь предстоит неблизкий.

Через тридцать минут вся процессия двинулась в путь. Авдию достался довольно резвый молодой орловский жеребец. Впрочем, обладая разносторонней подготовкой, капитан Министерства госбезопасности без особого труда справлялся с ним. Он ехал бок о бок с князем впереди остальных.

Село Лежнево Шуйского уезда Владимирской

губернии

…Через пять дней отряд без особых приключений добрался до Лежнева, большого села, состоящего из множества домов, имевшего несколько небольших ремесленных мастерских, три десятка торговых купеческих лавок, соляной магазин, несколько кабаков и трактиров. У одного из них князь приказал остановиться, чтобы утолить жажду.

В это время из трактира вышла компания кавалерийских унтер-офицеров и направилась к стоящим невдалеке лошадям. Князь и идущий следом Авдий остановились, разглядывая военных.

– Откуда они здесь? Судя по форме, это явно драгунский полк, – задался вопросом князь.

То, что произошло дальше, изменило судьбу молодого попаданца коренным образом, причем другого выбора ему Господь не оставил.

Мимо обоза конных драгун шла молодая девушка в розовом сарафане и красных сапожках из мягкой кожи. Русая коса свисала до пояса, а на голове волосы были перетянуты неширокой ленточкой. Девушка была молода и стройна, но необычайно бледна, может, из-за сильной жары (солнце находилось в зените и довольно сильно припекало). Неожиданно красавица поднесла руку ко лбу, пошатнулась и, не удержав равновесие, упала на землю. Подпрапорщик, уже поставивший ногу в стремя, громко захохотал, отчего его пьяное лицо стало еще более красным.

– Смотрите, ребята, до чего деревенские девки дошли, прямо в грязи перед мужчинами валяются, – все друзья в поддержку дружно загоготали, кроме одного сержанта, который стоял, потупив взгляд.

Наш герой уже хотел бежать, чтобы помочь девушке подняться, но вспомнил, что по этикету этого времени не может этого сделать вперед господина. Он вопрошающе посмотрел на барчука.

– Авдий, помоги девушке подняться, – резко произнес князь, а сам направился к наглецу, который уже сидел в седле. Он тактично попросил кавалериста спешиться. – Господин подпрапорщик, извольте извиниться перед девушкой за свое хамство.

Подвыпивший унтер-офицер спешился и некоторое время с удивлением глядел на молодого князя, никак не веря, что этот мальчишка может так смело разговаривать с военными людьми, затем наклонился своим лицом к его лицу, обдав винным запахом:

– Мальчик, ты в своем уме? Чтобы доблестный унтер-офицер извинялся перед какой-то деревенской доходягой? Пусть сначала ходить научится!

Князь посмотрел в сторону упавшей девушки и убедился, что Авдий уже поднял ее, после чего вынул из-за ремня перчатки, ударил ими подпрапорщика по лицу:

– Вы негодяй, сударь, – в сердцах выпалил он.

Унтер сначала закрыл глаза, соображая, как ему быть, затем открыл их и, нагло ухмыльнувшись, произнес с деланой улыбкой:

– А вот этого, мальчик, я тебе никогда не прощу. Когда я смогу получить свое удовлетворение?

– Вы требуете сатисфакции? – лицо князя стало мертвенно-бледным. – Я готов ее вам предоставить здесь и сейчас.

– Прекрасно! – наглец развел руками, снял шляпу и сюртук с камзолом, оставшись в одной рубахе. Вытянув шпагу из ножен, он показал ее барчуку. – Ты это оружие хоть в руках-то держал?

Молодой князь, сильно распалившись, громко крикнул, повернувшись к своему обозу:

– Степаныч, быстро принеси мне мою шпагу.

