Грани одиночества

Пролог

*

Мир Суари

*В роскошно обставленном кабинете за столом скучал молодой император, всем своим видом излучая презрение и равнодушие. Пожилой советник по особо важным вопросам нервно постукивал по столу, желая привлечь внимание царственного юноши, но только сильнее раздражал его.

– Ваше величество, так больше продолжаться не может. Сурхи снова выбрались на поверхность и уничтожили деревню близ Вандерворта. Больше тысячи человек погибли страшной смертью. Народ волнуется, оппозиция распускает слух о вашем бездействии. При таком стечении обстоятельств возможен бунт. В столице поговаривают о ваших бесконечных кутежах и нежелании вникать в проблемы империи. Мы обязаны предпринять радикальные меры, если не хотим гражданской войны, – и это на фоне катастрофы с тварями.

– Так пошли туда пару отрядов гвардейцев, пусть зачистят ходы сурхов и уничтожат их, – безразличным тоном отозвался парень.

– Прошлый отряд мы почти весь потеряли в тоннелях, увеличив число жертв сурхов на пятьсот человек. Гвардейцам нечего противопоставить инсектоидам. На них не действует магия, а броня надежно защищает от ударов мечей. Под землей мы практически бессильны, – в отчаянии уговаривал молодого повесу советник.

– И что ты предлагаешь?

– Вам нужно обратиться к Сэпию Арахни. Только он вместе со своим гнездом может эффективно бороться с сурхами.

– Так обратись. Не хватало мне еще тратить время на этого паука-переростка, – брезгливо сморщился голубоглазый блондин.

– Я ходил в храм, но он только передал послание, – утирая пот со лба, мужчина положил свиток на стол.

– И что там? Ты предлагаешь мне читать эти каракули? – гневался император.

– Он требует выполнения договора в полной мере. Те женщины, что были направлены в храм, его не устроили. Герцогиня Дилейна Мирасс обязана выполнить древнюю клятву рода, или гнездо будет защищать только свою территорию, – с опаской поглядывая на правителя, сказал мужчина.

– Этому не бывать! – горячо воскликнул парень, но, взяв себя в руки, с гордостью изрек: – Я сам с ним поговорю.

Советник, не скрывая облегчения, удалился, а правитель стал нервно мерить шагами кабинет. Дверь открылась. Без стука и церемониального реверанса в комнату вплыла молодая женщина ослепительной красоты. Густые рыжие волосы завиты в тугой локон, на белом лице с нежным румянцем алеют пухлые губы и блестят крупные карие глаза, курносый нос слегка припорошен россыпью мелких веснушек, а фигуре могла бы позавидовать Елея – богиня красоты и плодородия.

– Ты опять хмуришься, мой император, – промурлыкала девушка, обнимая блондина со спины.

– Дили, давай не сейчас, мне нужно подумать, – хмуро отозвался парень.

– И что же так расстроило господина моего сердца, что радостям жизни он предпочитает такое никчемное занятие, как думать?

– Сэпий отказывается нас защищать. Его гнездо ослабло, он требует выполнения древней клятвы рода, – кратко ответил мужчина.

– Велиор, ты же не отдашь меня этому монстру? Мои тело и душа могут принадлежать лишь тебе! Я покончу с собой, но не позволю этому таракану коснуться меня, – театрально заламывая руки, кричала красавица.

– Успокойся. Конечно я не отдам тебя никому, – успокаивающе обнял девушку правитель.

– Пошли ему кого-то еще. В империи полно девиц. Со мной им не сравниться, но для него вполне сгодятся, – презрительно отозвалась Дилейна, морща свой хорошенький носик.

– Боюсь, что нет. Я посылал ему и аристократок, и деревенских девственниц, но он всех отверг. Мэтр Дастин мне прочитал целую лекцию о совместимости циклов арахнида и энергетической компланарности. Тот знак, что ты носишь с рождения, означает, что во всем нашем мире только ты можешь быть Аллаидой – дарующей жизнь – гнезда, – опять нахмурился император.

