Buch lesen: «Натюрморт с покойником»
Натюрморт с покойником
«В мир пришёл я, но не было небо встревожено.
Умер я, но сиянье светил не умножено.
И никто не сказал мне – зачем я рождён
И зачем моя жизнь второпях уничтожена»
(Омар Хайям)
Глава 1. Странный телефонный звонок
С тех пор, как закончилось следствие по делу о серии убийств в Анастасьинском монастыре*, прошел почти месяц. Виновные, как иногда бывает, понесли заслуженное наказание. Однако главному организатору и вдохновителю банды, подбиравшейся к церковным сокровищам, Федору Могиленко, оказавшемуся проворнее работников правоохранительных органов, удалось заблаговременно скрыться за границей. Его, конечно, искали, но с долей прохладцы – слишком много возни по департации, а дело-то уже было завершено.
Наступила обычная московская осень, как всегда дождливая и непредсказуемая – от плюс двадцати, с каким-то застенчивым солнышком и подозрительно иссиня-голубым небом без единого облачка – до нуля градусов по ночам, с сильным, порывистым ветром и скользкими дорожками, усыпанными жухлой листвой.
Люди снова заспешили – кто на работу, кто в школу или детский сад, но лица у всех стали сосредоточенно хмурые и какие-то «казенные»: летний разгул страстей подошел к концу.
Даже бездомные собаки уже не лежали стайками на полянках перед мясными магазинами и рынками. У них, вероятно, также появились свои заботы, не менее важные, чем у представителей людского племени.
Следователя прокуратуры Олега Сергеевича Соловьева наконец-то повысили в звании, и забот у него в связи с этим прибавилось, но все же, надо отдать ему должное, Олег не забывал старых друзей и иногда позванивал, когда выпадала свободная минутка.
Маргоша впала в смачный осенний сплин и окончательно поселилась у Быстровых, потому что, по ее собственному выражению, «никакой обуви на такую осень не
напасешься».
На самом деле, Маргошина мама, узнав о том, что в гости к Быстровым похаживает холостой старший следователь прокуратуры, практически выперла родную дочь из дома с милым напутствием: не возвращаться без Соловьева. Но наполеоновские планы Маргошиной мамы совпали как раз с повышением по званию Соловьева, а посему практически таяли на глазах: Олег пропадал на работе буквально сутками (или говорил,
___________________________
* См. «Монастырские тайны».
что это именно так). Во всяком случае, у Быстровых он появлялся все реже и реже.
***
– Все-таки удивительная сила – энергетика человека, – задумчиво произнесла однажды утром Яна, стоя у окна и поглядывая сквозь серую пелену дождя на суетливо бегущих по лужам прохожих. – Мы ведь иногда и сами не подозреваем, на что способны в минуты опасности. Нет, все же, что ни говори, а человек – престранное существо.
– Ты о чем это? – покосилась на нее Маргоша сквозь очки. Утопая в диванных подушках и пледах, Маргарита Пучкова вяло пролистывала свою записную книжку в надежде отыскать какой-нибудь давно забытый телефон. Мучаясь вынужденным бездельем – работы для хозяек частного сыскного агентства «Два попугая» в ближайшее время никакой не предвиделось – она все же не теряла надежду напроситься к кому-нибудь в гости, чтобы «развеяться».
– Да я о Настиных снах, – ответила, не оборачиваясь, Яна. – Все-таки есть что-то загадочное в том, что в каждом сне к Анастасии с завидным постоянством являлся черный монах и просил о помощи. – Она вздохнула и отщипнула очередной сухой листик с пармской фиалки, которая, судя по всему, тоже, как и Маргоша, пребывала в состоянии депрессии – на поверхности горшка уныло покачивалось оконным сквозняком несколько жалких зеленых кружочков. – Да в общем-то дело не только в снах… Как странно вообще все… – Поймав удивленный и недоумевающий взгляд подруги, Быстрова продолжила, – ну посуди сама: все неспроста…еще девочкой Настя увидела идущего через поля монаха, а потом через много лет и сама чуть было не стала монахиней. Целая череда таинственных и странных событий буквально захлестнула ее жизнь, чуть было не убив при этом ее саму… Получается, что она была избрана свыше? Чтобы помочь найти затерянные сокровища церкви…А разве так бывает в жизни?
