Разрешаю меня ненавидеть

Глава 7. Пленница

Открыв глаза, я уставилась на белоснежный потолок и сразу же обессиленно смежила веки. Безумно хотелось снова провалиться в забытье, но отчего-то не получалось.

Рядом пищал какой-то аппарат. Мерно так, едва слышно. «Пик. Пик. Пик». Этот звук изрядно раздражал, но во мне не было сил даже на то, чтобы повернуть голову и посмотреть на штуковину, которая издаёт такой противный звук.

Не знаю, сколько я так лежала, не в состоянии даже нормально думать. Моё сознание плавало где-то между сном и реальностью. Но в момент, когда к противному писку добавился звук шагов, я насторожилась.

– Обрати внимание на линию пульса и давление, – сказал кто-то глубоким чуть уставшим тоном. – Держать её и дальше в таком состоянии нельзя. Организм истощён, ему нужна нормальная пища и движение. Тогда восстановление пройдёт быстро. Сейчас у нас достаточно материала ещё для шести сотен новых доз.

Отвечать ему не спешили. Кто-то приблизился ко мне ‒ я ощутила это по колебанию воздуха и по странным мурашкам, пробежавшим по рукам. Наверное, и глаза смогла бы открыть, но решила пока этого не делать.

– Шести сотен нам недостаточно, – проговорил голос, который я слишком хорошо знала. Но это точно галлюцинации. – Нужно больше.

– В любом случае мы не сможем дать сыворотку сразу всем. Она срабатывает по-разному. Кто-то переносит её легко, а вот Фил уже четыре дня с постели встать не может. Потому предлагаю взять паузу хотя бы на пару дней. Потом продолжим, но перейдём на щадящий режим. Триста миллилитров в день она выдержит без угрозы для жизни.

Его оппонент задумался.

– Боюсь, она постарается сбежать, – сказал кто-то голосом Даниэля. Но разве такое возможно?

– Отсюда? – с иронией бросил второй. – Нет уж. Именно из этой лаборатории сбежать невозможно.

А помолчав немного добавил:

– Дан, мне больно видеть эту девочку такой. Я знаю, что ты тоже очень переживаешь из-за её состояния. Не ври ни себе, ни мне.

– Мне плевать, – раздражённо ответил Даниэль. Да, это он, теперь я уже не сомневалась.

– Не плевать, – возразил его собеседник. – И послушай совет того, кто в этой жизни повидал немало. Никогда не иди против своей души, этим ты себя убиваешь. Уверен, Дан, эта девочка ни в чём перед тобой не виновата. Её винить тебе точно не за что.

Даниэль не ответил, а его собеседник тоже больше не спешил ничего говорить.

Некоторое время вокруг стояла тишина. Потом послышались шаги, и снова стало тихо. Но я всё ещё продолжала ощущать рядом чужое присутствие, потому не спешила открывать глаза. И вдруг почувствовала прикосновение к своей руке чужих тёплых пальцев. Оно было настолько неожиданным, что я вздрогнула.

– Я знаю, что ты меня слышишь, Тори, – тихо проговорил Дан. – Скоро тебе станет легче. Думаю, уже завтра утром ты проснёшься в куда лучшем состоянии. Арго прав, пора тебе приходить в норму. Мы поговорим потом. Я расскажу тебе, что происходит и почему ты здесь. Но хочу предупредить сразу – начнёшь буянить, и мы вернём тебя в состояние полуовоща. Это не пустая угроза, а констатация факта.

Я разлепила веки, потратила почти все накопленные силы, чтобы повернуть голову, и всё же увидела Даниэля. Он стоял рядом с кроватью, на которой я лежала, а в его взгляде не было никаких эмоций. Одна пустота. И только тепло его руки, в которой он держал мою, говорило, что рядом со мной живой человек.

– Я хочу верить, что ты правильно поймёшь ситуацию и не станешь сопротивляться, – добавил Дан, глядя мне в глаза.

Но тут его холодный взгляд стал немного более заинтересованный, и он добавил:

– Я сделал препарат, который поможет тебе пройти оборот. Даже есть вероятность, что у тебя не пропадёт магия. Будешь послушной девочкой, и я дам тебе его и даже помогу с первыми обращениями. Думаю, это неплохая плата за послушание.

Он сел на край кровати и сжал мои безвольные пальцы между своими ладонями, словно пытаясь согреть.

