Buch lesen: «Волчьи пляски», Seite 5
Отчетливо произнесенные слова резанули воздух и вызвали невольную паузу. Собеседник явно взвешивал то, что говорил.
– У него больший авторитет и вес в глазах Андрея Силантьича, – Крутой поморщился, будто съел что-то кислое, – И против него я один. Нужен компаньон, вместе с которым мы постепенно сможем усилить наше положение, и, дай бог, убрать конкурента. Именно поэтому, оценив ситуацию, я подумал о тебе. В тебе есть все качества для того, чтобы оказать мне помощь в этом деле. Так, что ты думаешь по этому поводу?
– Что я думаю? – Костя Грач взглянул в проем окна, мимо которого в этот самый момент дефилировала туша Батона, – Может, ты удивишься, но думаю я сейчас о многом. И не только о деньгах, которые ты мне пообещал. Здесь важнее возможности… И это мне кажется интересным.
Глава 5.
Москва. Андрей Силантьич Козин. 25 июля 1996 года.
Он обожал орхидеи. Трепетно нежные цветы самых разных цветовых оттенков, формой лепестков неизменно вызывавшие у него подсознательные эротические ассоциации. Так было с самого детства. Держа их рядом с собой, впитывая существом их изысканную прелесть, Андрей Силантьич неизменно испытывал душевный подъем, переходящий в деловую активность. Причины для такой ассоциативной связи он не искал, хотя использовал «цветочную терапию» на протяжении многих лет. Впрочем, зачем ему копаться в подсознании, если метода действует? Пользуйся, как говорится, и не задавай лишних вопросов.
Свою тягу к орхидеям Козин не забывал никогда. Однако если ранее лишь довольствовался красотой покупных букетов, то ныне предпочитал выращивать цветы сам. Возможно, что это можно было бы счесть пижонством своего рода, но чего не сделаешь ради своей страсти. Для этого и приобретал просторные апартаменты на самой верхотуре высотных домов, дабы иметь возможность разбить в своем жилище, хоть небольшую оранжерею.
По большому счету, конечно, Андрей Силантьич, как всякий здравомыслящий человек, не давал своему увлечению перерасти в паранойю. Подсознанием понимал, что это будет не совсем нормально выглядеть. Однако на сегодняшний день все-таки имел две постоянные оранжереи. Одну из них он содержал здесь, в своей огромной квартире, которую он приобрел в центре Москвы несколько лет назад. Вторая же, более впечатляющая по размаху, находилась на территории его сибирской заимки, расположенной посреди густых малохоженных лесов.
Вспомнив о своей вотчине, расположенной в самом сердце сибирской глуши, Козин ощутил некоторую гордость за самого себя. Прозорлив. В отличие от многих дельцов, имеющих далеко идущие планы, он понимал, что мало закрепить собственную персону на столичном горизонте себе подобных. Желающий обрести действительное политическое могущество, должен опираться на широкие массы, иметь большой ареал влияния. А сделать такое без того, чтобы официально не осесть в российской периферии, не было никакой возможности. Влиятельный деятель просто обязан, помимо финансового благополучия и наличия весомых связей в высоких структурах государственного строя, иметь поддержку определенной части российского населения. Из этих соображений Андрей Силантьич и выбрал сибирский край для места своего официального обитания. Богатый потенциалом, дающий большие перспективы деятельному человеку край. Конечно, по большому счету этого было бы мало, чтобы с уверенностью грезить о том недалеком времени, когда ему будут доступны и звезды, но…
Впрочем, Козин сразу и не мыслил взойти на самый верх политической и светской власти. Слишком много ступенек нужно перескочить, чтобы оказаться на том месте и в таком положении, где можно не опасаться конкурентов. Андрей Силантьич понимал, что не сможет человек, даже при больших финансовых возможностях пройти локомотивом к подобной цели. Существует масса способов сделать так, чтобы этот локомотив дорогу-то утратил. Другое дело, воспользоваться бронепоездом, идущим к той же цели, и, пристегнувшись к последним его вагонам преодолеть опасный путь в относительной безопасности.
