Buch lesen: «Мракоборец. Кровь химеры»
Пролог
Ведьмы тоже умирают.
Но смерть их не так легка, какая бывает у простых, не испачканных грязью колдовства, людей. Слишком много узлов держит гарпий здесь. Долги, что набрали за длинную черную жизнь, возвращать в конечном счете все же придется. А сбежать просто так не удастся – Высшие Силы ведут спрос даже на смертном одре. В особенности на смертном одре.
И если нечем платить, то пеняй на себя – пребывать между жизнью и смертью, на Сумеречной границе, не имея возможности перейти на ту сторону – страшнее даже самой изощренной пытки. С угасанием жизни приходят страдания. Тело бьется в судорогах, сгорая в агонии, просит милости и смерти. Но не отпустит Вседержитель, пока не получит причитающееся, и ведьма вынуждена умирать не умирая.
А долги эти особенные. Не денежные, не материальные, иного толка. Ни золотом, ни иными сокровищами мира нельзя ими расплатиться. Ах, если бы было все так просто!
Любое колдовство требует подпитки силой. Взять ее ведьма может только извне. И берет. Не думая, как будет выкупать долги, ибо долог её век.
Однако даже бесконечность когда-то проходит и наступает час расплаты.
Как вернуть то, что невозможно возвратить? Никак. Остается только одно – передать долги другому. А самой, став обычной смертной, уйти на покой. Подло? Несправедливо? А стоит ли ждать иного от ведьмы?
Ведьмы тоже умирают.
Пришло и твое время, старая Морана. Так ожидаемо, но заставшее врасплох. Трудно уходить. Ох, как трудно.
Сколько длилась линия жизни? Долго. Сколько ты сносила пар обуви и стерла посохов об камни и дороги? Не счесть. А теперь пришел закат, и пора отправляться во мрак. Всему наступает свой час.
Всю ночь ты гадала. Хотела узнать ответы на так мучившие тебя вопросы.
Когда же ждать облегчения? Когда же будет конец? Ну хоть один знак!
Под утро, еще до первых петухов, напророчила двух путников. Старика и девочку. У них одна линия крови. На старике лежит печать смерти, он не представляет интереса, хоть и имеет скромные зачатки того, что есть в изобилии у тебя, ведьма. Он тоже черпает силу из Потока, хоть и в ограниченном количестве.
А вот девочка – другое дело. Морана сразу почувствовала ее мощь. От астральной отдачи зазвенело в ушах и носом пошла кровь. Сильная девочка. Очень сильная. И злая.
Подходит. Выдержит ритуал.
Морана улыбнулась. Пришло время. Пора готовиться для передачи Силы. И долгов.
Ведьмы тоже умирают. Наконец наступил и ее час. Она будет ждать их. С нетерпением ждать.
Глава 1
Оживший мертвец!
Самый настоящий, о котором читал только в старых манускриптах городской ратуши, теперь стоял перед ним. Совсем близко, только руку протяни.
– Бхэээеегрх!
Вылезший изо рта иссиня-черный распухший язык едва шевелился, от чего разобрать слова было почти невозможно.
Ардус брезгливо отпрянул, но мертвец вновь приблизился к нему. Покрытая кровоточащими язвами голова тряслась, казалось, еще мгновение, и она просто отпадет прямо тому под ноги.
– Во имя всех святых, – прохрипел мертвец. – Подайте монетку бездомному бродяге!
Черная ладонь потянулась к парню. Покрытые коростами обмороженные пальцы дрожали.
– Пошел вон! – взвизгнул Ардус, уворачиваясь от протянутой длани и поспешно отступая.
Поняв, что стоящий перед ним вовсе не покойник, а обычный попрошайка, парень облегченно вздохнул. Но радость длилась не долго. Почувствовав исходящий от бездомного, запах – кислятина давно не мытого тела вперемешку со сладковатым смрадом гнили, – Ардус едва не согнулся пополам, чтобы опорожнить желудок, и если бы не отсутствие в течение последних двух дней нормальной пищи, конфуза было бы не избежать.
