Книга Судьи

Глава 3

Откуда-то издалека раздался звон колокола, отмечавшего полдень. Лишка закончила свой рассказ и сидела молча. От тепла, сухости да сытости, что неожиданно перепали на ее долю, она совсем осоловела и клевала носом. Тера, так представилась ее новая знакомая, сидела напротив.

– Нет, ну как это все не вовремя! – стукнула она внезапно кулаком по столу. – Все не ко времени, как назло. Ты точно уверена, что мор начался сразу после пропажи детей?

– Точно, я точно помню, – покивала головой Лишка. – Ночью их сманили, я побежала в колокол звонить, чтоб людей поднять, и по дороге упала. Меня первую болезнь схватила. К вечеру в нашем доме четверо слегли, еще у соседей дед и через улицу двое. А потом, как огонь повело по деревне.

– Ладно, может быть и такое. Не досуг разбирать сейчас. Ты поспи пока, а я по делам схожу. Не бойся, тут безопасно, никто не найдет, не потревожит. Иди вон в уголок.

Лишка протопала в угол, и стала обустраиваться тюфячке, набитом сеном. Она точно помнила, что раньше его здесь не было, но удивляться не стала. И так понятно – и дом с секретом, и хозяйка не из простых. Лишка попыталась пощупать-покрутить эту мысль, но в голове все путалось, а глаза слипались. Да и какая разница, честное слово. Это только малышей пугают ведьмами, да комлями. А Лишке бабушка рассказывала о временах, когда они в большом почете были. Жили с ними люди исстари, и покой был и порядок, не то, что сейчас. Конечно, говорить так не следует, но думать то можно. Тяжелая дверь лязгнула, закрываясь, стало тихо. Пахло зверобоем, полынью и еще какими-то сухими травами. Крупинки пыли кружились в неверном беловатом свете. Потолок был так высоко, что Лишка, как ни всматривалась, разглядеть его не могла. Постепенно она задремала, и привиделось ей летнее сияющее безбрежное небо.

Когда она проснулась, ведунья, ведьма, ведьмачка – зови, как хочешь, – была уже дома. Она утрамбовывала какие-то вещи в дорожный мешок, да жгла по углам комнаты травки в глиняных мисочках.

– Вставай, уходить надо, – кинула она Лишке. – Скимах скоро в город въедет, да ни один, как я надеялась, а с полукругом выжлецов.

– Вы не бойтесь, я вас выжлецам не выдам, – промолвила девочка. – Что ж я не знаю, что они за ведуньями, да комлями старых богов охотятся.

– Ну, еще бы ты меня выдала, – усмехнулась хозяйка. – Тебе самой впору прятаться. Ищут тебя.

– Меня? За что?

– Да за то же самое, за веданье, или ведьмовство, как они говорят. Как ты думаешь, почему ты безлицых видишь, а остальные рядом проходят – не замечают? Вот так то! А скорее всего не только за это, – она бросила внимательный взгляд на девочку через плечо. – С тобой вообще, много неясного… В общем, выхода у тебя нет. Со мной пойдешь. При иных раскладах, могла бы и к новому богу податься в услужение. Так сейчас многие, у кого дар с рожденья, поступают. Да только не твой это случай, поверь. Отдельная на тебя бумага выписана. Не хороший это знак. Что- то ты мне не все рассказала про себя.

– Все, я все рассказала. Наверное, на меня соседи нажаловались, что я мор напустила. Только это не правда. А может мне пойти к ним, к выжлецам? Ведь я же не виновата ни в чем. Тут какое-то недоразумение.

– Собирайся, не болтай, – раздраженно тряхнула головой Тера, – Если своего ума нет, других слушайся.

Она накинула теплый, подбитый мехом плащ, пристроила за плечи сумку.

– На вот, возьми в руку, – протянула она Лишке сухоцвет, – Это людям от тебя глаза отведет.

