Buch lesen: «Чужая свадьба»

 
Шли по берегу двое, не зная куда
Их следы на песке, следы на песке размывала вода.
Ничего я не помню про этих людей,
Помню только тепло, тепло, тепло от ладони твоей…
 

Лариса Долина

Неожиданное знакомство

Глава 1

Лето наступило как – то сразу: после холодного весеннего дождя термометр подскочил под тридцать градусов, и лишь по цветущим еще деревьям да буйному разнотравью можно было понять: оно только началось…

Настя ехала в деревню на свадьбу двоюродной сестры и была рада, что не надо, как обычно в это время года, тащить с собой целый чемодан теплых вещей.

Она тщательно отобрала все лучшее, что было в ее гардеробе, накупила кучу косметики и упаковала все это в небольшую дорожную сумку. Затем отправилась в парикмахерскую, что делала крайне редко и, воспользовавшись всеми ее услугами, вышла оттуда какая – то новая и чертовски привлекательная. А еще ей надо было сообщить подругам о своем неожиданном отъезде.

Дружили они вчетвером, но самой близкой для Насти была Маша – одноклассница. Обе уже и не помнили, как сдружились. У них были свои маленькие тайны, они почти не расставались друг с другом.

Вика и Лена были на год младше и интересы у них были свои, как и свои секреты, о которых не знали ни Маша, ни Настя, но когда они собирались вместе, – каждый привносил в эту дружбу что – то свое, новое, особенное, и их выдумкам не было конца.

Иногда, конечно, между подругами возникали мелкие ссоры, или разногласия, но, закрепленная временем, их дружба воспринималась ими как нечто само собой разумеещееся, не подлежала никаким законам и ни у кого их них не возникало даже мысли о том, что они могут когда – ни будь расстаться…

* * *

– Привет.

– Привет. Ты одна?

– Вроде бы да, – Настя шутливо оглянулась по сторонам.

– А чего ты такая красивая? Что – то случилось?

– Случилось.

Идя на кухню, где они обычно пили кофе и болтали, Маша остановилась на полпути:

– Хорошее, или плохое?

– Для меня – хорошее, – Оксана замуж выходит.

– За кого?

– За парня, конечно, – рассмеялась Настя.

– Когда?

– Завтра.

– Так ты сегодня уезжаешь?

– Да. Там завтра вечеринка молодежная будет, а послезавтра – уже сама свадьба.

– Погоди, погоди, ты нам, значит, ничего не говорила, а сама…

– А сама только вчера узнала. Вечером телеграмму принесли: «Приглашаем на свадьбу 6 – го. Оксана, Иван».

– А ты его знаешь?

– Откуда?

– Ты же была там прошлым летом, – с кем Оксанка встречалась?

– С Димкой.

– А этот Иван какой – то, откуда он взялся?

– Понятия не имею. Вот вернусь, тогда и расскажу.

Маша суетилась у плиты, – готовила кофе.

– Черт возьми! Опять ты нас оставляешь!

– Машка, я же ненадолго, всего на одну – две недели, к деду по пути заехать надо.

– Ничего себе! – на целых полмесяца!

– Во – первых, – у меня отпуск.

– Здорово, – вставила Маша.

– А во – вторых, – я не задержусь там надолго, – свадьба закончится, и домой, он же Оксану к себе увезет, а что я там без нее буду делать? – у них медовый месяц все – таки. Настя уселась за стол, где уже стояли все сладости, что имелись в доме: печенье, сгущенка, варенье, мед, булочки с маком, – Маша была жуткой сладкоежкой.

– Как это она, – без твоего ведома?

– А что, надо было съездить, сначала оценить кандидатуру?

– А почему бы и нет? Да смотри там за компанию тоже за кого – ни будь не выскочи, – Маша разлила по чашкам кофе.

– Ты мне каждый год об этом твердишь, с четырнадцати лет, – обиделась Настя.

– Ладно, – шучу.

– Машка, ну за кого выходить? Ты же знаешь – нет никого, и не предвидится.

– Как знать, как знать… Поезд как обычно?

– Да, около одиннадцати вечера.

– Ну что ж, придется тебя проводить. Только встретимся сразу на вокзале, хорошо?