– Пошел вон! – повторил парень, отстраняясь.
– Не откажите! Что стоит вам подать одну монетку бездомному? Для вас пустяк, мелочь, а мне она, возможно, жизнь спасет, – прошамкал бродяга, продолжая подходить к парню все ближе и ближе.
«Он ведь заражен! – внезапно понял парень. – Той болезнью, про которую говорили моряки, черной гидрой».
– Пошел вон! – поспешно повторил Ардус, отгоняя назойливых мух – те, привлеченные смрадом, лезли в глаза и неприятно щекотали ноздри. – Убирайся я сказал!
Парень не рискнул прикасаться к бродяге чтобы оттолкнуть перегородившего ему путь, поэтому развернулся и пошел прочь, обходя того стороной. Бездомный заковылял следом, начал что-то говорить, но упал посреди дороги и затих.
Пришлось делать приличный крюк. В незнакомом городке это была не самая хорошая идея.
«Не заблудиться бы в этом пристанище демонов!», – со злостью подумал Ардус, петляя по тесным лабиринтам.
Сначала брел мимо знакомых улочек, по которым уже следовал ранее, до того, как встретить оборванца. Но постепенно пейзаж стал меняться, и все чаще попадались дома и заборы, которые он видел впервые. От этого становилось не по себе. Из всех щелей, называемых здешними жителями окнами, на него пристально глазели наполненные ненавистью колючие взгляды.
Ардус старался идти быстрее, не останавливаться, но переулки становились все теснее и запутаннее, порой и вовсе смыкаясь друг с другом в тупик.
Наконец, окончательно поняв, что идти в обход было ошибкой, парень, скрепя сердце, решил вернуться назад. Может быть, больной бродяга уже ушел? Не вечно же ему там торчать. Только вот найти бы теперь нужную улицу.
Заплутать в Рыбном квартале забытого всеми богами городка Заррия не самая лучшая перспектива. Особенно под вечер. Всем известно, что в таких районах ничего хорошего не жди, сплошные жулики да нищие.
«Чтоб тебе пусто было!», – выругался Ардус на бродягу, из-за которого он заплутал, заходя в очередной незнакомый проулок. По ощущениям уже давно пора было выйти на то место, где он его повстречал. Но один закуток сменялся другим, точно таким же, а нужного места все не было.
«Заблудился!», – с горечью признал свое положение парень, ускоряя шаг. Трясло от избытка горьких чувств. Злость на самого себя, на того больного ублюдка, на весь белый свет жгла изнутри, не давая собраться с мыслями.
– У вас что-то случилось? – раздался вдруг над головой чей-то низкий густой бас.
Из закоулка внезапно выпрыгнула широкая тень, Ардус едва успел затормозить чтобы не врезаться в ее обладателя. Поднял взгляд, с опаской изучая нового незнакомца.
Перед ним стоял грузный, обрюзгший, заросший щетиной мужчина, лет сорока. По обвислым щекам текли крупные капли пота. Незнакомец улыбнулся, обнажая ряд желтых лошадиных зубов, повторил:
– У вас что-то случилось?
Ардус помедлил, сомневаясь стоит ли начинать разговор. Язв, как у предыдущего бродяги, у толстяка не имелось, да и гнилью он не вонял. Но и доверия не внушал, хоть и походил на разумного.
– Я заблудился, – неуверенно произнес парень, переводя дыхание.
Он вдруг почувствовал, что сильно устал и хочет пить. От долгой ходьбы ноги гудели, а голова, нагретая за весь день солнцем, раскалывалась.
– Это привычное дело! – сказал незнакомец и рассмеялся сухим лающим смехом.
Ардус не понял шутки, но соблюдая этикет, устало улыбнулся в ответ.
– Заблудиться тут плевое дело. Особенно не местным. Вы ведь не местный, я правильно угадал?