– Пойми сразу, ты не сможешь ни на что повлиять. У тебя нет выбора в этой игре. Я сделал его за тебя.

Сказав это, он отпустил мою руку, сел ровнее и только теперь снова посмотрел мне в глаза.

– Разрешаю тебе меня ненавидеть. Ты имеешь на это полное право, как и я имею право на свою ненависть, – он опустил голову, будто ему было тяжело говорить. – И всё же верю в твоё здравомыслие.

Даниэль поднялся на ноги. Подошёл к белому столу, на котором были составлены бутылочки с разными жидкостями. Взял одну и набрал содержимое в шприц. Потом вернулся ко мне, и ввёл иглу мне в вену… но почему-то на ноге.

– Всё. Теперь спи, – его голос прозвучал устало. – Приду завтра.

Едва он это сказал, я почувствовала, что начинаю проваливаться в сон. Но перед тем, как окончательно отключиться с удивлением ощутила, что Дан погладил меня по голове, а потом и вовсе коснулся лба губами. Хотя, возможно это уже было частью сновидения, потому что, учитывая всё сказанное им, в реальности такое просто невозможно.

***

Новое пробуждение оказалось значительно приятней предыдущего. Да и сил у меня заметно прибавилось. Я осторожно повернула голову в одну сторону, потом в другую, а затем и вовсе села. Сначала оглядела надетую на меня белоснежную сорочку, перевела взгляд на свои белые руки, которые будто стали тоньше, и откинула край одеяла.

Судя по всему, я очнулась там же, где и в прошлый раз. Комната была небольшой, белоснежной, а по бокам от узкой кровати стояли тумбы со странного вида приборами. От одного из них к моей руке тянулась тонкая трубка, по которой какая-то жидкость по капле поступала прямо в вену. На запястьях были закреплены маленькие металлический пластины, на которых светились цифры. Окна отсутствовали, но зато имелись целых две двери: одна шире, другая уже.

Я уже почти решила встать на ноги, но перед глазами всё поплыло, и пришлось мне вернуться обратно на подушку. Когда головокружение отступило, окончательно проснулось сознание, и в сознании возникли закономерные вопросы.

Где я?

Что тут делаю?

Как сюда попала?

Судя по всему, это больница. Может, я всё же пострадала при падении с обрыва?

Но стоило об этом подумать, и вспомнила холодного и отстранённого Даниэля. Он угрожал мне. Понять бы ещё почему? Что я могла ему сделать?

В мыслях творилась неразбериха. Вопросов было много, а вот ответов не находилось вовсе. Я снова и снова прокручивала в памяти вчерашние слова Дана. Он ведь говорил про выбор, который сделал за меня, а ещё про послушание. Какое к демонам послушание? О чём он вообще?

Было бы у меня больше сил, я бы прямо сейчас отправилась добывать ответы. Увы, пока даже простые движения давались с трудом.

Я не услышала, а скорее почувствовала, что в комнате уже не одна. Резко подняла голову и даже не удивилась, увидев у кровати Даниэля. Он снова был в белом халате, но сегодня под ним виднелась чёрная рубашка. Сам же Дан выглядел уставшим, но очень серьёзным.

– Как самочувствие? – спросил, переведя взгляд на экран одного из приборов справа от меня.

– Не знаю, – ответила ему. Собственный голос прозвучал хрипло, будто я уже много дней вообще не произносила ни звука.

– Говорить можешь, а это главное. Да и поесть самостоятельно тебе не помешает, – сказал он. А чуть подумав, добавил: – Да, сначала еда, потом разговоры.

С этими словами он вышел за дверь, оставив меня в полном недоумении. Правда, вернулся всего минут через пять. Принёс поднос, на котором стояла тарелка с бульоном и плошка с жареными сухариками.

Не интересуясь моим мнением, усадил меня на кровать, подложил под спину подушку и посмотрел с сомнением.

– Сможешь сама поесть?

– Смогу, – сказала решительно.

Он кивнул. Поставил на мои колени поднос с ножками, вручил ложку, а сам отступил, сунув руки в карманы халата.

Я крепче сжала столовый прибор, показавшийся сейчас поистине неподъёмным. Возникло ощущение, что эта ложка весит, как настоящая гиря. И всё же мне удалось её поднять… но до тарелки донести, увы, не получилось.

Дан сел на край кровати, молча забрал тяжеленный металлический предмет из моей ослабевшей руки и зачерпнул немного бульона.

Он, что, собрался меня кормить?!