– Ты гений, мой повелитель! – льстиво воскликнула девица. – Помнишь ту выскочку, из богом забытого мира, которую мы на спор нашли с помощью поиска твоей истинной пары? Ту, которая подходит тебе даже больше, чем я.

– Та, которой я сжег пол-лица? Думаешь, его устроит изуродованная избранница? – с сомнением спросил парень.

– Какая ему разница, как она выглядит, а энергетически она даже сильнее меня, – довольная собой, высказалась Дилейна.

– Ну что же, решено. Вечером отправимся за девчонкой, а пока… – молодой повеса засунул руки в лиф, опуская и без того нескромное декольте, на что девушка ответила лишь томным вздохом.

*

Земля

*

Алла Миркина

*

Сегодня я опять проснулась от собственного крика. Мой извечный кошмар снова посетил меня в мире грез. Недовольная соседка по комнате проворчала что-то про чокнутых уродок и заняла ванную комнату. Я давно привыкла к такому отношению окружающих меня людей. Единицы могли смотреть на меня и не кривиться, и всего несколько человек разговаривали со мной нормально, не принимая за умалишенную, но даже их я не считаю друзьями. Почему? Вы не поверите. Я и сама уже не верю. Только эти ужасные сны и уродливый шрам напоминают мне о случившемся. Но даже я не могу с уверенностью сказать, было ли это на самом деле, или это плод моей детской фантазии, позволяющей убежать от пережитой боли.

Все произошло десять лет назад. Я в то время ничем не отличалась от сверстников – веселая рыжеволосая девчонка одиннадцати лет, гордость родителей, душа компании, но один день разделил мою жизнь на до и после.

Мы со старшей сестрой Викой гостили у бабушки в деревне. В тот день было солнечно и знойно. Легкий ветерок немного трепал высокую траву, но не приносил прохлады. Мы с Викулей и ее подружкой без спроса ушли на речку. Все было чудесно: мы плескались, бросали мяч, играли в водные салочки, не оглядываясь по сторонам.

Внезапно мир как будто замер: перестали петь птицы, вечно подвижная вода и та остановилась. Я огляделась по сторонам. Девчата тоже застыли, как восковые фигуры, только я могла двигаться в этой неестественной тишине. Потом я увидела на берегу молодую парочку – ослепительно красивую рыжеволосую девушку, чем-то напоминающую мою более взрослую и ухоженную копию, и невероятно красивого юношу. Высокий, статный, плечистый блондин с правильными, аристократически тонкими чертами лица и льдистыми холодными глазами. Они брезгливо разглядывали меня, как лягушонка, который каким-то неведомым образом упал к ним в тарелку, – с презрением и раздражением. Я была довольно далеко от них и не слышала, о чем они вели беседу. В определенный момент красавица на что-то разозлилась, затопала ногами, а парень взмахнул рукой – и в меня ударил луч света, опалив лицо дикой болью. В себя я пришла уже в больнице. На все расспросы взрослых отвечала честно, но меня постоянно переспрашивали. Потом были уже совсем другие больницы и другие врачи; таблетки, от которых я не понимала, день сейчас или ночь; болезненные процедуры с электрошоком, пока я не стала говорить, что ничего не помню, а историю с необычной парой и застывшим временем придумала.

Меня отпустили домой, но моя жизнь уже не могла быть прежней. Родные сторонились меня. Сестра, которая даже мои проделки брала на себя когда-то, теперь смотрела на меня как на опасное животное, а знакомые сочувствовали родителям: дескать, надо же так ребенка потерять. Я пыталась быть прежней, быть терпеливой и послушной, но для них я перестала существовать и только злила своими попытками общаться. Со временем я смирилась. Привыкнуть к одиночеству невозможно, можно только принять и жить с ним как с добрым другом. Вот я и живу уже десять лет.