– Да, не местный, – подтвердил парень. – Подскажите, как мне…
– Вы только не переживайте! Потому что многие, кого я повидал тут, всегда начинают нервничать. А нервничать не надо. От нервов все болезни. Вы это знали? Вот теперь будете знать.
– Я хотел бы…
– Не переживай. Помогу твоему горю.
Толстяк по-приятельски похлопал Ардуса по плечу, словно был уже давно с ним знаком. Даже сквозь рубашку парень почувствовал его крепкую каменную ладонь. Стало не по себе.
– Я лучше пойду, – сказал Ардус, отстраняясь назад.
– Нет! Постой! – задорно улыбнулся собеседник. В глазах блеснул хищный огонек. – Куда же ты пойдешь, если заблудился? Вот глупый парень! Хех! Сразу видно – не местный! Я помогу тебе. И возьму не много. Нынче знаешь сколько берут? О! Три шкуры сдирают! Представляешь? Такие времена нынче, такие нравы. Никакой совести, никаких принципов. А у меня остались еще кое-какие принципы. Я немного беру.
– Вам деньги нужны? – невесело спросил Ардус, впрочем, уже зная ответ.
Толстяк рассмеялся, вновь похлопал его по плечу.
– Молодец! Вот ведь смышлёный какой юнец! Далеко пойдешь. Я ведь как тебя увидел – сразу понял. Этот, думаю, далеко пойдет. Смышлёный, ага. Небось, на учебу приехал поступать?
Ардус кивнул.
– Ну это я сразу вычислил, не дурак, – подмигнул он. – По виду твоему понятно, что на учебу. Через наш городишка каждый сезон такой вот поток студиозов прет, в основном из Агадора и Друкора. Тракт то один к столице. А что нам остается делать? Терпим. Тебе лет двадцать, пожалуй, будет?
– Девятнадцать, – уточнил Ардус, взглядом подыскивая пути к отступлению.
Их не было. За спиной глухой тупик, впереди здоровяк, перегородивший дорогу. И доверия незнакомец не внушал.
– Вот видишь! У меня глаз точно все подмечает. Ну так что? Договорились? Или не договорилась?
Толстяк хищно ухмыльнулся. Словно бы невзначай достал из-за пояса огромный ржавый тесак. На лезвии еще виднелись засохшие пятна крови.
Ардус попытался отойти, но крепкая рука незнакомца остановила его.
– Вроде не глупый же ты. Не надо этого. Не надо, – последнюю фразу он повторил с нажимом, чеканя каждый слог.
Парень понял, что влип в неприятности по самую макушку, и как выкручиваться из них не имел ни малейшего представления. Угораздило же! Ведь с самого утра день не задался! То едва не попал под колеса обоза, то больной бродяга, то теперь вот этот бандит.
Всё богатство парня – два золотых, сорок серебряников и восемь медяков, выданные родителями на учебу, – в миг могли исчезнуть из его карманов, перебравшись в лапы грабителя. А без денег, как известно, не выжить в чужом городе. Даже в Академию не поступить – не получится оплатить взнос. Что тогда? Возвратиться назад?
С таким позором и в отчий дом – никогда! Он этого не сделает! Уж лучше умереть.
«Отец не простит», – промелькнуло в голове.
А потом Ардус, начиная тонуть в поднимающейся ярости и злости, вдруг решил – ни за что не отдаст свое. Если этот толстяк и заполучит их, то только вытащив из кармана трупа. Биться – так до конца.
Словно прочитав эту решимость в его глазах, бандит грустно вздохнул.
– А вроде умным мальчиком показался, – произнес он и со свистом рассек оружием воздух. – Ну что же, придется, как всегда, по старинке.
Вновь свистнул пролетевший около самого лица тесак. Ардус в последний момент успел отклониться, рванул в сторону, весь вжавшись в стену. Толстяк рассмеялся.
– Вот ведь дурачок! Иди сюда!
Парень, уворачиваясь от очередного удара, бросился под руку головорезу. Маневр получился удачным, бандит рубанул тесаком стену, оружие глубоко застряло в деревянной балке.
– Чтоб тебя! – зашипел грабитель, тщетно дергая рукоять.
Дожидаться развязки Ардус не стал – бросился наутек, не разбирая дороги. Бежал так долго, пока совсем не осталось сил. Задыхаясь от жажды и усталости, проклиная тот миг, когда ступил он на улицы этого городка, парень остановился перевести дыхание.
Все тело била сильная дрожь. Парень пытался, но не мог, как ни хотел, унять животный ужас. Несмотря на жару, на лбу выступил холодный пот. То и дело озираясь, чтобы убедиться – нет ли погони, он вновь пошел вперед. Теперь к уже имеющемуся страху быть пойманным головорезом, прибавился еще один – остаться на улицах этого проклятого городишки ночью. А темнеть уже начало и первые тени притаились в углах домов.
Это были его первые неприятности, с которыми он столкнулся во взрослой жизни, один на один. Но последние ли? Он в этом сильно сомневался. Отец предупреждал, что придется обломать не один зуб и не раз разбить кулаки в кровь, прежде чем вклиниться в поток существования, стать частью его.
«Ничего, через это все проходят, – буднично говорил родитель, провожая его. – Привыкнешь. Такова жизнь».
Но нет, к такому Ардус не хотел привыкать. Теплилась еще надежда, что там, в Академии, будет все по-другому. Ведь там действуют нормы и правила Закона божьего, не в пример тому, что твориться здесь, в глубинке.
Наступит время, когда ему, Ардусу, выпускнику Академии, придется отправляться, возможно даже и сюда, чтобы нести слово божье. Таков закон Академии. Такова воля божья. И тогда он рассмеётся над теми страхами, которые сейчас так одолевали его.
Парень встряхнулся, откинул со лба слипшиеся волосы. Успокаивало только одно – деньги приятно оттягивали карман. Сегодня надо успеть до ночи найти постоялый двор, поесть, отдохнуть, а с утра дальше отправиться в путь. Предстояло еще преодолеть много лиг до конечной цели.
А цель была одна. Академия Истинной Веры, что располагалась в Амальтаре. Еще с детства Ардус проявлял способности в науках, особенно религиозного толка. Знал наизусть все Семь Заветов, хорошо разбирался в житии Святых Первого Круга, мог назвать всех Святых из Второго. Помнил церковные праздники, мог без проблем повторить основные обряды и таинства, хоть и церковного сана не имел. Глубоко разбирался в началах оккультных наук.
Отец Ардуса, к вере питающий весьма холодные чувства, но обладающий неимоверным талантом из всего извлекать выгоду, настоял, чтобы сын пошел учиться в Академию после окончания школы. «Получишь чин, – сказал он ему однажды за трапезой. – Будешь хорошо жить. Про нас не забывай. Помни, кто тебя на ноги поставил».
А на следующий день вручил с явной неохотой денег и распрощался.
И теперь, исполняя волю отца, парень шел через всю Энгарийскую империю в Амальтар, дабы поступить в Академию. Добрую половину пути преодолел он с ходоками на обозах и торговцами. Недорого заплатил и уберег себя от нападения разбойников и различных неприятностей, какие могут повстречаться в дороге.
Но в двухстах лигах до столицы со спутниками пришлось распрощаться – те шли на юг и после очередного дозорного поста их пути расходились.
В тот же день, договорившись за умеренную плату с одним выпивохой, имеющим повозку, Ардус вновь отправился в путь. Однако извозчик довольно скоро запросил аванс, начал всячески изводить пассажира нытьем по поводу старых колес, которые надо бы как можно скорее менять, а денег нет. А под конец и вовсе отказался везти дальше, сославшись на то, что лошадь его устала и ей надо бы отдохнуть. Пришлось платить аванс. Выпивоха в первом же придорожном трактире купил на полученные деньги огромную бутыль мутного самогона, напился до безобразного состояния и упал с повозки, размозжив себе голову. Ехать без своего хозяина лошадь категорически отказалась. Пришлось сойти в маленьком богом забытом поселке со странным названием Заррия, где Ардус и повстречал сначала изуродованного язвами бродягу, а потом и толстяка-головореза.
