Да, моя королева! Книга первая

За ними следом шагала Ха Юль, торжественно несшая фарфоровый пузатый чайничек с уже готовым чаем. По воздуху поплыл приятный аромат жасмина.

Служанки споро уставили столик приборами и с поклонами удалились.

А женщины принялись неспешно потягивать из крошечных круглых чашечек ароматный напиток и изящно брать пальцами сладости из красивых пиалок.

– А что, девушки, – обратилась к гостьям госпожа советница, – ваши матери не собираются навестить меня?

– Ой, моя матушка сейчас готовится ко дню рождения отца. В доме будет большой праздник! Вас с господином советником, конечно, тоже пригласят! – воскликнула Бо Ра.

Ми До только улыбнулась и пожала плачами.

– Да, но мой супруг все занят делами государя нашего, его величества Тэджона, – сделала постную мину мать.

– Да-да, – понимающе покивала Бо Ра. – Мой отец тоже много времени проводит на службе!

Лера не знала, о чем можно говорить с этими совершенно ей не знакомыми девочками, а потому промолвила:

– Матушка, сегодня такая хорошая погода! Вы позволите нам с девушками прогуляться вдоль реки?

– Да, госпожа, позвольте Со Хён выйти с нами! – заговорили одновременно гостьи.

– Что ж, поскольку вас будет трое, думаю, никакой опасности вас не подстерегает. Но, дочь моя, возьми с собой и Ха Юль. Пусть сопровождает вас!

На том и порешили. И девушки, поблагодарив хозяйку за чай, заторопили подругу. Лера побежала переодеваться, и вскоре четыре девушки вышли из широких ворот усадьбы советника Шим Она.

В этот раз они прогулялись по городу, причем подружки, не переставая, щебетали о том, о сем, а потом Ми До, хитро прищурившись, сообщила девушкам, как величайший секрет, новость о том, что к ним в дом приходили родственники молодого красавчика Ким Ю Гыма, и ее – Ми До – сосватали за него. Лера сделала вид, что очень рада за подругу, хотя понятия не имела, кто же такой этот «красавчик Ким Ю Гым». Бо Ра же, кажется, радовалась совершенно искренне.

Они неторопливо шли по дорожке, ведущей вдоль берега реки, и наслаждались теплой погодой, солнышком, ласково сиявшим с небес, а молодые щеголи обгоняли их и оглядывались на богато разодетых красавиц. Лера каждый раз хмыкала про себя, сохраняя невозмутимое выражение на лице: во всех мирах то, что касалось отношений полов, мало различалось между собой. Молодые чеболи были, конечно, хороши, и, вероятно, семнадцатилетняя Со Хён была бы рада этим знакам внимания. Валерия же, с высоты своего истинного возраста, только мысленно посмеивалась.

Лишь однажды ей вдруг показалось, будто чей-то острый взгляд остановился на ее лице. У нее реально возникло ощущение прикосновения к коже, но когда Лера стала озираться вокруг, пытаясь понять, кто смотрел на нее, то ничего не заметила – горожане вышагивали по улице по своим делам, и казалось, никому не было дела до четырех юных девушек, изящно прогуливающихся под ласковыми лучами полуденного солнышка.

Подруги заметили ее беспокойство, и Бо Ра спросила:

– Что такое, Со Хён? Ты кого-то увидела?

– Нет-нет, – поспешила успокоить ее Лера. – Просто смотрю вокруг!

Подруги с легкостью приняли это ее объяснение, но еще пару раз ощущение чьего-то взгляда посещало девушку. Правда, теперь она уже старалась не крутить головой, выискивая таинственного наблюдателя.

А вскоре Ми До и Бо Ра заторопились домой, и девушки распрощались.

Лера с Ха Юль тоже поспешила в поместье советника: все же непонятное внимание незнакомца (или незнакомцев) беспокоило ее, и девушка предпочла укрыться за надежными высокими воротами, охраняемыми воинами, которые служили королевскому советнику.

Глава 11

Так шли дни за днями, и постепенно она стала привыкать к новому укладу жизни, к новой внешности и новым, незнакомым ей прежде привычкам. Но однажды душевное равновесие было вновь грубо нарушено странным событием.