Авдий видел, как слуга засуетился. Предчувствуя развязку такой неожиданной дуэли, подойдя со шпагой к кавалеристам, он стал просить их остановиться:

– Господа военные, прошу вас, уймитесь, ведь перед вами молодой князь Голицын, сын генерал-адмирала Михаила Михайловича. Это так просто вам с рук не сойдет, бог с вами.

– А ты, старый дурак, не видишь, что ли, никто твоего барина из-за угла убивать не собирается! Я его заколю по всем правилам, в честном поединке, – подпрапорщик несколько раз рассек воздух, проверяя оружие.

– Петр Михайлович, зачем вы с пьяными унтерами связались, извинитесь и поедем с миром, – Степаныч молил взглядом своего господина. – Что мне прикажете вашим родителям говорить, если сейчас вас убьют?

– Что скажешь? Скажи, что их сын погиб, защищая честь невинной девушки. Уверен, они будут гордиться мной, – молодой барин посмотрел в сторону Авдия, который уже поднял девушку с земли, и они вместе подошли к нему.

– Барин, – тихим голосом произнесла девушка.

По ее глазам было видно, что ей еще очень плохо, к тому же она почему-то очень тяжело дышала.

– Не нужно драться из-за меня, очень вас прошу!

Во взгляде князя появилось сомнение, было видно, что он немного отошел и готов к примирению, но пьяный подпрапорщик униматься никак не хотел и еще раз взмахнул шпагой, предлагая противнику начать сатисфакцию.

– Да что же это такое! – взмолился Степаныч. – Ведь сейчас убьет нашего барина окаянный.

Он умоляющим взглядом посмотрел на Авдия, словно чувствуя, что именно он в этой ситуации может помочь отвести беду. Степаныч подошел к молодому человеку очень близко и прошептал на ухо:

– Барин-то и шпагу держать в руке не может как следует, ему ведь всего семнадцать годков. Помоги, родной, если можешь.

Наш герой прекрасно понимал, что вмешиваться в дела этого мира ему бы, в общем-то, не следовало, но, с другой стороны, было ясно и другое: ничего не делается без воли Господа. Значит, уклониться сейчас он не мог, так как это было угодно Богу. И Авдий решился… Он подозвал лекаря Тимофея Силантьевича и попросил позаботиться о девушке, а сам подошел к пьяному кавалеристу и, спокойно глядя ему в глаза, сказал:

– Господин подпрапорщик, мой господин еще достаточно молод и не может в полной мере дать вам удовлетворение. По правилам в этой ситуации он может выставить вместо себя близкого человека или родственника. Я являюсь таковым, поэтому готов ответить за обиду, нанесенную вам моим господином.

Подпрапорщик удивленно ухмыльнулся и обвел взглядом своих товарищей, прося их выступить против подобной замены. Те же оказались людьми довольно порядочными и не поддержали в этом случае своего сослуживца. Тогда тот в насмешку выдал, глядя в сторону Авдия:

– Хорошо, с этим правилом я согласен, но не драться же мне с этим бродягой, у которого ни парика, ни одежды путной нет. Скажут потом: «До того Коля опозорился, голодранца на дуэли заколол», – вот хохоту-то будет.

Молодой человек посмотрел на князя своими огромными карими глазами, и по этому взгляду без слов было понятно, что все решено и осталось дело за небольшими формальностями. Князь, будучи человеком умным, понял этот взгляд и не стал ничего возражать, благодарно оценив в душе порыв примкнувшего к ним незнакомца.

– Степаныч, из повозки достаньте мои ботфорты, штаны и чистую белую рубаху, заколите Авдию сзади волосы, как на парике, и дайте ему мою шпагу.

Через четверть часа молодой смуглый красавец с оружием подошел к унтер-офицеру и, взмахнув шпагой несколько раз, выдал:

– Я готов, господин подпрапорщик! Только по правилам у меня должен быть секундант, не соизволит ли кто из ваших друзей оказать мне эту услугу?