Козин так и поступил, создав тайный альянс с нужным человеком. Да не с человеком! С титаном! Иначе нельзя назвать личность, сумевшую сохранить авторитет в самых высоких политических кругах на протяжении трех десятков лет. Со Сталеваром считались, к его мнению прислушивались. По собственному мнению Андрея Силантьича, пожелай Сталевар достичь поста главы страны раньше, и нынешней нестабильности на постсоветском пространстве просто бы не существовало. А может, это самое постсоветское пространство и не образовалось бы. Кто знает. Жили бы себе народ при очередном генеральном секретаре, и славил Советский Союз.
В общем-то, для Козина особой разницы, выбрать себе в союзники Сталевара, либо кого-то другого, не существовало. Он ориентировался не на человека. Ориентировался на потенциал. Существовали материальные соображения, коими он руководствовался, прежде всего. Везде должен присутствовать фактор прогресса. Как в финансовых делах, так и на политическом поприще. Перенеся свою официальную ставку в сибирскую заимку, Андрей Силантьич добился не дешевой известности и сиюминутной славы покровителя для простого народа. Он, прежде всего, создал в центре России территориальный конгломерат, функционирование которого не только приносило стабильный доход, но и позволяло ему оказывать некоторое влияние на общественность.
«Деньги сами по себе ничто, – в унисон с общим током мыслей подумал Козин, – По разным надобностям они утекают также быстро, как и прибывают. И вот парадокс-то, чем значительней объем финансовых возможностей, тем глобальней возникают задачи, требующие затрат. Не напасешься. Только успевай, следи, чтобы не уйти «в ноль». Другое дело – капитал. При правильном его обороте, прибыль не только покрывает статьи расходов, но и дают возможность для расширения. А я очень хочу расширить ареал собственного влияния. Время такое. Оно дает возможность для реализации собственных амбиций, которых, естественно, хоть отбавляй.
Так же, как он поступал в отношении финансов, предпочитая умножать их, чем просто расходовать в свое удовольствие, Козин поступал и в плане реализации своих политических амбиций. Примкнув к Сталевару в его деятельности, он рассчитывал на свое скорое возвышение. И ему представлялось совсем неважным то, что возжелавший на старости лет власти, тот не считался ни с какой моралью и ни с какой этикой, желая достигнуть ее, даже если придется шагать по головам. Для него это представлялось приемлемым. Не привыкать. Он пока с удовольствием побудет на вторых ролях. Выждет, когда его покровитель и партнер вынесет на себе все встречные удары конкурентов и недругов. А когда придет время, тихонько спровадит того на покой, и, приняв перед всеми вид, что взваливает на себя бремя, получит вожделенное.
Так, несомненно, и будет. Так почти принято в качестве хорошего тона. Однако, возвращаясь от мечтаний к действительности, Козин в очередной раз отметил, что до мига триумфа ему еще ой как далеко. Впереди еще большой путь, на котором ему суждено принести еще не одну жертву. Что ж, он готов. Принесет, коли понадобится. Принесет в жертву всех, вплоть до последнего человека.
Ему нравилась собственная решительность. Он стремился к этому. Козин никогда не желал, чтобы его считали решительным и целеустремленным. Он и был таким на самом деле, каждую минуту держа в кулаке даже самого себя. Может поэтому в свои сорок «с небольшим хвостиком» выглядел на десяток лет моложе, совмещая шарм привлекательного мужчины с бесценным опытом прожитого времени. За своей внешностью Андрей Силантьич следил так тщательно, словно являлся светской красоткой. Яркий блондин с точеным волевым лицом, высокий и стройный, обладающий «дворянской» осанкой, он неизменно привлекал к себе внимание женского пола. А между тем, вся эта холеная внешность требовала жесткого отношения к самому себе на протяжении многих лет.
«Нельзя расслабляться, – как некую аксиому, принятую давным-давно, повторил про себя Козин, – Расслабившись, человек начинает допускать фатальные ошибки.