В покоях Леры стоял дорогой туалетный столик, привезенный чинскими купцами и за огромную сумму приобретенный советником Шим Оном для своей старшей дочери. Столешница из драгоценных пород дерева опиралась на две тумбы, в каждой из которых располагались по три выдвижных ящичка, украшенных инкрустацией. Но самое главное – столик этот был соединен с довольно большим зеркалом, в котором можно было с легкостью разглядеть себя, хотя стекло было не самого высокого качества, немного мутноватым, как на взгляд Валерии, однако же, каждый раз глядя в него, Лера видела отражение юной миловидной азиатки с большими раскосыми глазами, розовыми губами бантиком и аккуратным носиком. И темными, как самая безлунная ночь, волосами цвета воронова крыла – длинными и густыми.

Ухода за ними было много, и, наверное, у самой Леры не хватило бы терпения расчесывать их редким костяным гребнем с выточенными по вершине цветочными узорами. Но верная Ха Юль, с которой, как поняла из разговоров Лера, Со Хён росла с детства, готова была заниматься часами прической своей госпожи.

Как постепенно разобралась девушка с эталонами красоты здешнего общества, она считалась настоящей красавицей.

Однако взрослая, двадцатипятилетняя Лера Власова безумно скучала по своему конопатому зеленоглазому лицу и рыжим локонам. Она, конечно, предпочла бы свою родную внешность, да только кто ж ее спросит?..

Но девушка примечала, как воины из охраны поместья, служившие советнику Шим Ону, бросали на нее взгляды, полные чисто мужского интереса.

Особенно же отличился в этом один молодой стражник. Позже девушка узнала, что его звали Бён Хёк. Он был довольно симпатичным, с широкими плечами и сильными руками от постоянных тренировок с мечом. Командир охраны, обеспечивавшей безопасность богатого поместья Шим Она, не давал расслабляться своим подчиненным и гонял их на тренировках, что называется, «и в хвост, и в гриву».

Любопытная натура Леры не давала ей покоя, и однажды, исследуя территорию поместья, она оказалась на тренировочном полигоне, как девушка окрестила про себя просторную, утоптанную до каменной твердости площадку довольно далеко от господских зданий.

Там как раз шла очередная тренировка. Воины занимались спаррингом на мечах, проводя тренировочный бой. Лера увидела неподалеку от площадки лучащиеся восторгом мордашки младших братьев, прятавшихся за стволами раскидистых сливовых деревьев, и понимающе хмыкнула: озорники опять удрали из-под присмотра взрослых и, затаив дыхание, наблюдали, как взрослые сильные мужчины отрабатывали приемы боя. Над площадкой раздавался звон мечей, слышалось шумное дыхание воинов, крики, сопровождавшие особенно удачные удары тренирующихся. Лера незаметно для малышей подошла к ним со спины, так что ни один, ни второй до поры, до времени ничего не замечали, а потом негромко сказала:

– А матушка в курсе, что вы здесь?

Мальчишки синхронно взвизгнули от неожиданности и присели на корточки, пытаясь таким образом спрятаться от старшей сестры. Но было уже поздно. Лера строго сказала:

– Разве вам можно тут находиться? Матушка будет недовольна!

– А ты сама-то, сестрица! – огрызнулся старший, Шим Хви. – Девушкам тоже нельзя сюда приходить!

– Это почему же? – усмехнулась Лера.

– Потому что тренировки с оружием – это не женское дело! – убежденно ответил мальчишка.

– А если мне будет грозить опасность?

– Для этого есть мы, мужчины! – гордо произнес младший, восьмилетний Шим Гёль, и девушка расхохоталась – так потешно прозвучала эта фраза в устах малыша.

Ее звонкий смех не остался незамеченным – головы воинов начали поворачиваться в их сторону, и Лера, досадливо прикусив нижнюю губу, заметила, что начальник охраны, командир Дон Гиль, слегка нахмурился и, оставив своих подчиненных, направился к ним:

– Барышня Со Хён?! Что привело вас сюда?