Они вышли на улицу, аккуратно, стараясь держаться ближе к станам домов, пробрались до городских ворот и застыли, ожидая пока стражники досмотрят телегу, раскорячившуюся на въезде. Ведьма заметно нервничала. Она то и дело посматривала в хмурое, затянутое тучами изливающееся мелким дождем небо, мяла зажатый в руке край плаща. Наконец, угрюмый селянин уплатил въездную пошлину, развернул лошадку и телега, громыхая, стронулась освобождая проход.

– Скорее!

Ведунья схватила девочку за руку и бросилась к выходу. Распластавшись по стене, они бочком, чтоб никого не задеть ненароком, прокрались по проходу под надвратной башней, проскочили по доскам подъемного деревянного моста и кинулись под откос. Лишка больно ударилась о торчащие корни, скатываясь по склизкому склону, но не посмела даже пикнуть под строгим и встревоженным взглядом своей спутницы. Идти по сточной канавке вдоль тракта было тяжело: вода доходила девочке до колен, а дно, хоть и было, слава богам, песчаным, а не глинистым, а все-таки было таким неровным и замусоренным, что несколько раз Лишка чуть не упала. Дождь меж тем припустил сильнее. Небо и без того хмурое совсем потемнело, над недалеким лесом, в который как раз и пробирались наши путники, уже клубилась и лезла к городу черная мохнатая туча. Блеснула молния, полыхнули белым верхушки деревьев, гулко, прямо над головой ударил гром. В это самое мгновение на опушке показались всадники. Впереди на крупном кауром жеребце ехал высокий и очень худой человек в сером плаще с ярко-красной оторочкой. Ехал он, в задумчивости опустив голову, как бы даже и не замечая дождя и грозы. За ним в два ряда скакали всадники в кожаных рубахах и простых холщовых накидках с крупными блестящими пряжками-кольцами – эмблемами нового бога. Ведьма остановилась, схватила Лишку за руки, затряслась и что-то быстро зашептала. Воздух вокруг вроде как сгустился. Стало тяжело дышать, все расплылось, отдалилось. Как сквозь туман видела Лишка движение кавалькады. Вот мчатся они по дороге, копыта взрывают размокшую почву. Вот серый, передний вскинул вверх руку в перчатке, и замерла колонна, остановилась. Передний проехался взад-вперед поводя головой и как бы прислушиваясь, потом снова пришпорил коня и всадники полетели к городским стенам. Как только копыта прогрохотали по деревянному настилу мостка, и лязгнули, закрываясь за кавалькадой, ворота, ведьма отпустила Лишку и рухнула на грязное дно канавки. Девочка опустилась рядом и подхватила ее голову. Глаза ведьмы закатились и были полуприкрыты. Тонкая струйка крови стекала из уголка рта. Гроза меж тем бушевала. Молнии одна за другой жалили землю. Гром гремел прямо над головой, а в городе, соревнуясь с ним, гудел басом главный колокол. С неба лились потоки воды, затопляя ненадежное прибежище. Лишка встала, взвалила бесчувственную спутницу себе на спину и с трудом побрела к лесу. Дотащившись до опушки и пристроив ведьму на небольшом пригорке, она вернулась за брошенными сумками. Стоя в канавке, она новь кинула взгляд на оставленный город. Сверкнула молния, на миг выхватив из темноты тяжелую мощь надвратной башни, и светлую маленькую фигурку, застывшую на ее вершине. Девочка побежала к лесу.

Гроза миновала достаточно быстро, но сильный дождь поливал землю всю ночь. Лишка, как смогла, обустроила лежбище в густом кустарнике на небольшом пригорке, распялив плащи на торчащих ветках и протоптав небольшое пространство, куда залезла сама и затащила, все еще лежащую в беспамятстве ведьму. Пошарив по сумкам, она нашла сухари и немного подкрепилась. К утру дождь почти перестал. Где-то в слободке хрипло запел петух. Холодная утренняя сырость прохватила придремнувшую девочку, заставила зябко поежиться, открыть глаза. Ломило искалеченную кисть. Сзади раздался шорох. Девочка дернулась и обернулась. Ведьма приходила в себя. Она зашевелилась, открыла глаза, зашарила руками вокруг, ухватилась за ветви кустарника и села.

– Спасибо, – хрипло просипела она, – Сильно вчера испугалась?

– Ну, так… – протянула Лишка – За вас больше. Что с вами было?

– Ничего хорошего. Дорогонько нынче колдовство обходится, – ведьма попыталась улыбнуться, – Спрятала я нас от скимаха, что, скажу тебе очень не просто. А впрочем, в прежние времена… – она замолчала.

– Что?

– Да я бы и не мигнула от такой ерунды. А сейчас вот. Всю ночь провалялась, так?

– Так, – кивнула девочка, – А почему?

– Сила уходит. Нет, не только у меня, не думай. Вообще уходит сила из нашего мира, как река мелеет. Ведуны и ведуньи свои способности теряют, а нежить – так просто тает без следа.

– А комли? А скимахи?

– Интересно? Правильно. Только давай в пути поговорим. А то, не ровен час, станут нас искать. А я сейчас совсем ни на что не гожусь, сама видишь.

Лишка помогла Тере подняться, и они двинулись вглубь леса. Шли без дороги, без тропинки по только ведьме известным приметам. И что бы та не говорила, а кое-какую волшбу она все-таки творила и сейчас. Во всяком случае. Лишка заметила, что никаких следов позади них не остается. Даже на месте их ночного пристанища, увидела она совсем нетронутые заросли орешника. Ведьма меж тем рассказывала интересные вещи. Например, никогда раньше Лишка не задумывалась, почему комли могут творить волшбу только после ритуала богам. Оказалось, что нет у них собственных способностей, а есть только выучка и понимание того, как достучаться до своего хозяина, чтоб услышал он и исполнил просьбу, буде захочет. Другое дело маги – ведьмы да ведьмаки – те уже рождаются с мастерством, вот как Лишка, раз и умеет видеть от других скрытое. Конечно, тут тоже тренировка нужна, свое свойство понять, раскрыться, а все-таки разница с комлями большая. Те с чужой руки живут, а маги – сами промышляют. Конечно, с богами им не сравниться, да и искусные комли могли ведьмам свое умение противопоставить, если надо, но все же… все же… А сейчас иссякает источник. И старые боги с их слугами, и ведьмы с ведьмаками – мощь свою теряют. Кто поискуснее, тот еще может творить волшбу где угодно, а остальные – ищут места, где сила задержалась. Совсем не то с новым богом. Он стоит крепко. Скимахи, что ему служат, обычно и сами из ведьм ведьмаков, да еще и с выучкой ритуальной. Правда, камлают они совсем не так, как в прежние времена камлали, и сила у них, только через их бога приходит, но зато у того источник, огромный.

– А что ж выжлецы ведьм жгут, раз сами из них? – удивилась Лишка

– Так потому и жгут. Как раз тут все закономерно. Комлей в скиты ссылают под надзор строгий, а магов либо к себе вербуют, либо в расход. Правда, есть еще места, куда у нового бога руки не дотянулись. Не все его власть принимают, да и не всюду скимахи с выжлецами пробраться могут. Я тебя в одно такое скрытое место направлю. Поживешь в ските, поучишься.

Они вышли к небольшой речушке. Из ивняка, густо разросшегося на берегу, Тера вытащила берестяную лодку.

– Ну, все, давай прощаться. Пойдешь вниз по течению, сегодня к вечеру доберешься до старого капища, там тебя будет встречать Бёрн – хозяин скита. С ним дальше и пойдешь.

Обнялись. Лишка села в лодку и тихо заскользила прочь в зеленоватом влажном лесном сумраке. Тера постояла на берегу, провожая лодку взглядом. Покивала головой. Потом запахнулась плащом и направилась обратно, к столь спешно покинутому ими городу.

Триста лет назад

– Джафа, – позвал Керкус, отложив последний свиток и потирая усталые глаза.

Смуглый, худой согдиец проворно поднялся с циновки и подбежал к столу.

– Тут не все, Джафа. Предсказания не полны.

– Как? Не может быть. Мы нашли все девять храмов и полностью их обыскали. Все документы, которые когда-либо были созданы в их стенах, тобой прочитаны Искатель.

– Ты споришь со мной, смертный? – нахмурился бог и сумрак в углах комнаты сгустился.