Он не позволял. Держал себя в тонусе. Контролировал все и вся вокруг своей персоны. И даже не потому, что не доверял своим людям. Не доверять для него также было естественным состоянием. Так же как и заниматься кипучей деятельностью. Постоянно. Козин давно придерживался подобного образа жизни. Ради этого ощущения, ради этого состояния, дарящего ему некую эйфорию, Андрей Силантьевич убивал прорву свободного времени на тренажерные залы, массажные салоны, а также солярии, сауны и тому прочее. И, нужно сказать, усилия не пропадали даром. В свои сорок пять этот эффектный ухоженный блондин с модной стрижкой легко укладывал в собственную постель двадцатилетних красоток. Укладывал, что называется, «на интерес», манипулируя только личным обаянием.
«Что-то Глобус запаздывает, – лениво подумал Козин, оторвавшись от раздумий за осмотром великолепной панорамы утренней зари, встающей над столицей, – Уже должен быть с докладом.
Отвлекаясь от этой мысли, он потянулся рукой с леечкой в сторону ближайшего куста розово-белых орхидей, щедро плеснув на его корни порцией питательного раствора.
Позади него раздалось вежливое покашливание. Осторожный звук заставил напрячься. Подмывало, как некогда учил преподаватель «рукопашки» войти с разворота в пируэт и угостить так тихо вошедшего в оранжерею человека хорошим тумаком в челюсть. Он это мог. Физическая форма позволяла. Андрей Силантьич мысленно сказал «браво» своему пылу, однако на самом деле совершать подобных выпадов не собирался. Не по статусу. Да и все равно Глобус, обладавший отличной реакцией, легко ушел бы от удара.
– Ты опоздал, – вслух произнес Козин, не оборачиваясь, – Изменяешь своим привычкам.
– Нисколько, босс, – отозвался помощник, – Ровно девять. Минута в минуту.
Слегка удивившись, Андрей Силантьич обернулся и бросил быстрый взор на большие настенные часы, висевшие над входной дверью в помещение. Глобус не врал – стрелки указывали ровно на девять часов утра. Значит, это у него самого отчего-то сбились внутренние биологические часы, обычно точно указывающие текущее время. Подобное случалось чрезвычайно редко. Но, в принципе, могло произойти. Возможно, от нетерпения.
– Хм-м, – коротко хмыкнул Козин, – Ладно. Не суть важно. Ты с новостями? Выкладывай.
Он уже стал забывать, как зовут Глобуса на самом деле. Так «приросла» кличка. Внешне неторопливый в движениях, однако же, все и всегда успевающий тощий субъект с блестящей лысиной на крупной голове. Андрей Силантьич держал его рядом с собой с самого начала… И, естественно, доверял ему более, чем многим другим. Человек, чью жизнь он некогда спас от мучений, поругания и позорной кончины. Человек, проверенный сотню раз.
– Он ответил отказом, – скупо изрек помощник, сохраняя почтительную позу, в которой он появился здесь минуту назад, – Наотрез. Заявил, что предан тому выбору, который уже сделал.
– Какой пафос! Так и сказал? – губы блондина невольно дрогнули, однако более ничем он своего огорчения не выказал.
– Почти дословно.
– Глупец, – презрительно скривился Козин, – Еще питается иллюзиями, что те высокопоставленные хапуги, с которыми он некогда заключил союз на волне поросшей былью перестройки, могут изменить историю. То было простое совковое ворье, которое, наворовавшись, предпочитает просто просиживать зад на мешках с добром. Бельский не понимает, что пришло время для новой генерации и что она все равно придет, даже если ей для этого придется зубами выгрызть себе место под солнцем.
Глобус в ответ на эту тираду промолчал с непроницаемым видом. Знал, что шеф нередко любил пофилософствовать.
– Значит, отказал, – скорбно продолжил Козин, – Напрашивается на то, чтобы мы начали действовать по запасному плану. А отступаться нельзя. Слишком многое зависит от поддержки этого человека. Придется приручать, как дикого пса.