Унтер-офицер молчал, не возражая против этого довода. Тогда сержант, видимо, старший среди этой группы кавалеристов, взял у своего товарища шпагу и, подойдя к молодому человеку, смерил ее длину с оружием Авдия.

– Имейте в виду, сударь, Николай – лучший фехтовальщик нашего полка. Подумайте, как следует, еще есть время.

– Спасибо, господин сержант, что согласились быть моим секундантом. Если останусь жив, вы – мой друг до скончания века!

Сержант улыбнулся и, пожелав молодому человеку удачи, отошел в сторону.

– Сходитесь, судари, – громко предложил он противникам.

Механизм смертельной дуэли был запущен.

Подпрапорщик встал в стойку, и Авдий увидел, что он фехтует правой рукой – это прибавляло ему шансов. Он тоже приготовился, немного отступив назад. Унтер-офицер, видимо, желая долго не затягивать, сразу сделал выпад, но молодой человек ловко увернулся – соперники поменялись местами и уже более спокойно стали обмениваться батманами[11].

Дуэль на шпагах со стороны представляет собой потрясающее зрелище! Обладая высокой техникой фехтования, оба соперника периодически теснили друг друга или принимались притворно отступать; в свете полуденного солнца сверкала сталь клинков, раздавались возгласы соперников и аплодисменты наблюдающих.

Авдию была хорошо знакома старая школа фехтования Бальтазара Фишера[12], поэтому он довольно быстро подстроился к сопернику, хотя работал с нижнего положения шпаги, а противник – с верхнего. Нашему герою было выгодно такое неторопливое ведение поединка, и он даже заложил левую руку за поясницу, видя, что подпрапорщик начал терять дыхание. Тот же начал понимать, что проигрывает, поэтому перешел в молниеносную атаку, но не тут-то было! Авдий проходящим батманом обвел клинок соперника и быстрым движением обезоружил его. Тут бы и конец всему – молодой человек приставил конец клинка к шее унтера, но убивать его не стал, выжидал.

– Настоящие фехтовальщики никогда не убивают обезоруженных, – с хитрой миной прохрипел унтер.

Авдий отошел на несколько шагов, давая возможность противнику поднять оружие, тем самым совершив ошибку, чуть было не стоившую ему жизни. Вновь вооружившись, пьяный кавалерист опять бросился в атаку, заставляя нашего героя пятиться назад. Неожиданно, запнувшись за камень, молодой человек упал и на секунду раскрылся. Унтер, почувствовав скорую удачу, нанес Авдию рубящий удар в надежде перерубить шею, но Богородица была в этот момент с нашим героем. Молодая девушка, поддерживаемая лекарем, глухо вскрикнула и закрыла глаза. Когда Авдий, отразив сильнейший рубящий удар, перекатился по земле и быстро поднялся на ноги, все облегченно вздохнули.

«Так-так, – думал смуглый красавец про себя, – этот не пощадит, если что. С ним лучше в игрушки не играть, пора это все заканчивать, причем быстрее». Он сделал пируэт, развернувшись вокруг своей оси, чем сильно дезориентировал противника. Применив горизонтальный батман, Авдий заставил унтер-офицера на пару секунд раскрыться и отвести свою шпагу в сторону. В это время наш герой нанес ему сильнейший укол в грудь. Скользнув по верхней части груди, шпага Авдия вонзилась в горло незадачливому кавалеристу. Его друзья, стоявшие сзади, видели, как конец шпаги противника на длину среднего пальца показался из шеи их сослуживца. Князь и стоящие рядом Степаныч, девушка и лейб-медик наблюдали растерянное лицо подпрапорщика, когда Авдий вынул клинок из горла кавалериста и из образовавшегося отверстия хлынул алый фонтан. Унтер захрипел, пошатнулся и рухнул на землю, обагряя ее своей кровью.