– Ну, ты уж слишком круто берешь, подруга. Если уж и говорить о чудесах, то избранными оказались мы с тобой. Поскольку помогли-то в результате все-таки мы, – обиженно засопела с дивана Маргоша. – И хотя нам и не снились монахи (во всяком случае мне точно нет), но именно мы вернули утерянные сокровища монастырю. Мы отыскали клад, страдали в подземелье, убегали от злобной монахини Николаи и ее сообщника Михаила… Настоящие герои всегда в тени, – резюмировала она и со вздохом перевернула очередную страницу записной книжки.
– Маргоша, ну как тебе только не совестно! – рассмеялась Быстрова. – Помнишь, что мудрые говорили: "Кто возгордился, того покидает благодать искания". Неужели ж тебе мало того, что ты сама осознаешь себя героем? Ты ведь смогла стольким людям помочь! Благодаря тебе (ну и мне, разумеется) Антон и Настя смогли снова воссоединиться, бандитам не удалось вывезти церковные реликвии за границу; более того, сокровища были переданы архиерею Самсону для восстановления разрушенного большевиками старинного храма.
Дискуссия подруг была прервана резким писком телефона. Но напрасно Яна, выйдя в коридор и взяв трубку, напряженно вслушивалась в какое-то потрескивание, исходившее из аппарата. Кроме этого потрескивания ничего слышно не было.
– Да говорите же! Алло! Кто там? Вас не слышно, – требовательным тоном произнесла она.
– Мы еще поквитаемся, дорогая, приятных снов, – раздался скрипучий голос, и телефонная трубка захлебнулась короткими гудками.
– Кто там? Это Олег? – зычный баритон Маргоши вывел из оцепенения Яну.
– Да нет, – все еще пытавшаяся найти хоть какое-то объяснение странным словам телефонного незнакомца ответила Быстрова и, воинственно тряхнув челкой, добавила. – Похоже, какая-то сволочь вздумала нам угрожать.
В задумчивости она вернулась в гостиную, присела на краешек дивана и взяла в руки толстый иллюстрированный журнал, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, навеянных телефонным звонком.
– Думаешь, это Могиленко из-за границы звонил? Понял, кому обязан бесславным концом своего кладоискательства? Все хочет нам отомстить? – высказала предположение Пучкова, закончившая просмотр телефонной книги с отрицательным результатом и теперь жаждавшая общения.
– Кто знает, кто знает, – еле слышно произнесла Яна, – человек в телефоне что-то проскрипел угрожающее про сны.
– Про какие еще сны? – удивилась Марго.
– Если бы я знала, – начала было Яна, – может быть, про те, в которых снятся монахи…, – но развить свою мысль полностью ей не удалось, потому как теперь уже кто-то настойчиво звонил в дверь.
– Ты это, там поосторожнее, в «глазок» посмотри, прежде чем открывать, – предостерегающим тоном крикнула вышедшей снова в коридор Яне Маргоша.
Глава 2. Убийство
Но опасения Маргоши оказались напрасными. На пороге стояла соседка с седьмого этажа, Татьяна Заваленко, симпатичная белокурая женщина лет сорока с небольшим. Всегда приветливо улыбавшаяся при встрече, теперь Татьяна была непохожа сама на себя. В ее полупрозрачных голубых глазах застыли ужас и отчаяние. Зрачки сузились так, что их почти не было видно. Беспрестанно хлюпая носом, Заваленко старалась не давать волю эмоциям, но это не удавалось ей, и слезы градом катились по бледным щекам.
– Яночка… У меня… Кошмар… Яна, помоги! – наконец выпалила она и, прислонившись к дверному косяку, зарыдала в голос.
– Да что случилось, Тань? – забеспокоилась Быстрова. – Да ты входи, входи, сейчас мы обо всем поговорим. – Видя, что соседка продолжает плакать, она силой впихнула ее в квартиру и осторожно провела в гостиную. Подав знак всполошившейся Маргоше, Яна усадила плачущую Заваленко на диван, налила ей стакан воды и нарочито спокойным тоном произнесла:
– Танюш! Сейчас же успокойся и членораздельно расскажи нам, что произошло. Объясни, почему ты рыдаешь. А мы с Маргошей постараемся тебе помочь.