Осознав это, я уставилась на него с возмущением, но мужчина проигнорировал этот взгляд.

– Тори, тебе нужны силы и нормальная еда, – рассудительным тоном проговорил он. – Нет, мы можем и дальше держать тебя на капельницах, но только если ты настаиваешь. Будешь приходить в себя раз в несколько дней, смотреть в потолок и снова засыпать. Хочешь такой жизни?

Я ужаснулась, лишь стоило представить подобное. Эта реакция оказалась красноречивей любых слов.

– Тогда открывай ротик и глотай это полезное и питательное варево, – его губы дрогнули в подобии улыбки. – Если оно усвоится, позже принесу тебе немного тушёных овощей и варёное мясо.

– Не люблю варёное мясо, – сказала, чтобы хоть как-то выразить переполняющее меня смущение и негодование.

– Помню. Ты любишь исключительно жареное, с обилием специй и подрумяненной корочкой, – кивнул Дан. – Будешь хорошей девочкой, через пару дней принесу тебе именно такое.

– Где я вообще? – спросила, поймав его взгляд.

– Ешь, потом всё расскажу.

Даниэль поднёс ложку к моим губам. Пришлось всё же открыть рот и проглотить бульон.

– Он даже не солёный, – возмутилась, отвернувшись от новой порции гадости. – Пахнет замечательно, а на вкус – отвратителен.

– Ешь, Тори. Не капризничай, – вздохнул Дан. – Или всё же решила вернуться к капельницам?

Я насупилась.

– Давай свой бульон.

Дальнейшая процедура кормления прошла в тишине. Я покорно открывала рот, жевала сухари и с удивлением ощущала, как ко мне возвращаются силы.

Маленькую чашку с чаем даже смогла сама держать в руке, хоть Дан и помогал. А когда всё было съедено и выпито, он снова уложил меня на кровать, отсоединил капельницу, но катетер так и оставил на руке.

– Вот видишь, мы смогли договориться, и всем стало лучше, – проговорил он, встав у изножья кровати. – Давай продолжим в том же духе.

– Ты хотел рассказать мне, где мы находимся, и почему я в таком состоянии, – напомнила ему.

Он кивнул. Зачем-то глянул на закрытую дверь, потом прошёл по комнате, взял из дальнего угла стул и, поднеся его чуть ближе ко мне, сел.

– Ты упала с обрыва на своём анте. Едва не разбилась. Но тебя спас Диверс. Поймал в паре метров от торчащих из воды камней.

– Это я помню, – кивнула.

– А потом они с Терридом порталом перенесли тебя в Арганис.

– Зачем? – выдала я в полном непонимании.

Дан поджал губы.

– Тори, я мог бы сейчас рассказать тебе любую сказочку. Запудрить тебе мозг всякими глупостями и заставить тебя в них поверить. Но я всё же уважаю наше с тобой прошлое, потому буду говорить правду. От тебя прошу не воспринимать её в штыки, а попытаться понять.

– Говори уже, – бросила я, не сомневаясь, что мне не понравится услышанное.

– Ты же знаешь, что каждый обращённый в дракона имари даёт твоей семье клятву верности, – зачем-то напомнил он. – Эта самая клятва лишь на первый взгляд безобидна. На самом же деле, она магическая и завязывается на жизнь дракона. Каждый, кто её даёт, обязан выполнять приказы императора и его наследников.

– Знаю, – ответила я.

– Именно эта клятва связывает имари по рукам и ногам, не давая даже призрачной возможности жить так, как хочется. Изначально клятва была другой, в ней каждый имари клялся, что не причинит вреда людям и магам, исключением была только самооборона. Но с годами формулировки менялись. И сейчас она поистине рабская. Каждый, из принявших её, должен по первому требованию исполнять приказ командующего, соблюдать все без исключения законы империи, но это вполне приемлемо. Но вот есть ещё пункты о том, что дракон должен незамедлительно докладывать о любых услышанных разговорах, в которых есть хотя бы намёк на недовольство империей. Дракон может жениться, только после пяти лет службы в императорских войсках, и ни днём раньше. Дракон обязан привести сына на инициацию, когда тому исполнится двенадцать лет. Раньше имари разрешалось пить сыворотку, чтобы вообще никогда не проходить оборот. Теперь для детей тех, кто давал клятву, это запрещено.

Он говорил быстро, эмоционально. Я видела, что для него всё это важно, потому слушала очень внимательно.