Начавший скапливаться у места дуэли народ села еще некоторое время наблюдал конвульсии заколотого унтер-офицера и с удивлением переводил взгляд на смуглого кареглазого красавца, вытирающего пот со лба рукавом рубахи. Степаныч не удержался и, встав на колени, обнял ноги молодого человека, затем стал целовать их, приговаривая:

– Вот спасибо, батюшка, тебе, век за тебя молиться буду! И Михаилу Михайловичу с Татьяной Кирилловной все расскажу, как ты их дитя от смерти спас.

Авдий поднял княжеского слугу и взглянул на девушку – глаза ее светились глубокой благодарностью. В этот момент он почувствовал, как в его груди что-то шевельнулось, а к вискам подступила кровь. Девушка, видно, тоже оказалась к нему не равнодушной, ее щеки залились неярким румянцем. В это время к молодому человеку подошел князь и, глубоко вздохнув, обнял его как брата:

– Кто бы ты ни был, ты мне теперь как брат! Зови меня просто Петя и живи рядом со мной, ничего для тебя не пожалею! Сегодня же напишу о тебе матушке с батюшкой.

К Петру Михайловичу с Авдием подошел сержант и терпеливо дожидался, пока князь отблагодарит молодого человека.

– Ваше сиятельство, разрешите выразить вашему товарищу моё восхищение! Такого мастерства я, честно говоря, в России не видел, хотя я сам во многих дуэлях участвовал! А заключительный удар выше всяких похвал!

– Сержант, скажите, вы не в обиде на меня? Кажется, я действовал строго по правилам.

– Что вы, что вы, молодой человек, вы были безупречны, и кодекс чести абсолютно соблюден! Мы сейчас заберем тело и на ближайшем погосте захороним его с воинскими почестями. Хотя, честно говоря, он их не сильно заслужил, особенно этим последним поступком. Вы же, если будете во Владимире, то Георгий Измайлов, сержант кавалерийского полка, всегда к вашим услугам!

Он снял шляпу и, приставив ее к груди, поклонился, затем надел головной убор и отдал честь, приставив к виску средний и указательный пальцы.

– В Шуйском драгунском полку меня то же хорошо знают, – уже сев на лошадь, крикнул он.

Когда отряд военных удалился, молодой барин подошел к поддерживаемой Силантьевичем девушке, которая была все еще в растерянности и не знала, как ей сейчас быть.

– Ну, вот, милая, все миновало, можешь успокоиться. А нам скажи, если можешь, кто ты и куда направляешься?

Девушка засмущалась, но все же ответила:

– Батюшка мой, Василий Демьянович, занимается торговлей и имеет здесь несколько лавок. Он сообщил мне, что вот в эту, – она указала рукой на окно открытой лавки, – сегодня привезли музыкальные шкатулочки, а я очень уж их люблю! Вот и пошла посмотреть, но по дороге мне что-то стало невмочь. Голова закружилась, и дышать стало тяжело. Занемогла я в последнее время. Стыдно сказать, даже не знаю, дойду ли до дома.

– А мы тебя здесь не оставим! Авдий, ты сильный, подсади ее к себе на коня, довезем моло́ду до отцовского дома.

Красавец взобрался в седло и посадил девушку впереди себя. Князь тоже поставил ногу в стремя и дал команду двинуться в путь.

Дом купца Ананьева находился на окраине села. Довольно добротный, с высоким забором и под черепичной крышей, он заметно выделялся среди хат и домов простых крестьян и рабочих.

Глава VI

Лишь князь и Авдий спешились, за забором залаяла собака, и через пару минут крепкий мужчина в обшитой по краям рубашке, подпоясанной кушаком, вышел из калитки. Завидя знатную особу, он учтиво поклонился и вежливо заговорил:

– Будьте здоровы, барин и все приехавшие с вами! Что-то случилось с моей дочерью, раз она у вашего товарища на коне?

