Мое лицо первое

Книги бывают разные.

Бывают книги для развлечения. Они напоминают семечки: начнёшь «щелкать» и не остановишься, пока все 9000 томов не одолеешь.

Бывают книги для ума. Там думать надо над каждой страницей, понимать для себя что-то. Нелёгкое чтение, в общем, зато если получается справиться — можно выпендриваться перед друзьями. Ну, если есть такие друзья, которые оценят.

А бывают книги для души. Они похожи на любовь. Когда тебе, с одной стороны, хочется поскорее всё это через себя пропустить, а с другой стороны, хочется задержаться, запомнить каждый момент, потому что больше его уже не будет, второй раз точно то же самое — не пережить.

Книга Татьяны Русуберг «Моё лицо первое» — из таких вот книг, которые хочется и не хочется прочитать «залпом». На страницах книги со всей возможной откровенностью затронуты настолько глубокие пласты человеческой души, что останавливаться приходится буквально после каждой главы, давая себе время переварить прочитанное.

Действие книги происходит в Дании. Дания — вообще удивительная страна. Не только Дания — вся Скандинавия, как по мне, замечательная. Когда мы были маленькие, Скандинавия радовала нас странными, мрачноватыми, но цепляющими сказками: «Малыш и Карлсон», «Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона по Швеции», «Снежная королева» и «Русалочка».

Сейчас, когда мы подросли, Скандинавские ветры принесли нам мрачные триллеры и детективы. Стиг Ларссон, Ю Несбё, Самюэль Бьорк прочно вошли в мировую литературу, потеснив раскрученных американских коллег по перу.

Роман «Моё лицо первое», вне всякого сомнения, вырос на той же самой почве. Автор — русскоязычная женщина, давно живущая в Дании, и ту тяжёлую атмосферу она прочувствовала и передала волшебным образом. Книга страшная, жестокая, местами кажется абсолютно безысходной, но в конце концов на долю читателя и героев всё-таки достаётся лучик света.

Что же за история ждёт нас на страницах этой книги?

Истории, собственно говоря, целых три. Они идут рука об руку, сменяя друг друга на самом интересном и животрепещущем месте, задавая произведению размеренный ритм, сохраняющийся почти до самого конца, где все три, так или иначе, сливаются воедино.

Первая история. Мы знакомимся с Чили — так зовут девушку двадцати четырёх лет. Она датская студентка, подрабатывает в издательстве, живёт с друзьями. Жизнь у неё вполне обычная, ничего особенного в ней не происходит. Но вдруг раздаётся телефонный звонок, и незнакомец сообщает, что Дэвид, бывший одноклассник Чили, которого она не видела десять лет, пропал. Незнакомец оказывается агентом Дэвида, а сам Дэвид, как выясняется, стал…

"— Скажите, а... где можно купить книги Дэвида? То есть... Не могли бы вы подсказать пару названий? — Загадочное молчание англичанина подстегивало. Неужели Шторм так известен? Вроде бы я слежу за новинками, особенно англоязычными, но совершенно не помню автора с таким именем. — Хотя вот что: я сама могу их найти на сайте издательства. С каким вы сотрудничаете?

В телефоне послышалось хмыканье, похожее на подавленный смешок.

— Мисс Даль, к сожалению, я имею очень далекое отношение к миру литературы, впрочем, как и мой клиент. Шторм — не писатель. Он модель".

С этого места начинается путешествие Чили в прошлое, в будущее и вглубь себя одновременно. Ей придётся вернуться в то время, когда ей было четырнадцать лет, разобраться в собственной душе и отыскать пропавшего Дэвида Шторма.

В этой, основной истории, содержится вся детективная интрига произведения. Но детективная она лишь внешне. Это — путь к принятию себя, своих воспоминаний и чувств. Это — паломничество к осквернённым святыням детства и поиск сил для того, чтобы вновь встать на защиту этих святынь, и на этот раз — не отступиться.

Другая история повествует о событиях, произошедших десять лет назад. Она представляет собой дневник Чили, который та начала вести, переехав в Хольстед, небольшой городок, где её папа получил место учителя.

"Кажется, я засыпаю, а когда открываю глаза — мы уже в Хольстеде. И я сразу понимаю: все, мир кончился. Это dead end. Тупик. Конечная станция. И дело не в том, что, когда выглядываю из окна в нашем новом доме, я вижу только пустое поле с полоской леса на горизонте и громадой неба сверху. Точнее, не только в этом. Дорогой дневник, я как-то смотрела по телику программу о городах-призраках в Америке. Кучка пустых домишек посреди пустыни, хлопающие на ветру ставни, перекати-поле на улицах — и ни одной живой души. Вот! Это Хольстед. Только вместо пустыни — поля, с торчащими из голой земли обрубками кукурузных стеблей. А вместо перекати-поле — смерчики опавших листьев. И да — ни человечка на вымерших улицах. Даже цветы в горшках за пыльными стеклами низких домов кажутся давно высохшими или бутафорскими. И еще тишина. Тишина, в которую глядится небо — ведь надо же ему в чем-нибудь отражаться".

Здесь мы с головой окунёмся в нелёгкую жизнь двух подростков, один из которых имел несчастье родиться не таким, как все, а другая осмелилась стать не такой, как все.

Дэвид Винтермарк — настоящая находка для одноклассников. Во-первых, он аутист. Во-вторых, у него гетерохромия (один глаз голубой, другой — чёрный), а в-третьих, за него совершенно некому заступиться. Дома Дэвид тоже не желанный ребёнок. Чили, живущая в доме напротив, наблюдает, как семейство издевается над Дэвидом. И, откровенно говоря, жизнь Гарри Поттера в семействе Дурслей кажется тут отдыхом в санатории. Потому что родственники Дэвида — твари настоящие, а не выдуманные сказочные персонажи.

Чили разрывается между двумя крайностями. Ей хочется, чтобы класс принял её как равную, хочется дружбы, популярности и прочих вещей, так необходимых в подростковом возрасте. Но спокойно смотреть на то, как Дэвида на каждом шагу бьют и унижают, она не может. Постепенно между ними завязывается дружба. Постепенно дружба перерастает в нечто большее. Но однажды приходится сделать выбор, потому что на двух стульях — не усидишь…

Нерв этой истории протянут через отношения Чили и Дэвида, и через их противостояние целому миру. Жизнь редко напоминает волшебную сказку. Стая подростков, увидев, как кто-то счастлив, не может с этим смириться и бросается в атаку. И это ещё было бы терпимо, но вот настаёт черёд взрослым вступить в игру, и тут становится попросту страшно.

Потому что книга — не сказочная, она настоящая. И взрослые в ней предстают такими, какими они зачастую и оказываются. Добровольно слепыми, тупыми, предвзятыми и — точно так же, как подростки, — боящимися всего необычного. Но если подросткам обязательно надо уничтожить, то взрослые предпочитают отгородиться. Спрятаться в своих уютных норках и не выглядывать наружу. А заодно — спрятать своих нормальных детей.

В сказках обычно есть кто-то, способный в самой тяжёлой ситуации протянуть руку героям. Но это — не сказка. И Чили с Дэвидом сами изо всех сил вытаскивают друг друга на берег по очереди, стараясь не утонуть в том кошмаре, который с каждым днём всё сильнее затягивает их в свои пучины. Но некоторые вещи в нашей жизни неизменны: один в поле не воин, даже если их двое. И победить оскаленный мир добропорядочных взрослых детям не удастся. По крайней мере, пока они — дети.

И, наконец, третья история. Это — сказка, написанная Дэвидом. Сказка, где в метафорической (а иногда и не очень метафорической) форме рассказывается о его судьбе.

"Обученный этикету мальчик преклонил колено и вежливо поздоровался с королем и королевой. Он испугался, когда увидел, как постарело всего за одну ночь лицо матери и какие потухшие глаза у отца.

— Возлюбленный сын мой, — сказал Лясоль, с трудом выговаривая заготовленные заранее слова, — ты знаешь, какое страшное несчастье постигло нашу страну. Ты знаешь, что наш долг как правителей сделать все, чтобы облегчить страдания нашего народа и, если потребуется, отдать за него жизнь. Готов ли ты, мой сын, пожертвовать собой, чтобы спасти свой народ?

Мальчик обожал легенды о героях древности, которые убивали драконов и освобождали прекрасных дев из заколдованных башен, и, хотя сердечко его колотилось так, будто вот-вот выскочит из груди, отважно сказал:

— Да, отец".

Да, в книге всё-таки присутствует сказка, но это — страшная сказка, с оборванным финалом. Писать финал героям придётся уже в реальности. Однако для нас это — единственная возможность понять, что приходилось выносить Дэвиду до тех пор, пока он не дождался возможности одним махом покончить со своими злоключениями.

Такая вот необычная складывается книга. Она рассказывает и о подростках, и о взрослых, о страшной сказке и ещё более страшной реальности. Это книга о добропорядочных людях, которые на поверку оказываются чудовищами. Книга о том, что нет такой отговорки, как «они же дети». Тот, кто в детстве выбрал путь морального урода, вырастает моральным уродом.

И, разумеется, книга эта о том, что зло можно победить, если всем сердцем хотеть этого и верить. Верить в себя, в тех, кого любишь, и чья жизнь тебе дороже собственной. И даже если к победе героям суждено прийти изломанными и истерзанными, она от этого не перестанет быть победой.

(автор - Василий Криптонов)