– Тори, с каждым годом условия этой клятвы становятся всё хуже. А тех, кто отказывается её давать, отправляют в камеры. Есть даже отдельное подразделение тайной полиции, специализирующееся на имари. Мы под колпаком. И уже давно стали для империи не просто жителями, а этаким орудием.

Я молчала, пока просто не зная, что ему ответить. Мне всё это было известно, но я знала и другую сторону данного конфликта. Каждое усиление клятвы было связано с какими-то событиями: с попытками бунта, с преступлениями и подобным. Драконы опасны, как ни крути, потому и была придумана эта самая клятва, как способ держать их в рамках. Да, сейчас эти рамки стали почти клеткой, но такие меры являлись необходимостью.

– Я нашёл способ убрать влияние клятвы, – сообщил Дан.

Не веря своим ушам, я уставилась на него, как на шутника.

– Это невозможно, – заявила с уверенностью.

– Возможно, – он был совершенно серьёзен. – У нас уже немало тех, кто больше не чувствует её давления.

– Но… – я села ровнее. – Без клятвы драконы опасны, они могут…

Дан выставил перед собой ладонь, останавливая меня.

– Маги тоже могут натворить бед, но их никто такие клятвы давать не заставляет, – ответил он. – Мы здравомыслящие создания. У нас есть законы, которым мы неукоснительно следуем. Ещё во времена, когда имари жили под землёй, основой их общества были соблюдение правил и дисциплина. И каждый, кого мы освобождаем от магической клятвы, даёт слово подчиняться законам княжества и приказам князя.

– Не империи, – заметила я, всё больше мрачнея.

– Именно так, – кивнул Дан и сложил руки в замок.

– То есть… – я пыталась осмыслить услышанное, – вы хотите независимости? Но империя даёт вам ресурсы для жизни.

– Мы сможем обойтись собственными силами. Да и защитить свои территории в состоянии.

– А получив независимость, решите, что этих самых территорий вам мало, и пойдёте на империю войной? – озвучила свои мысли.

– Вряд ли, – пожал плечами Дан. – Но такое тоже возможно.

– Ты этого хочешь?! – выпалила, глядя на него во все глаза. – На самом деле? Войны?

– Я хочу, чтобы имари были свободны, – решительно проговорил он. – Твой дед ни в какую не согласен отказаться от клятвы. Он против того, чтобы имари имели выбор, служить ли им в армии империи. Ведь это не год и не два. А минимум пятнадцать. Империю всё устраивает. Никто из твоих родственников не желает идти на уступки.

– То есть, меня похитили, чтобы повлиять на них? – предположила, сложив одно к одному.

– Да, – ответил он. – Ты – козырь в грядущих переговорах. Мы не хотим воевать с империей. Мы просто хотим жить свободно.

Повисла тишина. Дан смотрел в сторону и больше ничего говорить не спешил. Я разглядывала его профиль, пытаясь осмыслить новую информацию. Но пока получалось плохо.

– А если мой дед откажется идти на уступки, – начала, сглотнув, – вы меня убьёте?

Даниэль вздрогнул и повернулся ко мне. А в его глазах стояли укор и возмущение.

И тем не менее, голос прозвучал почти спокойно:

– Нет, Тори. Мы просто тебя им не отдадим.

– Будете держать здесь? Где мы, кстати?

– В одном очень своеобразном месте, – сказал он. – Нет, не будем. Но ты сама не уйдёшь.

– Почему? – не понимала я. – Думаешь, не смогу сбежать?

Он ничего на это не ответил и направился к выходу.

– Отдыхай. Вернусь вечером.

– А сейчас, что, утро? Тут же нет ни часов, ни окон!

– Почти обед, – сообщил Дан и всё же оставил меня одну.

Посидев некоторое время на постели, я решила снова попробовать подняться на ноги, и у меня даже получилось. Правда, пришлось держаться рукой за стену, но это мелочи. Главное, что я дошла до двери, за которой скрылся Даниэль. Дёрнула… но та оказалась заперта снаружи.

– Гад! – вырвалось у меня злое.

Постояв немного на месте, медленно выдохнула и поковыляла ко второй двери. Вот её никто запирать не думал, а пряталась за ней небольшая уборная, в которой помещались только унитаз, малюсенькая раковина и компактный душ.

Добравшись обратно до кровати, я устало уронила голову на подушку, прикрыла глаза… и моментально уснула.