С моей справкой из психбольницы устроиться нормально в жизни нельзя, но я старалась. Сейчас я учусь в зооветеринарном техникуме и живу в общежитии. Подруг у меня так и нет. Вечерами работаю техничкой в местном интернате для умалишенных. Ирония, правда.

Сегодняшний день ничем не отличался от других. Я сходила на занятия, провела несколько часов в библиотеке в поисках материала для курсовой, а вечером ушла на работу.

Угрюмые серые стены интерната и стоны больных напоминали мое безрадостное детство, поэтому, не желая продлевать время пребывания в этих коридорах, я старалась мыть быстрее. В какой-то момент обратила внимание, что стало неестественно тихо – не скрипели старые двери, смолкли вскрики и стоны. По коже морозными стайками пробежали мурашки от ассоциаций с такой же тишиной. Я решила трусливо сбежать и домыть полы утром, но не успела. Мой детский кошмар снова ожил: передо мной стояла та самая парочка, что заставляла меня кричать по ночам.

– Это она? Ты уверен? Такая замухрышка тощая. На вид ей не больше пятнадцати, а должна быть постарше, – разочарованно сказала рыжая красавица, морща курносый нос.

– Она. На лице моя печать отторжения, – скривившись, ответил парень.

В меня снова ударил свет, и мир померк перед глазами.

Глава 1

*

Мир Суари

*

Алла Миркина

*

Очнувшись, я первым делом ощупала свое лицо на предмет появления новых ожогов, но, слава богу, ничего не изменилось.

Огляделась, не понимая, где я. Вокруг была просторная комната со стенами из серого камня. Помещение чистое, но пустое. Из мебели только узкая кровать с тонким матрасом и деревянная тумбочка.

Стала ждать, но довольно долго ничего не происходило. От страха и недоумения живот сводило спазмами. Я подтащила тяжелую тумбочку и выглянула в узкое окошко.

Судя по виду, место моего заточения располагалось довольно высоко, и взгляду открывался большой старинный город с красивыми домами из серого камня, с черными, поблескивающими на солнце крышами. Даже на картинках такой местности я никогда не видела.

Но поразил меня не город, а буйство сочной зелени, в котором он утопал.

Кругом, куда дотягивался мой взгляд, росли вековые деревья просто невероятной высоты и пышности кроны. Между ними были натянуты канатные мосты, а по широким светлым стволам змеились многочисленные веревочные лестницы. Интересно, для чего они?

Мои размышления прервал звук открывающейся двери.

В комнату зашла миловидная девушка в сером платье. Она поставила на кровать металлический поднос. Я пыталась к ней обратиться, но она, испуганно озираясь, поспешила покинуть меня. Ну, бывает и такое.

На подносе оказалась вкусная каша, чем-то напоминающая пшенку, кусок отварного мяса, немного хлеба и вода. Для меня это был просто рог изобилия. Я редко готовила, еще реже пыталась сделать еду вкусной, поэтому чаще всего моей добычей становился бутерброд с самой дешевой колбасой или гречка.

Я с удовольствием поела, не зная, когда в следующий раз выпадет такая возможность.

То, что меня куда-то забрала странная парочка из моих кошмаров, мне было очевидно, непонятно только куда и зачем. Хотя смысла сжигать лицо ребенку и калечить жизнь я тоже не знаю. Радовало только то, что убивать меня, судя по всему, не собираются – по крайней мере, пока. Но судя по жестокости их первого поступка, рассчитывать на что-то хорошее тоже не приходится.

Пока я раздумывала, дверь почти беззвучно снова отворилась, и ко мне пожаловали давние знакомцы.

– Какой ужас! – пропела своим мелодичным голосом девица, – может, уберешь это уродство с ее лица? Мне кажется, на такое чучело даже этот монстр не позарится.