– У меня, – начала прерывающимся от рыданий голосом Заваленко, – я… я, кажется, убила Леню.
После чего силы оставили ее, и она без чувств сползла с дивана на пол.
Яна и Маргоша кинулись поднимать бедную женщину. Яна сбегала на кухню за нашатырем.
Через несколько минут Татьяна пришла в себя, обвела туманным взором комнату и прошептала, заикаясь:
– Яночка… помоги, пожалу-у-йста… Ты же все можешь.
Быстрова недоуменно пожала плечами и с сомнением спросила:
– Ты действительно уверена в том, что убила мужа?
– Да, – не совсем уверенно произнесла та. – Кажется, я… Больше вроде бы некому.
– Ну, это еще как сказать, – с облегчением фыркнула Маргоша. – Думаешь, что у твоего мужа врагов никаких не было? При его-то работе?!
Супруг Заваленко, весьма предприимчивый коньюнктурщик и бывший комсомольский вожак, ухитрился несколько лет назад «перестроиться» вместе со страной, и теперь работал заместителем директора московского филиала одного из мировых брендовых предприятий, производящих продукты питания. Маргоша, считавшая, что активный комсомолец, ставший бизнесменом, запросто мог нажить себе смертельных врагов и за пределами семьи, своим риторическим вопросом хотела дать шанс на спасение пребывающей явно не в себе Заваленко. Но та, видно, не разглядела «спасительную соломинку» и, всхлипнув, возразила:
– Но в квартире-то были лишь мы одни.
– Ты что, хочешь сказать, что, – Яна споткнулась на полуслове, – убитый тобою Леонид сейчас находится в вашей квартире?
– Да-а! – почти что радостно и нараспев сообщила соседка и обвела полубезумным взором гостиную. Потом вдруг икнула и снова залилась слезами:
– Мамочки-и-и! Что же теперь будет-то?!
– Погоди, Татьяна, – прервала ее Быстрова, – ты милицию-то уже вызвала?
– Нет, – прошептала одними губами соседка. – Я боюсь.
– Раньше надо было бояться, – проворчала Маргоша, сползая с дивана и кутаясь в мохнатый плед. Но, поймав на себе сердитый взгляд Быстровой, умолкла. Потом, поправив съехавшие на нос очки в золотой оправе, деловито добавила:
– А как ты его убила? Чем?
– Ножом… То есть кинжалом, коллекционным кинжалом, – поправилась Заваленко.
– Так, пошли срочно поднимемся к тебе, – Яна встала с дивана и потащила за руку вяло упирающуюся Татьяну к выходу. – Может, ты ошиблась, и Ленька еще жив. Надо срочно вызвать «Скорую». Маргоша, тебя это тоже касается, – бросила она на ходу.
– Иду, иду, – пробурчала Пучкова, со вздохом оставляя плед на диване, – а то может сразу милицию вызовем?
– Сначала нужно убедиться в том, что у Таньки с головой все в порядке, – шепотом ответила ей Быстрова и нажала кнопку лифта.
Взлетев в новом лифте фирмы «Отис» на седьмой этаж, они увидели, что дверь в квартиру Заваленко не заперта. Опасливо вглядываясь в полутемный коридор сквозь приоткрытую дверь, Быстрова удивленно вскинула брови.
– Ты что же, даже дверь не закрыла, уходя к нам?! – негромко спросила она белую, как мел, женщину.
– Да когда уж тут было ей соображать, – вступилась за Заваленко Маргоша, – не каждый день ведь мужа убивает.
Быстрова с укором посмотрела на подругу и тихонько толкнула дверь внутрь квартиры. Та бесшумно открылась.
Глава 3. Ни трупа, ни кинжала…
Войдя в холл, троица немного задержалась у большой деревянной вешалки, рога которой упрямо торчали вверх. За вешалкой располагалось зеркало, почему-то завешанное куском белой ткани. Ткань была наброшена, видимо, наспех, поэтому довольно большой кусок зеркала высовывался из-под нее, отражая испуганные глаза вошедших.
– Зачем это ты зеркало завесила? – испуганным шепотом спросила Татьяну Маргоша.
Но та лишь ловила ртом воздух, и, казалось, вот-вот была готова снова хлопнуться в обморок.
– Где Леонид? – тронула за локоть соседку Быстрова, машинально нащупав выключатель левой рукой возле зеркала и нажимая на клавишу. Прихожая осветилась игривым хрустальным блеском.
– Та-а-ам, – Заваленко показала дрожащей рукой в сторону кухни.
Яна, стараясь не впадать в панику и готовясь увидеть какую-нибудь душераздирающую кровавую картину, медленно пошла по указанному хозяйкой квартиры направлению. Яна часто смотрела по телевизору криминальные сюжеты и знала, что комната, в которой у богатых людей лишь готовится пища, а у большинства россиян проходит большая часть жизни, являлась, так сказать, визитной карточкой хозяев. И ей было известно, что почти пятьдесят процентов убийств, совершенных на так называемой бытовой почве, тоже происходят именно на кухне.
Кухня была маленькой, что-то около пяти квадратных метров. Но тем не менее хозяйственной от природы Заваленко удалось впихнуть в это крошечное помещение невероятное количество разнообразной мебели: так называемый кухонный «уголок», состоящий из небольшой кривой скамеечки со спинкой и полукруглого столика; двухкамерный холодильник «Indesit», металлическую мойку, такую же плиту, пару навесных шкафчиков, тумбу для посуды и даже стиральную машину. Но трупа Леонида на кухне тем не менее не оказалось.
– Ну и где убиенный тобой Леонид? – спросила с легким сарказмом Яна соседку, со вздохом облегчения опускаясь на скамеечку. – Может, расскажешь, где ты его спрятала?
На Заваленко было страшно смотреть. Лицо ее покрылось белыми и красными пятнами. Губы дрожали. Похоже, ее лихорадило: все тело ее сотрясала мелкая дрожь, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота. Она никак не могла сосредоточиться. Наконец, это ей кое-как удалось, и из горла ее вырвалось с каким-то шипением:
– Но… Но ведь он вот здесь вот лежал, – она показала рукой на пол возле обеденного стола. Потом безнадежно повернулась к обеим женщинам и растерянно произнесла, – неужели он ушел?
– Кто, труп? Или Ленька? – засмеялась Яна. – С ножом в груди или спине? Куда ты его ткнула кинжалом-то?
– Наверное, я тяжело больна, – несчастная женщина, так и не ответив на прямой вопрос Яны, тоже опустилась на «скамеечку-диванчик» и обхватила голову руками.
«Это точно», – подумала Быстрова.
Через секунду Татьяна вновь вскочила на ноги и произнесла весьма патетически и даже с каким-то вызовом:
– Но, девочки, я прекрасно помню, как ударила его кинжалом в грудь. Я видела кровь. Она хлынула просто рекой!
– Ты что же, сразу в артерию что ли попала? – усомнилась Маргоша и продолжила, – что-то я крови тут нигде не вижу.
На кухне и впрямь не было ни единого пятнышка, которое можно было бы принять за кровь.
– Вы что, мне не верите? – аж подпрыгнула Заваленко и метнулась в комнату. Обе сыщицы, недоуменно переглянувшись, побежали за ней вглубь квартиры. Едва они выбежали в коридор, как из комнаты, что находилась рядом с кухней, раздался торжествующий вопль Заваленко:
– Вот же! Я же говорила! Кинжала здесь нет! Значит, мне не пригрезилось!
– Хорошо, что милицию не успели вызвать, – шепнула Яна Маргоше, – а то бы еще опозорились. Соловьев бы загнал нас под плинтус.
Они вошли в комнату и увидели Татьяну Заваленко, которая, стоя на кровати, картинно шарила руками по тонкому темно-вишневому настенному ковру ручной работы. На ковре были развешаны довольно дорогие инкрустированные кубки, охотничьи ножи и даже два ружья. Заваленко хлопала рукой по пустому металлическому крючку на ковре и почти весело приговаривала:
– Вот здесь он висел, на этом самом месте. Еще утром. Я протирала пыль и прекрасно помню, что кинжал здесь висел. И где же он сейчас?!