– Будь здоров и ты, Василий Демьянович! Я новый господин этих мест, приехал осмотреть село Лежнево с окрестностями, подаренное мне моим батюшкой Михаилом Михайловичем Голицыным. С вашей дочерью стало нехорошо в центре села, вот мы ее и подвезли до дома.

С этими словами он дал знак Авдию, и тот опустил ее на землю.

– Ваше сиятельство, Петр Михайлович, разрешите сказать, что я заметил, пока ехал сюда, – обратился молодой человек к князю.

– Сделай милость, – ответил князь.

– У девушки плохо работают легкие, сильные хрипы и кашель бывает, – старался как можно ближе к языку того времени говорить Авдий.

Князь насторожился.

– Слышишь, что мой товарищ говорит? Здорова ли у тебя, отец, дочь?

– Прав этот молодой красавец, – отец девушки кивнул на стоящего рядом с князем Авдия, – больна Ксения, уже с Покрова больна, и никак не поймем, что с ней. А вы, Петр Михайлович, значит новый владелец волости? Что ж, примите мое почтение, – хозяин дома вновь низко поклонился. – Окажите честь откушать у меня, чай, притомились с дороги. Сейчас велю Феодосии накрывать на стол.

– Не откажусь, Василий Демьянович, только пойду не один. Не стесним мы тебя?

– Да что вы, барин, хоть все идите! Места всем хватит, вон дом какой!

Князь распорядился:

– Авдий, Федор Степанович, Тимофей Силантьевич, пойдемте со мной. Пантелей, Дарья, останетесь вместе с сержантами у повозки, потом поедите.

– Не нужно потом, барин, – вновь забеспокоился купец. – Я прикажу Меланье еще стол во дворе поставить и туда съестное вынести.

– Будь по-твоему, Василий Демьянович.

Гости зашли вслед за хозяином в дом и расположились в светлой горнице, увешанной иконами и небольшими масляными этюдами. Видимо, кто-то в доме очень любил живопись. Перекрестившись на образа, гости присели на резные деревянные стулья у большого, довольно длинного стола. Расторопная хозяйка вместе с домовой девкой быстро выставили на стол красного вина в кувшине, жареного мяса, рыбы и разных овощей с пряностями. Присев на краю стола вместе с мужем, Феодосия, женщина лет пятидесяти, молча с любопытством разглядывала неожиданных гостей, дожидаясь, пока они откушают.

Выпив бокал темно-вишневого вина и изрядно подкрепившись, молодой барин вытер рот и руки полотенцем, поднял глаза на хозяев дома, предвидя многочисленные вопросы.

– Где, барин, изволите остановиться?

– Да здесь, в трех верстах отсюда, должна быть усадьба с небольшой деревянной дачей. Хочется восстановить ее, а там видно будет.

– Оно, конечно, так, – согласился хозяин дома. – Восстановить усадьбу было бы неплохо, а то уж она сейчас в очень большом запустении находится. Ну что один сторож сможет сделать? Ладно хоть не спалили разбойники какие.

Хозяин умолк, а хозяйка, хитровато посмотрев на мужа, не удержалась:

– Только ты, барин, будь осторожен, молод ты еще, а там такие дела творятся! – она вновь посмотрела на мужа, как бы прося разрешения на дальнейший рассказ.

– Так что там такое творится, Феодосия?..

– Павловна.

– Феодосия Павловна.

Чувствуя, что супруг не против, жена поведала следующее:

– Вы заметили, батюшка, – так обратилась она к князю, – что усадьба уж больно часто переходит из рук в руки и ни у кого подолгу не задерживается? Не задумывались над этим? Так вот что люди говорят. Много раз видели там страшную покойницу, восстающую из могилы и являющуюся к хозяевам усадьбы, и что любопытно: после этого кто-нибудь в усадьбе скоропостижно умирал… Не раз пытались устраивать там засады, даже драгун из Шуи вызывали, но все напрасно! Как будто она, эта покойница, чувствовала это и не показывалась. Пытались выяснить, откуда она могла приходить, но все впустую. Не нашлось ни одного героя, который бы разобрался в этой страшной истории и вывел бы нечисть на чистую воду. И вот только вроде чуть-чуть все успокоится, бац – она снова явилась ночью, и потом снова смерть. И так до следующего хозяина дачи.