– У Бельского серьезная охрана, – изрек на это Глобус, – Деньги и возможности для этого имеются. Целая структура, созданная им на вполне официальной основе. Там, похоже, работают профессиональные инструктора из «спецов». Сотрудники этого агентства неплохо подготовлены и, насколько я осведомлен из косвенных источников, денег для оплаты их услуг не жалеют.
– У олигархов похожие причуды, – небрежно отмахнулся Андрей Силантьич, – Каждый старается создать для своих нужд маленькую армию, чтобы затем считаться независимым. Пусть, – он ослепительно улыбнулся, обнажив великолепные ухоженные зубы, – Тем интереснее. Мы уже доказали нашим конкурентам в регионе, что заслуживаем уважения. Теперь тоже самое нужно сделать в столице-матушке. Тебе предстоит внимательно прозондировать окружение Бельского. Необходимо найти уязвимое место, чтобы затем, надавив на него, добиться требуемого. Тем паче, что некоторый задел в этом направлении у нас с тобой, как ты знаешь, имеется.
Глобус шагнул ближе и протянул Козину черную папку для бумаг. Тот принял ее и, быстро раскрыв, принялся просматривать содержащиеся внутри листки с информацией.
– Мы уже произвели первичную рекогносцировку, – в такт чтению принялся пояснять Глобус, – Наш человек в его окружении снова расстарался. Всеволод Артемьевич Бельский проживает один, постоянной пассии не имеет. Пользуется услугами одного закрытого столичного интим-салона. В остальном ведет светский, но довольно замкнутый образ жизни. Осторожен в контактах с людьми. Профессионально, как я уже сказал, охраняется…
– Это дело относительное, – перебил помощника Козин, – Было бы желание убрать,…никакая охрана не спасет. Дальше!
– Самой близкой личной связью Бельского, – продолжил Глобус, – Является его родной сын и наследник Данил. Воспитывается фигурантом единолично с момента смерти супруги…
– Это уже интересно!
– Мальчик обучается в закрытой школе под присмотром целого отряда личной охраны. Кроме того при нем почти неотлучно находится личная телохранительница.
– Кто такая? Проверяли? Может, можно перекупить?
– Маловероятно, – скептически скривился помощник, – Эта девица довольно неординарная личность. Ее имя Корнеева Маргарита. Предана Бельскому, как отцу родному. По слухам, является для него почти приемной дочерью и считается членом семьи. Попытка подкупа обречена на провал со стопроцентной вероятностью.
– Почти приемная дочь? – вопросительно поднял брови Козин, – Это как?
Глобус в ответ неопределенно мотнул лысиной.
– Выяснить не удалось. Какая-то темная история. Другое дело, что Бельский доверяет этой кукле почти как к себе.
– Так ли?
– Так говорят.
– Увлекательно, – подал реплику Андрей Силантьич, – Кукла, говоришь? Как из себя?
– Двадцать пять лет, – с готовностью выдал информацию помощник, – Брюнетка. Развита физически. Подготовлена на базе того же охранного агентства. Не красавица, но обладает вполне привлекательной внешностью.
– Значит, – отвлеченно произнес вслух Андрей Силантьич, – Наклевывается интересное противостояние. Выучка наших людей против их бойцов. Ну что, Витя, поиграем?
Глобус встрепенулся. Он уже забыл, когда босс называл его по имени. Такое случалось чрезвычайно редко и по особым случаям.
– Отчего же нет? – он, слегка улыбнулся, – Выучка наших стрелков уже на достойном уровне. Есть серьезные спецы. Вполне можем дать Бельскому фору.
– Думаешь? – хмыкнул Козин, – А ревность не гложет? Это ведь не ты, а Крутой подыскал такого дельного инструктора. Говорят, у моджахедов научился воевать.
– А по мне главное, чтобы дело не страдало, – индифферентно высказался помощник, – Крутому просто повезло натолкнуться на полезного человечка раньше. Вот он и выслуживается.
Андрей Силантьич усмехнулся, все-таки уловив в голосе Глобуса нотку затаенного недовольства.
– То есть, ты не боишься, что я приближу Ёську? – лукаво поинтересовался он, – Он-то будет счастлив. Спит и видит себя на твоем месте.
– Вот и пусть спит, – Глобус впервые натурально изобразил улыбку, чем стал несколько походить на упыря из фильмов ужасов, – То, что он хочет, давно известно. Завистливый паскуда. Лезет туда, куда рылом не вышел. Хотя… Ты босс, тебе рулить. Если тебе Крутой нужнее, то,…пожалуйста.
– Но-но, укоризненно выговорил Козин, – Будет ерничать. Сам знаешь, что довереннее тебя у меня человека нет. Поэтому Крутому и не бывать на твоем месте. Его удел теперь, хозяйствовать на заимке. Управлять тамошними делами и готовить бойцов для наших с тобой нужд. В глубинке народа бесхозного, да бездельного хоть отбавляй. Рады будут за копеечку кровь свою пролить. Все лучше, чем по миру идти. А инструктор этот… Пусть занимается своим делом. Он тебе тем более не помеха. Видел его? Чем дышит?
– Чем дышит? Да как сказать? – в тон ответил Глобус, – Судя по виду, наемник. Знаний и умения много. В остальном особенно пока не видно. Такие за деньгами гоняются. Ведет себя прилично, но ребята к нему еще присматриваются. Главное, что стрелков готовит дельных. Не хуже, чем у этого…Бельского. Пара из них у нас уже в снайперах. Пусть готовит, раз у него получается.
– Пусть, – согласился Андрей Силантьич, – Его стараниями в нашем активе действительно уже прибавилось на несколько бригад обученной братвы. При случае, действительно можно и всерьез потягаться с охранным агентством нашего олигарха.
Помощник, уловив последние фразы, метнул на босса настороженный взгляд.
– При случае? А я-то подумал, что мы уже намерились на это противостояние.
– Возможно позже, – склонил голову к плечу Козин, – Но не сейчас. У меня в голове возник план. Если мы его провернем так, как задумано, то наверняка достигнем цели и избежим неоправданных затрат сил и средств. Противник будет молниеносно побежден. Блицкриг, если уж на то пошло.
– Посвятите, босс? – встрепенулся Глобус, – Или я уже не достоин вашего…?
– Посвящу. Безусловно. И прямо сейчас. Для дела много людей не понадобится. Пара человек для экстренной поддержки, мы с тобой и, неверное, Ангелина. Она в подобных делах уже проверена.
Андрей Силантьич произнес эти слова почти скороговоркой и порывисто пригладил белобрысые завитки волос на ухоженной голове. Сейчас он напоминал зверя, напавшего на след дичи. Вожделенной дичи.
_________________________________________________________________
Москва. Маргарита Корнеева. 1 августа 1996 года.
Вечер, отмеченный окончившимся с полчаса назад теплым проливным дождем, щедро пропитавшим окрестные дороги и тротуары, готовился перейти в густую и беззвездную из-за облачности ночь, накрывавшую городские окрестности темным покрывалом. Однако людям, оказавшимся в этом месте улицы в такое позднее время, освещения вполне хватало. Главным образом из-за зазывного сверкания вывески ночного клуба «Арлекино», добавлявшей свою щедрую толику к ночному мерцанию ночных фонарей.
– Ну что ты застыла, мать! – голос подруги встряхнул зазевавшуюся на упомянутую панораму Риту, – Как колхозница, право! Разинула варежку на всю ивановскую, будто в подобном заведении ни разу не бывала. Очнись, Марго!
– Анжелка!!! – многозначительно сощурилась Маргарита Корнеева в сторону девушки, минуту назад извергнувшей столь запальчивый монолог, – Ты так много и не по делу говоришь, что кто-нибудь обязательно захочет выцарапать глазенки твоей особе. А заодно и кудряшки проредить. Кому ты после этого будешь нужна, лахудра? Не думала? Павлику своему? Он-то себе, как раз, сразу замену подберет.
