Buch lesen: «Мелодия дружбы»
Посвящаю эту книгу своей мамочке
и
лучшему другу Акиму..
Глава 1 Серый холст
Белый холст, огромный и идеально чистый, казался Лисе настоящим вызовом. Она стояла в полумраке своей маленькой комнаты, заваленной красками и эскизами, чувствуя себя запертой в клетке, которую сама же и построила из боли и отчаяния.
Бледный свет, проникал сквозь неплотно задернутые шторы с цветочным принтом. Она машинально сжала в руке старенькую кисть, ощущая шершавую часть дерева. Вместо того, чтобы нанести ей краску на холст, вдохнуть жизнь в это мертвое полотно, Лиса с внезапной яростью ткнула им в палитру. Густые масляные краски, выдавленные из тюбиков в живописном беспорядке, с тихим хлюпаньем смешались под напором кисти. Цветовые пятна, от светлых до самых тёмных, смешиваясь, превращались в грязно-серую массу – точное отражение ее нынешнего душевного состояния, подавленности и ощущения безысходности.
Вместо того, чтобы работать, искать вдохновение в смешении цветов и форм, она как заворожённая смотрела в окно. Там, за запотевшим стеклом, город жил своей жизнью, яркой и насыщенной, словно кадры из чужого фильма. Машины проносились по мокрым улицам, люди, закутанные в шарфы и куртки, спешили по своим делам, смеялись, разговаривали по телефону, не обращая внимания на моросящий дождь.
А Лиса стояла здесь, в заточении своей творческой ямы, в тишине и одиночестве, чувствуя себя отрезанной от этого живого, бурлящего мира, словно наблюдатель, запертый в стеклянной витрине. На старом, потертом письменном столе, заваленном бумагами, эскизами и пустыми тюбиками из-под красок, телефон издал короткую, настойчивую вибрацию, вырывая Лису из мрачных мыслей. На экране высветилось имя «Хлоя». Лиса скривилась, и поправила рыжую прядь за ухо. Меньше всего ей хотелось сейчас разговаривать, выслушивать бодрые увещевания оптимистичной подруги, но она знала, что Хлоя не отстанет, будет названивать, пока та не ответит. Тяжело вздохнув, она нажала кнопку ответа и приложила холодный телефон к уху.
– Лис, привет! Как ты там, моя девочка? – голос Хлои звучал бодро и энергично, словно она только что выпила литр крепкого кофе и была готова свернуть горы. – Собираешься сегодня на арт-терапию? Я же знаю, как тебе это нужно!
Лиса поморщилась, прикрыв глаза.
– Хло, я же тебе тысячу раз говорила… Я не думаю, что это поможет. У меня всё равно ничего не получится. Я просто буду сидеть там, чувствовать себя идиоткой и смотреть на других, у которых что-то получается.
– Ну хватит уже ныть, как старая бабка! – воскликнула Хлоя, и Лиса услышала в ее голосе легкое раздражение. – Нужно просто попробовать! Ты же знаешь, как это полезно для тебя. Ты развеешься, сменишь обстановку, познакомишься с новыми людьми… А может быть, даже, кто знает, найдешь свое вдохновение, которое так ищешь!
Лиса промолчала, глядя в окно. Дождь усилился, барабаня по стеклу и размывая очертания домов. Она не верила, что арт-терапия ей поможет. Ей казалось, что все ее попытки вернуть вдохновение, вырваться из этого серого, унылого состояния обречены на провал.
– Лис, пожалуйста, ради меня! – продолжала Хлоя, смягчив тон. – Я уже договорилась с Изабеллой, мы будем тебя ждать. В семь часов в молодёжном центре. Не опаздывай, ладно? Иначе я сама тебя оттуда вытащу!
Хлоя быстро попрощалась и отключилась, не дав Лисе возможности возразить. Лиса вздохнула и отбросила телефон на стол. Она знала, что ей придётся пойти. Хлоя была слишком настойчивой, слишком заботливой, чтобы спорить с ней. Она устало посмотрела на свой холст, чувствуя, как злость, холодная и обжигающая, разливается по ее телу. Нет, она не сдастся! Она еще докажет всем, и в первую очередь себе, что способна на большее, что в ней еще есть талант, который просто нужно открыть. Она решительно взяла свой старый рюкзак, бросила в него несколько кистей, тюбик с краской и маленький блокнот для эскизов. Затем, не оглядываясь, вышла из квартиры, хлопнув дверью так громко, что в подъезде задрожали стёкла, а где-то наверху недовольно заворчала старая соседка.
Глава 2 Аккорды неуверенности
В комнате молодёжного центра царила атмосфера творческого хаоса. На стенах, выкрашенных в жёлтый цвет, висели картины, рисунки и поделки, созданные участниками арт-терапевтической группы. В воздухе висел густой запах акриловых красок, смешанный с ароматом свежезаваренного травяного чая.
Лиса, поежившись от прохлады после сырой улицы, стояла в дверях, чувствуя себя чужой. Она оглядела присутствующих, стараясь остаться незамеченной, слиться с толпой. В основном это были молодые люди, студенты, одетые непринужденную одежду – вязаные свитера, рваные джинсы, яркие шарфы и шапки. Кто-то оживлённо разговаривал, кто-то сосредоточенно пил чай из бумажного стаканчика, а кто-то внимательно рассматривал работы других участников, склонив голову набок.
Лиса заметила Хлою, сидящую в углу комнаты на старом диване и оживлённо беседующую с девушкой с короткой стрижкой и ярко-розовыми волосами. Хлоя, заметив Лису, широко улыбнулась и энергично помахала ей рукой, приглашая подойти. Она неохотно подошла к ним, чувствуя, как напрягаются её плечи от внутреннего сопротивления. Ей хотелось просто развернуться и уйти, сбежать из этого шумного, чуждого ей места, но она знала, что Хлоя ей этого не позволит.
– Лис, наконец-то ты пришла! – воскликнула Хлоя, вставая с дивана и заключая девушку в крепкие объятия. – Познакомься, это Изабелла, моя новая подруга, тоже художница, как и ты. Изабелла, это Лиса, моя самая талантливая и упрямая подруга.
Изабелла окинула Лису оценивающим взглядом, улыбнулась и протянула ей руку. У нее были пронзительно-зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами, и несколько серебряных колец в левом ухе.
– Привет! Очень приятно познакомиться, – сказала она, пожимая Лисе руку. – Хлоя много рассказывала мне о тебе. Говорит, ты мастерски владеешь кистью!
Лиса пожала ей руку в ответ, чувствуя, как легкая волна неловкости прокатывается по ее телу. Ей не нравилось, когда ее хвалили, особенно незнакомые люди.
– Мне тоже приятно, – ответила она, стараясь скрыть неловкость за вежливой улыбкой.
– Ну что, как настроение, боевое? – спросила Хлоя, подталкивая Лису к свободному креслу. – Готова решать свои творческие проблемы? Сегодня у нас много интересного в программе!
Лиса вздохнула и опустилась в кресло, чувствуя, как пружины жалобно скрипят под ее весом.
– Не знаю, Хло, – ответила она, глядя в пол. – У меня совсем нет настроения что-то делать. Я чувствую себя выжатым лимоном.
– Ну-ка, отбрось эти ужасные мысли! – воскликнула Хлоя, усаживаясь рядом с Лисой. – Сейчас мы тебе быстренько настроение поднимем! У нас тут такая творческая атмосфера, что вдохновение просто витает в воздухе, осталось только его поймать!
Хлоя подмигнула Изабелле и жестом показала ей, чтобы она начала рассказывать что-нибудь весёлое. Девушка, поняв намёк, начала пересказывать смешную историю о том, как она пыталась нарисовать автопортрет, но вместо этого получился какой-то инопланетянин.
Лиса, слушая их разговоры, чувствовала себя немного лучше. Ей нравилось находиться в компании этих энергичных и творческих людей, хотя она и не знала, как с ними общаться. В этот момент в комнату вошёл молодой человек с гитарой в чёрном чехле в руках. За ним шли двое парней, оживлённо переговариваясь и смеясь. Все трое выглядели довольно стильно, хоть и по-разному. Тот, что с гитарой, был одет в простую, но стильную одежду – узкие джинсы, чёрную футболку и поношенные кеды. Один из его друзей, высокий и худощавый парень с длинными волосами, заплетёнными в дреды, был одет в яркую рубашку с рисунком и широкие штаны. Второй, мускулистый, с коротко стриженными волосами, был одет в кожаную куртку и джинсы с заклёпками и всем своим видом напоминал байкера. Компания направилась в центр комнаты, и парень с гитарой неуверенно прошёл вперёд, споткнувшись о мольберт, стоявший на полу.