Авдий, теоретически хорошо знакомый с подобными вещами, обратил внимание, как молодой князь сильно побледнел, несмотря на выпитое вино. Он спросил разрешения задать хозяйке несколько вопросов и, получив разрешение, спросил:

– Феодосия Павловна, скажите, а как выглядит по описанию людей эта покойница, в какое время она обычно появляется, и какие бывают ее действия?

– Появляется она обычно в полночь, в тихую лунную ночь, выглядит ужасно: в белом саване, с распущенными темно-русыми волосами и мертвенно-бледным, с зеленым оттенком, лицом, на котором, как угли, горят красные глаза. Мертвец приходит каждый раз с разных сторон, подойдет к окнам дома усадьбы и вызывает господина, а то принимается ужасно хохотать. Зрелище просто леденящее кровь, спаси, Господи! Лет пятьдесят назад, так говорят старожилы, один из господ ночью выстрелил по мертвецу из пистолета, по утру его нашли мертвым в своей комнате, а покойницу потом видели еще много раз. Вот такие дела здесь творятся.

– Спасибо вам, Феодосия Павловна, за рассказ, за то, что предупредили об ужасных вещах, творящихся в имении, я подумаю серьезно над этим. В благодарность мой лекарь Тимофей Силантьевич мог бы осмотреть Вашу дочь, он лейб-медик, человек очень опытный в медицине.

Хозяева дома переглянулись, взгляд их стал заметно опечаленным, по всему чувствовалось, что они сильно переживают из-за болезни дочери. Наличие разных картин и диковинных статуэток в горнице явно указывали на их сильную любовь к ней. Видимо, девушка была любознательной и тонкой натурой.

– Премного вам будем благодарны, – ответил хозяин и встал из-за стола, давая понять, что готов проводит лекаря в комнату Ксении.

Через полчаса, поблагодарив Василия Демьяновича за обед, князь, Авдий и Степаныч сидели в холодке на дворе под навесом, пока лекарь осматривал дочь купца, а когда он вышел, устремили на него вопросительный взгляд.

– До конца не могу понять, – сообщил лекарь, – кровохаркания нет, а левое легкое трубкой прослушать не могу, причем не все, а местами. Что это такое?

– Ранняя стадия туберкулеза, – не выдержал Авдий, но, поняв, что проговорился, тут же исправился, – начало чахотки. Если не начать лечение, то скоро появятся и более грозные признаки, тогда будет уже поздно.

– Боюсь, что уже поздно, – огорченно произнес лейб-медик. – Я не слышал, чтобы кто-то сумел вылечить чахотку, когда поражено целое легкое.

В это время во двор вышла хозяйка и с надеждой впилась взглядом в лицо мужа. Тот опустил глаза, и Феодосия Павловна все поняла. На ее глазах показались слезы.

– Неужели Ксюшеньке не поможет ничего?! Ведь такая молодая, двадцать пять годков ей всего. Сколько раз уж сваты в дом приходили, а она все говорит: «Лучше в монастырь уйду, но без любви замуж не пойду, хоть что хотите делайте!» А мы и делать-то ничего не хотели, так нам было хорошо с ней, вот засиделась в девках, а теперь, видишь ли, больной сильно оказалась.

Князь глубоко прочувствовал горе этих в общем-то хороших и добрых людей, но был не в силах им помочь. Он в отчаянии повернулся в сторону так неожиданно оказавшегося с ним попутчика, взгляд его говорил: «Раз ты такой умный и сильный, уже спас ее доброе имя на дуэли, то придумай что-нибудь! А вдруг у тебя это получится?»