– Прости, повелитель, – упал на колени Джафар. – Ты, конечно, прав. Но я не могу понять, как мы могли пропустить хоть что-то? Ведь ты сам осматривал каждое капище.

– Поднимись с колен. Прости. Сам не знаю, что со мной.

– Взрослеешь, Светлый, – покачал головой человек, – И потом ты прав! Порядок быть должен. Ты – бог, я забылся.

– Ладно, ладно. Сейчас не до того. Слушай меня, Джафа. Мы собрали и просмотрели все, даже уничтоженные документы, любые записи, память о которых сохранилась в стенах храмов Аримана, но я чувствую – должно быть что-то еще.

– Но почему? Система совершенна. Ведь ты сам говорил, «пульсация Силы, элегантное решение, в эру угасания выживут только лучшие, направленный отбор». Появились какие-то новые сведения? Что тебя беспокоит?

– Если б я только точно знал что! – Керкус вскочил и взволнованно заходил по комнатке. – Вроде все сходится. Действительно периодическое возрастание и убывание Силы в мире имитирует определенные процессы, которые Боги-Близнецы заложили и в других частях мироздания. Логично применить их и здесь. Почему бы и нет… Почему бы…

– Конечно, – поддакнул вновь осмелевший Джафар. – Прекрасный план. Прилив и отлив. А удержать часть силы можно, только накинув кольцо заклятий на источник у корней мирового дерева. И тот бог, кто это сделает, будет единственным, владеющим силой в эру угасания.

– Тот, или те, Джафа.

– Хорошо, пусть «те», хотя я уверен, что сейчас владельцем силы останется один, – согдиец низко поклонился, пряча довольную улыбку человека близкого победителю.

– Да, все так. Все логично, безупречно, математически точно построено, но… как сюда вписывается вот это?

Бог поднял руку и в ней появился пергамент с небольшой печатью черного сургуча.

– Это «пророчество двери», повелитель?

– Оно… узнаешь? – Керкус грустно и как-то нежно улыбнулся свитку. – Помнишь, как мы нашли его Од-ар-Нахбе?

– Конечно, помню, – покачал головой согдиец. – Но, Искатель, дверь мы открыть не позволим! Да и сможет ли хоть кто-то нам воспротивиться, когда в наших… в твоих руках будет единственный источник силы?

– Дело не только в этом, Джафа… Зачем вообще нужна дверь?

Глава 4

К октябрю стало окончательно ясно, что урожай пропал. О чем говорить, когда на одну посеянную меру удалось собрать две, много три меры! По городам пошел ропот. Князья и вотчинники пустили отряды, выкупать у селян излишки в общественные кладовые. А какие там излишки, когда тем самим есть нечего? Вот тут и явил новый бог очередное чудо. В день Великой жертвы, это, если по старому, а по новому в день Осеннего поворота, во всех больших городах, в самый разгар главного ярмарочного торга появились на площадях выжлецы. У их десятников, как люди передавали, в руках были жезлы, навроде, как раньше комли носили. Но тут, понятно, на концах у посохов были не ветки, не камни и не букеты цветов, а кольцо – символ вечности и нового порядка. А дальше, призвали они всех читать «Славься». Люди читают, что делать, вокруг выжлецы стоят – смотрят, кто молитву знает, а кто запинается. Привыкли уж, что там. Но тут совсем другое дело пошло. Читают люди, а у десятников из колец, что на палках свет идет. И так хорошо от него всем становится, так радостно, как будто и дождя нет, и год урожайный, и впереди не зима, а скажем, лето опять намечается. Но и это не главное. Ровно на последних словах, настоящее чудо и случилось. Громыхнуло над площадями, и голос сверху пошел: «Утешьтесь и надейтесь, молитесь и верьте, трудитесь и вознаграждены будете». Тут смотрят люди. Батюшки! Что с товарами? У кого был мешок ячменя, стало семь мешков, у кого одна рыба – семь рыб, свинья – семь свиней, и так дальше. Радость – не то сказать. Слова такого пока не придумали, чтоб описать. Конечно, княжьи дружинники тут как тут, да и выжлецы божью долю собрали. А все одно, спаслись от голода. Теперь уж и зимовать можно.

Вот такие слухи дошли до скита, где теперь обитала Лишка. Принес их Борей – старший послушник, что ходил связным к поморским комлям. Информация была секретной, но, как уж водится, все ее узнали и уже к вечеру, даже в спальнях у младших только об том и говорили. Лишка, впрочем, в обсуждении почти не участвовала. Во- первых, сказать ей особенно нечего. Ну, силен Новый бог. Что есть, то есть. А только в старые времена и другие боги были не слабее его. А, во – вторых, и в главных, не умела и не любила она попусту трепать языком. Вот у Яринки, так ловко получается говорить. Только рот откроет, все ее слушают. Всем интересно. И скажет на грошик, а развлечет на рубль. Как у нее так выходит? И дело не только в Яринкиной красоте, нет, тут еще талант рассказчика, легкость и точность языка. Вся она легкая и точная. Глаза синие, горят – насмехаются. Хорошая девчонка и с большим талантом, не то, что Лишка. У той дара почти совсем не было. Бёрн в первые дни ей честно все сказал: дескать, в прошлое время ее бы и в деревенские ведуньи готовить не взяли. А сейчас, что ж… Будем честны, в скиту уже учили не магии, а, скорее, воинскому делу. Уходила сила из нашего мира. И самые даровитые колдуны способности теряли, а выжлецы тут как тут. Не хочешь новому богу служить, или есть какие прегрешения – на костер, а то и что похуже. Вот и сколотились, спрятались по дальним скитам ведьмы, да ведьмаки, комли, да служки, что свое мнение имели насчет новых порядков. Кто ждал возвращения силы – думал пересидеть лихие времена. Кто уж и не надеялся ни на что, а просто жизнь свою спасал. И дело нашлось – стали друг дружку, а пуще всего молодняк, боевому смертельному искусству обучать. Благо, какая – никакая сила еще была – можно было и ускорить, и усилить, и улучшить усвоение науки. Лишка, конечно, со своей присохшей рукой и тут не первый сорт подарочек, зато старательная. Дни и ночи тренировалась. Кому мало дано, тот сам взять должен трудом да потом и иначе никак – это девочка крепко понимала. Вот и работала: маскировка, ориентирование, ножи. На большее не замахивалась, не женское это дело – тяжелые бои, а с луком… что, с одной рукой не справишься, как ни старайся. Зато уж в своем учении продвигалась Лишка быстро. Мелкая, гибкая, как змея, с зорким глазом и крепкой рукой уже к зиме ходила она с охотниками и разведчиками. Даже Бёрн однажды похвалил: «Молодец. Не зря тебя взяли». Правда потом добавил, что с таким ходатаем, они взяли бы и козу. Долго потом Лишка думала, чем же таким Тера так знаменита, что по ее слову коз берут в закрытое заведение. Ну, да ладно, взяли – спасибо. Чего и желать еще: тепло, сытно, безопасно еще и учат!

День в скиту начинался рано с пробежки и разминки. Пока молодые тренировались, старшие маги держали круг – вливали силы, помогали телам быстрее меняться под действием специальной гимнастики. Так и появлялась особая гибкость и сила послушников, скорость реакции и зоркость глаза. Конечно, пределы, что природа определила, не перейдешь. Лишке, например, таким силачом, как, скажем, тот же Борей, не стать, сколько не старайся, но уж из данного выжимали максимум. Годы и годы тренировок, что потребовались бы обычному человеку, здесь спрессовывали в недели, а то и дни. Правду сказать, давалось послушникам такая учеба ох как не легко. Поначалу у Лишки, например, даже кровь изо рта шла вечерами, а суставы и мускулы ломило так, что она волчонком выла. Помогали травяные сборы, массаж с маслами, но все равно… тяжко. Лишка не роптала. Понимала, для чего старается. В тренировках, да еще вспомогательной природной магии только и могла она проявить себя. Высшее колдовство, увы, было для нее малодоступно. Что и проявлялось каждый день на уроках после завтрака.

– Наш мир, как солнечным светом, пронизан силой… был пронизан, во всяком случае, – говорил Юрок-ай-Тойон – один из сильнейших северных ведьмаков, обучавший послушников. – И как растения преобразуют свет в источник жизни, так магики с рождения умеют преобразовывать силу в собственную волю. Как вы знаете, мир создан Братьями – близнецами. Воля братьев, вплеснувшаяся в час великого творения, волнами расходится по Сущему, задавая законы и закономерности нашего мира. Мы не можем этому противостоять, но можем ускорять, либо замедлять процессы. Вот смотрите: стоит мост он рушится, когда на него въезжает телега. Вопрос, почему?

– Наверное старый, – подняла руку Яринка, – Прогнил, а тут тяжелая телега.

– Правильно, – покивал Юрок. – Только вот еще вопросик, почему он рухнул именно сейчас, не на день раньше, ни на минуту позже. Почему именно под этой несчастной телегой? А вот тут ответ может быть уже иным. Возможно, возможно! – он поднял сухой палец, подчеркивая важность предстоящего вывода, – мосту помогли. Гнилые доски стремятся развалиться. Хороший маг, может ускорить процесс, как мы ускоряем модификацию ваших тел во время тренировок. Или вот огненная магия. Все ее любят. Раз, и пожар. А что? Откуда? В воздухе огонь и влага присутствуют постоянно. Иногда, когда плотность огня высока, мы видим молнию. Огонь стремится гореть. Мы можем ему в этом помочь. Усильте концентрацию природного огня, направьте его на горючий предмет и вот вам то, что иные называют чудом.

– Значит мы можем управлять всем? – поинтересовался рыжий непоседливый Радик.

– Нет, есть вещи нам недоступные. Во всяком случае, я не слышал, чтобы кто-то из наших смог подняться до этого уровня. Мы можем в какой-то мере приблизить будущее. Но не можем поменять прошлое. Вот у Лишки отмерла часть тканей на руке. Теперь ни я, ни Дарина – целительница, ничего сделать не можем. Боги могут, могли… Ладно! Сейчас концентрируемся. Почувствуйте течение силы через себя, вдохните ее, всей кожей, как вдыхаете воздух. Те, кому это удалось, увидят вспышку перед глазами. Сконцентрируйте силу в районе желудка, в это же время представьте результат, который хотите получить, и резко кидайте свое видение вместе с волей вперед. По началу, рекомендую кидать по руке. Потом научитесь бросать взглядом. Это практичнее, но тяжелее.

Юрок пошел через класс, поправляя позы учеников, поводя руками, как бы сгоняя на них волны невидимой глазу силы. Те, кто поопытнее, уже, конечно, умели, и концентрироваться, и впускать в себя силу, и даже изливать ее из руки с простыми командами. Новички же обычно дольше всего топтались на вдохе. Вроде все просто, «вдохни всей кожей», тем более, что по заверениям учителя, магики умели «дышать» силой с рождения. Однако, теория расходилась с практикой.

– Что ты раздулся, как индюк? – сердился Юрок, на Радика, – я тебе разве велел воздух задерживать? Силу, силу чувствуй кожей. Как она давит на тебя, покалывает. Откройся ей весь, и она заполнит тебя. О, Боги мои! Да это же так просто. Любая нежить это умеет.

– Да, – бубнил Радик, – они с нее только и живы. Меня тоже воздухом дышать учить не надо.

– Ты тоже это можешь с рождения. Сосредоточься. Рыбы плавают, но и человек способен плавать научиться. Только нужно терпение. Ну, давай еще раз.

И Юрок шел дальше, маленький, худой, с необычно круглой головой, раскосыми глазами под тяжелыми веками и тощей бороденкой, заплетенной в косицу.

Лишка очень старалась, хоть и знала, что мало в ней истинных способностей. Постепенно и тут труд одолел преграды. Стало получиться у нее и концентрироваться, и даже пускать волю по руке. Правда, как и предсказал сразу Бёрн, ее способностей хватало только на самое элементарное «деревенское» колдовство: огонек затеплить (ненадолго), подогреть пищу, определить направление, если ни солнца, ни звезд на небе не видно, и все в таком духе. Вспышка у нее было слабенькая, еле видная, а, вот например, Яринка, когда у нее первый раз получилось силу в себя принять, даже вскрикнула. Так ее по глазам свет полоснул. Зато, стали Лишку обучать работе с природной магией. Настоящим колдунам она так – баловство, да спасательный круг на черный день, а для таких как Лишка – первое средство. Дарина-целительница согласилась заниматься с девочкой. Начала водить ее по округе, да заставлять учить наизусть книги про травы и минералы – кто какую силу имеет, когда собирать надо.

– Некоторые травы, могут накапливать и преобразовывать силу, почти, как магики. – поучала ведьма, – однако, в отличие от нас, управлять своими способностями они не могут. Вот возьмем колосник. С ним ты уже знакома. Природный концентратор силы, он изливает ее на неделе Мелькара-охотника. Правда найти его может только магик. Ведь, изливая силу, он отводит глаза животным и обычным людям. Почему? Я думаю, это связано с тем, что в это время он обычно особенно активно сбрасывает семена и ему важно не стать добычей какой-нибудь коровы. Срежь его в это время, засуши и вот тебе прекрасное средство. Или подвилок, сок ягод – прекрасно заживляет раны, А вот листья, собранные перед днем Великой жертвы наводят такой морок, что даже смелого человека пронять можно.

Так и жила Лишка год и другой. Тренировки, да учеба. Учеба, да тренировки. Ей нравилось.

– Понимаешь, – говорила она Яринке, – Здесь я стала немного больше, чем я прежняя. Смысл появился, цель. Что я раньше могла? Ничего. Сирота деревенская. Даже в набат ударить как следует не сумела. Не защитила деревню. А теперь, пусть небольшой, но смысл во мне есть. И себя защитить я теперь сумею, и поквитаться, смогу.

– С кем? – удивлялась подруга.

– Есть с кем. Вот найду того с дудкой и без лица, что детей сманил и мор навел. А уж как поймаю, приведу выжлецам. Пусть с меня все обвинения снимут. Не хочу я всю жизнь по лесам прятаться.

– И что ты думаешь, когда и если ты его приведешь, выжлецы тебе спасибо скажут и в ножки поклонятся? Это ж и будет главным доказательством твоего ведьмачества. Они тебя вместе с этим безликим и спалят на площади, простым людям на радость, как бабку мою.

Яринка закусила губу и отвернулась.

– Ненавижу их, – наконец сквозь зубы прошипела она. – Вот кого извести надо. Звери! Все самое низкое в людях будят. Доносы, жестокость. Вот послушай, забавную историю. Жили мы с бабкой моей в одной деревне. Бабка – ведунья сильная была. У нас это в роду через поколение идет. Так вот. Жили мы, никому зла не делали. Напротив, бабка всем помогала, как могла: детей принимала, скотину от волков берегла, вещи искала, заговоры составляла на урожай. Мне лет семь было, когда пришла в княжество новая вера. Поначалу мы и не заметили ничего. Потом староста всех на площади собрал, разъяснил, как теперь молиться, кого почитать. Потом стал он почти каждую неделю из города привозить специальные разъяснения, люди у него в избе собирались, слушали. Однажды, когда бабка по улице шла, староста ее остановил, и так, чтоб все слышали объявил ей, дескать, требование есть, всем без исключения новой веры держаться, а магикам особенно. Бабка плечами пожала, отшутилась, что поздно ей меняться. А через некоторое время селяне написали письмецо. Сдали ее выжлецам, а имущество наше поделили. Меня теперь, кстати, тоже ищут, как и тебя. И не одни выжлецы, еще и княжья стража.

– За что?

– А я деревеньку того, спалила, когда в скит уходила. Ночью пробралась за ограду, дома все прошла, заперла, еще досочками подперла, чтоб не выбраться и пустила красного петуха. Пусть повеселятся, раз им так огненные казни нравятся.

– Как? Ведь там дети! – отшатнулась Лишка.

– Ненавижу. Плевать. Все смеялись, на костер глядя. Из этих детишек вырастут такие же твари, – сжимала кулаки Яринка.

А Лишка потрясенно молчала.

 
…
 

…В начале времен было невыразимое нечто. Я кричу, когда мои видения заводят меня туда, ибо выше человеческих сил постичь то, что я вижу. Только страх наполняет мое сердце, сковывает мысли, лишает воли, только обреченность не дает отвести взгляд. Спокойное и одновременно подвижное это нечто затягивает меня, подчиняет, сводит с ума. И каждый раз, когда я оказываюсь на последней грани, на тонком волоске в яркой вспышке взрыва являются братья близнецы – Ариман и Намир. Братья-творцы. Братья – подчинившие хаос.

Как моллюск, не зная этого, рождает отвратительной своей плотью жемчужину, как из грязи и навоза вырастает роза, так из Великой бесформенности, которая была всем и ничем вышли Близнецы. И воля их была столь велика, что требовала воплощения. Тогда стал Ариман мыслить формы, а Намир наполнять их. И не было у них недостатка ни в чем, а Сила, что изливалась из них всколыхнула сущее, и полилась волнами, наполняя творение. Тяжела была работа Братьев, много трудились они, но на семижды седьмой день создали мир, который мы знаем. И вдохнули в него жизнь и смерть, и дали ритм и закон, и свободу и предел. Хорошо показалось им сделанное, и радостные легли они отдохнуть. Но так владело ими еще созидание, что из их снов возникли дети. И родил Намир четверых сыновей – старшего Парса, средних Дувита и Корпа и младшего Мара. Ариман же родил одну только дочь – нежную Ярлу. А когда пробудились Близнецы, стал Намир указывать брату: «Воля твоя и сила в прошлом. Смотри, сколько могучих богов смог я дать новому миру. Сыновья мои подставят широкие плечи и понесут наше творение сквозь время. Разумно и справедливо станут они править тем, что мы создали. Ты же родил всего только дочь, в которой нет ни мощи, ни дерзости». И разгневался Ариман на надменного брата и встала стеной вражда между ними. В тайне от Намира создал Ариман людей, и так стали милы ему беспечные люди, что стал он проводить с ними больше времени, чем в богоизбранном Ирии. И стали любить Аримана люди и ставить ему храмы, и комли несли в них жертвы, и славили доброго бога. А избранные получили от дочери Аримана – Ярлы, великий дар колдовства. И стали чувствовать Силу, свободно текущую, и научились управлять ей. Золотой век наступил на земле. Но дым от жертвенных костров достиг Ирия, и звук от веселых песен коснулся слуха Намира. И сыновья его облетели Землю, и вернувшись сказали отцу: «Твой брат обманул нас. Обещал ты землю нам в дар, но он населил ее людьми. И люди не знают иного закона, кроме его слова. Несут они жертвы в его храмы и чтят только Аримана, как создателя, и дочь его – Ярлу, как подательницу благодати. Так потерял ты то, что создал, а брат твой присвоил наше наследство». И разозлился Намир, черная зависть и злоба затопили его сердце. А когда заснул Ариман, напал на него брат. Безоружного сковал своей волей, и раскрыл бесконечную бездну вне миров и времени, и бросил в нее брата. Затем повелел он ткани мира сомкнуться и навечно замуровать брата. Безоружный погружался преданный бог в небытие, но в последнем усилии смог Ариман выкрикнуть пророчество и коснуться своей волей немногих-тех, кто, как и я, несут его в своем сердце и пророчат, и видят, и живут за него. В ту же страшную ночь, впервые услышал Нимир сквозь сон голос «Брат мой, брат, что сделал ты?! Нарушились кровные узы, страшное зерно упало в почву. И вырастет из него дерево, и даст плоды. Знай же, что первым падешь ты. Родной сын твой убьет тебя. Но страшнее твоего сына-убийцы, будет мой внук, что придет разрушить все сущее. И преуспеет в этом, если мать его не принесет Великую жертву!». Так кричал Ариман падая в бездну. И смежились над ним пространство и время, и уходила сама память о великом боге, но звучали над миром его слова, и складывались звезды в огненные буквы пророчества…