– Ты можешь и не приходить, встретились же перед отъездом.

– Как? – обиделась Маша, застыв с чашкой в руке, – это же вековая традиция, – разве мы можем ее нарушать? В десять чтобы все были. Не опаздывайте.

– Ну, хорошо, Маш, пойду я, – дел еще полно. До вечера.

* * *

Настя открыла дверь своей квартиры, – «коммуналки улучшенной

планировки» – так называла она ее потому, что с ними жила всего одна соседка, да и та вечно была в командировках. Лиза, – жена брата, кормила малыша.

– Едешь? – спросила она шепотом, чтобы не нарушать Артемкину трапезную полудрему.

. – Конечно.

– Ну и правильно, – послезавтра там уже будет не так интересно.

– Соскучилась я по тем местам, – вздохнула Настя, заглядывая в ящики и ящички комода, боясь забыть что – ни будь очень важное.

– Может жениха там себе найдешь, – лукаво улыбнулась невестка.

– Да что вы заладили все одно и тоже: замуж, замуж, – другой темы нет, что ли?

– Это жизнь, Настя, помнишь, как ты в Сергея влюбилась, – сколько в тебе было огня! Ты ведь прекрасна, когда влюбишься.

– А он на эту любовь… Посмеялся и все, – резко ответила Настя и, подумав, добавила:

– А может это я – дура, что в такого идиота влюбилась?

– Нет, Настя, ты не дура, – этому чувству цены нет. Да и дается оно далеко не каждому. Настя перебила ее:

– Давай не будем о нем, – надоело.

Она не любила вспоминать о своей первой, неудавшейся любви. Всегда

опрятно и стильно одетый, чисто выбритый, он произвел на Настю необычайное впечатление, она увидела в нем богатую, незаурядную личность и три года исподволь наблюдала за ним, мечтая о встрече. И вот однажды, видимо заметив ее к нему интерес, он назначил ей свидание. Обезумевшая от счастья, она помчалась к нему на встречу. И вот, гуляя по парку, при первом удобном случае, он нагло и бесцеремонно полез к ней под юбку.

Настя испытала одновременно шок и отвращение, сменившееся глубоким разочарованием.

Это был ее первый горький урок общения с мужчиной. Преодолев боль и

стыд, она сказала, резко отдернув его руки:

– Если ты пошел со мной только за этим, – можешь поворачивать обратно. Сергей, не сказав ни слова, повернулся и спокойно зашагал по тропинке в сторону города, как – будто вспомнил, что забыл что – то очень важное и решил вернуться. В какое – то мгновение самолюбие взяло верх, Насте захотелось крикнуть: «Подожди, не уходи, прошу тебя!» Но вдруг все эти ощущения, – ощущения обиды, стыда, брошенности, скатились с ее непорочной, чистой души, как роса с омытого ею листа, и она, прислонившись к дереву, долго смотрела ему вслед, наслаждаясь мыслью, что она победила, уничтожила его, того, который был о себе такого высокого мнения.

Постояв, пока он не скрылся где – то в зелени парка, она медленно побрела домой, перебирая в памяти случившееся, но ни любви, ни обиды там уже не было…

Несмотря на горечь воспоминаний, ее душа, рожденная любить, снова была наполнена сладким ожиданием чуда: от предстоящей вечеринки, волнующих соловьиных трелей у реки, танцев до самого рассвета. Ей казалось, что именно там, на этой свадьбе, должно произойти в ее жизни что – то очень важное и волнующее…

* * *

Девушки, как обычно, обогнули здание вокзала и направились к летнему кафе.

– Что будем пить? – спросила Настя.

– И есть, – добавила Вика.

– Значит так, мечтательно протянула Лена, – само собой – пепси, мороженое, Вика, что еще?

– А еще пирожные, шоколад и бутылку шампанского, – ответила Вика скороговоркой.

Настя обратилась к молоденькой официантке:

– Нам все, что было заказано. Та весело скользнула мимо столиков к стойке бара, – таких клиентов у них бывало немного, и быстренько вернулась с полным подносом.

