Buch lesen: «Хочу быть твоей»

Пролог

Если бы я только знала, чем закончится этот день, я бы даже из кровати не стала вставать. Лежала бы, пила чертов коньяк, курила в потолок, точно как сейчас, только не было бы всего этого ада, который свалился на мою голову за пару часов. Я перестала хоть что-то понимать. Но между всеми событиями и словами, хаотично бродящими в голове, пробивались мысли, за которые я начинала себя ненавидеть. Говорят, на чужом несчастье счастья не построишь. Да и чужого несчастья как такового пока нет…

На мгновенье я увидела их вместе, и подумала: это был бы прекрасный финал моей истории. Я так долго пыталась погубить себя, кажется, бог услышал мои молитвы. Потому что, как бы не хотелось признавать, меня тянет непонятной силой к тому, кто никогда не будет моим. Этот гад влез под кожу, стал частью мыслей, как гребанный коньяк, оставленный им в нашей квартире: он везде, неприметно, почти привычно. И вся беда в том, что, отказываясь признаться в этом самой себе, я допустила то, чего никогда не должно было произойти.

Глава 1

Кот был под стать городу: цвета мокрого асфальта, видимо, чтобы сливаться с окружающим пейзажем. Я смотрела, как он с упоением умывается, изредка замирая и глядя перед собой немигающими зелеными глазами. Кажется, невзирая на хмурую погоду, он всем был доволен. Впрочем, кот же питерский, привык к серому низкому небу, опускающемуся куполом на серые дома, переходящие в такой же серый асфальт. С неба привычно капает нечто. Даже дождем не назовешь. Пакостная питерская погода, в которой мне привычно хорошо. Я отвлеклась от созерцания кота за окном и уставилась в чашку с кофе. Опрометчивым решением было купить его на последние деньги. Завтрак так себе, тем более, если не помнишь, когда последний раз ел нормально. Желудок урчал, требуя еды, но я его игнорировала, наслаждаясь ароматом, исходящим от чашки. Сделала глоток, и сразу захотелось курить. Я помнила, что осталось всего две сигареты, их лучше приберечь. Голова раскалывалась, сделала еще один глоток, надеясь на исцеление. Не помогло. Сколько дней я здесь? Десять? Одиннадцать? Черт его знает, да и кому какое дело?

Звякнул колокольчик на двери, я по инерции посмотрела и задержалась взглядом на вошедшем мужчине. На вид ему было лет тридцать пять, темные волосы, красивые глаза, выразительные губы. Высокий, фигура отличная, подчеркнута джинсами и легким пуловером. За километр несет деньгами, что он забыл в этой дешевой кофейне, интересно?

Мужчина прошел к столику рядом с моим, официантка следовала за ним по пятам, еще бы, такой красавец. Заказав объемный завтрак, он задумчиво уставился перед собой, постукивая пальцами. Не знаю, почему, я не сводила с него глаз. Не то, чтобы он мне понравился, но было в нем нечто такое, что привлекало внимание, внутренняя сила, что ли. Его пальцы отстукивали мелодию, я невольно перевела на них взгляд: на безымянном правой руки красовалось кольцо. Интересно, кто та женщина, что смогла его захомутать? Такие обычно легко не сдаются.

Подняв глаза, поняла, что мужчина наблюдал за мной, пока я пялилась на его руку. Ну и хрен с ним, я нагло уставилась ему в глаза. Он усмехнулся, но этим не кончилось, встав, быстро пересел за мой столик, кидая на ходу официантке:

– Подайте мне сюда, пожалуйста.

Я захлопала глазами, глядя на него. Нет, конечно, со мной знакомились мужчины, я вообще-то симпатичная девушка, правда, не после недельного запоя, как сейчас. Вспомнила, как выглядела, выдвигаясь на улицу: старые джинсы, футболка, поверх нее кенгуруха, на ногах кеды. Волосы собраны в пучок и спрятаны под капюшон. Вид почти наверняка болезненный. Короче, сомнительная компания для подобного мужчины.