– Да вот, братья опять сбежали сюда, я искала их и, ожидаемо, нашла тут, – как можно более непринужденно ответила она, замечая, что воины охраны невольно прислушиваются к ее словам, продолжая, однако же, свой тренировочный бой. Ближе всех к краю площадки находились как раз Бён Хёк и еще один воин, имени которого Лера так и не запомнила. Бён Хёк откровенно посматривал в ее сторону, не забывая, тем не менее, отбивать быстрые удары своего соперника. Ей даже показалось, что молодой воин красуется перед ней, показывая свое мастерство владения мечом.

Лера неосознанно провела ладонями по чхима, расправляя несуществующие складочки, и снова заговорила:

– Я забираю братьев, командир Дон Гиль. Попрошу слуг, чтобы они внимательнее следили за мальчиками, – и она настойчиво взяла малышей за маленькие ладошки, крепко удерживая их в своих пальцах.

– Вы удивительно разумная девушка, юная госпожа, – слегка склонил голову в поклоне командир. – Вашему супругу очень повезет с такой женой, как вы!

– Супругу?! – слегка повысила голос она. – Но у меня еще и жениха нет! Какой супруг?!

Девушка недовольно дернула плечиком, укрытым бледно-розовым шелком чогори: уж точно не дело бравого охранника рассуждать о том, кому и когда она достанется в жены!

Сама-то Лера совершенно определенно не собиралась в ближайшее время выходить замуж непонятно за кого.

И, видимо, командир Дон Гиль почувствовал эту перемену в ее настроении, потому что отступил на шаг, освобождая ей дорогу, и Лера решительно повела обоих мальчишек в сторону господского дома.

И снова, поежившись, вспомнила взгляды, которые бросал на нее молодой Бён Хёк.

Ее, если честно, это совсем не задевало. Лишь один человек как-то волновал ее сердце. Тот, который спас ее. И лица которого она так ни разу и не увидела.

Однако же, жизнь вскоре подбросила ей еще один шанс.

Глава 12

Лера

Однажды вечером, уже отпустив Ха Юль, помогавшую ей переодеться в белый шелковый ночной ханбок, Лера задержалась перед туалетным столиком, задумчиво глядя на отражение юной девушки с заплетенными в простую свободную косу волосами, уже без лишних заколок и иных украшений. Фонарь, помещенный в прямоугольный корпус из тонких деревянных планок, обтянутых промасленной бумагой, и стоявший на столике слева, освещал ровным, мягким светом ее фигуру, сидящую на невысокой удобной скамеечке, с обтянутым мягкой тканью и набитым шерстью сиденьем. Лера думала о том, как круто переменилась ее судьба, забросив в этот чужой мир. Сможет ли она когда-нибудь вернуться на родину, к своей маме? Или обречена так и прожить всю жизнь тут? Никто не мог ответить на ее вопрос.

Лера так глубоко погрузилась в свои мысли, что взгляд ее слегка расфокусировался. И в какой-то миг она посчитала, что ей показалось, будто зеркальная поверхность на мгновение дрогнула и пошла рябью.

Девушка моргнула и вскрикнула от неожиданности: из зеркала в резной нефритовой раме на нее смотрела она сама! Лера Власова, какой она когда-то была – рыжая и зеленоглазая, с европейскими чертами лица и покрытой веснушками нежно-золотистой кожей. Но облик девушки выглядел как-то странно, словно был полупрозрачным.

Валерии показалось, что весь воздух из легких кто-то выбил сильным ударом кулака, и она широко раскрыла рот, стараясь вдохнуть. Однако девушка в отражении не повторила ее жеста. Она протянула вперед обе ладони и, казалось, положила их на стеклянную поверхность, стараясь дотянуться до своей визави.

Лера отчетливо увидела на левой ладони старый шрам – когда-то давно, еще в детстве, она слетела с велосипеда, съезжая на полной скорости с горы, и пропорола ладошку острым камнем, невесть откуда взявшимся на дороге. Маме пришлось тогда везти ее с приемный покой хирургического отделения городской больницы, где пожилой усатый хирург наложил ей несколько швов, стягивая рваные края глубокой длинной раны.

Рана эта заживала долго, неохотно, навсегда оставив после себя длинный извилистый шрам, пересекавший все три линии – линию жизни, линию судьбы и линию сердца, по-другому называемую линией любви.

И сейчас Лера неосознанно потянулась к этим таким знакомым, родным ладоням, с украшенными привычным маникюром с гель-лаком ногтями. Потянулась и прижала к зеркалу, сейчас словно бы превратившемуся в прозрачное стекло, ладони, совмещая их с руками девушки в отражении. За спиной Со Хён (а это была именно она – Лера почему-то сразу безоговорочно поверила в это) она разглядела интерьер незнакомого помещения – белый кафель до середины стены, а выше – простая известковая побелка. В дальнем углу притулилась простая белая раковина. Больше в полупустом помещении ничего не было.

«Где это она?» – мелькнула в голове Валерии мысль, но тотчас же исчезла. Потому что «та» она что-то начала говорить, но, естественно, ни звука Валерия не услышала, лишь с отчаянием видела, как шевелятся губы девушки напротив.

– Что? Что ты хочешь мне сказать? – шепотом закричала она, пытаясь поговорить с Со Хён. Но та по-прежнему беззвучно шевелила губами, произнося неслышные слова.

А затем изображение рыжей девушки с зелеными, как молодая трава, глазами, подёрнулось рябью, поплыло, и вот уже из глубины зеркала на нее вновь смотрит юная кореянка Со Хён.

Лера в бессилии ударила кулаком по столешнице и всхлипнула, почувствовав, как по щекам потекли слезы. Она попыталась вытереть их тыльной стороной ладони, но еще больше расстроилась и вскоре плакала уже в голос, стараясь только не шуметь слишком, чтобы не разбудить спящую в крошечной каморке по соседству с ее покоями Ха Юль. Девушка зажала рот обеими руками и тихо всхлипывала, вновь испытав горечь утраты привычной жизни.

«Значит, мы просто поменялись местами с настоящей Со Хён, – подумала она, жалея и себя, и эту юную неискушенную девочку то ли из далекого прошлого, то ли из какого-то параллельного мира. – Как же она там, бедняжка?! Если мне, взрослой девице, так непросто тут, то что уж говорить о ней? Совсем ведь еще девчонка!..»

И ей стало еще горше от мысли о том, что обе они оказались игрушками в руках кого-то могущественного и совершенно бездушного, для кого подобные игры людскими жизнями – лишь развлечение…

Лера оплакивала крушение своей привычной жизни, понимание того, что она вряд ли сможет вернуться домой и продолжить жить своей жизнью – ходить на работу в книжный магазин, смотреть дорамы на ноутбуке и с аппетитом есть приготовленный мамой любимый борщ с чесноком. Девушка уже отвернулась от зеркала и теперь сидела вполоборота к нему, уткнувшись лицом в мокрые от слез ладони. Тихие всхлипывания раздавались в тишине комнаты, и чуткий слух Ха Юль уловил их.

Неожиданно для Леры служанка с сонным лицом и растрепавшейся во сне косой появилась на пороге ее покоев и изумленно уставилась на свою госпожу.

– Барышня… – растерянно произнесла она.

Лера вздрогнула и отняла руки от заплаканного лица. Взгляду служанки предстали покрасневшие глаза и опухший носик ее юной хозяйки.

Ха Юль всплеснула руками и кинулась к девушке:

– Барышня Со Хён! Да что случилось? Почему вы не спите? Кто обидел вас, моя госпожа? – посыпались, как горох из решета, вопросы.

Но Лера лишь покачала головой, вытирая запястьем глаза. Шмыгнула, зажав между большим и указательным пальцем носик, и только потом произнесла несколько сиплым от плача голосом:

– Нет, ничего… Зачем ты встала, Ха Юль?..

– О боги! Барышня, пойдемте, я провожу вас в постель! Да что ж такое! – продолжала причитать она, а сама, между тем, мягко, но настойчиво увлекла Леру в опочивальню, где уже ждала ее приготовленная мягкая постель. Девушка покорно позволила уложить себя – от всех переживаний она, и впрямь, почувствовала усталость.

Ха Юль заботливо накрыла ее пышным легким одеялом, сшитым из яркого шелка и набитым и простежённым хорошо промытой и вычесанной овечьей шерстью. Повздыхала, еще какое-то время посидев с госпожой. А после того, как веки девушки смежились, и дыхание стало тихим и размеренным, сбегала в отхожее место и вернулась в свою каморку.