Девушки сидели за столом, такие разные, каждую из них ждала своя, неповторимая, не похожая на другие, – судьба, о которой они мечтали как о чем – то сокровенном и прекрасном. Их безоблачные мысли не могла тогда омрачить донельзя простая, иногда жестокая, а порой совсем противоположная их мечтам – действительность. Именно этим и была прекрасна молодость, – возможностью выбирать свою судьбу по своему вкусу, тысячу раз перекраивать ее на новый лад, не думая о том, что она может оказаться совсем иной…

– За невесту! – торжественно – громко произнесла Вика, обращаясь к Насте. Все подняли бокалы.

– Да тише ты, подумают еще, что это я – невеста, шепотом прервала ее Настя и добавила: – за нас!

Пока девчонки освобождали вазочки с пирожными, мороженым, допивали шампанское, объявили прибытие поезда, но никто не обратил на это внимания, и лишь когда из – за соседнего столика люди ринулись в сторону перрона, подхватывая на ходу свои сумки и чемоданы, Настя поняла, – это ее поезд.

Вагон стоял прямо напротив аллеи, откуда они вышли. Маша кинулась, как всегда, к Насте на шею, глаза блестели от слез:

– Когда вернешься?

– Машка, честное слово, как только свадьба закончится, – сразу домой.

Лена бросила пару шутливых фраз, поезд тронулся.

Всю ночь Настя проспала под монотонное постукивание колес поезда, и рано утром была уже на станции, от которой ей еще предстояло около часа добираться на автобусе до деревни.

Выйдя из вагона, она с волнением и радостью вдохнула кристально – чистый, до боли знакомый аромат детства.

Ей было девятнадцать, все еще было впереди, она жадно впитывала жизнь, мечтала о будущем, жила легко, непринужденно, радуясь всему на свете, радуясь самой жизни, находя в ней то, что именно хотела найти. И даже сейчас обычная поездка в деревню казалась ей самым прекрасным отдыхом и не могла сравниться для нее ни с какими Канарами…

* * *

Маленький, пыльный автобус терпеливо ждал пассажиров. Как только все расселись по местам, он потихоньку стал набирать скорость, на ходу подбирая курящих у входа мужчин. Настя прильнула к окну, за которым потянулись бесконечные поля озимой, сады, некошеные луга. В открытые окна пахнуло зеленью еще не налившегося зерна.

Она размышляла о поездке, пытаясь представить жениха, думала о том, сколько родственников она сегодня увидит, чуть ли не со всех уголков России, представляла, как она будет смотреться в своем нежно – персиковом платье, как они будут танцевать, потом, наверное, пойдут к реке слушать соловьев…

В общем, она мечтала о счастье, любви, о том, о чем мечтает каждая девушка в девятнадцать лет.

Тяжело взобравшись на пригорок, автобус остановился. Настя увидела дом Оксаны, затерявшийся в бело – розовом цветении садов. Выйдя из автобуса, она спустилась вниз по тропинке и еще издали увидела, что во дворе уже шли приготовления к предстоящему торжеству: мужчины наспех

сколачивали лавки, делали навесы, Женщины чистили овощи, потрошили

птицу. Кругом стояла предсвадебная суета.

8

– А вот и еще одна гостья, – ну, здравствуй. Бабушка поцеловала Настю, повела по двору, а та еле успевала здороваться, целоваться с приехавшими

еще вчера, родственниками.

– А мама где? – вдруг спросила Полина Ивановна.

– Она завтра приедет, – с работы не отпустили.

– Ксюша за свадебным платьем поехала, часа в четыре будет. А ты поди, отдохни с дороги, устала небось?

– Нет, бабуль, я не устала, но пойду в дом, – вещи разобрать надо.

Знакомый запах мазаного пола, звяканье засова, мигом перенесли ее в детство. У Насти радостно екнуло сердце. Здесь ничего не изменилось: та же мебель, огромные часы на стене, степенно отбивающие точное время, то же трепетное чувство, которое она испытывала каждый раз, приезжая сюда. Она будто возвращалась в параллельный мир, который какое – то время жил без нее своей, обычной жизнью. И вот она снова в нем, в том же времени, в котором оставила его в прошлый раз…

Часы пробили одиннадцать. Следующий автобус не раньше четырнадцати, значит у нее еще есть время побродить по знакомым местам.