«На сегодня с меня приключений хватит!», – устало подумал парень, едва волоча ноги по пыльной дороге. В желудке жалобно урчало, язык от жажды превратился в пергамент и неприятно царапал нёбо.
Ночлежка нашлась довольно быстро. Покосившаяся от времени сараюшка с тараканами размером с чернослив, но за умеренную плату и миской горячей еды. Хозяин без лишних слов проводил гостя в комнату, вручил ключи и, взяв деньги, так же молча удалился.
Ардус с наслаждением напился воды из глиняного кувшина, поел на скорую руку, стянул с себя одежду, рухнул в кровать и моментально уснул тяжелым без сновидений сном.
Глава 2
В Великие Степи пришел джут.
Голодный пес, не знающий пощады и жалости, забирающий всех, от мала до велика, убивающий если не сам, то своим ледяным мертвым следом, он полз во все направления, принося с собой только одно – смерть.
Сначала погибли старые животные и молодняк, потом – все захворавшие и ослабленные от голода. Когда пал почти весь скот, Корке собрал аул, снял перед понурыми людьми шапку, оголил седую голову и сказал:
– Нам нужно уходить.
Хотел добавить что-то еще, но словно онемел, забыл слова. Глянул поверх людей куда-то вдаль и водрузил шапку обратно на седую голову – холод стоял крепкий. Повторил:
– Нужно уходить.
Услышать такие слова боялись все. Корке это знал. Поэтому не стал ходить вокруг да около, пытаясь смягчить новость – к чему лить мед на полынь? Слаще она от этого не станет.
– Другого выхода нет, – произнес он, стойко выдержав колючие взгляды сородичей. Чеканя слова, произнес страшное: – Пришел джут.
Молчали, вслушиваясь в степной ветер – что он, великий и мудрый, скажет, какой даст совет? Но ветер лишь не злобно кидал в серые лица людей горсти колючего снега.
– Корке, куда уходить? – после долгой тягостной тишины произнес Тарун.
Он вышел вперед, заложив руки в карманы, слегка сутулясь. Небрежная медленная походка не скрыла в нем напряжения и напружиненной собачей агрессии, словно он готов был вот-вот бросится на вожака и вцепиться тому в горло. А ведь так бы и сделал, если бы не так сильно боялся гнева односельчан – те не простили бы ему такого. Сказал:
– За перевалом нет жизни, лишь выжженные пустыни – Песочный Шай-Нтан уничтожил все, ты сам это прекрасно знаешь. А здесь наш дом, здесь наш кров, здесь мы родились. Сюда ему не добраться. Не надо нам никуда уходить.
Корке шумно вздохнул, ощущая, как морозный воздух обжег легкие. Произнес:
– Если не уйдем сейчас – умрем с голоду, как наш скот, не дожив и до середины зимы. А ведь она только начинается. Все самое страшное – впереди.
– Славны наши былые дни, – вступил в разговор Закур, слепой старик, к чьему совету жители аула прислушивались всегда. Когда-то давно он тоже был вожаком, но уступил свое место Корке, ибо сам править из-за слабости и плохого здоровья уже не мог. – Мы воевали за эти земли. Погибали за них. Пережили множество войн, отстаивая на неё своё право. Еще свежа память тех жуткий битв и слышен отголосок звона мечей. Так почему мы должны уходить оттуда, что по праву принадлежит нам?
«Потому что с природой воевать мы еще не научились», – хотел сказать Корке, но этот выскочка Тарун опередил его, крикнув:
– Старик Закур верно говорит! Не даром он когда-то был нашим вожаком! Это – наша земля! И мы никуда от сюда не уйдем!
Народ тревожно начал перешептываться.
– Корке, ты, конечно, человек мудрый, повидавший многое на своем веку, мы тебя уважаем, с почтением к тебе относимся, – продолжил Тарун.