– Так даже интереснее. Зачем делать ее привлекательнее? Для него это будет очередным оскорблением. Разве он достоин нормальной аллаиды? Только эта бедолага и станет «украшением» его Обители арахнидов, – довольным тоном отозвался надменный блондин, скривив безупречное лицо в крайне неприятную гримасу.

– А вдруг он откажется от нее и потребует меня снова? – искренне переживала девушка.

– Его время на исходе. Еще несколько лет промедления – и он не сможет подарить жизнь. Я не думаю, что в таких обстоятельствах Сэпий станет привередничать. Главное – чтобы она ему подошла, – сказал парень, глядя на меня так, как моя мама рассматривала блохастых бродячих собак, которых я пыталась привести домой, чтобы иметь хоть такого друга.

– Эй, ты! Как тебя зовут, убогая? – обратилась наконец ко мне красавица.

– Алла, – ответила я, не желая лишний раз злить этих явно не добрых людей.

– Какое уродское имя, как раз тебе подходит, – кривясь, выплюнула девица.

Учитывая то, что с тех пор, как они зашли в комнату, каждый из них минимум десять раз скосил лицо, то скоро им понадобится крем от морщин, но эту полезную информацию я решила держать при себе. Человеколюбием они точно не страдают, а раздражать жестоких психов – плохая идея.

– Ты знаешь, что мы с тобой собираемся сделать? – спросил блондин.

– Отдать Сэпию, кем бы он ни был, – ответила я то, что поняла из их беседы.

– Надо же, не глупая. А хочешь узнать, кто такой Сэпий? – напуская таинственности, спросил парень.

– Мне больше интересно, для чего вы меня ему отдадите. Что он со мной будет делать? – затаив дыхание от страха, спросила я.

– Правильный вопрос, зверушка Алла. Размножаться он будет с твоей помощью. Нет, я все-таки покажу тебе твоего суженого, – глумливо засмеялся блондин и, сделав несколько пассов руками, создал иллюзию огромного монстра.

Нет, я не шучу. Мне показали гибрид человека и паука. Не такого, как в одноименном американском фильме про забитого мальчика, укушенного насекомым, а двухметрового паука, толстое паучье тело которого довольно гармонично переходило в туловище мужчины неопределенного возраста с почти человеческим лицом.

Паучье брюшко монстра было покрыто черными волосками, у него имелось восемь пушистых лап толщиной с мою ногу и крепкий торс с немного непривычным строением мышц, но больше всего пугало лицо: жесткие тонкие черты, длинноватый нос и резкие скулы, под которыми угадывалось наличие мандибул арахнида, тонкие губы и глаза – черные провалы с яркими желтыми зрачками, а на лбу еще три пары таких же, только поменьше. Я с трудом сдержала крик, прикрыв рот ладошкой.

– Вот, теперь вижу, оценила, насколько тебе повезло. Только не смей раздражать меня своими воплями. Твое мнение на эту тему меня не тревожит. Дили, позаботься, чтобы ее привели в более или менее человеческий вид. Вечером отправишься на встречу своей судьбе, – сказал довольный собой парень и вышел из комнаты.

Девица странным взглядом, в котором, мне показалась, промелькнула даже жалость, посмотрела на меня. Потом все же решила успокоить:

– Постарайся его не бояться. Он ненавидит крики, а во время этого они женщин усыпляют.

Закончив свою благотворительную, по ее мнению, речь, девица опять сморщила свой безупречный носик и дернула за шнурок, который на фоне стены был практически незаметен. Через минуту появилась девушка, которая приносила мне поесть.

– Позови Миру и Хану, приведите это убожество в максимально достойный вид и подберите что-нибудь из одежды, – распорядилась красавица и ушла.

Девушка молча выскользнула за дверь вслед за хозяйкой, но через некоторое время вернулась с помощницами.

Меня искупали, удалив лишние волосы с тела каким-то зеленоватым, плохо пахнущим раствором, потом подстригли кончики моих длинных волос и долго расчесывали их какой-то мягкой щеткой, пока мои ярко-рыжие пряди не превратились в струящийся шелк.