– А что это за кинжал такой был? Расскажи, откуда он у тебя, – попросила Быстрова скорее для того, чтобы хоть как-то отвлечь Заваленко от мыслей об убийстве мужа. «Горе-убийцу» сотрясала крупная нервная дрожь. Вся ее хрупкая маленькая фигурка, стоящая на кровати, вызывала лишь жалость. Левая нога была немного поджата, как у больной собачки. А на лице застыло выражение обиженного ребенка, у которого отняли самую любимую игрушку и взамен заставляют есть постылую манную кашу.
Кинжал достался Татьяне от дедушки, а ему тоже вроде был передан по наследству. Когда-то давно их семейство породнилось с грузинским князем, и кинжал переходил из поколения в поколение с неизменным рассказом о том, что однажды какую-то из прапрабабушек выдали замуж на Кавказ. Татьяна предполагала, что где-то за Кавказским хребтом у нее, возможно, и найдется пять или семь двоюродных или троюродных братьев-джигитов, но московская жизнь, полная бытовой суеты и ограниченная рамками «ненормированного» рабочего дня, не позволяла пуститься вот так запросто на поиски дальних родственников, которые в связи с последними политическими событиями скорее всего и не захотели бы признать какую-то там Заваленко своей сестрой.
– Да я к тому же и не сильно-то стремилась их искать, – садясь на кровать, Заваленко задумчиво поглядела в окно. Дрожать она перестала и теперь скорее впала в какое-то сомнамбулическое состояние. Рот ее почти каждую минуту раздирала зевота, она периодически поглядывала на Яну и Маргошу с явным недоумением, словно хотела спросить – что они делают в ее квартире… Утренний кошмар, казалось, полностью выветрился из ее белокурой головки, но на «автомате» она еще продолжала рассказывать:
– А то приедут всем кагалом, да заставят прописать… Москвичей теперь пруд пруди, по девять человек на один квадратный метр, отдельное «спасибо» паспортисткам… А на фига мне-то это нужно, а? – Заваленко неудачно попыталась было переложить одну ногу на другую, но промахнулась и чуть было не упала. Видимо, в сон ее клонило с такой силой, что сопротивляться она уже почти не могла. И не успели подруги задать ей еще вопрос, как «горе-убийца» уже сладко посапывала, в мгновение ока завалившись набок на кровати и поджав под себя ноги.
– Побудь с ней на всякий случай, а я сейчас вернусь, – бросила на ходу Маргоше Яна и вышла из комнаты. Обойдя остальные две комнаты, заглянув даже в санузел и на балкон, Яна удостоверилась, что в квартире находятся лишь они трое. Это небольшое открытие придало ей смелости, и она, уже преисполненная оптимизма, вернулась в комнату, где висела оружейная коллекция.
– Ну что, Татьяна, – начала она уверенным тоном и, не обращая никакого внимания на то, что человек, к которому она обращается, крепко спит, бодро продолжила, – ты, пожалуй, приляг, отдохни малость. А вечерком мы с Маргошей еще раз к тебе заглянем. Глядишь, и Ленька с работы вернется. Пошли, Марго, – она потянула подругу за рукав, и они направились к выходу.
Глава 4. Пятно на полу
– Слушай, а зачем все-таки она завесила зеркало тряпкой? – нервным шепотом спросила Маргоша, когда они проходили по коридору.
– Ты вот что, Маргарита, – Яна сурово поглядела на подругу, когда они вновь очутились на лестничной клетке. – Ты, давай-ка, не нервируй ее. Видишь, человек не в себе? Так чего ты лезешь? Не хватало еще, чтобы она совсем спятила. Мне кажется, ей нужна врачебная помощь. Но какая-нибудь щадящая, без иглоукалывания и смирительной рубашки. Может, она Леньку своего застукала с какой-нибудь бабенкой, вот и повредилась немного в уме с горя…Знаешь, – она плотно захлопнула входную дверь в квартиру Заваленко и, услышав щелчок замка, удовлетворенно кивнула сама себе, – у моей мамы на работе однажды, много-много лет назад произошел почти такой же случай. Сотрудница, всегда тихая и скромная дама средних лет, однажды просто не вышла на работу, а по телефону как-то странно разговаривала, шепотом, словно боялась, что ее услышит еще кто-то. Через пару дней коллеги забеспокоились всерьез, ну и поехали к ней домой. И что ты думаешь? Открыла она им дверь и приложила палец к губам: мол, тихо, я не одна. Вошли они в квартиру и чуть не померли со страху. Все пространство квартиры было опутано тонкими шелковыми нитками, а на нитках этих висели булавки, какие-то металлические маленькие штучки. И тетка эта им тут же все разъяснила: она ловит привидений.
– Ну и причем здесь-то привидения? – Марго недоуменно пожала плечами. – У Таньки ведь муж самый что ни на есть натуральный. Боюсь только, что, когда он придет с работы, она совсем спятит. Может все-таки зайдем к ней вечерком? Не вышло бы какого вселенского скандала.
– Ну, если ты так переживаешь за нее, то давай, конечно, наведаемся сюда еще разок после ужина, – Яна благодушно взглянула на подругу и, войдя в собственную квартиру, прошла на кухню и включила чайник. – Давай-ка чайку попьем горяченького. А то меня что-то от Танькиных россказней саму «пиратрахивать» начинает.
***
Когда в половине восьмого вечера зазвонил телефон, Яна, совершенно забывшая об утренних треволнениях, как ни в чем не бывало, взяла трубку и, только вновь услышав дрожащий голосок Заваленко, вздрогнула от нахлынувших на нее воспоминаний. Быстрову, обычно редко поддающуюся панике, внезапно охватило чувство надвигающейся опасности, едва лишь соседка произнесла:
– Яночка, ну где же вы? Я сижу одна. Темно… Лени нет. Мне страшно.
– Сейчас будем, – на автомате выпалила Быстрова и положила трубку.
Поскольку она только что покормила ужином пришедшего с работы Дмитрия, то ей предстояло выполнить малоприятную, но неизбежную для обычной домохозяйки процедуру – мытье огромной горы посуды.
Какое-то время постояв в коридоре и разрываясь между семейными обязанностями и стремлением оказать психологическую поддержку соседке, Яна наконец сделала выбор не в пользу горы грязной посуды. Просунув голову в гостиную, где Маргоша смотрела очередной российско-украинский душераздирающий телесериал о любви, борьбе за богатый куш и людской подлости, она тихим голосом, чтобы не вызвать подозрений у супруга, произнесла:
– Марго, пойдем к Таньке зайдем на минуточку. Она только что позвонила.
– Вы куда? – спросил Димка, не отрывая глаз от телеэкрана.
– Да мы ненадолго. К соседке, – туманно объяснила ему жена и, подхватив не слишком торопящуюся подругу под локоток, выпихала ее на лестничную клетку.
– Ну, чего там у нее? – в голосе Маргоши чувствовалась решимость досмотреть телесериал. –Ленька что ли пришел и скандалит?
– Да в том-то и дело, что она сидит одна-одинешенька. И бросить ее в такую минуту мы не можем, – отрезала Яна.
– Ну ладно уж, пойдем, зайдем, – с грустью согласилась с ней Маргоша, поняв, что так и не узнает, зачем Степан Иванович пытался украсть у Полины Антоновны ее школьный дневник.
***
Подходя к знакомой двери, Яна почувствовала, как у нее непроизвольно начинает вибрировать коленка – верный признак надвигающегося стресса. Когда-то, давным-давно, прыгая в школьном спортзале через перекладину, она сильно повредила мениск на правой ноге, и с тех пор немало настрадалась, регулярно подворачивая больную ногу. Видимо, вместе с осколком треклятого мениска в Яниной коленке «плавал» и кусочек нерва, поскольку нога начинала подрагивать, словно у нетерпеливой охотничьей собаки, едва над головой хозяйки сгущались тучи.
Дверь Заваленко на этот раз оказалась плотно закрыта. Яна нажала пальцем на дверной звонок и, услышав неприветливый электрический звук, поморщилась. Неужели трудно заменить противное дребезжание на какую-нибудь более мелодичную трель или птичий свист, как у них, на крайний случай?
Маргоша, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, топталась рядом. Вся ее грузная невысокая фигура представляла собой немой протест безжалостно согнавшей ее с теплого дивана Быстровой. Казалось, что Маргоша мысленно отсчитывает отведенные на рекламную паузу пять минут и рассчитывает вернуться назад аккурат к продолжению могучего сериала.
Быстрова уже в третий раз занесла было руку над дверным звонком, как вдруг дверь резко распахнулась, и обе дамочки с тихими возгласами отшатнулись от дверного проема при виде открывшегося их взорам зрелища. Прямо перед ними, покачиваясь, словно парус на ветру в темную ночь, в огромной, до пола, белой рубахе стояла совершенно босая Заваленко.
– Танюх, ты в порядке? – Быстрова с сомнением покосилась на соседку, – почему сидишь в темноте? Зажгла бы свет что ли… – Бормоча подобным образом, она вошла в прихожую и, лишь включив свет, приободрилась:
– Ну, выкладывай, что у тебя опять стряслось! – почти весело обратилась она к Заваленко. Следом за Яной в квартиру вплыла Маргоша, которая никак не желая расставаться с любимым сериалом, спросила натужным тенорком:
– Танюш, а где у тебя телевизор? Там? Ты не будешь против, если я досмотрю свой сериал? А вы тут пока поболтаете с Янкой, – и Пучкова с грацией новорожденного слоненка скрылась в указанном Заваленко направлении. Через пару секунд из соседней комнаты отчетливо донеслось:
– А что же это, Юлечка, ты так долго не приходила? Чем была занята таким важным?
– Да вот, пуговки все застегивала, – отвечал вполне узнаваемый голос актрисы «второго плана».
– Ха-ха-ха, – радостно закудахтал в унисон мужской голос.
Быстрова тяжело вздохнула. Ясно. Теперь Маргошу притянуло к экрану стальным тросом любопытства обывателя. Значит, придется общаться с безумной Заваленко, как говорится, "тет-на-тет". Ну что же… И не через такие сложности проходили.
– Тань, пойдем-ка на кухню, кофейку выпьем что ли, – бодро сказала она, и, не взирая на испуганное мычание Заваленко, которая до сих пор не проронила ни единого слова, буквально силком повела соседку в кухню. Включив свет, Быстрова несколько секунд хлопала глазами, потом из груди ее вырвалось какое-то неясное клокотание, очень напоминавшее чавкающее шипение напольным часов перед боем.
Наконец Яна собралась с духом, широко открыла рот и, указывая рукой на середину кухни, произнесла следующий набор слов и звуков:
– А-а-а-а! О-о-о!
Потом еще, немного погодя:
– Что ж это? Блин! А?!
И через пару секунд по квартире громким эхом прокатилось:
– Марго! Быстро ко мне! Скорее!
Когда в кухню на всех парах влетела запыхавшаяся Пучкова, Яна, уже вполне овладевшая своими эмоциями, сидела на корточках и с повышенным интересом разглядывала большое кроваво-красное пятно на полу.
– Осторожно, Маргош, не наступи, а то затопчешь улики, – предостерегающе оглянулась она на вошедшую подругу.
– Откуда взялось здесь это жуткое пятно? – Маргоша, казалось, все еще не вернулась из погружения в сериальные страсти и говорила каким-то не своим голосом, вероятно, подражая одной из «мыльных» героинь.
– А действительно, Татьян, как здесь очутилось это пятно? Ты разлила борщ? – на всякий случай спросила Яна, хотя и сама прекрасно понимала, что никакой это не борщ, и даже не кисель, а самая настоящая кровь.
– Я же вам говорила, еще утром, – начала каким-то странным, механическим голосом отвечать Заваленко. – Я убила утром Леню. Это его кровь.
– Слушай, а ведь на борщ это и вправду не похоже, – угрюмо произнесла Маргоша. – А вдруг это действительно чья-то кровь?
– А почему ее не было утром, когда эта умалишенная, – прошипела Яна и с каким-то отчаянием кивнула головой в сторону босой Заваленко, – уверяла нас, что именно здесь она пырнула Леню кинжалом? Татьяна, – теперь голос Быстровой приобрел металлический оттенок, – расскажи-ка нам скорее, что произошло с того момента, как мы ушли от тебя домой?