Авдий совершенно правильно понял этот взгляд молодого князя и тот карт-бланш, который он ему давал на новые отношения с больной девушкой.

– Знаете что, Василий Демьянович, – обратился наш герой к хозяину дома, – мой отец очень сильный хирург-практик, и я наблюдал, как он однажды выходил молодую женщину от подобной напасти, причем случай очень даже похожий. Если вы согласитесь, то я могу применить подобную методику, пока стоят теплые солнечные дни. Тимофей Силантьевич поможет мне, но вы должны доверить мне свою дочь на день.

– Хорошо, молодой человек, мы с благоверной подумаем до завтра, если вы не против. Утром, как согреется, приезжайте, и там уж решим.

Князь в сопровождении товарища и слуг вышел со двора и дал команду отправляться в путь. Отряд с повозкой направился в сторону старой дворянской усадьбы.

Москва, 17 отдел МГБ СССР, 2041 год

Лаврентьев, Русичев и Соколов зашли в центральную компьютерную, где дежуривший у «Умницы» старший лейтенант поднялся и отдал честь вошедшим офицерам:

– Товарищ капитан первого ранга, ваша ПЭВМ только что сообщила, что произвела весь расчет и готова сейчас выдать вам результат.

Он уступил место за столом Сергею, и тот, присев перед машиной, ласково спросил ее:

– Давай, несравненная, рассказывай, что ты там внутри своего процессора нарешала? Мы все здесь сгораем от нетерпения.

Послышался усталый, но довольный голос машины:

– Шеф, перебрала кучу вариантов, где застрявший в 1755 году наш посланник может оставить о себе сообщение, и склоняюсь с вероятностью девяносто девять целых и девятьсот девяносто девять тысячных процента, что это послание нам нужно искать в церкви Рождества Христова поселка Лежнево Шуйского узда Владимирской губернии, в самом храме, вероятнее всего, в нижнем ярусе. Но, шеф, предупреждаю: делать это нужно будет после восьмого июля, раньше Авдий Грановский в Лежнево попасть не сможет.

– А скажи, «Умница», почему именно Лежнево? Ты, наверное, вычислила и другие исторические места?

– Все сходится, шеф! Именно третьего июля князь Голицын с прислугой выехал из Пехра-Яковлевского и оказался у озера, где очнулся чудом спасшийся Авдий Грановский, который примкнул к конному отряду князя Петра Михайловича. Наш посланец сообразит, что только вновь строящийся каменный храм сможет устоять сквозь века, а значит, и послание будет с большой вероятностью нами получено. Я свою работу выполнила. Разрешите, шеф, я немного отдохну, а затем займусь самоочищением – слишком много скопилось за эти дни лишних файлов и прочей ненужной информации. Как буду готова, позвоню на личный видеофон. Дежурить больше около меня не надо.

– Добро, несравненная, ты нас всех очень выручила! Отдыхай, буду ждать твоего звонка!

Отойдя от компьютера, Русичев подошел к Лаврентьеву, присевшему на подоконник стереоокна, которое имитировало на сей раз Москву-реку с плывущим по ней теплоходом. Сергей тоже присел на подоконник и неглубоко вздохнул:

– Вот, друзья, вы все слышали сами: девятого июля нам нужно будет обследовать храм в поселке Лежнево и, думаю, все встанет на свои места. А до семнадцатого июля, когда будет подготовлен антигравитатор в Дубне, нужно усиленно заняться фехтованием на шпагах, иначе нам в этом времени будет трудновато. Вадим, если ты не возражаешь, мы с Артемом съездим на проспект маршала Буденного, в мою московскую квартиру. Там сейчас должна быть жена. Она не улетит во Владивосток, не встретившись со мной.

– Какие проблемы, Серег, бери мой персональный электромобиль, я сейчас же распоряжусь. Привет Ирине! Встречаемся в девятнадцать часов у спортивного комплекса «Динамо».

