Buch lesen: "Аэропорт работает по фактической погоде"

Schriftart:

* * *

Аэропорт работает по фактической погоде

Магнитные бури

Трудягу, рано поседевшего,
с руками жилисто-скульптурными,
от «Беломора» пожелтевшего,
мазками набросал фактурными,
художник
выпивал намеренно,
в мансарде с витражами яркими,
писал под градусом уверенно
и испарениями жаркими.
Он создал образ титанический,
что интеллект завыл искусственный
и на вопрос мой риторический
покрылся пятнами и грустями.

А мы всё ловим вдохновение
спонтанно и технологически,
но атмосферное давление
влияет нагло – климатически.

Калина красная

Щебечут птицы в стареньком саду,
калина разбросала ярко бусы,
и выходной никто не дал дрозду,
и неизменны комаров укусы.
Неровный край кирпичного торца
до боли мне знаком на доме детства,
забытого прощенья наконец-то
я попрошу у старого крыльца!
Бегут года, живётся жизнь поспешно,
а старый дом всё помнит безмятежно.

Когда деревья сбрасывают листья

Когда деревья сбрасывают листья
и солнце реже балует теплом,
    я постучусь к соседу-скандалисту
поговорить про путь его тернистый
      и написать про это
      сломанным пером.

А он расскажет мне одно и то же,
         я с видом умным покачаю головой,
под вечер записи немного подытожа:
      Да, господа!
             Пойму, что всё,
                     увы, негоже
и пахнет переквашенной тоской.

Я брошу это странное занятие,
возьму лопату и отправлюсь
    быстро в сад,
про корни позабыв аристократии,
возьмусь за новое
   большое предприятие —
начну копать вот здесь и наугад!

       И вот тогда всю красоту природы
прочувствую я с нового листа,
      а на дворе прекрасные погоды,
          и счастье достаётся из колоды,
живётся жизнь в любое время года,
     по Волге проплывают пароходы,
         и пусть с деревьев падает листва!

Дом превращу в дворец

Дом превращу в дворец,
буду писать стихи:
«Есть человек – наглец,
есть за спиной грехи».

Розу сорву в саду,
долго ль она росла?
Если гореть в аду,
то за свои дела.

Если пришла беда,
нужно прожить сейчас,
будет давить она,
если убрать в запас.

Чтобы потом в бреду
не избегать проблем,
не заливать вину
в поиске разных схем.

Впрочем, чего уж там,
каждый найдёт своё,
ведь по своим делам
жизнь раздаёт шитьё.

Я всё понял и всех простил

Я всё понял и всех простил,
не держу никакого зла,
акварель заместит акрил,
залатает дыру игла.

Нет дороже свободы той,
что дарует нам жизни суть,
если выигран дважды бой,
значит, правильно выбран путь.

Я забуду полить траву
от усталости и от всех,
кого видел в одном хлеву,
проживающих «ГрандЪ-успех».

Одиноко идти вдвоём,
и неважно, в который час,
мы с тобою потом умрём,
не оставив для жизни шанс.

Монотонно скрипит в ночи
дверь, открытая в мир иной,
у кого от дверей ключи —
тот и скажет, когда отбой.

В какую-то другую даль

Когда гроза и гром повсюду,
я выйду тихо на балкон,
я разгребу бумаги груду,
потом отправлюсь на перрон,

где отбывает рано поезд
в какую-то другую даль,
или в какой-то новый поиск —
я в поезд положу печаль,

пускай трясёт её по шпалам,
и вытряхнет в конце пути,
и передаст привет вокзалам,
а людям скажет: «Не грусти!»

Старенький рюкзак

Она тащила старенький рюкзак,
набитый доверху семейными делами.
Циничный муж сказал ей: «Всё не так!
Тащи быстрей, погост не за горами!»

На облаках

Подует ветер, сбросят листья
     осенним утром деревца,
          картина вдруг преобразится
              в витиеватости резца.

Повешу я картину эту,
     и будут плавать облака
          на радость скромному поэту
              и красоваться свысока.

Я заберусь на те, что гуще,
     однажды вечером и там
          мечты свои на сон грядущий
              отправлю прямо к небесам.

А солнце будет мне неярко
     светить заманчиво в лицо,
          и пожелает аватарку
              сменить внезапно деревцо.

Потом спущусь с небес на землю,
     я лягу спать, увижу сон:
          в нём поворот земли замедлю,
              чтобы успел признаться он

ко мне в любви, и на деревьях
     распустятся букеты роз,
          а в поднебесных акварелях
              изменят завтрашний прогноз,

и много музыки и звуков,
     а суть, естественно, одна:
          Для всех у жизни масса трюков,
              но разная на них цена.

В старинном парке

В старинном парке на скамейке
мы обнимались при луне,
в потёртой старой телогрейке
ты прижимал меня к себе.
В кармане несколько орехов,
во фляге дедов самогон,
напишет быстро пьесу Чехов,
а может быть, споёт Кобзон.
Кедрово в парковых аллеях,
как будто лето круглый год,
в картинном доме в галереях
хозяин призрачный живёт.
Он был, конечно, знатным графом,
писал стихи и много знал,
а может, был он Голиафом,
а может – редкостный нахал.
Сидел он с дамой на скамейке
в старинном парке при луне
и точно был не в телогрейке
и даму прижимал к себе.
Подругу графа звали Лизой,

он признавался ей в любви,
она хотела стать актрисой,
а он ей клялся на крови!
И всё всегда одно и то же,
а только в разные года
скамейку посетит вельможа,
трудяга, нищий, Джигурда.

Далеко, где волна и чайки

Я хотела бы встретить осень
далеко, где волна и чайки,
или там, где рисует восемь
бесконечность на белой майке,
или там, где летают низко
те же чайки и пахнет лесом,
где листва раздаёт расписки
всем прохожим и поэтессам,

что вдохнёт аромат древесный,
всем, кто ждёт настроение леса,
чтобы утром вагон эспрессо
сделал осень и день чудесным!

По детским снам

Над тёмной рекою висит гроза,
и небо как серый лёд,
размыта до дыр на реке коса,
и ноги в ботинках трёт.

Волнуются листья, летят к земле,
боятся упасть к ногам,
и каплями крупно, навеселе
играет вода с утра.

Закрутит стихия шальной аккорд
назло и по всем врагам,
а в небе отважный летит пилот
на север и по делам.

Вдохну папироску разок-другой:
пусть красным горит она,
я знаю, что вредно, но я порой
бываю, как все, грешна.

Банально всё это, банально то,
трещит земля по швам,
всё то, о чём писала Барто,
ударит по детским снам.

В театральном буфете

Под фонарём сверкает ярко
                  тонкий лёд,
пустая детская площадка
                  ветра ждёт,
фужер шампанского в буфете —
                  всё как всегда,
в антракте дамочка в корсете —
                  не-мо-ло-да.

Ждёт дома нудная работа,
                  сибирский кот,
скорее бы уже суббота
                  и Новый год.
Фужер шампанского на даче —
                  трещит камин,
и вот уже на год богаче,
                  допит графин.

Пока мы живы, нужно верить —
                  день придёт,

откроются все настежь двери,
                  и в полёт,
фужер шампанского у моря —
                  ветер стих,
и не доехал сюда Боря
                  во снах своих.

Проснулась, вижу за окном —
                  белым-бело,
а просто снега рано утром —
                  намело,
фужер шампанского в сюжете —
                  втихаря,
и эта дама, что в буфете… —
                  это я.

Из морозного прошлого

Снег-нахал порошит тротуары с проспектами,
и асфальта уж нет до ближайшей весны,
продолжается жизнь со своими аспектами,
а деревья в снегу и белы, и нежны.

Светофор подмигнул, и машины, замедленно
пробираясь, пыхтят по нехитрым делам,
мне природа не зря безусловно приветлива
и ударит в набат по моим каблукам.

Надо было достать из морозного прошлого
шапку, валенки, шарф и овечий тулуп,
чтоб разбавить с утра современное пошлое
и забыть о делах меж дворцов и халуп.

Разрешу я себе на дорогах с проспектами
размышлять о зиме до прихода весны,
и любить каждый миг со своими аспектами,
и заимствовать сил у своей слабины.

В парке снег засыпает брешь

В парке снег засыпает брешь
меж берёзой и старым пнём,
и морозная нынче свежь
освещается фонарём.
Мысли жаждут идти вперёд,
роем, строем – им всё равно,
а какой меня ждёт исход —
замуж выйти бы иль в окно?
И ни то, и ни то – не то,
и понятно давно уж мне,
что не любит меня никто,
и забито стекло в окне.

Ностальгия

Первый снег на золотые листья
опустился наглой пеленой,
у природы нет нужды в стилисте,
чтоб сверкать исконной красотой!

Осень для меня – души отрада,
даже если дождик моросит,
а зима укутает прохладой,
я люблю, как утром снег хрустит.

В городе моём зима и осень —
словно где-то лето и весна!

Очень я люблю когда морозен
Воздух!
И люблю сугробов полотна!

Была я девочкой доверчивой

Была я девочкой доверчивой,
с достойным, строгим воспитанием
и в жизни, часто переменчивой,
пыталась следовать призванию.
Снимала яркие истории,
играла честно и по правилам,
но попадая в траектории,
жизнь улыбалась мне лукавее.

Поймает колесо пробоину —
из колеи сойдёт накатанной,
а лохотронные биткоины
деньгой не станут напечатанной,

и с каждым разом интереснее,
трезвее, чётче и банальнее —
фасады трескались помпезнее
с периферии и центральнее…