Заваленко как-то подозрительно улыбнулась «сама себе», зачем-то оглянулась в коридор, чем привела обеих подруг в крайне нервическое состояние, и тихим, каким-то автоматическим, ровным голосом пробубнила:
– Днем приходил Леня, он был очень недоволен тем, что я дома. Сказал, что никогда не простит мне того, что я убила его. – Внезапно голос Татьяны задрожал, она как-то беспомощно поглядела на Яну и Маргошу, потом беззвучно заплакала. Слезы, стекая по щекам, капали на белую ночную рубашку, оставляя на ней темные пятна.
– Танечка, не плачь, – кинулась утешать несчастную женщину Быстрова, – ты очень устала, наверное, поссорилась с Ленькой, вот все у тебя и перепуталось в голове-то. – Она по-матерински поглаживала Заваленко по белокурым, сбившимся теперь наподобие колтуна, волосам. – Ты сама посуди, – терпеливо, словно доктор, продолжала она, – ведь если бы ты убила Леонида, прости господи, еще с утра, как нам говорила, то как бы он мог днем прийти и тебя отчитывать за это? И потом, – Яна на секунду задумалась, – ведь мы прекрасно помним, что утром пятна этого здесь не было. А теперь есть. Значит, пятно появилось после нашего ухода. Давай вместе подумаем, откуда бы оно могло здесь взяться? К тебе кто-нибудь приходил днем?
– Только Леня, – как попугай, заученно произнесла Заваленко, шмыгнув носом. Уставившаяся блестящими, полными слез глазами на Быстрову, она была теперь похожа на старую больную болонку и вызывала лишь жалость. – Вы опять мне не верите, – в голосе ее снова послышались истерические нотки, и Яна поспешила успокоить ее:
– Мы верим тебе, Танюш, верим. Н-да-а… «Ни с кем, кроме вас».
– Чего? – удивленно переспросила Маргоша.
– Ну, это у Чехова есть один веселый рассказик…. Танюш, а ты уверена, что кроме Лени и нас, никто к тебе не приходил?
– Уверена.
– Ладно, – устало согласилась Быстрова. Чувствуя, что дальнейшие расспросы могут усугубить и без того шаткое психическое состояние соседки, она сказала, повернувшись вполоборота к Маргоше:
– Марго, помоги Тане, отведи ее к нам, попои чайком, покорми, она, наверное, голодная с утра сидит, а я здесь ненадолго задержусь. Так будет лучше, – и она сердито зыркнула на Пучкову, которая, видя, что ничего особенного не происходит, опять некстати вспомнила о телесериале и уже собралась было снова уйти в соседнюю комнату.
Глава 5. Важный звонок
Закрыв за Маргошей и Татьяной входную дверь, Яна сначала прошлась по квартире, включая свет в каждом помещении, а потом села на скамеечку на кухне и крепко задумалась, пытаясь привести мысли в порядок.
Если предположить, что Заваленко говорит правду, то в квартире действительно никого не было, кроме «убиенного» ею Леонида. Но о какой правде может идти речь, если Татьяна уверяет, что Леня отругал ее за то, что она его убила?! Чистой воды бредятина… Или Танька врет. Но зачем ей врать? Если она сама на себя наговаривает: мол, убила мужа и все тут. А если она все-таки свихнулась? Ну, всяко бывает. Наша суетная московская жизнь кого хочешь до «трясунчика» доведет. А если она сошла с ума, то откуда взялось кровавое пятно?
Поняв лишь то, что если она сейчас ни с кем не посоветуется, то и ей самой может в ближайшее время понадобиться психиатрическая помощь, Яна, мрачно произнеся «Тьфу. Так я и знала, что этим все кончится», вынула из кармана мобильный телефон. Пощелкав клавишами, она подошла к окну и тихим покорным голоском произнесла:
– Олег? Это Быстрова. Извини, что отрываю. Ты сейчас можешь говорить? Мне всего нужно три минуты. Это очень важно.
Из телефонной мембраны послышалось напряженное:
– Вообще-то у меня совещание. Ну, говори, раз позвонила.