– А ты к семье, или как?

– Поднимусь в кабинет к шефу, генералу Орлову, и изложу план наших дальнейших действий. Вместе с ним – в ядерный центр в Дубне позвоним, а до семьи – уж как получится. Ну, давай, дружище.

– Давай, – ответил Русичев и они с Артемом покинули компьютерную.

В лифте Сергей спросил Артема:

– Скажи, пожалуйста, когда ты оказался в 1939 году, приходилось ли там сталкиваться с силовым единоборством? Как наша школа, на твой взгляд?

– Пришлось драться с тремя уголовниками, вооруженными холодным оружием. Справился довольно легко, школа физической и боевой подготовки не подвела. Думаю, не осрамимся, но поучиться фехтованию, конечно, необходимо, пока время есть.

Через несколько минут они оказались во дворе министерства и, взяв служебный электромобиль, помчались на проспект Буденного. Поднявшись на нужный этаж дома, где у Сергея была квартира, они терпеливо стояли, ожидая, пока дверь откроют. Наконец щелкнул запор, и в открывшемся проеме показалась коротко стриженная русоволосая женщина одних лет с Сергеем. Артем знал, что это Ирина, и она, как его Нета, перемещена в это время с той лишь разницей, что она перешла по пространственно-временному континууму из Второго параллельного земного мира. Несколько секунд Тема любовался красотой и стройностью этой совсем еще не увядшей женщины.

– Дорогой, где ты был так долго? Я вся извелась! Хоть бы позвонил, меня жалея, – Ирина прижалась к широкой груди морского офицера.

Сергей дал возможность жене выразить чувства, затем, немного отстранив ее, с улыбкой, мягко произнес:

– Дорогая, со мной ведь пришел еще такой же, как и я, легендарный человек, а ты держишь нас на лестничной площадке.

Жена, спохватившись, вежливо пригласила гостя войти.

– Познакомься, дорогая, это Артем Соколов, он два года назад осуществил Миссию в 1939 год и вернулся оттуда не один. С ним к нам перешла молодая женщина, ее зовут Нета, теперь это его жена. Вы с ней, получается, коллеги.

Хозяйка квартиры с некоторым удивлением смотрела на стоявшего с мужем гостя, затем нежно улыбнулась и подала мужчине руку:

– Русичева Ирина Константиновна, будем знакомы.

– Соколов Артем Кондратьевич, – представился гость и поцеловал кончики пальцев тонкой кисти женщины.

– Что ж, раз мужчины в доме, женщине нужно идти на кухню. Благо, что позавчера запаслись продуктами. Что будем кушать?

Сергей с Артемом переглянулись.

– Приготовьте что-нибудь на ваше усмотрение, я человек не спро́сливый, а пристрастия мужа вы прекрасно знаете, – не растерялся и ответил за обоих гость.

– Милый, все твои друзья отвечают одинаково! Помнишь, Вадим всегда тоже самое говорил?

Ирина на кухне надевала перчатки и фартук.

Сергей и Артем не спеша обсуждали систему поведения после их переброски в прошлое, когда заботливая хозяйка поставила на стол хрустальный кувшин с красным клюквенным морсом и тарелки с дымящейся поджаренной картошкой и говяжьими бифштексами. В отдельной вазе находился овощной салат. Ели с аппетитом, но не спеша и молча. Сергей понимал, что его жена уже догадалась: муж ввязался в какую-то серьезную историю, и сидела, обдумывая свою реакцию. Он прекрасно знал свою жену, с которой прожил уже двадцать девять лет и ни разу серьезно не поругался, и которая вот сейчас все равно поймет его и простит. Поэтому он ждал, что она скажет первая. Артем тоже деликатно молчал.

Когда пища была почти полностью съедена, Ирина, вытерев рот и руки салфеткой и покачав головой, с улыбкой посмотрела на мужа и, наконец, слегка съязвила: