Buch lesen: «Арис. Ярость непокорных»

Глава 1

Дверь в спальню открылась с еле уловимым ухом щелчком, босые ноги осторожно ступали по мраморному полу, раздался мерный шелест ткани. Чужое дыхание медленно приближалось в мою ванную комнату. Я закрыла глаза и опустилась обратно в горячую воду, как только носа достиг аромат знакомых духов.

– Доброе утро, Госпожа. – Эйнстрем благоговейно прикоснулся к моим мокрым волосам мягким полотенцем, промокая их и невесомыми движениями пальцев едва трогая линию лба. Улыбнулась, позволяя ему эту маленькую шалость. Не нужно открывать глаза, чтобы увидеть, какими цветами разгорается его аура в этот момент, как меняется бледно – голубой оттенок нежности в ней на более яркий – малиновый, облачаясь и вовсе в красные тона вожделения.

Мысленно потянулась к ним, касаясь невидимых ему самому потоков, плавными движениями ладоней под водой лаская их. Сейчас парень должен был всем телом ощущать прикосновения, похожие на трепыхание крыльев бабочки. Легкими ментальными движениями дотрагиваться до его лба, до скул, представляя, как неосознанно, расслабившись, приоткрыл рот, как напряглись бицепсы его рук.

Обычно подобные проявления заинтересованности мужчин меня злили и казались совершенно лишними, но Эйнстрем никогда не позволяет себе большего. И это самое важное, что я ценила в нем. А еще больше я дорожила этой фанатичной привязанностью и иногда подпитывала ее ровно на столько, чтобы слуга понял – ему дали то, чего другим получить никогда не удастся. Его подняли так высоко, куда ни один ему подобный никогда не поднимался. Он надеялся на большее и в то же время понимал, что оно ему не светит, а я не разрушала эту иллюзию. Рано или поздно мне эта преданность может пригодиться.

Нет, конечно, вызывать в мужчинах желание, доводить их до состояния безумия, потери контроля, когда они не в силах скрыть блеск похоти в своих глазах и мыслях при взгляде на женское тело, вкусно любой женщине. Без этого невозможно почувствовать себя настоящей, живой. Особенно в нашем мире, где не существует полутонов. Без того, чтобы дразнить, намотав один конец невидимой веревки им на шею, а второй крепко удерживая в ладони. И самое большое удовольствие позволить ему приблизиться настолько, чтобы он мысленно уже касался твоего тела, чтобы он в своей голове уже рисовал самые развратные картинки с твоим участием…а после беспощадно отдалиться, не выпуская веревку из рук, смакуя момент, когда он начнет задыхаться в этой петле и молча последует за тобой, согласный на любые условия.

И вот тогда наступает пресыщение. Абсолютное пресыщение этим самым мужчиной. Ведь он проиграл в этой игре. И ты безжалостно отпускаешь веревку, позволяя ему лихорадочно глотать воздух, но не давая больше к себе приблизиться. Наиболее жалкие из самцов периодически сами снова и снова протягивают веревку, склоняя голову, готовые вечность пройти с той самой петлей на шее.

Всё же наличие яиц не всегда свидетельствует о том, что перед тобой мужчина. С такими становилось скучно сразу же. Скучно и неинтересно. Даже их эмоции были безвкусны. Слишком пресные, чтобы захотелось тратить на них свое время.

– Достаточно. – взмахом ладони отвела его руки от своей головы и почувствовала, как он вздрогнул. Усмехнулась. За абсолютную преданность и искренность Эйнстрему я могла простить всё. Даже его предсказуемость. Иногда мне казалось, я могу прочитать его мысли без особых усилий, даром что демон. Но он был слишком верен мне и моей семье, и я давно перестала играть с ним. Еще с детства. В принципе у нас был вполне себе равноценный обмен: он был бесконечно предан мне, а я разрешала ему находиться рядом с собой, позволяла то, чего были лишены все остальные. Когда-то моя мать сказала, что стоит опасаться мужчины, безответно влюбленного в тебя. Женщина должна позволить быть рядом только тому мужчине, которого любит сама. Иначе это будет похоже на изощрённую пытку, которая не могла принести ничего, кроме разочарования обоим.

Я встала из ванной, даже не взглянув на слугу, стоявшего рядом, и прошла к огромному зеркалу гардеробной. Сегодня предстояла встреча с очень важными фигурами в мире смертных. С теми, кто не мешал Арказару существовать по своим законам.

– Как считаешь, красное или зеленое?

Эйнстрем вскинул голову и тут же отвернулся, задержавшись на бесконечные секунды взглядом на моей груди.

– Зеленое.

– Думаешь? – я отступила назад, рассматривая на вытянутой руке длинное платье изумрудного цвета из легкой струящейся ткани с довольно глубоким декольте, – Что ты разузнал о сегодняшних визитёрах?

Кинула платье на спинку кресла и открыла ящики, подбирая нижнее белье под монотонный голос своего помощника, периодически прерываемый резкими выдохами.

– Валерий Волков – новоиспеченный мэр соседнего города. Переполнен чувством собственного достоинства и непомерно большими амбициями. Молод, богат, вернулся из-за границы, где проживал с момента окончания школы, два года назад. Вернулся с целью сменить своего отца на посту главы.

– Преемственность поколений – это просто замечательно.

Эйнстрем хмыкнул:

– Угу. Особенно, если с его отцом, моя Госпожа, у вас никогда не возникало проблем.

– Этот? – приложила к груди бюстгальтер, – Или этот?

Парень кивнул на кружевную ткань в моей правой руке и тут же снова отвернулся.

– В общем, я с ним предварительно уже поговорил. Его условия: тридцать процентов от дохода, и беспрепятственный провоз товара через его территорию обеспечен.

– Увеличил на десять процентов. Шустрый.

– Я думаю, следует согласиться с ним и, – послышался злорадный смешок, – потребовать не просто проезда по его территории, но и поставки товара. Смертные – валюта, которая не обесценится никогда.

И он был прав. В нашем мире жалкие смертные были даже не едой – рабами, самым низшим сословием, непригодным даже для утоления голода. Их трахали и ими помыкали, заставляли делать самую грязную работу. Демоны их называли между собой шлюхами на раз. Больше их тщедушные тела попросту не выдерживали. Они либо подыхали под гнётом тяжелой работы, либо же под не особо брезгливыми, потными, голодными до секса воинами.

– В таком случае разберись с ним сам. Второй?

–Второй поначалу скрывал свое имя, но нам всё же удалось его узнать – Григорий Подгорный, видный деятель искусства театра в верхнем мире. Он назначил встречу после заката солнца. Обещал, что вас обязательно заинтересует разговор с ним.

– Не тяни, Эйнстрем, чем меня может заинтересовать вампир?

– Он привез партию демонов – воинов. Пленные с эльфийских земель.

Резко развернулась к парню, вытянувшемуся в струнку.

– Ты же понимаешь, что это именно то, что я хотела услышать? Моя пропажа нашлась!

– Утверждает, что они в отличном состоянии…

– Почему же тогда они позволили пленить себя, если не избиты и полны сил? Разве хороший воин допустит позора оказаться живым в руках врага?

– Я еще не видел их, моя Госпожа. Но предполагаю, что это демоны, выросшие в плену у эльфов, ставшие солдатами остроухих не по своей воле…

– Но тем не менее сражавшиеся на стороне этих бледных ублюдков долгие годы, проливавшие кровь за их землю.

– Вы говорите о преданности и верности. Демонам не присущи подобные эмоции, моя Госпожа.

– Ложь! И ты, как никто другой, знаешь, что это ложь, которую искусно из поколения в поколения передавали верховные демоны. Но меня больше интересует, каким образом они оказались у вампира?

– Наш отряд разбил их на голову, но некоторым из воинов удалось сбежать. Правда, недалеко. Их перехватили наемники, у которых вампир и перекупил беглецов. И теперь, наслышанный о приближающихся боях, он решил предложить товар возможным игрокам. По его утверждению, моя Госпожа первой удостоилась такой чести.

Тот, кто родился и вырос в богатстве, знает, что нет ничего скучнее роскоши. Как бы кощунственно это ни казалось тем, кто вынужден прозябать свои дни в нищете и голоде. Богатство и положение налагают ничуть не меньше обязанностей, чем дают прав. Помимо основных и понятных всем, когда ты не просто вправе демонстрировать своё состояние и положение в обществе, ты просто обязан соответствовать уровню своего окружения. А это значит – облачаться только в самые дорогие наряды, надевать на себя только самые редкие украшения, заводить самых породистых животных и рабов-мужчин. Только самых мускулистых, сильных и сексуальных, способных принести тебе своими сбитыми кулаками заветную победу в бойцовском турнире, вызвать похоть и зависть у других знатных демониц. Примерно в этом и состояло предназначение женщин нашей расы изначально: ублажать своего мужа и Господина и позволять удовлетворять себя другим мужчинам в отсутствии супруга. Тайная жизнь, о которой не распространялись в высших кругах. Те времена, когда мужчины пребывали в состоянии постоянной войны и появлялись в своих дворцах изредка с очередным завоеванным флагом, а жёны терпеливо дожидались их в гареме, прошли. Всё больше и больше женщин начинали заниматься политикой, плели интриги, выбивая лучшие места для своих мужчин и сыновей. История Шели, некогда сумевшей возглавить армию демонов, стала легендой в летописи Мендемая и своеобразным примером для женщин, чьи амбиции распространялись дальше управления наложницами.

Сейчас Мендемай принадлежал моему отцу, и до сих пор не нашлось ни одного воина, способного бросить вызову самому Ашу. Если, конечно, не считать постоянных стычек с эльфами. Но эта борьба с Балместом, ненависть к эльфам настолько въелась под кожу каждому демону, что, подобное состояние вечной войны с ними казалось совершенно естественным.

И теперь в отсутствии постоянной угрозы демоны Мендемая предавались совершенно другим утехам. По крайней мере, те, что проживали на землях, граничащих с Арказаром, городом, ставшим официальным центром разврата и похоти всего нижнего мира. И по совместительству – моим собственным городом, подаренным мне отцом.

Когда-то мысль о том, что я буду жить отдельно от него и управлять настолько важной стратегической зоной показалась ему просто абсурдной. Нет, он не боялся. Мне вообще трудно представить своего отца, испытывающим страх. Такие, как он, просто не знают этого слова и не ощущают подобных эмоций. Ему было трудно смириться с тем, что я уеду из Огнемая, но Арказар был слишком соблазнительной и важной точкой на карте, чтобы позволить управлять им кому-то извне, а сам отец всё же не мог оставить столицу. Он наведывался в гости, и в те дни Арказар, известный своей многолюдностью и городской суетой, словно вымирал. Так бывает, когда даже в самую шумную клетку с обезьянами вдруг входит лев. И мой лев заходил в этот город всегда на коне с гордо поднятой головой, скептическим взглядом исследуя окрестности. Его черные волосы развевались на ветру, а сильные руки крепко сжимали поводья. Глядя на него, я понимала свою мать, отказавшуюся от возможности вернуться в свой мир и оставшуюся рядом с ним. Единственный мужчина, которого я любила. Единственный мужчина, действительно достойный уважения и беспрекословного подчинения. От него веяло опасностью и мощью. Силой, которой были лишены все остальные, все те, кто находился рядом с ним. Они автоматически становились блеклыми пятнами, на фоне которых ярко выделялись его оранжевые глаза.

Как-то отец заговорил о том, что эльфы предложили прекратить войну и породниться двум семьям, прислали портрет племянника самого Балместа. Этот союз сулил окончание Бесконечной войны, как называли у нас отношения с эльфами, и заметное расширение территорий демонов. Взамен эльфы получали стратегически важные для себя земли, некогда отбитые нашими.

Но я даже слышать не хотела о подобном.

«– Подумай, Лиат. Я никогда не буду принуждать тебя ни к чему. Но ты умная девочка и должна понимать, насколько важен твой ответ.

– Отец, я говорила не раз, я выйду замуж только за мужчину, похожего на тебя. – сесть к нему на колени, обвивая руками шею и целуя щёки. – Ну, зачем мне муж, который будет слабее меня?

– Женщина нуждается в защите…

– Ты – моя защита. Ты самый сильный демон в Мендемае. Кто не испугается пойти против тебя и причинить мне вред? Я была в мире смертных и управляю целым городом. Я видела разных мужчин. Вокруг меня их десятки, сотни, отец. Но даже лучшие из них достойны лишь чести чистить твою обувь. Ты желаешь рядом со своей дочерью того, кто будет слабее нее самой?»

Он смеялся, прижимая мою голову к своей груди, и я могла вечность слушать, как бьется его сердце в этот момент.

Отец вырос во времена, когда любой демон внушал страх не столько своими способностями, сколько своей мощью. Я же изо дня в день видела, как холёные, избалованные мирной жизнью демоны Мендемая постепенно пресыщались праздниками с реками из чентьема, демонстрацией военной силы и соревнованиями рабов. Они искали всё новые и новые развлечения, и их им должна была обеспечить именно власть в городе. Заткнуть рты недовольным фееричными зрелищами. Тогда-то и были придуманы бои между пленными. Тотализатор, позаимствованный из мира смертных. Игроки приобретали за баснословные деньги пленных воинов либо наемников и выставляли их на своеобразном ринге. Кровавое зрелище, сопровождавшееся болью и яростью бившихся насмерть мужчин, приносило очень неплохие доходы в городскую казну и непосредственно победителям. И сегодня мне предстояло выбрать очередную партию, будущих мальчиков для битья.

Встреча с Подгорным проходила в одном из театров Арказара. В театре кукол, который набирал всё большую популярность среди местных жителей. Я принесла эту идею из мира смертных. Вот только если там главными актёрами были деревянные куклы, то здесь – люди. Люди, сознанием которых управляли опытные кукловоды-демоны. Правда, моя задумка очень скоро была видоизменена, превратившись из обычного спектакля, поставленного по мотивам древних легенд и баллад Мендемая, в нечто другое, жестокое, ужасающее сами людей, но такое привычное и вкусное для населявших Арказар бессмертных. Словно в прострации люди произносили слова и совершали поступки, о которых не помнили, придя в себя. Изощрённое удовольствие довести до сумасшествия живое существо, пусть даже раба, внезапно осознавшего, что собственными руками убил своего ребенка, свою жену или брата; или смотреть, как обезумевший отец вонзает в собственную грудь кинжал, поняв, что только что насиловал малолетнюю дочь. Кукол приобретали целыми семьями, иначе был бы утерян весь трагизм спектакля. Демоны, в подавляющем большинстве своём лишённые таких чувств, как любовь или забота о своей семье, привыкшие к вечной борьбе за выживание даже с братьями и сёстрами, с удовольствием наблюдали за эмоциями людей, либо пытаясь разгадать тайну их поведения, либо же просто насыщаясь их болью.

– Госпожа действительно прекрасна, словно солнце Мендемая. – голос мужчины, опустившегося в соседнее кресло, гортанный и тихий, пронесся в воздухе, лаская мои обнажённые плечи.

– Как часто вампиру доводилось видеть солнце?

– Мое воображение рисует его таким же теплым и ослепительным, как ваша красота.

– В таком случае ваше воображение нещадно смеется над вами. Солнце Мендемая беспощаднее Дьявола.

Он усмехнулся, устраиваясь поудобнее, закидывая ногу на ногу. Его светлые волосы были распущены и спускались до плеч.

– Мне говорили, что вас трудно заинтересовать комплиментами.

Улыбнулась и повела плечом, не без удовлетворения отметив, как плотоядно вампир на него уставился.

– А мне говорили, что у вас есть нечто, действительно способное заинтересовать меня! И если мне солгали, то я предполагаю, вам обоим будет довольно нескучно провести в катакомбах следующие пару десятилетий. Предлагаю перейти непосредственно к делу. Сколькими бойцами вы располагаете?

– У меня их около десятка. Но я думаю вам особо любопытны будут семеро из них. Эльфийские воины, сбежавшие из плена после стычки с демонами. Гладиаторы, основным занятием которых было сражаться каждый день за свою жизнь и для развлечения остроухих. Каждый из них стоит, как минимум, пяти-десяти обычных демонов-воинов.

– И как же вам удалось заполучить настолько сильные экземпляры?

Вампир тихо засмеялся с каким-то чувством собственного достоинства, и я почувствовала, как зачесались клыки от желания попробовать на вкус его, сбить с него эту спесь. Мужчины низших рас зачастую ошибочно забывали о том, что даже самая маленькая демоница способна была без особых усилий осушить их до дна.

– Они сбежали после нападения отряда демонов на эльфийский лагерь. Но были оглушены наемниками. Те использовали оружие из сплава металла и хрусталя и потом, – он пожал плечами, – продали их мне. Если вы действительно надумаете приобрести их у меня, вы увидите на них цепи из аналогичного сплава. Этих ублюдков можно удержать только подобным образом. Каждый из них способен разнести с десяток себе подобных. Борьба – их образ жизни.

– Вы так усердно набиваете цену, Григорий, что я начинаю сомневаться в том, что они действительно достойны суммы, которую вы называли моему помощнику. Давайте не будем тратить моё и ваше время, и вы мне наглядно продемонстрируете, на что способны эти гладиаторы.

Он самодовольно ухмыльнулся, и я сжала кулаки, царапая ногтями ладони. Тише, Лиат, такой посредник тебе действительно не помешает. Кто знает, как часто тебе придется покупать бойцов.

Блондин не солгал. Гладиаторы действительно поражали своей силой, аурой опасности, которая, казалось, окружает каждого из них. Они заметно выделялись на фоне остальных пленных воинов, как и на фоне добровольцев, изъявивших желание участвовать в соревнованиях.

***

Медленно ступаю по раскалённым углям, глядя поверх плеча на бойцов, вытянувшихся в шеренге. Шаг за шагом, и не потому что больно, но потому что нужно показать им, кто их хозяйка. Кому принадлежат не только их жалкие жизни, но и их мысли. Преданность и страх. Вот что должны испытывать рабы к своей Госпоже. И не важно, что из чего произрастет. Прежде всего, они должны бояться. МЕНЯ. Уважение придет к ним тогда, когда они поймут, что перед ними не очередная самка, покупающая себе мускулистое, неутомимое животное с большим членом, а амбициозный игрок, не желающий проигрывать сражения на арене и готовая заплатить за это любую цену. Вплоть до того, что выкупит их всех, а в живых оставит только одного – самого подходящего на ее взгляд. Они еще этого не знают, зато знают все остальные. А эти…эти наслышаны о похотливых хозяйках, скупающих себе новые игрушки. Они никогда не вызывали во мне уважения – высокородные шлюхи, раздвигающие ноги перед ничтожествами. Перед этими безымянными отбросами, которые потом рассказывают, на кого и когда взобрались и сколько дуций за это получили. К рабу можно прикасаться лишь в трех случаях: первый – ощупывая товар, второй – плетью и третий – вырывая ему сердце за непокорность. Иногда можно позволять им вылизать подошву сапог или целовать твои следы, но никак не больше. Пока они это поймут, их станет на четверть меньше. Иногда я продавала их своим «подругам» на одну ночь или на неделю. Чаще в наказание, чем в удовольствие – удовольствий им хватало, и я заботилась, чтобы семя не било им в мозг, поставляя в казармы лучших шлюх Мендемая. Иногда они «из гостей» не возвращались – богатые извращенные демонессы по-разному утоляли свои потребности. «Продать на ночь» для многих означало увечья или смерть. Это было одно из наказаний, помимо других, которым подвергались гладиаторы за непослушание. Я была единственной женщиной, которая владела армией гладиаторов в Мендемае, и я должна была показать своим солдатам, что могу быть хуже любого надсмотрщика мужчины.

А пока что они смотрели на меня похотливыми взглядами. Возможно, многие из них будут вспоминать этот момент сегодня ночью, мастурбируя в палатке и представляя, как их допустят до хозяйского тела. Вспоминая, как стоял на коленях на обжигающей кожу земле, не смея поднять глаз, но наблюдая исподтишка за своей госпожой и надеясь на особые призы, если принесут ей победу. Они были слишком открыты для меня, чтобы я не знала, о чем эти ничтожества думают. Скоро они узнают, что я не такая, как жены их прошлых хозяев, и это знание достанется им дорого.

Я снова обвела их взглядом – два десятка сильных, обученных воинов, которые самодовольно поигрывают стальными мускулами, бросая похотливые взгляды, исходят слюной, замирая, как только я прикасаюсь к тугим мышцам накачанных рук. Самые низменные, самые грязные мужские фантазии, которые можно прочесть подобно открытой книге. Только я с детства любила книги, которые лежали закрытыми на самой высокой полке в библиотеке матери, поэтому не разворачиваясь, махнула рукой, отсеивая большую часть демонов и отправляя их на каменоломни. Рычание и отчаянно разочарованный вздох, и я еле сдерживаю раздражение, боль под ногами постепенно поднимается выше, вызывая желание поскорее закончить с осмотром, заставляя жалеть, что не позволила Эйнстрему самому провести эту процедуру.

Один из демонов вдруг поднял голову и нагло подмигнул, тут же получив ощутимый удар по спине шипованной плетью от надсмотрщика и, упав вперед на локти, взревел от неожиданной боли, попытавшись встать. Еще один взмах рукой, и несчастного увели, удерживая за поводок и толкая в спину – на корм моим церберам. Через пару минут раздались дикие вопли боли, а я пожала плечами, ослепительно улыбнувшись остальным, их лица вытянулись, и в глазах появился тот самый, правильный, блеск – удивление с легким страхом. Скоро их сменит раболепное поклонение и безмерное уважение. Они получат свой кнут и пряник в полной мере и будут готовы сдохнуть, чтобы получить последнее. В который раз осмотрела стройные ряды воинов, пока не столкнулась со взглядом холодных серых глаз, ледяными искрами пронзивших кожу. Единственный, кто стоял, не склонив голову. Пусть закованный, но словно равный мне. И теперь мне, наконец, стало интересно. А это значит, что парень практически обеспечил себе место в моей армии.