Он, между тем, представился:

– Кирилл.

Попялившись недоверчиво, я ответила:

– Вика.

Тут перед ним выставили заказ, состоящий из молочной каши, омлета и блинчиков, так что я чуть слюной не захлебнулась. Желудок взбунтовался, выказывая недовольство, благо, за звоном посуды этого не было слышно. Девушка, выставив все это добро, удалилась, пожелав приятного аппетита. Я уставилась на Кирилла: неужели он все это сожрет?

Мужчина тем временем придвинул к себе омлет, а тарелку с кашей поставил передо мной, чем вызвал еще большее удивление.

– Ешь, – сказал мне и сам приступил к завтраку. Я только глазами хлопала.

– Очень интересный способ подкатить, – сказала все же. Он усмехнулся.

– Просто не люблю, когда смотрят голодными глазами в то время, как я ем.

– Так это приступ милосердия?

– Назови, как хочешь.

Кирилл продолжал есть с аппетитом, а я чувствовала себя полной дурой. Разозлившись, взяла ложку и стала уплетать кашу. Это было блаженство, она как целительный бальзам ложилась на похмельный организм. Быстро управившись, приступила к блинам, которые подвинул Кирилл. Это было уже не насыщение, а удовольствие. Ела, слизывая с пальцев сгущёнку, а он смотрел с интересом, не пряча улыбки.

Наконец, мы оба доели и стали пить кофе. Я сказала:

– Спасибо.

– Пожалуйста. У тебя цвет лица улучшился. Ты уж ешь, говорят, без этого умирают.

Я снова уставилась на него, он вопросительно приподнял брови.

– И откуда ты такой взялся? – задала вопрос.

– Коренной петербуржец, могу паспорт показать, если обещаешь не приходить в гости без приглашения.

– Жена не оценит?

– Я тоже не буду в восторге.

Я только головой покачала.

– И что теперь? Ты меня накормил, напоил, осталось спать уложить?

Кирилл весело рассмеялся.

– А ты ляжешь?

– Неа.

И снова смех.

– Тогда могу отвезти домой, или куда ты захочешь.

Я немного подумала: денег нет, а похмелье есть, хотя и отступило после еды. Неплохо было бы вернуться на квартиру.

– Что ж, – ответила ему, – поехали.

Кирилл расплатился, и мы вышли из кофейни. Припарковался он за углом на платной парковке. Чёрный «БМВ» охренительного вида. Ладно, его кожаный салон меня переживёт.

Пристегнувшись, я назвала адрес и спросила:

– Курить можно?

– Нежелательно. Жена на седьмом месяце, не переносит запах сигарет.

– А других женщин?

Кирилл покосился с улыбкой.

– Ты на себя намекаешь?

– А их много?

– Вот это у нас разговор по душам. Если так интересно: жене не изменяю.

– Любишь?

Он улыбнулся иначе, нежно как-то, но отвечать не стал. Немного проехали молча, потом Кирилл спросил:

– Расскажи о себе. Откуда родом?

– На коренную не похожа?

– Очень похожа, честное слово. Но речь выдаёт.

– Куда уж нам, провинциалам, – я назвала город, Кирилл кивнул.

– В Питере давно?

– Училась тут, – нахмурившись, уставилась в окно, – теперь вот заезжаю в гости.

– Питер он такой, затягивает, – Кирилл, посмотрев в зеркало заднего вида, на мгновенье нахмурился, – и что, скоро на родину?

– Пока не знаю.

Он свернул на Петроградке в другую от моего дома сторону, я уставилась на него.

– Мне вообще-то прямо.

– Знаю, покатаемся немного, давай рассказывай, чем тут занимаешься?

Я вяло рассказывала, поглядывая на дорогу. Мы петляли с улицы на улицу, не покидая острова. Через двадцать минут Кирилл тормознул возле нужного дома.

– Приятно было познакомиться, Вика.

– Ты странный, конечно, но мне тоже.

Улыбнувшись, Кирилл протянул визитку. Я взяла её, но он пальцы не разжал, сказав:

– Если понадобится помощь… Любая, – выделил слово, – звони без стеснения. Поняла?

Тон его и взгляд стал серьёзным, от милого парня только пшик остался. Это мне не понравилось, но я кивнула и, спрятав визитку в карман, вылезла из машины.

Домофона у нас не было, и вообще, дом был не совсем обычный. Старого фонда, огромный, с большим центральным входом внутри двора.

В нашу квартиру вела так называемая чёрная лестница: узкая и тёмная, вход под аркой, но зато со стороны проспекта. Самым примечательным был тот факт, что в парадной только одна наша квартира. Так получилось, что на чёрную лестницу было шесть выходов (то есть по одному на каждом этаже), пять со временем стали недействующими, и только наша квартира осталась.

Ну как наша: она съёмная, живут там два моих друга, и ещё Богдан, их приятель. Ванька с Пашкой, так получилось, были со мной на протяжении всего обучения и остались после. Пашка теперь работал звукачом в пафосном ночном клубе, Ванька трудился в музее. Образ жизни вели весьма раздолбайский, много пили, курили и активно принимали гостей. Деньги приходили и уходили, и вот сейчас тот момент, когда они ушли полностью.

Достав ключи, я открыла дверь и, махнув Кириллу, скрылась в парадной. Забавный мужчина, если бы только не конец встречи, его взгляд мне не понравился. Я посмотрела на визитку: «Смиренский Кирилл Сергеевич». Звучит.

Сунув карточку в карман, потопала на последний этаж.

Квартира была открыта, все спали. Слава богу, обошлось без ночующих гостей, разошлись. Я щёлкнула кнопкой чайника, выглянув в окно, оно выходило во двор, тот был пуст.

На кухню выбрался сонный Пашка, хмуро кивнул, оглядываясь.

– Сиги есть? – спросил меня. Вздохнув, я вытащила пачку, мы закурили последние.

– Башка болит, – пожаловался Пашка, наливая чай.

– Ещё бы, столько пить.

Он только скуксился. Чай был невкусный, но с сахаром прокатило. Я прихлебывала кипяток, глядя в окно. Серо. Как обычно. Что делать дальше? Устроиться на работу? Вернуться домой? Никакого смысла ни в одном из вариантов.

– Сегодня в клубе крутая вечеринка, – поделился Пашка, – сделать тебе проходку?

– Давай, – энтузиазма ноль, но, может, к вечеру разойдется.

Я продолжала смотреть в окно. Так и живут: работают, пьют, тусят, занимаются сексом, сочиняют музыку. Сейчас нам по двадцать три, молодость, безбашенность. Мда. А пресыщенность в двадцать три это нормально? Я посмотрела на Пашку. Он ведь и в тридцать будет таким, может, и в сорок. Весёлый, болтливый, несерьезный, талантливый. И жизнь ему в кайф, и пьёт он ради веселья. Черт, в Питере нельзя не пить. И не хандрить тоже.

Кажется, я снова подкрадываюсь к тупику. Придется принимать решение, а не хочется.

И пока не припекло – не буду, буду веселиться.

Это платье я не любила. Оно напоминало о времени, которое хотелось забыть, вычеркнуть из жизни, но другого подходящего не было. Хоть Пашка и сделает проходку, выглядеть надо соответствующе, а то спросят, что я тут забыла. Посмотрелась перед выходом в зеркало: раскрас боевой, волосы распущены, туфли на каблуке и маленькое чёрное платье. Все, как надо. И слишком на грани. Слишком рискованно. Может, не стоит туда соваться? Но я же не могу всерьёз воспринимать тот разговор? Да к черту его вообще.

Махнув рукой и перебросив через плечо ремешок маленькой сумочки, я направилась вниз, на ходу надевая ветровку. Все-таки Питер не самый тёплый город, тем более ночью и недалеко от воды.

Вечеринка шла полным ходом. Прорвавшись через толпу танцующих, я оказалась у будки с пультом, где восседал Пашка. Плюхнулась на стул, стоящий чуть в стороне, друг, кинув взгляд, вернулся к делу. Стянув ветровку, я бросила её в угол, приблизившись к Пашке. Мне всегда нравилось наблюдать из звукорежиссерской будки за залом. Отсюда были видны в основном макушки и силуэты, мерцающие в огнях, но была перспектива, большой обзор, и в совокупности казалось, что ты в клетке погружён в зверинец, честное слово, до того все происходящее кажется ирреальным.

– Танцуй иди, – сказал Пашка, наклонившись к моему уху, – бар запиши на мой счёт, только не увлекайся.

Усмехнувшись, я направилась в зал. Пашка прекрасно знает: обычно я обхожусь одним коктейлем за его счёт, потом всегда найдётся тот, кто угостит. И этот раз не был исключением. Музыка грохотала в голове, алкоголь бушевал в крови, и я танцевала, танцевала так, словно прямо сейчас умирать. Но, как обычно, наступило утро, и я не сдохла. Упала обессиленная на стул в будке, Пашка собирался.

– Сколько времени? – спросила его.

– Половина шестого. Ты сегодня в ударе.

– Выгляжу терпимо?

– Бывало и лучше.

– Золушка превратилась в тыкву, – усмехнулась, закуривая, Пашка дернул из пачки сигарету и положил за ухо.

– Поехали домой, тыква.

Глава 2

Утро наступило в два часа. Контрастный душ немного привел в чувство, когда я появилась в кухне, Ваня поставил передо мной пиалу с китайским чаем.

– Бодрись, – сказал мне, я сделала несколько глотков.

– Пашка дома? – спросила его, он качнул головой.

– На студию умотал. Поедешь туда?

– А там есть дают?

– Не думаю. Я на Лиговку сейчас, если хочешь, погнали со мной, там сегодня концерт у наших ребят, что-нибудь пожрать найдется. Дома шаром покати.

– С деньгами тоже не очень. Официанткой, что ли, устроиться, санкнижка у меня есть.

Ваня посмотрел внимательно.

– Планируешь задержаться?

Я пожала плечами. Действительно, не знаю. Плыву по течению, действую по наитию. А если точнее, как придется.

– Поехали в твой клуб, – ответила, потягиваясь.

Вскоре мы выходили из дома, я в том же одеянии, что вчера: джинсы и неизменная кенгуруха с капюшноном. Самое то для Питера. На улице май, а здесь даже и не скажешь, что за время года. Вечная осень. Мы вышли на проспект, и тут же к нам подошли двое дюжих парней.

– Виктория Александровна, – сказал один из них, – пройдемте с нами.

Ваня, нахмурившись, протянул:

– Не понял, – но я жестом его остановила.

– Все нормально, Вань, я скатаюсь.

– Уверена?

– Да. Идемте, – это уже парням.

Усевшись на заднее сиденье «Тойоты», я уставилась в окно. Ехать пришлось недолго, выходной, город не стоит. Вскоре мы въезжали в закрытый двор дома на Мойке. Молча покинув машину, я прошла с мужчинами к парадной, поднявшись на лифте, оказалась у дверей квартиры. Открыв ее, мужчина пропустил меня вперед, но сам не зашел. Видимо, не заслужил такой чести. Осмотревшись в темной прихожей, я подумала, стоит разуваться или нет, и все же сняла кеды, решив не зарываться. Прошла в просторную светлую гостиную. Здесь ничего не изменилось за последние полгода. Терпеть не могу эту квартиру. Просто ненавижу. Владельца видно не было. Вздохнув, я прошла и села на диван, откидываясь на спинку, достав сигареты, закурила. Закрыв глаза, отключилась от действительности, отдыхая. Все-таки образ жизни дает о себе знать. Я бы предпочла хорошо пожрать и поспать, а не слоняться по квартирам бывших любовников. В этот момент и раздался голос:

– Паршиво выглядишь.

Глаза я открыла не сразу. Сначала сделала затяжку, выдохнув в потолок, потом посмотрела на Влада. Он стоял на входе в гостиную, одетый в джинсы и белую майку, волосы влажные. Только из душа? Еще скажет, что готовился к нашей встрече.

– Зато ты, как всегда, хорош собой, – ответила мирно, он рассмеялся, рассматривая меня. Думаю, я реально выглядела не особенно привлекательно после более чем недельного запоя. Мои слова тоже были правдой. Влад всегда выглядел отлично. Он вообще по жизни красавчик: темные волосы, правильные черты лица, чуть раскосые глаза шоколадного цвета, накачанная фигура, вкус в одежде. Умение подать себя, и, конечно, деньги. Владик у нас из мажоров, но справедливости ради надо заметить, не из тех, кто высасывает из родителей все подчистую. Он еще и умен, потому основал свой бизнес, который процветает, принося ему доход и независимость от родителей. Да и мальчику уже тридцать, так что независимость полная. Бабы на него вешаются пачками, он этим с радостью пользуется.

Вот и продолжал бы, нет, меня сюда притащил. Вспомнив нашу последнюю встречу, я мысленно поморщилась. Наверное, не стоило идти в клуб, но я и впрямь не думала, что Владу есть до меня хоть какое-то дело. Все-таки полгода прошло.

На столе стояла пепельница, затушив окурок, я спросила:

– Чего ты хочешь, Влад?

Он сложил на груди руки, усмехаясь. Нас разделял журнальный столик, и ни один не пытался сократить дистанцию. Если бы было можно, я бы и за диван спряталась.

– Ты нарушила договор, – сказал он спокойно, я уставилась на него, не веря.

– Но это же бред, – заметила наконец.

– Я сказал тебе: это мой город, моя территория. Решила быть здесь, будешь моей.

– Глупость какая, – я разозлилась, а потому поступила неосмотрительно, потеряв бдительность и вскочив, – ты не можешь отнять у меня целый город, он тебе не принадлежит, так же, как и я, – говоря это, сделала пару шагов вперед и тут же сцепилась с ним взглядом. Среагировать не успела, хотя и попыталась вернуться назад, но Влад схватил за руку, дергая на себя, сжимая меня так, что впору ребрам затрещать. Второй рукой потянул вниз волосы, заставляя откинуть голову назад и посмотреть на него. С его комплекцией мне соперничать трудно, но я все же дернулась пару раз, поняв бесполезность, уставилась ему в глаза.

– Я доходчиво объяснил все год назад, – выдохнул он, – и проявил невиданную доброту, дав тебе уехать. Поверь, это было сложно, играть в благородство я не люблю. Но ты сама нарушила договор, так что не рассчитывай, что в этот раз я тебя отпущу.

Влад, наклонившись, провел губами по моей шее, не ослабляя захват, а потом прикусил, несильно, но ощутимо, синяка точно не избежать. Гад, что за привычка клеймить людей? Я снова дернулась, снова бесполезно. Влад смотрел насмешливо.

– Я ведь говорил, что вернешься, вот ты и вернулась.

– Не к тебе.

Он отпустил меня так же резко, как схватил, отшатнувшись, я и впрямь встала за диван, чем его повеселила.

– Если бы не хотела, чтобы я узнал, не пришла бы в клуб, – заметил Влад, проходя в кухню, – хотя я и без того знал, даже приставил к тебе ребят из любопытства. Кстати, ночью меня задолбали звонками на тему «твоя Царева вернулась».

– Я не твоя, – исправила, скорее, по инерции. Влад появился на пороге со стаканом сока. Стакан запотел, а я прямо почувствовала на языке вкус холодного апельсина, похмелье дало о себе знать, в горле пересохло.

– Моя, – ответила между тем Влад, – еще как моя, признай и смирись.

Он сделал глоток, а я полезла за сигаретами. Закурив, спросила:

– И что теперь? Будешь меня силой держать?

Влад снова усмехнулся.

– Если придется, так привяжу.

Он снова приблизился, я сделала несколько шагов в сторону, чтобы нас по-прежнему разделял диван.

– Вещи свои можно забрать? Или прямо сейчас привяжешь?

– Детка, я помню, ты считаешь меня тираном, – хмыкнул Влад, – но если очень хочется… Даю тебе свободу до завтра. Да-да, ты не ослышалась, – добавил на мои вздернутые в удивлении брови, – ребята, конечно, за тобой присмотрят, так что не вздумай убегать. Не в этот раз.

Мы немного поиграли в гляделки. Вести с ним разговоры – труд напрасный. Он уже все решил. А вот не воспользоваться поблажкой глупо. Пусть это иллюзорный шанс на побег. Только бы не возвращаться в эту квартиру и эту жизнь. Однажды я сглупила, но сполна расплатилась. Хватит.

– Так я могу идти? – спросила Влада, он хохотнул.

– Беги, раз уж так не терпится. Завтра в десять утра за тобой приедет мой человек, будь готова.

Домой меня везли те же парни. Я устало пялилась в окно, помимо воли вспоминая наш с Владом роман. Если, конечно, можно назвать так те отношения, что у нас были.

Мерцание огней сводит с ума, их слишком много, как и алкоголя в моей крови. Я пью и ничего не чувствую, последнее время слишком много пью, дозы увеличиваются, и я надеюсь когда-нибудь просто утонуть в алкоголе. Раствориться. Мой собеседник что-то втирает, склонившись к уху. И хотя за вип-столиками музыка слышна не настолько одурительно оглушающе, я его не слышу. Ни к чему.

Я не вижу, но чувствую, на меня кто-то смотрит, а может, это алкоголь дурманит голову? Поворачиваюсь и натыкаюсь на взгляд, от которого не по себе настолько, что часть опьянения просто слетает. Отворачиваюсь, убеждая себя, что это только мои фантазии. Но взгляд продолжает жечь, и я поневоле смотрю и смотрю в ту сторону. А он не отводит глаз. Рядом с ним брюнетка, почти залезла на него, что-то шепчет на ухо, запустив руку в волосы. Он словно не замечает этого, продолжая смотреть. Я чувствую себя неуютно, пить не хочется, как и общаться, даже находиться здесь под его взглядом невозможно. Я терплю, искусственно улыбаясь своему собутыльнику. Даже не помню, как его зовут. Да и зачем? Очередное знакомство на вечер.

Пропускаю момент, когда он оказывается рядом с нашим столиком. Возвышается над ним, как скала, готовая раздавить. Я только вздрагиваю, слыша, как он здоровается с парнем, рядом с которым я сижу. Слежу, как они жмут руки, как что-то говорят друг другу. Все, как в замедленной съемке. А потом голос разрезает этот вакуум:

– Это Вика, – радостно представляет нас мой друг на вечер, – а это Влад.

Я киваю под насмешливым взглядом, вцепляясь в бокал, смотрю перед собой. Влад садится рядом, я перевожу взгляд на его столик, девушка сидит в одиночестве и недоумении. Мне это не нравится. Мне вообще не нравится все происходящее. Резко поворачиваю голову, снова сталкиваюсь с темным взглядом, внимательно меня изучающим. Нет, не изучающим, раздевающим. Мое маленькое черное платье сразу кажется сомнительной одеждой. И я думаю только об одном: как сбежать отсюда, потому что все происходящее вроде бы без объективной причины, но совершенно точно не приведет к хорошему.

Я говорю, что отлучусь в туалет, и под насмешливым взглядом Влада удаляюсь именно туда, словно он разглядит в этой толкучке, куда я пошла… Немного постояв перед зеркалом, выхожу и пробираюсь к выходу. И уже чувствую спасительный свежий воздух, когда меня перехватывает сильная мужская рука.

Мне не надо смотреть, чтобы понять, кто это. Но я смотрю, наши взгляды сцепляются на несколько секунд, и это словно вечность. Теперь я вижу цвет его глаз – темного шоколада, и думаю о том, что он наверняка сразил наповал не одну девицу, только на нее взглянув.

– Убегаешь? – спрашивает насмешливо, и я зачем-то вру.

– Покурить хотела, – голос предает меня, я откашливаюсь, отводя взгляд, слава богу, Влад меня отпускает. Мы выходим на улицу вместе. Я стою с сигаретой во рту, разыскивая в сумочке зажигалку, пока Влад не чиркает своей, поднося ее к моему лицу. Прикуриваю, разглядывая его пальцы, сильные руки, чувствуя себя полной дурой из-за того, что испытываю страх. Мы курим молча, он смотрит на меня, я не вижу этого, потому что мой взгляд направлен вперед, но ощущаю кожей.

В клуб возвращаемся вместе, я чувствую себя под конвоем. Его девушка сидит за нашим столиком, это немного успокаивает, Владу придется уделять ей внимание. Но ему, кажется, плевать на свою подругу, он продолжает смотреть на меня. Приглашает танцевать, протянув руку. Я смотрю на нее, не зная, что делать, а потом иду на танцпол. Он крепко держит мою руку в своей. Прижимает к себе так, что становится тяжело дышать, я утыкаюсь носом ему в грудь, он – мне в волосы. И это уже никуда не годится. Мне не нравятся планы, которые отчетливо видны в его глазах и действиях. Он явно рассчитывает на продолжение, и привык получать то, что хочет. Его руки жгут спину, и я мечтаю об одном: чтобы эта песня закончилась, как можно скорее. А после предательски сбегаю, улучив момент, радуясь так, словно удалось миновать беду.

Утром я просыпаюсь от звонка в дверь. Часы показывают одиннадцать. Пашки и Ваньки уже нет дома, и я не догадываюсь, кто бы это мог быть. Распахиваю дверь, сонно щурясь, и замираю, кляня свою беспечность. На пороге стоит Влад.

Я с трудом подавляю желание захлопнуть дверь перед его носом и через мгновенье жалею об этом, потому что он оттесняет меня, проходя в узкую прихожую.

– Кофе угостишь? – улыбается весело, ему происходящее, видимо, забавно.

– Только чай, – отвечаю по инерции. Ванька с Пашкой не пьют кофе, предпочитая китайские чаи, потому свою потребность в данном напитке я удовлетворяю в кофейнях.

– Давай чай, – Влад теснит меня, заставляя пройти в коридор, а оттуда в кухню. Там садится за стол, бегло осмотрев скудный интерьер съемной квартиры, переделанной из коммуналки. По сравнению с ней нынешняя просто хоромы. Кухня маленькая настолько, что мне кажется, на нас двоих тут не хватает воздуха. Я поворачиваюсь к гарнитуру и начинаю возиться с чаем, не выдержав, говорю:

– Послушай, Влад, если я каким-то образом дала тебе надежду на то, что мы с тобой… – смотрю на него, повернувшись, и тут же сбиваюсь под его взглядом, но добавляю. – Прости, но ты меня не интересуешь.

Кажется, мои слова его откровенно смешат, встав, он в один шаг оказывается рядом, преграждая собой выход из этой чертовой кухни. Смотрит с интересом, словно пытается в душу пробраться. А я думаю о том, что на мне пижама, и это явно не лучший наряд, в котором стоит встречать такого парня.

– Вот ты, значит, какая, Царева Виктория Александровна, – произносит, заставляя нервно сглотнуть, – выпускница театрального института по классу актерского мастерства. Знаешь, актриса из тебя что-то хреновая.

– К чему это? – спрашиваю, стараясь быть спокойной. Ну узнал он мои данные, так это не сложно, тем более, если человек имеет деньги. – Просто скажи, что ты хочешь от меня?

Влад снова усмехается, продолжая смотреть.

– А сама не догадываешься? – я только выдыхаю, он кивает. – Догадываешься. Но я скажу, раз тебе важно услышать. Я хочу тебя, Вика Царева. И привык получать то, что хочу. Не спеши с ответом, подумай. Поверь, нам будет хорошо, я умею быть благодарным.

Наверное, Влад, действительно, так считал, только по итогу хорошо не будет и благодарности я тоже не дождусь.