Всё же для моего обессиленного организма даже прогулка по комнате оказалась слишком серьёзным испытанием. Ну ничего, вот поправлюсь и обязательно выберусь отсюда. Если есть вход, значит найдётся и выход.

Глава 8. Взгляд в прошлое

Очередное пробуждение не принесло изменений ни в моё самочувствие, ни в окружающую обстановку. Я всё так же находилась в белой комнате, рядом с кроватью стояли непонятные мне приборы, а из моей руки торчала закреплённая игла катетера. Из-за отсутствия часов и окон было невозможно определить время. День сейчас или ночь? Сколько я вообще тут нахожусь? Что происходит в мире?

А ведь родители уже наверняка в курсе, что я пропала. Папе точно быстро сообщили об аварии. Он ведь у меня всё-таки немного параноик, потому за мной всегда присматривала охрана. Тайно, скрытно, потому что я не раз устраивала скандалы по поводу постоянно слежки. Но добилась только того, что теперь мои охранники стали очень хорошо прятаться. А отцу вообще ничего не говорят о моей жизни, просто охраняют. Кто-то из них точно присутствовал на заезде, а значит сразу доложил о произошедшем своему грозному начальнику.

Вот только я же должна была упасть в реку. Уверена, обломки анта найдут именно там. Течение в ней довольно сильное, а значит меня будут искать долго. Точнее, тело, потому что выжить при таком падении никто бы не смог.

Даже представлять не хочу, что чувствуют родители. Они ведь до последнего будут верить, что я как-то смогла выплыть. Не станут останавливать поиски. Привлекут толпу специалистов. С таким раскладом, они будут даже рады узнать, что я жива, просто похищена.

До сих пор не могу поверить, что всё это провернул Даниэль. Тот, кого когда-то я так отчаянно любила, кому безгранично верила.

И вот сейчас, лёжа в одиночестве в белоснежной палате, я не стала запрещать себе вспоминать прошлое. Наоборот, сознательно решила мысленно вернуться в те дни. Дни, когда я была так безумно счастлива…

…Мы познакомились в Арганисе. Я приехала туда с мамой и братьями в лето перед поступлением в академию. У папы в работе было какое-то до жути важное секретное дело, потому он остался в столице.

Наша семья поселилась в родовом особняке Ринорских ‒ красивом и величественном, стоящем на окраине города. Несколько дней я просто гуляла по округе, изучала местность. Так и набрела на беседку, расположенную на высоком обрыве, с которого открывался удивительный вид на море. Это место стало для меня одним из самых любимых. Мне нравилось сидеть там по вечерам, наблюдать за закатом, любоваться красотами вечернего моря.

И однажды, уже привычно разместившись на пледе, я увидела в небе двух драконов: красного и золотистого. Они явно дурачились. Гонялись друг за другом, при этом выделывая такие кульбиты, что даже представить страшно. То крутились в воздухе, то пикировали в воду, а потом выныривали, разнося тучи брызг.

Я смотрела за ними неотрывно, любовалась этими величественными грациозными хищниками, восхищалась мастерством их полётов. Но никак не ожидала, что они заметят моё внимание. Потому, когда поняла, что два летуна направляются прямиком ко мне, даже немного испугалась. Хотела уйти, но всё же заставила себя остаться на месте.

Драконы приземлились на самого края скалы. Они смотрели на меня с интересом и молчали. Но если красный казался мне просто интересным, то от золотого я никак не могла отвести взгляд.

– Доброго дня, айноры, – проговорила, поднявшись с пледа и расправив плечи.

«Красивая девочка, – уловила в своей голове явно мужской голос. – Настоящая конфетка».

«Боюсь, не по нашим зубам, – ответил другой. – Но красивая. Очень».

– Между прочим, я вас прекрасно слышу, – заявила, скрестив руки на груди.

Это было особенностью рода моей бабушки. Она оказалась какой-то дальней родственницей создателя летунов, Маркуса Симса, потому все в её роду имели власть над драконами. Но в отличие от остальных в семье, я могла только их слышать.

Летуны напряглись. Красный даже сделал пару шагов назад, будто собирался сигануть с обрыва, а вот золотистый, наоборот, заинтересовался.

«Как твоё имя, красавица?» – спросил он.

Его зелёные глаза сверкнули искренним интересом. А я вдруг почувствовала в душе странное тепло.

– Виктория, – ответила ему.

«Ты так пристально за нами наблюдала, что мы не могли не прилететь сюда. Прости, если напугали», – проговорил в моей голове золотистый.

– Ничего, – улыбнулась я. Мне импонировала его вежливость и внимание. – Мой папа раньше тренировал драконов, потому я привыкла. А наблюдать за вашими полётами было очень интересно.

«Спасибо, – ответил он. И вдруг предложил: – Хочешь полетать?»

Этот вопрос меня искренне удивил. Обычно драконы такого не предлагали, считая оскорбительным. Да и многим из них было тяжело тащить на себе ещё кого-то. Всё же наши драконы, в отличие от сказочных, большими размерами не отличались. В детстве я иногда каталась на отце. Но это было очень давно. Потому предложение золотистого показалось мне очень даже заманчивым. Да и сам он выглядел внушительно.

– А не уронишь? – спросила я с лёгкой провокацией.

«Ни за что», – заявил он.

– Тогда я согласна.

В тот вечер мы летали с ним около часа. Просто кружили над горами и бухтой, без каких-либо сложных фигур. Второй дракон тоже парил с нами, но всё время молчал. А когда золотистый, представившийся Даниэлем, вернул меня на обрыв, его товарищ и вовсе решил оставить нас наедине. Набравшись смелости, Дан предложил мне встретиться завтра днём, когда он будет в человеческом обличии. Перекинуться сейчас он не мог, потому что при себе не было вещей. А смущать меня своим обнажённым видом парень не желал.

Тогда я ещё не представляла, как он выглядит, чем живёт, почти ничего о нём не знала, но уже наслаждалась каждым мгновением, проведённым с ним. Рядом с этим драконом мне было очень уютно, хорошо и действительно интересно. А когда на следующий день я увидела его человеком, то несколько минут просто рассматривала, улыбалась и отчаянно краснела. Он очень мне понравился. Так, как никто до него.

С тех пор мы проводили вместе каждый день. Гуляли по городу и окрестным горам, побывали в военной академии, где Дан учился на пятом курсе. Впервые он поцеловал меня на пляже, куда мы выбрались на пикник на закате. И этот поцелуй перевернул моё восприятие реальности. Никогда я не получала такого сногсшибательного удовольствия от подобного. Кажется, именно тогда поняла, что влюбилась.

Наши отношения развивались стремительно. Мы просто не могли проводить друг без друга больше двенадцати часов. А когда не виделись, то постоянно говорили по артефактам связи.

Естественно, вскоре мама узнала о нашем романе и заставила меня привести Даниэля к нам на ужин. Он очень волновался, но пришёл, да ещё и оделся в форму академии. Выглядел при этом очень серьёзным и ответственным, смущался, но старался держаться уверенно.

Маме Дан сразу понравился, да и как вообще такой образованный и симпатичный мужчина мог не понравиться? Он учился на драконьем факультете, но с детства увлекался химией и алхимией. А вот родителей у него не было. Даниэль воспитывался тётей, но о ней рассказывал мало. Куда больше говорил о своём наставнике, коим оказался никто иной, как сам князь Аргоил.

Когда Дан сообщил об этом, мама нахмурилась. Спросила, кем ему приходится правитель княжества Имари. Оказалось, что он был другом погибшего отца Даниэля. Кристиана Сеша.

В последствии я много раз вспоминала, как побледнела мама. Она почти сразу сослалась на головную боль и покинула столовую. А поздно вечером пришла в мою комнату и сказала, что Дан, конечно, интересный, но мне категорически не подходит.

Тогда мы с ней впервые в жизни крупно поругались. Она называла Даниэля сыном государственного преступника, пыталась убедить, что он со мной исключительно из корыстных целей. Что ему нельзя верить, и тому подобное. Я заявила матери, что она совсем не знает Дана. А я уже взрослая, совершеннолетняя, и сама буду решать, как мне жить. Прямо среди ночи собрала сумку с вещами и отправилась к Даниэлю.

У него был небольшой, но очень уютный дом недалеко от центра Арганиса. Увидев меня на пороге всю в слезах, он не на шутку испугался. Долго обнимал, успокаивал, целовал. Потом отпаивал чаем, а его тётя угощала булочками. От неё я и узнала, что когда-то тот самый Кристиан Сеш пытался устроить переворот, совершил немало преступлений против короны. А ещё, был женат на старшей сестре моей мамы, что стало для меня ошеломляющей новостью. Их брак продлился всего пару месяцев, после чего его казнили, а её отправили на каторгу. Удивительно, что я об этом вообще никогда раньше не слышала.