Его друзья, заметив это, громко рассмеялись, но он лишь отмахнулся от них и поставил гитару на пол. Лиса заметила, как он нервно перебирает струны гитары, словно пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Она внезапно прониклась к нему симпатией. Она знала, как тяжело выступать перед публикой, особенно когда ты чувствуешь себя неуверенно и боишься ошибиться. Закончив настраивать гитару, он поднял глаза и оглядел присутствующих. Его взгляд на мгновение задержался на Лисе, и она почувствовала, как ее щеки заливаются румянцем. В его глазах она увидела отражение собственной неуверенности и страха.
– Привет всем, – сказал он тихим, немного дрожащим голосом. – Меня зовут Даниэль. Это мои друзья – Каспер и Макс. Я… я спою вам несколько своих песен.
Даниэль сделал глубокий вдох, закрыл глаза и начал играть. Его пальцы, сначала немного неуверенно, ловко пробежались по струнам гитары, извлекая из инструмента мелодичные звуки. Его голос, сначала немного дрожащий, постепенно становился всё более уверенным и сильным, наполняя комнату печалью и надеждой. Каспер и Макс, стоявшие рядом, ободряюще кивали ему и улыбались. Он пел о любви, о мечтах, о потерях, о поиске себя. В его песнях была тоска и радость, грусть и оптимизм, словно он пытался выразить все свои эмоции через музыку.
Лиса слушала его, затаив дыхание, словно боясь нарушить волшебство момента. Она чувствовала, как его музыка проникает в ее душу, и заставляет ее забыть обо всех своих проблемах и переживаниях. Она словно погрузилась в его мир, в мир его музыки, где можно было быть собой, не бояться своих чувств и эмоций.
Глава 3 Эскизы спора
Даниэль, словно очнувшись от глубокого транса, резко оборвал последний аккорд. Эхо гитарных струн, еще дрожало в душном воздухе комнаты, а он уже отворачивался от немногочисленной публики, словно стыдясь своей внезапной открытости, которую невольно обнажил перед незнакомыми людьми.
Его друзья, Каспер и Макс, стоявшие у стены, продолжали восторженно хлопать, выкрикивая ободряющие слова, но он, казалось, не слышал их. Лиса, сидевшая в стареньком кресле, обитом бархатом, продолжала пристально смотреть на Даниэля, словно пытаясь разгадать сложную загадку его души. В его музыке она услышала что-то близкое, что-то, что странным образом отзывалось в её собственной душе – ту же тоску, ту же неуверенность, то же стремление вырваться из серой рутины и найти что-то настоящее, что-то, что наполнит жизнь смыслом.
Но его излишняя грусть, склонность к мрачным размышлениям немного раздражали ее, казались проявлением слабости, недостойной настоящего художника.
Она оглядела комнату, стараясь сосредоточиться на чём-то, кроме спины Даниэля. Помещение было довольно просторным, но из-за большого количества мебели и творческого беспорядка казалось тесным и душным. Кроме Лисы, Даниэля и его друзей, в комнате находилось ещё около десяти человек – участников арт-терапевтической группы. У окна, залитого тусклым светом фонарей, стояла пожилая женщина с седыми, собранными в пучок волосами и сосредоточенно рисовала акварелью на большом листе бумаги. Ее лицо, усеянное морщинами, выражало глубокую задумчивость, словно она пыталась передать на бумаге не только видимый мир, но и свои воспоминания, свои переживания, свою долгую жизнь.
В другом углу комнаты на полу сидела молодая девушка с пирсингом в носу и ярко-зелёными волосами, заплетёнными в замысловатую косу. Она увлечённо вырезала что-то из цветной бумаги, то и дело поглядывая на свой телефон, словно сверяясь с каким-то сложным планом. Рядом с ней валялись обрывки бумаги, блёстки и тюбик клея, создавая творческий беспорядок.
Ещё один участник группы, молчаливый парень с длинными волосами, закрывающими лицо, сидел за столом и сосредоточенно лепил что-то из глины. Его испачканные глиной руки двигались медленно и уверенно, словно он знал, что именно хочет создать.