Переодевшись в коротенький ситцевый халатик, Настя огородами спустилась к реке. Сорвав несколько веточек сирени, она аккуратно положила их на краешек воронки от мины, разорвавшейся здесь через много лет после войны и унесшей жизнь ее старшего двоюродного брата – Вити. Ему тогда было около семи…

* * *

Мина торчала из земли. Взрослые ребята, заметив ее, побоялись сами

подойти к ней и уговорили малышей:

– Разбейте ее, там игрушек разных полно, – соврали они, и разбрелись по

заброшенному саду подальше от мины…

Антонина Ивановна полола огород, когда над деревней пронесся зловеще – знакомый звук взрыва снаряда, гулким эхом отдаваясь в каждом сердце того, кто застал войну. Тяпка выпала из ее рук, она вскрикнула и кинулась в заброшенный сад. Сердце заныло, затрепетало, заболело.

У огромной воронки свежевывороченной взрывом земли лежали маленькие

ножки в черных штанишках и маленьких коричневых ботиночках. Витиных ботиночках… Антонина Ивановна прислонилась к дереву, сползла по нему на землю и потеряла сознание.

* * *

Настя еще долго бродила по саду. Она была благодарна Богу за то вечное, незыблемое, которое тонкой ниточкой тянется через всю нашу жизнь, – это сама природа, предоставляющая нам счастье, несмотря на наши жизненные проблемы, невзгоды и трудности всегда ощущать ее стабильность. Все в ней шло своим чередом: лето сменяла осень, зиму – весна, и каждый раз мы, где – то внутренне, интуитивно, благодарили природу за то, что она не давала нам забыть прошлое, вселяла уверенность в завтрашнем дне, привносила в нашу жизнь чувство защищенности, стабильности этого мира.

* * *

Подойдя к дому, Настя увидела, что во дворе уже никого не было: установив столы, лавки и навесы, мужчины разбрелись кто куда. Их голоса слышались где – то за летней кухней, в саду или у главных ворот под раскидистыми ивами. Женщины отдыхали в летнице, в доме, или хлопотали на кухне.

Посреди двора, полуоборотом к ней стоял высокий, светловолосый молодой человек, скрестив руки на груди, слегка покачиваясь на ногах, – очевидно что – то обдумывая.

Настя скрипнула калиткой, он обернулся и…

С минуту они стояли молча, – глаза в глаза. Настя смотрела на незнакомца с неподдельным, откровенным интересом: казалось, природа собрала все самое лучшее, на что была способна и создала этого человека. На лице не было ни одной линии, черты, складочки, которая бы была неправильной, лишней на этом выразительном, аристократическом и, в тоже время мужественном лице. Она еще никогда не встречала такого безупречно —

красивого человека. Глаза его показались Насте такими знакомыми, родными, что на секунду она даже подумала, что встречала его где – то раньше, но нет, она никогда бы не смогла забыть этот глубокий, проникновенный взгляд.

Она где – то читала, что так бывает: «Когда в толпе вдруг мелькнет твое, родное лицо и вот сейчас, если вы не сделаете шаг друг к другу, ты не окликнешь его, то судьба разлучит вас толпой снующих между вами людей, вы потеряетесь навсегда и еще долго, а может и всю жизнь, будете помнить друг друга, продолжая каждый свой путь…»,

– Путь одинокого странника, и не важно, будет ли у вас семья, дети, – горестное чувство одиночества будет всегда стоять у вас за спиной, как немой укор вашей слабости, нерешительности, наотмашь перечеркнувший ту, – вашу жизнь, на которую вы теперь просто не имеете права…

Настя же разом перевернула его представление о женской красоте и о женщине вообще.

У калитки стояла девушка лет восемнадцати, с еще детскими, милыми чертами лица, но, несмотря на ее молодость, в ней угадывалась душевная сила, богатый внутренний мир, отражавшийся в ее бездонных, почти черных, глазах.

Когда – то, в юности, когда сказки и эротические фантазии смешивались в нем в одну гамму острых, еще не испытанных, мальчишеских чувств, он мечтал именно о такой женщине. Но с годами и постепенным приобретением опыта, к своему глубокому разочарованию, он начинал понимать, что и сама жизнь и женщины вообще – все гораздо проще, чем его неуемные фантазии. Но вот она, из той самой сказки, из его юношеских грез, такая земная, такая реальная…

Они все смотрели и смотрели друг на друга, не в силах оторвать взгляд. Наконец Настя, слегка покраснев, направилась в летнюю кухню, надеясь увидеть там сестру. Проходя, мимо, она тихо поздоровалась с ним. Молодой человек, рассеянно ответив на приветствие, проводил ее взглядом до самых дверей, глубоко вдохнув аромат ее нежных духов.

Войдя в сени, Настя рухнула на лавку в полной темноте, сердце бешено колотилось: «Господи, да что это со мной? Неужели так бывает? Но какое знакомое лицо! Все, хватит», – пыталась она заставить себя унять дрожь. Дверь из кухни неожиданно открылась, – на пороге стояла Оксана с только что вымытыми волосами, наскоро закрученными полотенцем, из – под которого упрямо выбивались мокрые пшеничные пряди длинных волос.

– Ты чего это тут, в потемках? Что с тобой? – она даже забыла поздороваться с сестрой, увидев ее бледное лицо.

– Ничего. Жара, наверное. Настя встала, подошла к сестре.

– Я так рада тебя видеть! Сестры крепко обнялись. Обе высокие, стройные, красивые, девушки все же были такие разные: Оксана – спокойная,

сероглазая, светловолосая русская красавица, неторопливая в движениях,

словах, поступках, – она внушала чувство спокойствия и основательности.

Настя же была ее противоположностью: – черноглазая, темноволосая, с короткой модной стрижкой, стремительная, пылкая, непредсказуемая, она, все же умела сдерживать свои эмоции, свой горячий темперамент, а порой

даже казалась холодной и неприступной. Но глаза ее, говорила она серьезно или о каких – либо пустяках – излучали жажду жизни, страсть, бурлившую в ней, как могучий вулкан, из которого в любой момент могли выплеснуться ее потаенные чувства – горячим потоком огненной лавы.

Трудно было пройти, не заметив эту стройную, необыкновенно красивую девушку, ее жгучих, выразительных глаз.

Настя и Оксана были дети разной среды, и это чувствовалось во всем. Наверное, за эту непохожесть они и любили друг друга.

– Ну, рассказывай, кто он, твой избранник? Я знаю его? – пыталась успокоиться Настя.

– Нет, не знаешь. Он недавно из Армии. Ладно, увидишь вечером.

– «А вдруг я уже видела его?» – с ужасом подумала Настя. Ей стало не по себе от этой неожиданной мысли, но спросить Оксану, может это его она видела только что во дворе, – она не решилась. Даже если это был он, Настя ни за что не покажет виду сестре, что с первой минуты, первой секунды, – утонула в его умных, проницательных глазах, что влюбилась в него с первого взгляда и уже наверняка знала – такого в ее жизни больше никогда не повторится…

И вдруг она впервые испытала предательскую, черную, горькую зависть. Но она так любила сестру, и от всей души желала ей счастья, что даже если это действительно он, – ее Иван, Оксана никогда не узнает Настиной тайны.

– Да ты меня слушаешь? – Точно на солнце перегрелась – засмеялась счастливая Оксана.

– Да, конечно слушаю, слушаю.

– Пойдем в дом, мне же еще накрутиться надо, ногти в порядок привести, – поможешь?

– Ну конечно! – Ты еще сомневаешься? – Да я сделаю тебя самой красивой невестой на свете! – Настя немного переигрывала, но это давало ей возможность немного отойти от шока, который она испытала только что.

Они подошли к двери. Настя испугалась: а если он еще там, во дворе, и Оксана, выйдя на улицу, вдруг радостно скажет: «познакомься, – это мой жених». Она остановилась.

– Не пойму, где ты была? Вся какая – то взъерошенная, может испугалась чего?

– Да ничего я не испугалась, – резко ответила Настя и рванула дверь. Во дворе

уже никого не было.

Девушки вошли в дом.

– Боже, какая прелесть! – Настя трогала белоснежный каскад оборок и кружев, струящихся от талии по всему свадебному платью до самого пола, пытаясь выбросить из головы встречу с незнакомцем.

– Честно?

– Здорово, Ксюша, поверь мне!

– Да уж, у вас – то в городе наверное получше, – еще сомневалась сестра.

– Всякие есть, но это – шик. Мастер отменный. Настя к своему удивлению почувствовала в сестре соперницу, и это снова неприятно легло ей на душу.

– Не боишься? – спросила она, накручивая сестру.

– Чего?

– Мало ли…

– Нет, не боюсь, мечтательно ответила Оксана, глядя в окно.

Еще бы, – подумала Настя, я бы за такого… Да откуда я знаю, он ли это? – вот глупая, – пыталась она успокоить себя, накручивая прекрасные волосы сестры.

И все же она снова и снова вспоминала эту необычайно взволновавшую ее встречу. Двоякое чувство овладевало ею, – с одной стороны – трепет ожидания следующей с ним встречи, – с другой – страх и неприятное чувство тревоги.

– Да ты меня опять не слышишь, ну что с тобой?

– А в каком платье ты будешь сегодня? – попыталась отвлечь Оксану Настя от своей задумчивости.

– В свадебном конечно, – у нас так принято, – на вечеринке жених и невеста одеваются так же, как и на самой свадьбе.

– Здорово.

У Насти снова защемило сердце. «Лучше бы я не приезжала», – с горечью думала она. Сердце ее снова забилось от предательской зависти, что ей вдруг захотелось вмиг очутиться дома, чтобы не видеть сестру рядом с любимым ею человеком. Она как запертая в клетку птичка, хотела вырваться отсюда, во что бы то ни стало, чтобы не слышать счастливых слов сестры, оставить все как есть, чтобы потом, пусть с болью, но лишь вспоминать эту горькую встречу, это родное лицо.

Она не хотела знать, видеть, что он – муж ее любимой сестры.

Оксана мечтательно взглянула во двор и вдруг лукаво спросила:

– Нравится?

– Что? – не поняла Настя.

– Вон, видишь? – кивнула Оксана в сторону окна. Настя обернулась. Горячая волна пробежала по телу, – сидя на лавке, молодой человек, которого встретила она сегодня днем, заколачивал в нее последние гвозди.

– Парень, что ли? – У Насти задрожали руки, расческа упала на пол. Вот она, правда. Это он, – ее жених. Конечно, она любила сестру, но вдруг между ними стало что – то, названия которому она еще не знала. Ее боль и зависть, смешанные с недоумением и досадой, – как такой интеллигентный, городской парень мог влюбиться в ее сестру, – простую деревенскую девушку?

– Да, он, – с гордостью ответила Оксана.

Но не успела она договорить, как в дом вихрем влетели запыхавшиеся четырнадцатилетний, коренастый, уже успевший загореть Стас, и худенький, белокурый, десятилетний Максим – двоюродные братья Насти.

– Мама сказала, что надо за песком в карьер съездить, ну, для танцев

в общем, танцплощадку надо сделать, чтобы красиво, – ты с нами поедешь, помнишь, как прошлым летом? – скороговоркой протараторил Максим, забыв даже поздороваться.

Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая ответа Насти.

– Ой, как вы повзрослели за год! – удивилась она.

Мальчишки смутились.

– Да конечно поедем!

– Тогда мы тебя на улице подождем, – обрадовался Стас, и они так же,

вихрем, оба выскочили из дома.

– Ну что, я поеду?

– Поезжай – поезжай, они по тебе соскучились, только вот застеснялись что-то.

– Выросли они, вот и стесняться начали. Я тебе пока не нужна?

– Нет – нет, поезжай, они рады будут!

– Ну, хорошо, мы быстро.

Переодевшись в майку и бриджи, Настя взглянула в зеркало. «Ну что ж, значит это не мой причал» – грустно подумала она.

Но ее молодость, нескончаемый оптимизм, независимый, легкий характер взяли верх. Она встряхнула копной почти черных, волнистых волос и, обернувшись к сестре, сказала:

– Все не так уж плохо, дорогая, вперед! И, подражая мальчишкам, выпорхнула во двор. Горечь происходящего постепенно рассеялась. Настя глазами пыталась найти мальчишек. И все же, как бы случайно, боковым зрением она искала среди гостей жениха сестры. Но его нигде не было.

