Buch lesen: «Зеркало судьбы»

Schriftart:

Зеркало судьбы: сказка для взрослых. / Никифорова Т. М. – Новокузнецк: Издательство «Союз писателей», 2018

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается

В стране Верлании в городке Логопуше, что неподалёку от стольного града Благрада, в семье горшечника по имени Гонтарь родился сын. По прошествии какого-то времени никто, кроме родителей, не вспомнил бы об этом событии, и наша история на этом и закончилась бы, но провидению было угодно, чтобы у проезжавшей через Логопуш кареты царицы сломалось колесо. Царица в ожидании, когда слуги исправят поломку, решила зайти вместе с сопровождавшей её служанкой Мелли в ближайший дом, которым оказался дом Гонтаря. Гонтарь в это время сидел перед окном и заканчивал расписывать стоящий на полу большой кувшин для вина. Жена его Ликея покормила ребёнка и пеленала, чтобы уложить спать, как вдруг в дверь постучали.

Гонтарь и Ликея переглянулись – они никого не ждали…

По закону, изданному первым правителем Верлании и продолжавшему действовать и поныне, запрещалось кому бы то ни было, кроме родителей, видеть новорождённого первые семь дней его жизни, и любого, кто нарушит запрет, ждало изгнание из страны, кем бы он ни был – нищим или царедворцем.

Горшечник выглянул в окно. Неподалёку от дома стояла карета с царским гербом на двери. Возле сломанного колеса суетились слуги, стараясь починить его. При виде кареты в ушах Гонтаря прозвучал зычный голос глашатая, огласившего два года назад на базарной площади закон правящего царя Стамира: «.А семью того, кто откажет в приюте особе царского рода, ожидает смертная казнь.»

Гонтарь побледнел и чуть слышно произнёс:

– Ликея, к нам идёт царица! Если мы не впустим её в дом, мы погибли!

Ликея прижала заснувшего малыша к груди и в смятении поискала глазами, куда бы его спрятать, и тут её взгляд упал на кувшин, который расписывал муж. Ликея засунула ребёнка в кувшин, закрыла крышкой и обвязала горловину платком, как если бы сосуд был с вином. Спрятала детские вещи под одеяло и приказала мужу сесть за накрытый для обеда стол.

В дверь снова постучали.

Ликея бросилась открывать дверь, как вдруг услышала полный ужаса шёпот мужа:

– Ликея! Ты забыла убрать корзинку для сна сына!

Ликея задвинула корзинку под кровать, окинула быстрым взглядом комнату и распахнула дверь. На пороге вполоборота, нахмурив брови, стояла царица, постукивая веером по обтянутой тонкой кружевной перчаткой руке. Из-за её спины выглядывала молоденькая служанка Мелли.

Царица недовольно посмотрела на Ликею и тоном, не предвещавшим ничего хорошего, сказала:

– Что-то, милочка, вы не торопитесь открывать дверь особе царского рода! Вы не знаете, что за свою нерасторопность можете лишиться жизни?

Ликея почтительно отступила назад, пропуская царицу внутрь дома.

– Простите, Ваше Величество! Мой муж туговат на ухо, а я разбиралась в чулане и не сразу услышала стук в дверь, – нашлась Ликея, склоняясь перед царицей в знак почтения и повиновения.

Царица хмыкнула и неторопливо вошла в дом.

Мелли поспешила за госпожой.

Гонтарь от находчивости жены воспрял духом, низко поклонился царице и, как слабослышащий, громко и смиренно сказал:

– Добро пожаловать, Ваше Величество! Мой дом – ваш дом! Куда прикажете нам с женой удалиться?

Царица скользнула по нему равнодушным взглядом и махнула рукой в сторону открытой двери чулана, как вдруг на глаза ей попался кувшин, который Гонтарь расписывал до её прихода. Яркая роспись привлекла её внимание, и она подошла к кувшину рассмотреть рисунок поближе. Ликея с ужасом следила за ней, полная тревоги за спрятанного в кувшине сына, и мысленно молилась, чтобы он не заплакал.

– Что вы стоите, как истуканы? Уходите скорее прочь с глаз госпожи! – прошипела Мелли.