Наконец, не выдержав молчания, Лиса сказала:
– Мне понравилось, – ее голос звучал тихо, но достаточно отчетливо, чтобы Даниэль услышал ее. – У тебя есть талант. И даже настоящий дар. Но…
Даниэль резко обернулся, словно его ударили плетью. Его плечи напряглись, а в глазах, обычно печальных и задумчивых, мелькнула настороженность и даже враждебность.
– Но что? – спросил он, скрестив руки на груди.
Лиса вздохнула, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. Она знала, что сейчас скажет что-то, что может его задеть, возможно, даже обидеть, но она не могла молчать, не могла притворяться, что ей всё нравится.
– Но в твоих песнях слишком много грусти, – ответила она, стараясь говорить спокойно и сдержанно, подбирая слова, чтобы не ранить его слишком сильно. – Слишком много боли. Как будто ты намеренно ищешь её повсюду. Тебе не кажется, что ты тонешь в ней? Что она поглощает тебя?
Даниэль нахмурился, сдвинув брови к переносице. Его друзья, Каспер и Макс, переглянулись, словно предчувствуя неладное, понимая, что сейчас начнётся словесная перепалка, к которой они не хотели бы иметь отношения. Каспер, как всегда, попытался разрядить обстановку, громко кашлянув и предложив всем пойти выпить кофе, но Даниэль лишь отмахнулся от него, не сводя глаз с Лисы.
– А что, я должен петь о радугах и единорогах? – огрызнулся парень, повысив голос, словно собираясь вступить в бой. – Я пою о том, что чувствую. А чувствую я, к твоему сведению, далеко не всегда что-то хорошее. Мир не такое уж светлое место, как тебе кажется.
– Я не говорю, что ты должен притворяться счастливым и игнорировать свои чувства, – ответила Лиса, стараясь говорить спокойно и убедительно. – Но в жизни есть не только боль и страдания. Есть радость, надежда и любовь. Почему ты не поёшь об этом? Почему ты зациклился на негативе?
Даниэль усмехнулся.
– Потому что я этого не чувствую, – ответил он, пожимая плечами. – и потому что я в это не верю. Мир – тёмное и жестокое место, полное лжи, предательства и разочарований, и в нём нет места для твоих радуг и единорогов. Это всё сказки для маленьких детей.
Лиса покачала головой, чувствуя, как внутри нарастает раздражение.
– Ты ошибаешься, – сказала она, повысив голос. – Мир – это то, что ты сам выбираешь видеть. Если ты будешь смотреть на него сквозь призму боли и страданий, то будешь видеть только это. Но если ты откроешь свое сердце для радости и надежды, если перестанешь себя жалеть, то увидишь, что мир может быть прекрасным, даже если в нем есть место для боли.
Даниэль посмотрел на нее с вызовом, в его глазах читалось недоверие.
– И ты это видела? – спросил он с сарказмом в голосе. – Ты видела этот прекрасный мир? Ты купаешься в лучах счастья и радости?
Лиса замолчала, опустив взгляд. Она не могла ответить утвердительно. В ее собственной жизни тоже было много боли, потерь и разочарований, много темных пятен, которые она пыталась скрыть от окружающих. Она тоже, как и Даниэль, чувствовала себя потерянной и одинокой в этом большом и жестоком мире.
Даниэль усмехнулся, словно прочитав ее мысли, словно разглядев ее уязвимость.
– Вот видишь, – сказал он, торжествующе улыбаясь. – Ты такая же, как и я. Ты тоже не веришь в этот прекрасный мир. Ты просто пытаешься убедить себя, что он существует.
– Я хочу верить, – ответила Лиса, подняв глаза и посмотрев Даниэлю прямо в лицо. – Но мне сложно. Мне нужно, чтобы кто-то показал мне его. Чтобы кто-то нарисовал мне этот свет. Чтобы кто-то доказал мне, что он существует.
Даниэль, немного смягчившись, посмотрел на неё с любопытством, словно увидел в ней не врага, а союзника, человека, который тоже ищет ответы на сложные вопросы.
– Нарисовать свет? – переспросил он.
– Да, – ответила Лиса, почувствовав, как внутри неё зарождается новая надежда. – Я хочу, чтобы ты нарисовал мне свет своей музыкой. Чтобы ты спел мне о радости, о надежде, о любви. Чтобы ты показал мне, что мир может быть прекрасным, даже если я этого не вижу. Чтобы ты заставил меня поверить в то, что чудо возможно. Чтобы ты сам это почувствовал, и был счастлив!