Дан был его ребёнком от первого брака, и во время тех событий мальчику едва исполнилось три года. Так разве можно считать его виновным только из-за родственных связей? Это же настоящая глупость. Как мама этого не понимает?

Когда на уютной кухне мы остались с Даниэлем одни, он признался, что любит меня. Даже пообещал снова сходить к моей матери, но на этот раз вместе с Арго, как он называл князя. Убедил, что со всем разберётся, что у нас всё будет хорошо, только мне обязательно нужно помириться с мамой. Потому что ругаться с родными – последнее дело.

Ту ночь мы провели вместе. Нет, просто спали… ну ещё много целовались, обнимались. Руки Дана то и дело сползали куда не надо, но он сам спешно возвращал их на мою талию. И всё же долго сдерживать себя не смог. Его губы всё же переместились на мою шею, нежные пальцы заскользили по ноге, задирая край сорочки. Он гладил мою грудь под тканью, а я наслаждалась каждым прикосновением, каждой лаской, каждым будоражаще-сладким поцелуем. Вздрагивала, когда он дотрагивался до особенно чувствительных участков моего разгорячённого тела, но даже и не думала смущаться.

Я любила Дана, верила ему, с ним была готова на всё. Но буквально перед поездкой в Арганис после серьёзной беседы пообещала папе, что сохраню невинность до замужества. Вот только рядом с Даниэлем сотню раз успела пожалеть о тех словах.

Дан знал о моём обещании, потому дальше ласк, пусть и довольно откровенных, мы с ним не заходили. Хотя, целуясь в его постели, едва не переступили черту. И всё же именно он сумел удержаться от этого шага, потому что я в тот момент уже почти не соображала.

Спали мы, крепко обняв друг друга, будто просто не могли допустить ни малейшего расстояния между нами. А утром он проводил меня до дома, поцеловал в губы и шепнул на ухо, что безумно любит и отчаянно желает. И спросил, стану ли я его женой?

Тогда я растерялась и ничего ему не ответила. Он не стал настаивать, просто улыбнулся мне и ушёл, пообещав вернуться вечером.

С мамой я помирилась сразу. Едва увидев меня на ступеньках дома, она сама кинулась обниматься. Мы с ней даже немного поплакали, я рассказала, что это Дан уговорил меня вернуться и помириться с ней. Что обещал прийти к ней с князем Аргоилом. И призналась, что Даниэль сделал мне предложение.

Реакция мамы оказалась странной. Она просто промолчала, даже не став убеждать меня хорошенько подумать и не спешить. Тогда это показалось мне хорошим знаком. Я решила, что мамочка одумалась и приняла мои чувства к Дану. А значит не станет нам мешать.

Но вечером Даниэль не появился. Его артефакт связи не отвечал, сколько бы я ни пыталась его вызвать. Всю ночь провела, как на иголках, а утром сразу отправилась к его тёте. Она-то и сообщила, что Дан ещё вчера умчался куда-то с другом Томом. Тогда я отправилась к Томину, тому самому второму красному дракону. Кое-как нашла дом его родителей. Но Том заявил, что со вчерашнего обеда Даниэля не видел.

Три дня я исправно ходила то к тёте Дана, которая волновалась не меньше меня, то к Тому. Даже до князя добралась. Но никто из них не знал, где Даниэль. А потом мне принесли то самое злополучное письмо, совершенно точно написанное его рукой. В нём Дан сообщал, что вынужден уехать по одному личному и крайне щекотливому вопросу. Просил у меня прощения и сообщал, что сильно поспешил с предложением замужества. Что ему для начала необходимо закончить академию, реализоваться в жизни, да и мне нужно учиться. Что я замечательная, но нам не по пути.

Вот так закончилась история моей любви. Да, моей, потому что со стороны Дана, видимо, это было просто баловством. Игрой. Тогда, обдумав всё случившееся, я пришла к выводу, что он решил не набирать проблем на свою голову, не связываться с моей семьёй, не доказывать моей матери, что он хороший, а просто от меня отказался. Трусливо сбежал, оставив меня с разбитым вдребезги сердцем.

С тех пор мы больше ни разу не виделись, до самой встречи в академии, где Даниэль предстал передо мной профессором драконоведения. Чужим и отстранённым.

А потом и вовсе хладнокровно организовал моё похищение.