Ликея очнулась и вместе с мужем пошла в чулан, подальше от глаз властительницы.

Истомлённые ожиданием – когда слуги починят колесо кареты и царица сможет продолжить путь – и волнением за сына, Ликея и Гонтарь не сразу услышали стук колес отъезжающей от дома кареты. Ликея кинулась к кувшину, чтобы вынуть ребёнка, но кувшина на месте не оказалось. Не веря глазам, она оглядела комнату, думая, что служанка переставила кувшин, но тот исчез вместе с малышом. Обезумев от горя, Ликея бросилась вдогонку за каретой, но разве догонит она шестёрку резвых лошадей, запряжённых в карету царицы. Карета быстро удалялась, увозя младенца в кувшине, а царица в ту минуту даже не подозревала о его существовании. Убитая горем мать, не замечая острых камней и дорожной пыли, не видя ничего вокруг, пошла к дворцу в надежде проникнуть туда и вернуть сына, как вдруг её сердце тревожно заныло, и, холодея от страха, она подумала: «А что если царица уже обнаружила малыша? Тогда, чтобы не быть изгнанной, она постарается избавиться от него прежде, чем я дойду до дворца…» – мысли Ликеи спутались, и она в изнеможении опустилась на землю.

А карета тем временем въехала в дворцовые ворота. Подбежавший слуга опустил ступеньки, царица вышла, опершись на поданную служанкой руку, и направилась в покои переодеться с дороги. Но остановилась и поманила кучера пальчиком.

– Чуть не забыла! Пусть слуги отнесут кувшин, который мы привезли, в мои покои, – и обрадованно подумала, что сможет вечером попробовать вино простолюдинов и угостить им своих гостей.

В покоях царица велела слугам передвинуть кресло к камину и поставить кувшин у окна.

Когда слуги всё исполнили, она приказала им удалиться и задумчиво посмотрела на кувшин.

В комнату вернулась Мелли с домашним платьем госпожи в руках и остановилась, не смея нарушить её раздумья. Царица, не глядя на неё, сказала:

– Знаешь что, Мелли? Я опасаюсь, что кто-нибудь раньше времени попробует вино, и я не буду это знать. Чтобы этого не случилось, останься в комнате до моего возвращения и посторожи кувшин.

Отдав распоряжение, царица переоделась и ушла.

Мелли протяжно зевнула, положила диванную подушку на пол и села, прислонившись спиной к кувшину. Дорога её утомила, а в покоях царил полумрак, и незаметно для себя она задремала, не заметив спрятавшуюся за пологом кровати и следившую за ней дворцовую карлицу-шута, очень охочую до вина.

Карлица взяла со стола кружку, на цыпочках прокралась к кувшину и, убедившись, что Мелли спит, развязала платок на горловине. Осторожно приоткрыла крышку и опустила кружку поглубже, чтобы зачерпнуть побольше вина…

У Мелли от неудобной позы затекла спина, и она пошевелилась, стараясь устроиться удобно.

Карлица от испуга, что будет поймана с поличным, выронила кружку из рук. Кружка упала на спавшего в кувшине малыша. Ребёнок проснулся и заплакал.

Мелли вскочила на ноги.

Карлица вытаращенными от испуга глазами смотрела на глиняный сосуд, из которого доносился детский плач. Обе женщины непонимающе переглянулись и вместе заглянули в кувшин, чуть не стукнувшись при этом лбами, – внутри лежал спеленатый новорождённый младенец и плакал.

Вина в кувшине не было.

Удивление женщин сменилось растерянностью, а растерянность – испугом. С минуты на минуту в комнату могла вернуться царица, а они не знали, что им делать.

Дверь с шумом распахнулась. Царица стремительно вошла в комнату.

Карлица быстро накрыла крышкой кувшин и вместе с Мелли заслонила его собой. Но было поздно – царица услышала раздающийся откуда-то детский плач. Она остановилась и велела:

– Подойдите обе ко мне и покажите, кого вы там прячете?!

Мелли дрожащими от страха руками вынула плачущего младенца и протянула царице.

Глаза царицы гневно сверкнули.