Морщина, появившаяся у него на лбу вначале разговора, теперь ушла. Корке понял, что парень не поддержит его, напротив, будет всячески противостоять. Тарун давно хотел сменить стареющего вожака, самому стать предводителем их племени, властвовать и управлять остатками выживших людей. И вот теперь подходящий момент настал.
– Корке, все всегда слушали твои советы – они не раз нам помогали… но теперь, когда больше нет других пастбищ, какой толк уходить на мертвые земли? Когал – единственное место, где еще растет трава. Снег не вечен, он обязательно растает, напитав землю водой. И на следующий год будет еще больше травы. Надо только продержаться. Сохраним скот, и у нас появится молодняк. У каждого в ауле есть по щепотке сена, овса. Сплотимся, выкормим остатки стада, до весны продержимся. Родившийся отёл честно поделим поровну. Тем и спасемся.
Корке едва сдержал смех. Какой же наивный! Зима только началась, и судя по приметам, которые не обманывали последние сто лет, будет долгой и суровой. Самой холодной, какую они и представить себе не могли.
Но это не наивность молодого паренька – вдруг понял Корке, внимательно вглядываясь в прищуренные глаза Таруна. Дерзнувший юнец прекрасно все понимал, тем не менее выступил против – только лишь чтобы противопоставить себя вождю. Зачем? Ради какой цели стоит так рисковать и придумывать смехотворные доводы в пользу того, чтобы остаться? Ведь на верную погибель толкает всех! А ведь люди его слушают! Кивают и поддакивают, ничего не понимая.
Надо уходить. Как можно скорее. Туда, где лес. Лес – это топливо, им можно поддерживать огонь, а огонь – это младший брат солнца, а значит и жизни. Из стволов деревьев рыжеволосые тионцы делали землянки – Корке сам однажды видел, когда был на пастбище, и даже заходил в одну такую. Там тепло, ветер не продувает, никакой мороз не страшен. Такие жилища гораздо лучше приспособлены к холодам, нежели их юрты, сделанные из кожи. Корке попросит научить его строить такие дома. Тионцы – люди зимы, она им не страшна. Они помогут, обязательно помогут. И тогда можно будет выжить.
– Зима будет долгой, – ответил Корке, глядя прямо в глаза Таруну. – Лютой.
Задира холодно улыбнулся, с трудом выдержав тяжелый взгляд старика.
– Ничего. И не такое переживали, – с каким-то небрежным снисхождением ответил он. И чуть тише добавил: – Мерзнут только те, кто работой не обременен. Да старики, у кого сил уже не осталось. Чем они полезны нам? Ничем. Только хлеб почем зря едят. – Тарун вновь пронзил Корке прищуром ледяных глаз. – А молодые не замерзнут, у них кровь горячая. Им и дорогу, как говорится.
– Кровь и в самом деле у них горячая, – скупо кивнул Корке. – Да только ума еще мало – не нажили. Про стариков говоришь? Да я ведь тоже старик. Но сил еще не растерял. Могу, если надо, и на место поставить зазнавшегося сопляка.
Тарун стиснул зубы. Повернувшись спиной к остальным сельчанам так, чтобы не было видно рук, достал из-за пояса кривой нож. В открытую произнес:
– Корке, не доводи до греха, уходи по-хорошему.
– Решил запугать меня? – усмехнулся тот. Внутри клокотало от злобы, но старик держался из последних сил, не давая эмоциям завладеть собой. – Ну давай, попробуй, ударь меняя ножом. Только не обижайся если сам напорешься на него – я щадить не буду.
Корке крепко сжал мозолистые кулаки. В былые времена он славился своей силой, одним ударом мог повалить на спину лошадь. Подковы голыми руками гнул. В бою ему не было равных, враг в страхе бежал прочь, лишь завидев свирепого предводителя степняков. Теперь же годы не те. Но выбить дурь из башки задиры еще хватит сил, всю пыль как из старого коврика вытрясти. Тарун заметно стушевался, спрятал нож. Прошипел по-змеиному:
– Твое время прошло.
– Тебе ли это решать?
– Мне! – с жаром выдохнул Тарун. – Мне! Люди выбрали меня. А от тебя отказались!
– Что? – не смог сдержать удивления Корке, бросил взгляд на сельчан. Те стыдливо опустили глаза, услышав слова Таруна.
– Выбрали? Это правда?
Никто не ответил.
– Когда же вы это решили?
– Решили, уж нашли время, – буркнул кто-то из толпы.
– Как же это…
– Обряд Кости проведен, Корке, – произнес слепой Закур. – Сайлау состоялся. Теперь Тарун наш вожак. Так решил народ. А ты… всему наступает когда-то конец. Мы не изгоняем тебя, но просим уйти. Пуст это будет нашей жертвой богам.
– Чем же я заслужил от вас такой… выбор?
– Не обижайся, Корке, – словно извиняясь произнес Тарун. – Наступили трудные времена. Песочный Шай-Нтан как проклятье нам, еще джут настал. Чтобы справиться со всеми трудностями, о которых раньше мы даже и не ведали, нужные свежие силы и кровь. Ты слишком… стар для этого. Не ради себя, но ради людей, пойми это. И прими. Ты многое сделал для своего племени, но время прошло. В новые времена нужны новые вожди.
– Красиво говоришь, – сказал Корке.
Тарун пропустил ехидную реплику мимо ушей, обернулся к людям, произнес, обращаясь как бы ко всем чтобы его слышали:
– Теперь ты чужак, Корке. Так решил народ, и значит быть тому, что решил он. Ты знаешь наш закон и порядки, чужакам здесь не место. Ты должен уйти!
Да, он знал закон предков. Знал слишком хорошо, поэтому и не стал продолжать тщетные попытки переубедить людей. Не получится. Боятся перемен, боятся неизвестности, боятся потерять то, что имеют, даже если это не так уж и ценно. Поэтому и поддержали Таруна в его желании избавиться от своего предводителя, предчувствуя весть об исходе.
Старик сжал кулаки. Переубедить не получиться сейчас. Но потом…
– Богу виднее, – вздохнул Корке после некоторого раздумья. Оглядел всех, без злости. Громко произнес: – Я не хочу никого принуждать силой, да и не имею на это права, потому что вы все вольные люди. Так мы решили, когда пришли на эти земли. За это право мы бились насмерть, потеряли много своих близких людей. Значит так тому и быть и сейчас. Я лишь спрошу вас – кто хочет пойти со мной?
Ответ он конечно же знал наперед, слишком все понятно. Рассказать им про джут и про то, что будет дальше? Про голодную смерть и тяжелую затяжную зиму? К чему? Они знают про это не меньше него, но все равно останутся глухи, предпочитая мутной неизвестности привычную размеренную жизнь в ауле, пусть и более трудную. Они найдут тысячи оправданий своему страху. Но страх слеп.
Народ затих. Все опустили взгляды, деликатно покашливая и отмалчиваясь.
– Ой-бай, Корке! Не ругайся на нас, не думай ничего плохого! Зачем уходить? Зачем? Это наша земля, наша! – запричитала Сания, нарушив застоявшуюся тишину. – Мы здесь родились.
– Здесь и умрем! – не подумав добавил кто-то из толпы.
И сразу, как только было произнесено про смерть, все вновь поутихли. Неловкая пауза затянулась.
Корке еще раз внимательно оглядел всех, всмотрелся в серые уставшие лица, такие знакомые, родные, но теперь словно ставшие чужими, вновь подтвердив свою догадку – степняки никуда не уйдут. Кочевники, те кто в былые времена не засиживался долго на одном месте, нынче изменили самим себе, и останутся помирать здесь, словно пустив корни. В чем-то он даже понимал их, этих простых работяг, детей степи, на чью долю выпали столь сложные времена, поэтому ни обиды, ни зла не держал на них.
Ничего Корке им не сказал на прощанье, просто махнул рукой и ушел. Собрал на рассвете скудные пожитки, уместившиеся в одну заплечную сумку, и ушел на север,
«Это ничего, – сквозь горечь думал он. – Ничего. Пойду к тионцам, научусь строить зимние дома, узнаю все секреты и вернусь, обязательно вернусь, чтобы поделиться знаниями с людьми».
Но ветер сипло рассмеялся ему в ответ. «Не вернёшься. К чему живому возвращаться туда, где живых уже нет?»
Корке теплее укутал лицо в шарф и ускорил шаг, так и не найдя что ответить. Увязая по колено в снегу, пошел прочь.
До урочища Волчья Грива идти всего ничего – день пути. За ним открывается Великая Степь. Если преодолеть ее, то выйдешь к тионцам. Но и в летние дни пройти Степь было почти невыполнимой задачей, чего уж говорить о зиме.
Корке вздохнул. Не хотелось сейчас об это думать. Вообще ни о чем не хотел думать. Слишком горько было внутри.
Без того серое небо вдруг в один миг затянуло свинцовыми, полными снега, облаками, воздух стал кристально прозрачным, промерзая спускающимся с неба холодом.
Корке вовремя успел среагировать. Быстро отыскал под холмом в низине сугроб побольше, зарылся в него с головой, плечами и спиной обжал стены своего укрытия, одновременно расширяя их и уплотняя. Вход как следует заложил кусками прессованного снега, оставив лишь небольшую дырочку для поступления воздуха – чтобы не задохнуться. Едва успел управиться, как снаружи завыло.
Дикий рев убитой горем волчицы разнесся по округе, заставляя старика невольно сжаться в комок. Конечно же это ни какая не волчица, это метель, смертоносная, убивающая все живое на своем пути. Корке это хорошо знал – еще свежо было воспоминание как вьюга в два счета превратила не успевшего укрыться жеребенка в мерзлый похожий на кожаный мешок труп. Ей хватило трех минут. А сколько ей понадобиться времени чтобы превратить его, человека, в сосульку?
Стало заметно холоднее. Корке растер закоченевшие руки, достал из рюкзака несколько промасленных лучин. Разжигать не торопился – не много толку будет от них. С маленького огонька ни согреться, ни воды вскипятить. Запалить бы костерок. Вот это было бы хорошо.
Корке начал долбить толстую ледяную корку под ногами. Там, под ней, если повезет, могут оказаться ветки или, если уж совсем удача решит побаловать его, карагач.
Повезло. Под толстым слоем промерзшего спрессованного снега обнаружился сухой куст можжевельника. Немного, но переждать вьюгу хватит.
Старик наломал веточек, теми, что были влажные, устелил землю, сверху воткнул лучину, вокруг на подобии шалаша сложил палочки.
Костерок получился маленький, но хватит и его. Лучина горела ровным маслянистым и каким-то ленивым пламенем. Отсыревшие ветки вокруг нее по-змеиному шипели, не желая разгораться.
В железную кружку Корке напрессовал снега и начал греть на огне. Пока кипятил воду немного согрелся. Долго сомневался, прежде чем бросить в кипяток заварку – прошлогодний травяной сбор. Уж слишком дефицитная вещь по нынешним меркам. Но в итоге все же выделил для себя крохотную горсточку, только чтобы затемнить воду.
Пустой чай из снега оказался не самым изысканным угощением, но даже такой сейчас пошел с удовольствием, отогрел промерзшее тело, немного взбодрил. Стало хорошо.
Корке сидел на заплечном мешке, шумно швыркал из кружки чай, время от времени подогревая его на огоньке и думал. О дальнейших планах, о том, как скоро еще до урочища Волчья Грива, где всегда имеются хоть и скудные, но все же запасы провизии. Думал, о чем угодно, но запретил возвращаться памятью в прошлый день – слишком горяча еще была голова, трезво рассудить случившееся пока не получится. Вот улягутся эмоции, придет спокойствие мысли, тогда и стоит обдумать это. А пока – только вперед, ни шагу назад.