Последнее время она порой не понимала свою госпожу – так сильно та изменилась после злосчастного нападения разбойников.

Глава 13

Лера

Уже прожив более двух недель в родительском доме (Лера теперь даже про себя называла так богатое поместье семьи Шим), девушка однажды в сопровождении своей личной служанки – такой же молоденькой, как и Со Хён, Ха Юль – отправилась на прогулку, намереваясь походить по городскому рынку. Она шла, с любопытством разглядывая торговые ряды, пестрые палатки торговцев самым разнообразным товаром, громко зазывающих покупателей в свои лавки. Служанка шагала чуть позади, соблюдая дистанцию.

Как вдруг кто-то резко дернул Леру за руку, увлекая в узкий проход между рядами, и прижал к себе со спины. Девушка забилась, отчаянно вырываясь из захвата, хотела закричать, чтобы просто позвать на помощь – ведь белый день же на дворе, а тут такое творится! – но тотчас же горячая и сухая ладонь накрыла ее губы, не позволяя вырваться крику наружу, а вторая рука, обтянутая черным рукавом, до самого локтя крест-накрест перетянутым узкими кожаными ремешками, обхватила тело, с силой зажимая руки, и крепко притиснула спиной к твердой груди. А потом знакомый голос еле слышно прошептал в самое ухо, щекоча нежную раковину, не закрытую туго заплетенными волосами:

– Тише, не бойся! Я не причиню вреда. Просто выслушай!

Девушка послушно замерла, расширив глаза, косясь в сторону, словно испуганная лошадь, стараясь разглядеть собеседника. Грудь ее бешено вздымалась от испытанных эмоций. А мужчина уже говорил:

– Нужно на время остаться здесь. Ты наверняка не заметила, но за тобой уже некоторое время следуют двое. Убийцы из клана наёмников. Если я отпущу руку – не закричишь? Если поняла – просто кивни.

Девушка тут же энергично закивала, и теплая ладонь, пахнущая кожей конской упряжи и еще немного металлом – исчезла с ее лица. Лера хотела повернуться, чтобы заглянуть в лицо своему спасителю, однако он мягко, но твердо придержал ее за плечи:

– Не нужно! Стой так! – в голосе его послышалась улыбка. И Лере еще больше захотелось увидеть лицо мужчины.

– Почему ты мне помогаешь? – вполголоса, но требовательно спросила она.

– Мне вот интересно, кому ты могла так насолить, юная госпожа, что по твоему следу направили наёмников? – задал он встречный вопрос. – И куда смотрят твои благородные родители (это прозвучало с видимым сарказмом), отпуская дочь одну в город? Их ничему не научили прошлые события?

– Не знаю! – дернула она плечом, и ладони мужчины скользнули вниз, на предплечья. – Откуда знаешь, что те двое были из клана убийц-наемников? Может, ты и сам оттуда?

– Хм! – отозвался он, все так же склоняясь к ее ушку. – Если бы это было так, как ты говоришь, сейчас мы не стояли бы с тобой тут, девочка!

– Отпусти! – снова дернулась она. – Служанка меня теперь потеряла!

– Ступай домой, маленькая госпожа! Я прослежу, чтобы вы со служанкой добрались без особых препятствий.

– Как?! – насмешливо бросила Лера. – Будешь идти за нами? Не боишься, что увижу твое лицо, разбойник?

– Тогда мне придется убить тебя, маленькая госпожа. Ты слишком догадливая, – вкрадчиво произнес он, почти касаясь губами раковины ушка. И вдруг втянул носом воздух рядом с ее макушкой – словно вдыхал аромат ее волос.

Лера вздрогнула от этого мимолётного прикосновения и отпрянула от широкой мужской груди.

– Не поворачивайся, девочка! – в его голосе послышалась улыбка. – Ступай прямо вперед и не оглядывайся!

– Не командуй мной! – огрызнулась она. – Я не твои разбойники!

– А ты не дерзи мне! – как-то даже лениво ответил он и легонько подтолкнул ее ладонью в спину вперед. – Поспеши же, пока те двое не опомнились и не бросились искать тебя!

Лера не стала дожидаться дополнительной команды и выскользнула из тупичка, в котором все это время они таились.

Служанка вскоре догнала ее и запричитала:

– Госпожа моя! Ну, куда же вы пропали? Ваша матушка голову мне снимет!

– Не кричи, Ха Юль, – устало прервала девушку она и скомандовала. – Идем домой!

– А… Покупать ничего не будем, госпожа?

– В следующий раз! Я передумала! Идем скорее… – и быстрым шагом направилась по уже знакомым улицам в сторону дома семьи Шим.

Ха Юль засеменила вслед за молодой госпожой.

Несколько раз Лера оглядывалась назад, пытаясь угадать в людях, одетых в черную одежду, своего «знакомого незнакомца», но все шагали по своим делам, не обращая на молодую аристократку совершенно никакого внимания.

«Вот же интриган! – ворчала про себя она в адрес разбойника. – Опять не увидела его лица! Да ладно тебе, Лер! Может, он страшен, как Квазимодо! А ты напридумывала себе невесть чего! Дуреха! Тебе ведь не семнадцать лет, как этой глупышке Со Хён… Нечего грезить наяву о мужчине, лица которого ты так ни разу и не видела! Между вами пропасть в целую уйму лет!»

С такими мыслями девушка незаметно добралась домой, где госпожа Сун Хын попеняла ей со всей строгостью, что дочь ушла без сопровождения стражников. А потом еще и нянюшка Хюн Шим долго охала в покоях молодой госпожи, что не пристало девушке из знатного рода убегать в город без сопровождения слуг и стражников, а потом строго выговаривала красной, как рак, Ха Юль, что если та не желает быть наказанной госпожой хозяйкой, лучше бы ей усмирить свою прыть и вести себя, как полагается послушной служанке. Лера же, чтобы отвести грозу от верной наперсницы всех ее вылазок в город, подольстилась к кормилице и, целуя ее в морщинистую щеку и обнимая за полные плечи, нежно пропела:

– Нянюшка, милая! Но мы же очень осторожны! Мы гуляем только по центральным улицам. Там вполне безопасно! Мы не суем носа на окраины!

– Ах, егоза! – погрозила ей пальцем женщина, в свою очередь, погладив девушку по спине. – Совсем взрослая ты становишься! Вот уже и в отчем доме тебе тесно становится – все норовишь выбраться в большой мир! Раньше тебе достаточно было родной усадьбы, а теперь – недостаточно просто прогуляться по двору, посидеть в беседке или полюбоваться цветами… – и она покачала седой головой, подперев щеку ладонью. – Ох, если госпожа узнает, что вы с Ха Юль тайком покидаете дом – несдобровать и мне, и вам!

Лера похолодела, испугавшись, что ее могут раскрыть – видно, юная Со Хён была куда более послушной и безропотной девочкой, чем любознательная Валерия.

И она поспешила задать вопрос:

– Нянюшка, но зачем кому-то, пусть даже и матушке, знать о том, что мы ненадолго уходим в город? Мы же ничего дурного не делаем! Просто гуляем!

– Вы-то, может, ничего дурного не делаете, но на свете так много дурных людей! А случись с вами что – и господа нас не помилуют! Да и воинам батюшки вашего достанется по первое число, за то, что не уберегли его дочь!

– Нянюшка Хюн Шим, ну, не могу я целыми днями безвылазно сидеть дома! – простонала Лера.

И это была чистая правда. Она и дома-то постоянно где-то бывала – то на работе, то ездила – в редкие выходные – в городской прибрежный парк, то просто бродила по улицам городка в хорошую погоду. Но это опять же – когда у нее случался выходной.

В конце концов, она уговорила кормилицу иногда покрывать ее вылазки из дома перед матерью, хотя это и было непросто.

После случая с нападением на старшую дочь госпожа Сун Хын тряслась над ней, как над величайшей драгоценностью. И где-то Лера даже понимала чувства матери. Но и безвылазно сидеть в поместье, занимаясь женским рукоделием, к которому у нее совершенно не было никакого рвения, девушка не стремилась. Гораздо охотнее она выбиралась из дома, гуляя по улицам Ёнджу и наблюдая за жизнью горожан. Через город протекала река, названия которой Лера так и не узнала (все называли ее просто «Река»). Берега ее поросли высокими старыми деревьями, создающими в жаркие дни приятную тень, и были испещрены многочисленными тропками, по которым горожане спешили по делам, а то и просто гуляли, любуясь величаво и плавно текущей водой.

Однажды вечно болтающая во время одевания своей госпожи Ха Юль вскользь упомянула, что скоро наступит праздник фонариков, и когда Лера спросила у нее, что за праздник, девушка осеклась и захлопала ресницами, уставившись на молодую хозяйку.

– Что?! – спросила Валерия. – Я и это забыла. Так что расскажи мне, что это за праздник фонарей?

– Не фонарей, а фонариков, барышня Со Хён, – терпеливо поправила служанка. – Как же! Это ведь когда все зажигают маленькие фонарики и, загадав желание, отправляют их по течению Реки.

– Зачем? – не поняла Лера.

– Ну-у-у… – протянула Ха Юль. – Говорят, если фонарик не перевернется и уплывет к самому морю – желание исполнится…

– И что – ты загадывала? – обронила Лера.

– Конечно, барышня! А как же! – с жаром ответила служанка, осторожно прикрепляя к волосам на висках госпожи две золотые заколки-зажима, украшенные драгоценными камушками в виде лепестков цветов, мастерски закрепленных на витых проволочках-пружинках и приходящих в движение даже от легкого поворота головы.

– И что? Желание исполнилось? – не отставала девушка, приходя в некий азарт: новая мысль рождалась в ее голове, не обретя пока четкую словесную форму.

– Ну… Пока нет… – понурилась Ха Юль, но тут же вновь заблестела темно-карими глазами. – Но я хочу нынче снова пойти к реке…

– А где вы берете фонарики для этого?

– А! Ну, так их же в этот вечер продают многие торговцы прямо на берегу, – с готовностью пояснила девчонка.

– А я? Я раньше пускала фонарики по Реке? – задержав на миг дыхание, спросила Лера.

– Нет, что вы, барышня! – замахала обеими руками служанка. – Наша госпожа, ваша матушка, не позволяла вам. Она считает, что это – для простолюдинов. А благородным господам «не пристало заниматься подобной ерундой», – явно скопировав интонацию хозяйки, произнесла служанка.

– Так когда, говоришь, этот праздник фонариков? – задумчиво спросила Лера.

– Да вот уже через два дня, – не задумываясь, ответила Ха Юль и вдруг ахнула, зажав себе рот ладонью. Посмотрела на Леру в отражении в зеркале расширенными глазами. – Барышня, неужели вы…

– Тсс! – быстро поднесла палец к губам та. – Не произноси вслух!

– Но как же… – жалобно протянула служанка. – Госпожа Сун Хын прибьет меня…

– А ты тут при чем? – насмешливо оборвала ее девушка. – Я сама решила пойти на берег и запустить фонарик. Ну, ты поняла? Я. Сама. – Она произнесла раздельно каждое слово, пристально глядя в круглые глаза служанки. – Тебе ведь вовсе не обязательно идти со мной туда!

– Тогда госпожа точно прикажет побить меня палками на заднем дворе… – обреченно пробормотала Ха Юль.

А Лера, порывисто обернувшись, схватила кисть служанки и прижала к своей груди.

– Нет, Ха Юль! Мы все сделаем очень осторожно. Никто и не узнает! Быстренько сбегаем на берег и так же быстро вернемся. Просто ты хорошо знаешь, куда нужно идти! А я могу и заблудиться… Пожалуйста, Ха Юль, милая, хорошая! Не отказывайся! Мне очень нужно это сделать!

– Вы… хотите загадать желание? – неуверенно спросила служанка, переводя взгляд испуганных глаз то на лицо госпожи, то на свою руку, которую та все так же прижимала к себе.

Служанке было очень неловко. Она боялась наказания старшей госпожи и подозревала, что наказание это будет очень суровым, если она вместе с молодой барышней сбежит вечером из имения. Ведь запускать фонарики принято было уже в темноте – так свет их колеблющихся огоньков был виден еще долго, освещая водную гладь и превращая реку в волшебную сверкающую ленту.

Но Лера уже решилась, и теперь нужно было только уговорить Ха Юль. Хоть и с небольшими усилиями, но ей удалось склонить девчонку на свою сторону и взять с нее обещание проводить к реке.

– Я куплю тебе фонарик, Ха Юль, слышишь? И ты тоже сможешь загадать желание. И кто знает, может в этот раз оно точно сбудется, – заговорщически подмигнула ей девушка.

Та только вздохнула и поклонилась:

– Ну, если вы настаиваете, госпожа…

– Да, я настаиваю, – как можно более твердо произнесла Валерия, мысленно аплодируя себе.

– Только… Барышня Со Хён… Нам нужно будет незаметно выскользнуть из дома… Чтобы кормилица Хюн Шим не поймала нас… Иначе…

– Конечно, – кивнула она.

– И вам… Нельзя идти в своей одежде…

– Почему? Ах, да! Нельзя, чтобы меня кто-нибудь узнал, – догадалась Лера. – Одолжишь мне свой ханбок, Ха Юль?

– Ох, барышня! Разве пристало вам…

– А почему нет? Просто на время мы с тобой обе превратимся в двух простых девчонок, пришедших на праздник фонариков, чтобы загадать желания.

– Х-хорошо, – слегка запнулась служанка. – Я дам вам самый лучший свой ханбок!

– Не обязательно! Достаточно того, чтобы он был чистый…

– Конечно! Это само собой! – с жаром воскликнула Ха Юль.

Глава 14

Лера

Два дня пролетели незаметно. И вот уже наступил вечер того самого, когда можно было загадывать желания и пускать фонарики вниз по течению.

Две заговорщицы весь день вели себя ниже травы, тише воды, а когда для господ закончился ужин, Лера, как послушная дочь, низко поклонилась матери и, пожелав ей спокойной ночи, отправилась к себе.

Нянюшке в этот раз решили не говорить, что собираются покинуть поместье советника Шим Он. Лера, конечно, понимала, что в случае, если с ними что-то случится, полетят головы многих слуг и воинов. Но сказать кормилице, что две юные девчонки, одна из которых – дочь важного аристократа, хотят убежать вечером, в темноте, без слуг и охраны, на берег реки – это стопроцентно доложить госпоже Ан об их выходке. А тогда – прощай, праздник фонариков! И большой удачей будет, если её вообще разгневанная мать не запрёт в покоях, не позволяя выходить даже во двор.

Допустить этого Лера никак не могла. Ей все казалось, что вот-вот она найдет выход, способ вернуться домой, к своей маме, в свой город, в свою жизнь. И выход этот – не в поместье, а где-то снаружи, на улицах Ёнджу. Наверное, поэтому ее с такой силой и влекло на городские улицы.

В покоях ее уже ждала верная Ха Юль. В ее каморке была припрятана одежда для обеих девушек. И, дождавшись, когда в доме наступит относительная тишина, они облачились в простые серые с коричневым ханбоки, которые обычно носили простолюдинки, Лера сняла с себя все богатые украшения, оставив лишь ленту, удерживающую косу, спрятала в складках чхима небольшой мешочек с мелкими монетами (чтобы можно было расплатиться с торговцами за фонарики), завязала с помощью служанки на щиколотках плетеные не то сандалии, не то какие-то лапти (Ха Юль назвала их «митхури»), и девушки, осторожничая, пробрались к задней калитке, через которую обычно ходили слуги.

В какой-то момент им пришлось замереть в густой тени у стены дома, когда неподалеку прошли воины охраны, вооруженные мечами – они как раз обходили дозором территорию поместья, чтобы убедиться, что в большом имении королевского советника всё спокойно. Затаив дыхание, девушки ждали, когда стражники пройдут мимо, и, лишь когда те, спокойно переговариваясь между собой, удалились на достаточное расстояние, нарушительницы юркими мышками скользнули к заветной калитке. Выбравшись на улицу, они, держась глубокой тени, удалились от имения на безопасное расстояние, а уже потом пошли более открыто, направляясь в сторону реки.