Несмотря на то, что Анжела Пашутина, в прошлом одноклассница Риты, а ныне светская кокотка, и считалась одной из ее близких подруг, на деле они виделись нечасто. Тем паче, можно пересчитать по пальцам, когда вместе куда-либо выбирались. Оттого, наверное (а может потому, что она предпочитала в общении с подругами откровенный стиль общения?), девушка предпочитала говорить с ней без обиняков. Или это выплывало наверх скрытое недовольство из-за того, что ее, домоседку, вытащили куда-то в темный ночной город? В самом деле, какая муха укусила ухоженную, ревностно следящую за веяниями моды Анжелку предложить ей, не особо следящей даже за собственной внешностью девушке совместный поход в модный ночной клуб, пользующийся бешеной популярностью среди «навороченной» молодежи? Оставалось только гадать.
«Что ты киснешь в четырех стенах, как нелюдь, – после обмена общими любезностями прощебетал накануне в трубке телефона голосок подруги, – Средства на достойный досуг имеются. Выглядишь ты так, что мужики облизываются. Почему бы не показаться среди приличных людей. Глядишь, и присмотришь себе зажиточного барсука.
Рита поначалу хотела отказаться. Не приучена к «прожиганию жизни». Нет у нее подобных наклонностей в характере. Но подруга умела быть настойчивой, и пришлось согласиться, скрепя сердце.
Средства имелись. В отличие от Анжелки, вечно сидевшей на чьей-то щедрой шее, Рита зарабатывала их сама в полном объеме, как высококвалифицированный агент частной охранной конторы «Кондор». В таком статусе она обреталась уже без малого четыре года. Достаточный срок для того, чтобы подтвердить и упрочить статус агента каждодневным трудом. А это требовалось. Хотя бы потому, что ее благодетель, несмотря на все расположение к своей воспитаннице, возведенной им почти в ранг члена семьи, никогда бы не поручил ей столь ответственное занятие, требующее каждодневной самоотдачи и высочайшей квалификации.
Она справилась. Наверное потому, что в характере имелась черта, позволявшая достигать намеченных целей. Пусть большими усилиями, потом и кровью. Этими усилиями (а где-то и слезами в подушку) обрелась и прекрасная физическая форма, что, безусловно, сказалось на достоинствах девичьей фигуры. Кроме того Рита научилась превосходно владеть разнообразным стрелковым оружием, а помимо него еще и целым набором сопутствующих средств самозащиты. Споро управлялась с резиновой палкой, с ножом и весьма «популярными» среди уличной «гопоты» нунчаками. Конечно, в силу хрупкости женского организма, она не могла в полной мере равноценно противопоставить себя опытному бойцу мужского пола в рукопашном бою. Слишком разнился физический потенциал и уровень выносливости. Зато вполне бы сумела «навалять» какой-нибудь шпане. В крайнем случае, сумела бы профессионально «прикрыть» того, кого поручено сохранить в целости и сохранности. Именно эти качества и требовались для того дела, которому ее прочил благодетель, в миру звавшийся олигархом Бельским.
Так Маргарите Корнеевой досталась роль личной телохранительницы единственного сына упомянутого олигарха, Данила. Спору нет, у наследника империи Бельского и без того в распоряжении имелся целый отряд профессиональной охраны. Охрана сопровождала его повсюду. Тем не менее, неоспоримым преимуществом Риты, как телохранительницы и гувернантки являлось то, что Данил, подвижный веснушчатый мальчик десяти лет от роду, считал девушку родным и доверенным человеком. Главным образом, поэтому ей так легко давалась своя роль. Гораздо легче, чем целому подразделению суровых тренированных мужчин, сросшихся с личным оружием и потайными бронежилетами. Как говаривал сам Бельский, Маргарита справлялась со своей ролью «по-родственному», а точнее «по-сестрински».