Третья девушка принесла длинное зеленое платье – слава богу, без кринолинов и корсетов – и мягкие балетки в тон.

К моему удивлению, наряд подошел мне идеально и даже подчеркивал мои небогатые достоинства. Я с ужасом разглядывала себя в зеркале. Нет, там отражалась все еще я, и даже весьма привлекательная, насколько я вообще могу считаться таковой, просто раз я полностью готова, то меня отведут к этому Сэпию.

Кроме жуткой парочки, с которой я имела сомнительное счастье сегодня общаться, больше всего на свете боюсь пауков, а то существо в большей степени именно арахнид ужасающего размера. Даже не представляю, как он собирается со мной это делать.

У меня вообще близости ни с кем не было, а будет в бессознательном состоянии со вторым по счету моим ожившим кошмаром. Дверь снова отворилась, но вместо ожидаемой мной парочки в комнату вошел лысый невысокий человек, на вид лет пятидесяти, с внушительным животом.

– Ты уже готова, девонька. Ты прости уж, что все так для тебя неудачно вышло, но я обязан тебя проводить в храм Гнезда, – не скрывая расстройства, сказал мужичок, – постарайся не кричать в его присутствии, он этого не переносит. Мог бы хоть печать отторжения убрать.

– Не беспокойтесь обо мне. Скажите, это ведь не Земля? – решила я уточнить, раз этого человека я не раздражаю.

– Нет, это мир Суари, они тебе и этого не сказали? Меня зовут Томаном, я советник его императорского величества Андариэла Нимейского, того юноши, что поставил тебе печать на лице. Он был неплохим мальчиком, но его родители слишком рано покинули этот мир, и его развратили хитрецы и интриганы, которых при дворе хватает.

– Они сказали, зачем я нужна этому Сэпию, но мы ведь физиологически несовместимы. Я понимаю, он меня усыпит, но как я буду рожать этих монстров, я же умру? – заплакала я, не в силах сдержать ужаса и отвращения.

– Нет, глупая, ты не будешь никого рожать. Он заберет магией твои… как это правильно назвать?

– Яйцеклетки? – подсказала я.

– Да, именно их, и через год сам подарит жизнь потомству, но по их обычаю ты должна быть с ним рядом целый год, чтобы ваше потомство не погибло, а потом, когда оно появится, ты обретешь статус Аллаиды и будешь жить в красивом дворце, называемом Обитель арахнидов. Рабочие пауки будут тебя оберегать, – рассказывал мне Томан, пока мы шли к какой-то конструкции, похожей на открытый экипаж, непривычно круглой формы.

Мы присели в нее, и животные, похожие на буйволов, потянули нас, управляемые кучером.

– Зачем вам это все? Вы ведь можете им не давать девушек, и эти существа просто вымрут, – предположила я.

– Если не станет арахнидов, погибнет весь наш мир. Посмотри вокруг: видишь, как много зелени?

– Да, – ответила я, с удовольствием рассматривая местные весьма впечатляющие пейзажи.

– Жизнь растениям дают живущие в земле инсектоиды.

– Вы хотели сказать, арахниды?

– Нет, инсектоиды – это неразумные и очень опасные существа. Они напоминают ваших тараканов, но большие и очень сильные. Они роют тоннели, вентилируя почву, а отходы их жизнедеятельности питают ее. Но когда их становится слишком много, они выползают на поверхность в поисках пищи, уничтожая всех и все, что попадется на их пути. Популяцию этих существ регулируют арахниды, которые поедают их, не давая слишком расплодиться, а жизнь арахнидам даем мы, люди. Так устроен наш мир. Мы долго жили в гармонии, пока несколько тысяч лет назад один из арахнидов не нарушил тонкую грань равновесия. Тогда еще Дарующие жизнь, что-то типа королей гнезда, как Сэпий, имели человеческую форму. Они на год, который нужен для зачатия гнезда с аллаидой, могли превращаться в человека. Но однажды арахнид влюбился в замужнюю женщину, у которой уже был ребенок. Не желая слышать отказа, Сарион – так звали его – выкрал ее и сделал своей насильно. Он зачал с женщиной жизнь гнезда, но в отчаянии и гневе Мирана, от которой отказались родные, прокляла арахнида, чтобы ни один из его потомков не мог больше становиться человеком, пока не получит дар жизни не просто добровольно, но по любви. Боги сочли ее требование справедливым. Как ты понимаешь, любить такое существо людям невозможно, и с каждым годом дар жизни, получаемый от них, становился все более маленьким и слабым, и каждое следующее гнездо становилось слабее предыдущего. Сейчас наш мир в серьезной опасности, ведь арахнидов слишком мало. Остальные материки уже непригодны для жизни, остался только наш – и тот погибнет, если Сэпий не подарит жизнь потомству. Он последний представитель своего рода, способный на это, и надежда на наше спасение.

Вот это, конечно, неожиданный поворот. Не знаю, что меня впечатлило больше: то, насколько важен этот арахнид, или то, что он сам дает жизнь потомству. Все-таки рожающий мужчина, пусть и паук, у меня слабо укладывался в голове, как и возможность умереть, съеденной тараканами. И если он так ценен, почему о нем так пренебрежительно отзывалась императорская парочка?

Может, я накрутила себя зря? Насиловать меня никто не будет, с моей внешностью даже родители терпели меня с трудом и недолго, а арахниду придётся провести в моем обществе целый год. Пауков я боюсь, но ведь эти разумны и питаются только насекомыми, которых я не люблю еще больше.

– Скажите, Томан, а почему именно я? Раз так важен Сэпий, то давно направили бы ему девушку и жили, не опасаясь умереть от инсектоидов.

– Потому, что после проклятия не всякая девушка подходит арахнидам, а только та, чьей внутренней силы достаточно, чтобы дать жизнь гнезду. Чтобы вырастить его без любви, нужно много сил. В нашем мире ему подходит только герцогиня Дилейна Мирасс, но она категорически отказывается выполнять клятву рода, а император не может отказать своей любовнице ни в чем. Ты даже сильнее ее, будем надеяться, что ваши циклы совпадут.

– Циклы? Вы имеете в виду, периоды развития во мне… ну, вы поняли?

– Да, именно, – тоже смутился Томан.

А мы тем временем подъехали к огромному серому строению с куполообразной крышей и узкими длинными окнами.

Хоть я и успокоилась немного, но все равно изрядно нервничала. Внутри храма было пусто и темно. Все большое помещение было абсолютно ничем не заставлено – ни алтарей и статуй, ни тронов, ни висящей под потолком гигантской паутины. Просто, чисто и темновато.

Когда глаза привыкли к полумраку, я рассмотрела большие круглые ходы в стенах. Из одного такого прохода и появился ОН.

Бесшумно передвигая лапами, к нам опасливо приближался Сэпий. Наверное, он был даже внушительней, чем та иллюзия: большие пушистые конечности нервно подрагивали, мышцы человеческого торса были напряжены, а жесткое хищное лицо нахмурено, но при всем этом он гораздо больше походил на человека, чем картинка, показанная мне императором.

Может, причиной моего восприятия послужил рассказ Томана или то, что открыты были только два черных глаза, увеличивая человечность лица. Длинные черные волосы арахнида были распущены и даже на вид казались очень мягкими.

– Ты не будешь кричать? Не переношу женских воплей, – красивым бархатным баритоном спросил мужчина.

– Нет, – односложно ответила я, не желая злить огромного полупаука.

– Томан, кого вы опять ко мне привели? У меня нет ни времени, ни желания общаться с людьми. Мне просто нужна аллаида, пока не стало слишком поздно. Вы уже более пятидесяти лет оттягиваете неизбежное. Я и сам не в восторге от кандидатуры герцогини Мирасс, о распущенности которой известно даже под землей, но я не могу рисковать. У нас будет только одна попытка. Мне уже почти триста лет, я стар даже по меркам арахнидов. Последний из моего гнезда появился на свет пятьдесят три года назад. Мне давно пора подарить жизнь новому, – устало, как нерадивому школьнику, пояснял Сэпий.

– Я все понимаю, господин Арахни, но Дилейна категорически отказывается от выполнения клятвы. Эта девушка была найдена императором в другом мире благодаря призыву Истинной, ее возможности значительно превосходят силы госпожи Мирасс, к тому же она чиста. Император выражает свою надежду, что она подойдет вам даже лучше, чем герцогиня, – сбивчиво говорил советник, потея от волнения.

– Именно поэтому его величество поставил печать отторжения на лицо своей Истинной и готов отдать ее мне? – лукаво спросил арахнид. – Ладно, я посмотрю на нее, но только при условии, что не будет женских истерик. За эти годы они мне сильно надоели.

Сэпий замер, вопросительно смотря на меня. Я немного волновалась, но уже панического страха не испытывала. Мужчина, стоящий передо мной, воспринимался как инопланетянин, наверное, но не как страшное насекомое, которое хочется прибить тапочкой. Я кивнула ему и приблизилась на расстояние вытянутой руки.

– Смелая, – одобрительно кивнул Томану арахнид и открыл остальные три пары глаз. – И красивая, яркая, как звезда. Почему он отдает мне такое сокровище? – с подозрением решил уточнить Сэпий, закрывая лишние с точки зрения человека очи.

– Он очарован герцогиней настолько, что поставил юной Истинной печать отторжения и бросил жить презираемой всеми в немагическом мире, а над тем, чтобы откупиться ею перед вами, он даже не раздумывал, – горько усмехнувшись, сказал советник.

– Хорошо, он отказался – я принял. Скажи, как часто в тебе созревает жизнь и когда будет в следующий раз? – задал мне самый смущающий вопрос Сэпий.

– Каждые двадцать восемь дней. Следующий через неделю, – ответила я, покраснев.

Мужчины слаженно ахнули.

– Невероятно! У наших женщин она появляется раз в год, – пояснил свое изумление Томан.

– Великолепно. Наши циклы совпадут через два месяца. Я принимаю неожиданно щедрый дар императора и отказываюсь от клятвы рода Дилейны Мирасс, – торжественно сказал Сэпий, зажигая на ладони маленький светлячок и протягивая его мне.

Я вопросительно посмотрела на советника, не понимая, чего ждет от меня арахнид.

– Ты должна, коснувшись его рукой, назвать свое полное имя и сказать, что согласна дать клятву рода за Дилейну Мирасс и принять огонь жизни Сэпия, – сказал Томан, пока арахнид терпеливо ждал с протянутой рукой.

– Я, Алла Ивановна Миркина, согласна дать клятву рода за Дилейну Мирасс и принять огонь жизни Сэпия Арахни, – послушно сказала я и опустила свою ладонь в руку арахнида, касаясь света, который моментально впитался в кожу, расплываясь приятным теплом по всему телу. На запястье появилась маленькая цветная тату в виде паучка с короной на брюшке. Я не спешила забирать руку: вдруг еще нужно произносить пафосные речи или дождаться их от мужчины. Увидев, что я не брезгую прикосновением к нему, Сэпий очень осторожно, как будто опасаясь, что я ударю, погладил мою ладонь большим пальцем, щекотно задевая чувствительную метку, отчего я улыбнулась. На лице арахнида отразилась легкая растерянность.

– Клятвы даны и приняты богами, о чем свидетельствует благословение на руке Аллы. К вечеру в этот храм доставят подношения будущей Аллаиде, – сказал довольный Томан.

Сэпий слегка поклонился, не выпуская моей руки, и повел в один из тоннелей.