– Ах, мерзавки! Как посмели вы выпить моё вино и засунуть в кувшин чьего-то ребёнка?! За такую проделку я вас накажу! – воскликнула она и схватилась за колокольчик, чтобы позвать стражу.

Карлица и Мелли упали на колени и взмолились:

– Смилуйтесь, Ваше Величество, и выслушайте нас! Мы не виноваты! Посмотрите сами – кувшин сухой внутри. Да мы и не смогли бы выпить так быстро много вина…

Царица поставила колокольчик на место, села на стул и, не сводя с женщин гневного взгляда, приказала:

– Рассказывайте. Я слушаю. Только не смейте обманывать меня. Иначе я прикажу вас казнить.

Мелли и карлица, не поднимаясь с колен, перебивая друг друга, рассказали, как обнаружили младенца. Царица подошла к кувшину – из него действительно не пахло вином. Да и рассказ показался ей похожим более на правду, чем на вымысел или ложь. И она догадалась, что жена горшечника спрятала в кувшине своего ребёнка. «А я подумала, что в кувшине хранится вино.»

От своей догадки царица побледнела. Мелли и карлица с мольбой смотрели на неё, всем своим видом показывая, что выполнят любой приказ, лишь бы не быть наказанными и остаться в живых. Царица прищурила глаза, ткнула пальцем в Мелли и приказала обмотать горловину кувшина тряпьём и залить воском.

– А ты, – показала она на карлицу, – тайно вместе с ней сбросишь кувшин в реку подальше от дворцовых стен. Если сделаете, как я велю, может быть, я вас помилую, – пообещала царица. Но когда всё было исполнено, стражники по её приказу схватили обеих женщин и бросили в темницу. Единственный ключ от двери она выбросила в ту же реку, по которой уплыл кувшин с младенцем, радостно думая, что прислужницы уже не разболтают тайну кувшина и ей не нужно бояться грозящего изгнания и не придётся объясняться с мужем.

– Я попрошу Стамира объявить во дворце праздник и разошлю как можно больше приглашений на бал, – решила царица и с лёгким сердцем пошла к мужу…

А быстрая река Виоса уносила, покачивая на волнах, брошенный в её воды кувшин с несчастным малышом внутри. Скоро кувшин подплыл к маленькой бухточке, как раз в то место, где русло реки делало крутой поворот. Увлекаемый течением, кувшин ударился о прибрежный валун и раскололся. Но судьба была милостива к полузадохнувшемуся малышу. Он зацепился пеленальной ленточкой за торчавшую из воды рядом с валуном корягу и не утонул. Холодная вода вернула его к жизни. Голодный ребёнок громко заплакал. Но берег был безлюден, и никто не мог услышать его плач и прийти на помощь. Скоро плач стих, и замерзающего малыша растерзали бы дикие звери, но, на его счастье, на реке показалась разбойничья лодка. В днище зияла пробоина, и разбойники держали курс на пустынный берег, чтобы в безопасности и без помех устранить течь. На носу лодки сидел старый разбойник по имени Марин. Он заметил висящий на коряге странный свёрток и показал на него товарищам.

Гребцы налегли на весла. Лодка поплыла быстрее. И каково было удивление разбойников, когда они увидели в свёртке младенца без признаков жизни! Марин отцепил ленточку от коряги и положил спелёнатого малыша рядом с собой.

Главарь по кличке Воран с досады сплюнул в воду и отвернулся.

Команда недовольно зароптала.

Воран, чувствуя поддержку подельников, сердито проворчал:

– Марин, зачем ты взял малыша в лодку? Пусть болтался бы себе на коряге. Этот неизвестно откуда взявшийся мёртвый малыш может создать нам проблему на берегу, а мне и так хватает пробоины.

– Послушай, Воран! Берег пустынен. Никто нас не увидит, а болтать лишнее не в наших интересах. Малыш тоже человек, да и мы не до конца пропащие люди. Если кто-то поступил с ним не по-людски, давайте хоть мы похороним его по-человечески.

Разбойники выжидающе молчали.

Воран не стал спорить и согласился при условии, что Марин похоронит малыша сам, но после починки лодки. Разбойники вытащили лодку на берег, развели костёр и развесили вокруг него верхнюю одежду на просушку. Марин положил малыша в сторонке и вместе с подельниками приступил к починке лодки.

Тепло костра согрело ребёнка, и он начал тихо всхлипывать.

Разбойник, готовивший на костре еду, закричал:

– Эй, идите скорее сюда! Малыш оказался живой…

Разбойники сгрудились вокруг найдёныша, не смея прикоснуться к нему.

Марин распеленал малыша, растер тельце ромом и спрятал у себя на груди.

Малыш согрелся и громко заплакал. Он хотел есть, но у разбойников не было для него еды. Взрослые мужчины в растерянности топтались на месте, отводя глаза в сторону. Воран решил воспользоваться ситуацией и повысить свой авторитет среди подельников. Сделав над собой усилие, он сказал, что в двух часах пути есть небольшой, скрытый в долине у подножия высоких гор редко посещаемый путниками город Бургобош, и добавил:

– Если мы решили принять участие в судьбе бедолаги, нужно подбросить его кому-нибудь из горожан. Не таскать же нам его с собой?!

– А что?! Дельное предложение! – подхватил его идею Дюжан. Он был правой рукой главаря и при удобном случае поддерживал его. – Ранним утром все жители крепко спят. На реке будет туман, и нас вряд ли кто заметит.

Мужчины довольно заулыбались. Марин влил в рот малыша несколько смешанных с водой капель рома, и тот вскоре заснул.

Лодка разбойников в туманных утренних сумерках, никем не замеченная, причалила к берегу окраины Бургобоша. Марин положил малыша в корзину, отнёс к ближайшему дому, во дворе которого сушилось детское белье, и в задумчивости посмотрел на него. Мужчина был ещё в силе и достаточно крепок телом для опасного своего промысла, но разбой, как ремесло, давно тяготил его. Семьи у него не было, и ребёнок, которого в дороге он согревал у себя на груди, смягчил его сердце. Он достал из поясного кошеля цепочку с золотым медальоном в виде короны, в оправе которого сверкали бриллианты, и дрогнувшим голосом, с неожиданной для себя нежностью прошептал:

– Вот станешь, малыш, постарше, а мы вернёмся из дальнего плавания. Я оставлю лихой свой промысел и возьму тебя к себе. А чтобы узнать и не перепутать ни с кем другим, подарю тебе медальон, а ключик от него спрячу в укромном месте.

Марин надел медальон на шею ребенка и спрятал под пеленками. А ключик от медальона завернул в шейный платок и положил в запримеченное дупло дерева, что росло у самой воды.

Никто из жителей Бургобоша не видел, как причалила лодка, никто не видел, как она уплыла… Поэтому не удивительно, что горожане сочли появление младенца с золотым медальоном на шее для себя добрым знаком свыше и окружили его заботой и вниманием, каким не удостаивалось, пожалуй, даже царское дитя.

Но как назвать подкидыша?

Горожанка, нашедшая его на пороге своего дома, предложила дать мальчику имя Богдар, и со всеобщего одобрения оно осталось за ним. Богдар жил по очереди в доме каждого горожанина в течение месяца, и в день, когда ему исполнилось пять лет, в городок, опираясь на посох, вошёл сгорбленный годами седой странник. Стоптанные башмаки, пыльная одежда и грязная седая борода говорили, что странник давно в пути и хочет отдохнуть. Но никто из бургобошцев не захотел пустить его в дом на ночлег. Никто не предложил старику кусок хлеба. Лишь Богдар, игравший у городского фонтана, достал из кармана яблоко и протянул старику.

Старик улыбнулся и с теплотой в голосе поблагодарил:

– Спасибо, мальчик! Я беру яблоко, но съем только его половину. Вторую половину сторицей верну тебе позже, – пристально посмотрел в глаза Богдара и продолжил, – на закате уйди из города по старой тропе в горы. Тропа приведёт тебя к заброшенной пещере. Проведи в пещере три дня, а на четвёртый с первым лучом солнца покинь её. Сделаешь, как я сказал?

– Да, – ответил удивлённый его словами мальчик.

Старик, заручившись его обещанием, побрёл по улицам города. По пути он останавливался у дверей каждого дома и ударял о порог своим посохом. Закончив обход жилых домов, он вышел из города, очертил круг вокруг дерева, в дупле которого Марин спрятал ключик от медальона, и исчез…

На закате неведомая сила увлекла Богдара из города. По старой горной тропе он дошёл до заброшенной пещеры и провёл в ней три дня, не чувствуя ни голода, ни жажды. Единственным его развлечением было наблюдать за орлом, парившим в небе над выступом скалы, издали напоминавшим посох седовласого старика. Утром четвёртого дня Богдар отправился домой, но на месте города, где безмятежно прожил он пять лет, был широко раскинувшийся морской залив. У дуплистого дерева его ждал старик, с которым он поделился яблоком.

Боглар подошёл к нему, и старик сказал:

– Я хочу отдать тебе вторую половинку яблока. Но она не простая, а волшебная. Если кинуть её в реку, она превратится в лодку, а если в море – в корабль. Возьми её. Она твоя.

Старик вложил в руку Богдара половинку яблока, сжал его пальцы в кулачок и исчез.

Богдар с удивлением посмотрел на свой кулачок и окинул взглядом окрестности. Вокруг не было ни души. Никто и ничто больше не удерживало его здесь. Он разжал кулачок и, зажмурившись, бросил половинку яблока в воду.

Послышался лёгкий всплеск.

Богдар открыл глаза – у берега стоял корабль с обвисшими парусами и перекинутым через борт веревочным трапом. Мальчик поднялся по трапу и прошёл на бак корабля.

Ветер наполнил паруса, и корабль понёс его к далёкому острову страны Морелании, где стоял замок таинственного старика.

А у царицы в этот день родилась дочь. Царь приказал палить изо всех пушек, стоявших на крепостных стенах столичного города Благрада, чтобы оповестить о важном событии жителей Верлании.

В семье Гонтаря к этому времени тоже произошли перемены. В его семье подрастали два малыша: сын и дочь. О первенце, увезённом царицей в винном кувшине, ни сам отец семейства, ни его жена Ликея старались не вспоминать, и, возможно, со временем боль утраты утихла бы в их сердцах, если бы не одно событие, напомнившее им давно минувшие дни.

Странники принесли в Логопуш весть о том, что на месте Бургобоша ровно через пять лет после появления в нём подкидыша с золотым медальоном на шее разлилось море. Жители города в одночасье исчезли, а в горах развелось так много змей, что ходить через перевалы стало очень опасно. Царь пообещал щедро наградить того, кто разгадает загадку Бургобоша и его жителей, назначив пожизненное содержание за счёт царской казны. Нашлось много людей, охочих жить за казённый счет. Среди тех, кто захотел разгадать загадку бургобошцев, оказался и Гонтарь. Но не обещанная награда влекла его на поиски разгадки, а всколыхнувшаяся вдруг уверенность, что тем подкидышем был его первенец, увезённый пять лет назад царицей в кувшине для вина. Его-то горшечник и хотел найти.

Прошло десять лет. За это время ушедшие вернулись к оставленным делам, лишь горшечник продолжал поиски сына. На короткое время он прерывал поиски и возвращался к семье, чтобы вскоре снова уйти. В один из дней, устало опираясь на палку, он брёл по берегу полноводной, быстрой реки Виосы, которая когда-то унесла брошенный в её воды по тайному приказу царицы кувшин с младенцем внутри. Небо заволокли сизые тучи. Вокруг быстро стемнело. Первые крупные капли начинающегося дождя заставили Гонтаря поднять голову к небу. Резкий порыв ветра сорвал с его головы шляпу и погнал прочь, но у Гонтаря не было сил догнать её. Он с сожалением посмотрел шляпе вслед и поискал глазами место, где можно было бы укрыться от дождя, но ничего не увидел и побрёл дальше.

Вскоре разразился такой сильный ливень, что в пяти шагах ничего не было видно. Хлынувшие с гор потоки воды смывали всё на своём пути, выворачивая с корнями деревья. Одно из них сбило Гонтаря с ног. Чтобы удержаться на плаву, он ухватился за ветви покрепче, но быстрый поток понёс его вместе с деревом к морю, куда впадала Виоса. Течение выбросило потерявшего сознание человека на бывшей окраине Бургобоша, неподалёку от одиноко стоящего дуплистого дерева. Сверкнула молния, и ствол дерева раскололся пополам.

Но вот ветер стих. Небо очистилось от туч, и только обломки ветвей и стволы вывороченных с корнем деревьев, валявшиеся вдоль берега, напоминали о недавно разыгравшейся стихии.

Сознание медленно возвращалось к Гонтарю. Тело его ныло, а голову раскалывала ужасная боль. Он попробовал приподняться, но глубокая рана на голове начала кровоточить, и Гонтарь потерял сознание. Над неподвижно лежащим человеком начал кружиться орёл…

На горизонте показалась большая лодка. Тяжело нагруженная, полная богатой добычи, она медленно, с трудом пробиралась среди волн к берегу и вскоре вошла в устье реки.

Воран встал во весь рост и стал осматривать заваленный принесёнными с гор поваленными деревьями берег, ища место, куда можно было бы причалить.

– Смотрите! – воскликнул вперёдсмотрящий по кличке Стрига. – Орёл!

Сидевшие на веслах разбойники подняли головы.

– Орёл завидел добычу, – задумчиво произнёс Марин. Он был самым старым из подельников.

– С чего ты взял? – удивился Воран.

– Птица с каждым кругом опускается всё ниже. Значит, она видит добычу, – не отрывая взгляда от орла, пояснил Марин.

Разбойники с трудом вытащили лодку на каменистый берег и крепко привязали к огромной коряге, торчавшей из воды.

Воран посмотрел на кружившего над разбитым молнией деревом орла и сказал:

– Я слышал, что здесь в горах есть заброшенная пещера. Мы найдем её и спрячем в ней наши сокровища. А ты, – обратился он к Марину, – останься у лодки. Разведи костёр и приготовь к нашему возвращению еду. Нам нельзя надолго задерживаться на берегу.

Разбойники взвалили тяжёлые мешки на плечи и, сгибаясь под их тяжестью, медленно пошли по горной тропе вверх. Марин проводил их взглядом и решил принести для костра сухих дров, а заодно посмотреть, что за добычу увидел орёл, – может, дичь какую?

Орёл заметил идущего к дереву человека и улетел.

Марин подошёл к неподвижно лежащему горшечнику и осмотрел рану на его голове. Затем извлёк из кармана бутылку с ромом и влил немного крепкой жидкости в его рот.

Гонтарь со стоном открыл глаза.

– Ты кто? – спросил он склонившегося над ним Марина.

– Разбойник, – просто ответил тот.

Гонтарь протяжно застонал и закрыл глаза.

Марин оторвал от своей рубашки рукав и стал перевязывать рану на голове. Гонтарь стонал от боли и боялся потерять сознание. Марин закончил перевязку, выпил глоток, положил рядом с раненым бутылку с остатками рома, набрал сухих веток и пошёл назад к лодке.

– Эй, подожди! Не уходи! – из последних сил окликнул его Гонтарь. – Не оставляй меня одного!

Марин обернулся.

– Сейчас ты вне опасности. Допей ром, а вечером я вернусь за тобой.

От выпитого по телу Гонтаря разлилось тепло, голова закружилась, и он заснул.

Марин развёл костер, подвесил над ним котелок и в ожидании возвращения подельников сел возле огня. Ветки быстро сгорали, и вода никак не хотела закипать.

– Так дело не пойдёт! – проворчал Марин. – Скоро все вернутся, а у меня ничего не готово! – Он взял топор и вернулся к разбитому молнией дереву.

Горшечник спал.

Марин выбрал ветку потолще, взмахнул топором и замер – из расщелины ствола торчал кусок полуистлевшей от времени ткани. Он подошёл ближе и увидел остатки шейного платка, в который много лет назад завернул ключик от медальона, надетого на шею подкидыша.

– Странно! Что могло случиться с городом за время, пока нас здесь не было? Почему на его месте простирается море? – в задумчивости произнёс разбойник. К слову сказать, рыбаки, купцы и путешественники давно разнесли эту весть по городам и странам. Марин осторожно вынул из расщелины полуистлевший платок, и из рассыпавшейся в его руках ткани на землю выпал маленький золотой ключик. Марин поднял и внимательно рассмотрел его. Сомнений не осталось – это был ключик от медальона, подаренного им много лет назад малышу, которого он хотел приютить, но не смог тогда взять с собой.

– Эй, приятель! Что стоишь как пень? – окликнул Марина один из возвращавшихся на берег разбойников. – Смотри, у тебя костёр потух!

Марин сунул ключик в карман, взял валявшуюся на земле толстую ветку и пошёл назад к потухшему костру, досадуя, что уставшие и голодные подельники станут его бранить.

Дюжан, выслуживаясь перед Вораном, напустился на Марина:

– К нашему возвращению ты должен был приготовить еду, а у тебя не только еда не готова, но и потух костёр!

Марин виновато опустил глаза.

– Я виноват. Простите меня, старика. Там, на берегу, – он протянул руку в сторону разбитого молнией дерева, – я нашёл раненого человека и, как мог, перевязал его. Уходя, я отдал бедняге свою бутылку с остатками рома, и теперь он спит. Помогите перенести раненого к костру, а я тем временем приготовлю еду.

Стрига украдкой глянул на Ворана и недовольно заворчал:

– Зачем нам раненый человек?! Он будет для нас обузой. Пусть остаётся там, где лежит.

Марин подавил вздох и сказал:

– Вы поедите и поплывёте дальше, а я хочу остаться здесь. Хоть я крепок ещё, но стал староват для лихих дел и не хочу занимать место в лодке. Исполните последнюю мою просьбу – принесите раненого к костру, чтобы я мог поухаживать за ним и спасти ещё одну жизнь.

Воран недоверчиво посмотрел на него, но придраться в словах Марина было не к чему.

– Раз ты решил отойти от нашего ремесла, пусть будет по-твоему. Ты всегда выделялся среди нас, и я давно ждал этого. Мы оставим немного еды и несколько бутылок рома, – сказал Воран и дал добро перенести раненого к костру.

Разбойники неохотно подчинились. Наскоро перекусив и похлопав на прощание по плечу остававшегося на берегу бывшего подельника, они сели в лодку и отчалили от берега.

Марин спокойно посмотрел им вслед и подумал: «Много лет я разбойничал с ними, но сегодня наши пути разошлись. Между нами встал малыш с золотым медальоном на шее, ключ от которого лежит у меня в кармане». Когда лодка скрылась из глаз, он вернулся к раненому.

Гонтарь проснулся и сидел у костра, следя напряжённым взглядом за Марином.

Марин подложил веток в костёр, разделил оставленные еду и питье поровну и протянул руки к огню. После минутного молчания он негромко сказал:

– Я ухожу. Я немолод и хочу успеть найти мальчика, выловленного нами из реки пятнадцать лет назад. Нужно отдать ему ключик от золотого медальона, который на прощание я повесил ему на шею.

– Постой! – воскликнул Гонтарь. – Я ищу сына, которого пятнадцать лет назад увезла из моего дома царица в винном кувшине. Может, спасённый вами малыш – мой сын? Давай продолжим его поиски вместе.

– Хорошо. Но где искать его? Бургобоша больше нет, а жители его исчезли. Кто скажет, что стало с подкидышем за пятнадцать лет?

Только успел Марин произнести эти слова, как на тропе, ведущей с гор, показался путник. Мужчины молча следили за медленно идущим к их костру седым стариком в стоптанных башмаках, в поношенной одежде и с грязной бородой. Он шёл, тяжело опираясь на посох, и было видно, что каждый шаг причиняет ему боль. Старик подошёл ближе и попросил разрешения отдохнуть и обогреться у костра.

– Присаживайтесь, дедушка! Места всем хватит, – сказал Марин и подложил веток в костёр.