Он словно растворился в пространстве вместе с грустными мыслями Насти. Она снова была свободна и… почти счастлива.

Настя нашла мальчишек у ворот и через минуту они, толкаясь и дурачась, везли повозку с ведрами и лопатой, которые дребезжали на всю округу, что еще больше раззадоривало их, они по очереди садились на край повозки,

чтобы немного прокатиться, и их смех, визг и лязг железа еще долго

слышался по всей деревне, пока они не исчезли за поворотом.

Передохнув, мальчишки стали таскать песок, а Настя, сняв обувь, прошла по прохладной, сочной траве, собирая на ходу пестрые, весенние цветы. Набрав огромную охапку, она сложила их на повозку, спустилась в небольшой овражек, где было еще прохладнее, легла на траву, широко раскинув руки, и лежала так долго, слушая жаворонка, маленькой точкой кружившего в яркой сини летнего неба, наблюдая, как лениво и безмятежно по этой синеве плывут кипельно – белые облака. И все же ее радовала мысль о том, что они все равно будут общаться, говорить друг с другом, – это же свадьба, на ней поневоле даже незнакомые люди общаются, знакомятся, танцуют…

Антонина Павловна, мать Оксаны с Полиной Ивановной, – матерью мужа, восьмидесятилетней, подвижной, худенькой старушкой, подали обед.

Запахло наваристым русским борщом, на тарелках дымилась только – что вынутая из печи курица.

Пообедав и изрядно выпив, чужие, захватив с собой по литру самогона, разошлись по домам, а свои, приехавшие на свадьбу, принялись доделывать лавки навесы, и, когда все было готово, а солнце стало припекать, – разбрелись кто куда, прячась от жары. Двор опустел.

* * *

Смеркается. Становится прохладно. Поют соловьи. Во дворе стоит магнитофон. По округе разносится хорошо подобранная кем – то музыка. Включено освещение двора. Постепенно подходят гости.

Ребята не решаясь войти во двор, образовали небольшой круг у ворот, курят, болтают, смеются. Девушки с цветами в руках или волосах проходят в дом, рассаживаются кто куда и наблюдают, как Настя «колдует» над прической сестры, прикалывая фату. Сама она еще все в том же халате, босиком.

Очередной раз звякает засов. Тысячу раз сегодня открывалась и закрывалась дверь, но именно сейчас Настя почувствовала: это – он.

Она покраснела, руки перестали слушаться.

Через секунду из темноты прихожей действительно показался он.

Опершись о косяк двери, он улыбнулся и поздоровался со всеми.

– Невесту наряжаете?

Перед ними стоял великолепно одетый мужчина, в безупречно сидящем на нем импортном вельветовом бежевом костюме, белоснежной рубашке и

хорошо подобранном галстуке. Говорил он мягко и располагающе. От его доверительного тона Насте стало легко, она обернулась:

– Да, вот последние штрихи, и королева сегодняшнего вечера почти готова.

– Ксюша, представляешь, бритву дома забыл, видишь, какой пришел.

– Возьми там, в спальне, – говорит Оксана, разглядывая себя в зеркало.

– Ну вот, все готово, – Настя прикалывает последний цветок, оглядывая сестру.

Девушки, засмущавшись присутствия молодого человека, потихоньку встают со своих мест и направляются к выходу.

– Ладно, пойдем мы, а то ребята там заждались. Через минуту в доме остаются только Настя, Оксана и молодой человек.

– Ксюша, ты самая красивая невеста на свете! А ну – ка, дай я на тебя посмотрю.

Оксана встает и радостно кружится по комнате перед молодым человеком.

Настя отворачивается к окну, как – будто разглядывает собравшуюся во дворе молодежь.

– Тебе не нравится? – Оксана подходит и обнимает сестру за плечи.

У Насти хватает сил, чтобы не обернуться, не увидеть их рядом…

– Ну что ты! Я просто смотрю, – все уже собрались, а я еще не одета.

– Извини, это я тебя задержала. Мы уже уходим. Она надевает туфли, подкрашивает и без того алые губы:

– Ну как?

– Вы великолепны! Разрешите проводить вас к гостям? – он галантно подставляет невесте руку.

– Настя, давай быстрее, мы тебя ждем. Они выходят, оставляя ее одну.

Настя садится на стул, где только что сидела сестра, слезы невольно катятся по щекам.

Проводив невесту к гостям, извинившись, молодой человек отходит в сторону зарослей сирени и курит одну сигарету за другой, изредка

поглядывая на дверь дома. Он не может не думать о Насте. Его как магнитом тянет к этой жгучей, красивой девушке – он в плену ее очарования и, как

мальчишка, затаившись в кустах сирени, ждет, когда она выйдет из дома. Но она все не выходит и, потеряв терпение, он решает войти сам.

– Да мне же еще пленку зарядить надо! – Вдруг вспомнил он и радостно

зашагал к дому.

Подкрасив ресницы, Настя решила, что этого здесь будет достаточно. Она достала из шкафа свое лучшее персиковое платье, белые, на огромных каблуках и платформе босоножки. «Ну вот, все закончилось, даже еще не начавшись»…

– Ну, что ж, так тому и быть, – рассуждает она вслух, снимает халат. Да и вообще, какое я имею право думать о нем, ведь он почти женат. Для меня семья, – это свято, и я никогда – бы не смогла помешать чьему – то счастью. И потом, даже если бы он и был свободен, глянул бы он на нее? Настя смотрит в зеркало и отворачивается. Ее волнение невольно сменяется безысходностью и безразличием. Но вдруг снова звякает засов, и у нее предательски сладко щемит сердце, – это он! Но что делать? – она стоит в

одном нижнем белье, дверей в спальню нет, комнаты разделяют лишь гобеленовые, тяжелые шторы. Настя в замешательстве задергивает их, и стоит так, не зная, что делать дальше.

Это действительно он.

– Да ты не волнуйся, я не зайду, мне тут пленку зарядить надо, – но Настя понимает, чувствует – он пришел к ней!

Она быстро надевает платье, босоножки, причесывает свои непослушные волосы и выходит из спальни.

Молодой человек возится с фотоаппаратом. Подняв глаза, он не ожидает увидеть ее такой.

Взгляд его, спокойный и мягкий, сначала сменяется удивлением, затем восхищением и, наконец, растерянностью.

«Похоже, я тоже произвела на него впечатление», – думает Настя, все еще стоя в дверях, не решаясь сделать шаг на таких высоких каблуках. А молодой

человек все продолжает разглядывать ее откровенно, не стесняясь, то опуская, то поднимая глаза, с головы до ног, пытаясь что – то сказать, но не находит слов и растерянно молчит. Насте же его растерянность придает

уверенности, поднимает измученное сомнениями и горькими мыслями настроение. Она смело шагает ему навстречу. И хотя в глубине души она постоянно гонит свои грешные мысли, – все смешивается теперь в ней в будоражащую кровь гамму еще неизведанных, острых как лезвие бритвы чувств, от которых она не в силах избавиться.

Наконец, справившись с так несвойственной ему растерянностью, парень снова возится с фотоаппаратом.

– Ну вот, готово, можно снимать.

– А что, здесь разве кроме тебя и фотографов нет, что ли? – интересуется Настя, удивляясь, как легко и непринужденно слетают с ее губ слова.

– Представь себе, – нет.

– Не мог отказать Василию Николаевичу, хотя и времени нет свободного, но

это же свадьба. Надо обязательно запечатлеть такое знаковое событие.

А ты Ивановым кем доводишься?

– Я сестра Оксаны двоюродная, ну и Стаса с Максимом, естественно.

– Родственники мы с тобой, значит.

– Выходит так.

– А почему я раньше тебя никогда не видел, ты, наверное, первый раз здесь?

– Да что ты! Я каждое лето здесь отдыхаю, лет с пяти меня сюда родители привозили, а потом сама стала ездить, – улыбается Настя, наслаждаясь их общением, о котором мечтала, лежа днем на траве, слушая жаворонка.

– Странно, я ведь тоже здесь частенько бывал. Только вот последние три года не был, – учусь в горном институте, в Шахтах, – знаешь такой город?