Само собой изначально предполагалось, что ей придется находиться при мальчике почти неотлучно. Данил не относился к психотипу гиперактивных детей, однако, тем не менее, требовал неусыпного внимания «сестры». И это, как раз, Рита могла ему дать. По большому счету девушке, оказалось, совсем нетрудно поддерживать между ними огонек некогда сложившегося доверительного общения. И, даже, более. Положа руку на сердце, она согласилась бы «носиться» с мальчишкой и за более скромное вознаграждение. Бельский это знал, однако, не желая экономить на собственном отпрыске, сам настоял на том, чтобы уровень оплаты телохранительницы соответствовал его пониманию. Может именно поэтому, благодаря самолюбивости Всеволода Артемьевича Бельского, в настоящее время Рита вполне располагала возможностью не только самолично содержать саму себя, но и потакать некоторым из своих тайных прихотей. Например, сейчас она совершенно точно знала, что Анжелка просто сгорает от зависти по поводу красовавшегося на ней изящного золотого колье с драгоценными камнями.
Короче говоря, образ жизни Риты предполагал возможность подобных трат. Единственное, чего он не предполагал, так это обилия личного времени для себя. В том числе и регулярных выходных дней. Трепетно относившийся к вопросу неприкосновенности собственного наследника, Бельский редко и неохотно разрешал девушке отдыхать от службы, подменяя ее на это время одной и той же, незнакомой Корнеевой тощей женщиной с постным лицом и таким нелюдимым характером, что той до сих пор о ней не было известно ничего кроме имени. Естественно, что при таком режиме существования (по существу, мало кто из немногочисленных знакомых мог назвать ЭТО полноценной жизнью для молодой особы женского пола), у телохранительницы сына олигарха почти не оставалось времени на себя. Особенно в последнее время. Нет, ее нельзя было назвать «синим чулком». Нормальная девушка с нормальным же развитием и, соответственно, психикой. У нее, как и у всех имелся определенный опыт личных отношений и, в отдельных случаях, увлечений. Впрочем, ни одно из этих прошлых приключений не затронуло ее душу настолько глубоко, чтобы стать глубокой привязанностью. Возможно поэтому, Рита ныне и сносила подобный образ жизни, не особенно им тяготясь.
Несмотря на несколько грозную отповедь, высказанную развязной Анжелке, та ею нисколько не впечатлилась, залившись смехом. Ей, содержанке по натуре, было не впервой выслушивать резкости.
– Да ладно тебе, Марго, – примирительно прощебетала она, хватая ее за локоть, – Не дуйся. Просто в таких местах нужно уметь расталкивать народ локтями. Иначе, если промедлить, можно так и остаться на улице. Видишь, какая толпа у входа?
У входа в ночной клуб и, правда, разбившись на группы, толклось не менее сотни представителей молодого поколения в разномастной, но в равной степени броской одежде. Строй лениво жующих размалеванных девиц беспорядочно разбавлялся стайками молодых людей, одетых в джинсу и кожу. Все они жались к парадным дверям, расположенным прямо под яркой мигающей вывеской. Там происходил фейс-контроль.
– Стасик! – вдруг запрыгала и громко, с радостным подвыванием, завизжала над ухом Анжелка, обернувшись в сторону возвышавшегося над всеми верзилы, затянувшего плотную фигуру в строгий черный костюм.
Тот, выделяясь среди толпы обличием и серьезностью вида, располагался прямо у входа в заведение и, по всей очевидности, собственно и занимался «сортировкой» посетителей.
– Привет милый!!! А мы вот с подругой к вам решили заглянуть. Пустишь?
– Милый! – фыркнула от неожиданности Рита, разглядев некрасивое одутловатое лицо, однако тут же сочла за благо замолчать, уловив приветственную гримасу контролера.
Анжелу, ведущую активный светский образ жизни, здесь явно знали. Мужчина в костюме вполне по-свойски кивнул девушкам и сделал знак подойти поближе. Вслед за бойко щебечущей подругой, Корнеева ринулась в самую гущу толпы, по ее примеру действительно расталкивая народ локтями.
– Уф-ф! Прорвались, – с этим Анжелиным возгласом они вывалились из толпы и, пронырнув под ограждением, оказались около «фейс-контроля».
Тот посторонился, пропуская девушек вовнутрь заведения, однако не упустил случая смачно пройтись тяжелой пятерней по играющим под «мини» ягодицам Анжелки. Та, словно одаренная благословением хозяина гарема наложница, в ответ на этот вульгарный жест, зашлась заливистым игривым смехом.
– Просто кошмар. Содом и Гоморра наших дней, – пробормотала идущая следом Рита и так грозно взглянула на контролера, что тот, было вознамерившийся повторить свою шалость теперь уже с ней, в самый последний момент воздержался и ограничился панибратски приветственным взмахом руки.
Двери ночного клуба открылись перед ними, пропуская внутрь. До сих пор слышавшаяся на полутонах и отголосках, ритмичная музыка бурной волной настигла девушек прямо на входе во внутреннее помещение просторного помещения и почти оглушила, заплескавшись замысловатыми переборами и руладами в окружающем пространстве. Ритм оказался настолько силен, что породил в Маргарите инстинктивное желание зажать уши.
«Дискотека для тугоухих, – невольно чертыхнулась девушка, пересиливая болезненный отклик собственного слуха, – Причем для тех, у кого развитие глухоты прогрессирует в геометрической прогрессии.
Впрочем, это ее первое впечатление сравнительно быстро ушло. Наверное, уши все-таки сумели адаптироваться. Придя в себя, Рита вдруг отметила, что начала воспринимать танцевальный ритм как бы всем телом. Звучание окутало ее пеленой, пропитало до кончиков ногтей и стало увлекать за собой, побуждая к движению. Только теперь она, пусть еще смутно, но начала понимать причину, заставлявшую всех вокруг дергаться в танцевальных конвульсиях. Как ни боролось существо девушки, в общем-то, далекой от молодежных ночных безумств, ритм постепенно овладел ею полностью. Возможно, сыграли какие-то подсознательные инстинкты, в результате чего захотелось влиться в беснующуюся толпу танцующих и тоже отдаться движению. Так, наверное, неистовствуют под грохот барабанов какие-нибудь папуасы, впадая в полугипнотический транс.
Похоже, подобное настроение овладело и Анжелкой. Та, в отличие от подруги, бороться с ним совсем не собиралась, оттого, а может (что не исключено) еще и заметив в людском столпотворении знакомые лица, сразу растворилась в нем без следа. Спохватившаяся Рита кинулась, было, следом, однако уже не смогла найти и намека на то, в какой стороне искать ветреную приятельницу. Оставалось только включиться в эту бесовскую пляску и слиться с окружением.
Тем временем движение людской массы вокруг и вправду стало вводить ее в состояние легкой эйфории. Так быстро, что уже через несколько минут, сама того не желая, Рита уже двигалась в русле ритма быстрого танца, изгибая тело в такт музыке. Глаза, обращавшиеся то в одну, то в другую сторону, не имея возможности сложить в одно целое всю картину, попавшую в поле обзора, выхватывали отдельные ее фрагменты, сменявшиеся так же быстро, как узоры в калейдоскопе.
Вот зрение сфокусировалось на какой-то полуголой девице, танцующей столь вдохновенно и развратно, что под мигающий свет цветомузыки то и дело недвусмысленно оголялись столь интимные части ее тела, что из их ряда плечо и ноги выглядели почти целомудренно. В одном из замысловатых «па», ее тело извилось с такой изощренной похотливостью, что одна из грудей целиком выскочила из выреза платьишка. Инцидент, каким бы фривольным он ни казался со стороны, нисколько не сконфузил девушку, продолжившую плясать так, словно ничего особенного не произошло. Впрочем, это неудивительно. По всему, а особенно по охваченному пьяной негой лицу, можно было догадаться, что эта особа здесь уже не один час и находится в кондиции «море по колено».