Он и Гонтарь отломили по половине от своих кусков хлеба и отлили поровну рома из своих бутылок в кружку старика. Старик сложил половинки хлеба вместе, смочил ромом из своей кружки и сказал:

– Далеко отсюда, в стране Морелании, есть остров. Ни пешему, ни конному туда не попасть, но я вам помогу. Возьмите и бросьте соединённые мною половинки хлеба в море. Коснувшись воды, они превратятся в корабль, который доставит вас к острову, где в замке живёт тот, кого вы ищете.

Старик вложил в руку Гонтаря половинки хлеба, сжал его пальцы в кулак и исчез.

Первым от изумления опомнился Марин. Он загасил костёр, засыпал угли землёй и подошёл к Гонтарю, задумчиво смотревшему на зажатый в кулаке хлеб.

– Эх! Будь что будет! – вскричал Гонтарь и с силой бросил хлеб подальше от берега.

Через мгновение на волнах покачивался корабль. Лёгкий ветерок играл обвисшими парусами.

Мужчины по верёвочному трапу поднялись на палубу. Усилившийся ветер наполнил паруса, и корабль устремился вперёд в открытое море…

Гонтарь и Марин стояли на баке корабля и всматривались в морскую даль, но лёгкий туман мешал увидеть что-либо впереди.

– Послушай, – первым нарушил молчание Марин. – Если мы отправились в плавание вместе, не мешало бы познакомиться. Должны же мы как-то обращаться друг к другу. Меня, например, зовут Марин. Моё ремесло тебе известно. Как прикажешь обращаться к тебе?

– Моё имя – Гонтарь. Я горшечник, и мой дом в Логопуше.

– Вот и познакомились. Неизвестно, сколько времени плыть нам вместе, а когда плывёшь не зная с кем… – Марин не успел закончить фразу. Туман на море рассеялся, и мужчины увидели остров, обрамлённый широкой полосой золотистого песка. В глубине острова на невысокой горе стоял замок, к которому вела дорога из белого мрамора, спиралью обвивавшая гору. У подножия горы была широкая терраса, на которую вели ступени от самой кромки воды. Рядом с террасой стояла повозка, запряжённая парой белых лошадей.

Ветер стих.

Паруса обвисли, и корабль, замедлив ход, остановился.

Мужчины переглянулись. От берега их отделяла широкая полоса воды, а лодки ни на корабле, ни у берега не было видно. Вдруг мужчины заметили плывущую к кораблю стайку дельфинов.

Дельфины держали в зубастых ртах ленты, привязанные к носу маленькой лодочки. Они издавали свистящие звуки и кивали головами, приглашая людей спуститься в лодочку.

Марин и Гонтарь, не переставая удивляться, сели в лодочку, и дельфины, описывая небольшой полукруг в воде, устремились к берегу. Лодочка коснулась бортом берега и остановилась. Дельфины отпустили ленты и скрылись в глубине моря. Мужчины сели в ожидавшую их повозку. Лошади без понукания тронули с места и повезли к замку, увиденному с корабля.

Марин и Гонтарь смотрели на море, надеясь увидеть хоть одно судно, но море до самого горизонта снова покрылось лёгкой дымкой тумана. Лошади остановились, и мужчины увидели ждущего их на пороге замка старца и пятнадцатилетнего юношу, на шее которого сверкал бриллиантами золотой медальон в виде короны. Марин и Гонтарь остановились на почтительном расстоянии и в приветствии склонили головы.

Старец поставил юношу перед собой и сказал:

– Я ждал вас. Вот тот, кого вы искали.

Юноша с удивлением спросил:

– Учитель, кто эти люди? Почему они ищут меня?

– Ты узнаешь об этом позже. У нас будет время обо всём поговорить. Путешественники устали с дороги. Проводи их в гостевой домик. Пусть они подкрепятся и отдохнут с дороги. А ты возвращайся в замок и жди меня. Но помни, ты не должен с гостями ни о чём разговаривать.

– Хорошо, учитель! – ответил юноша и пригласил мужчин следовать за собой. Не оглядываясь, он пошёл к стоящему в стороне от замка дому, наполовину скрытому под буйно разросшимися побегами виноградной лозы. Марин и Гонтарь хотели следовать за ним, но старец жестом руки остановил их и тихо, чтобы не услышал ушедший вперёд юноша, предупредил: