Распыление 3. Тайна двух континентов

После песчаной бури от пирамиды Хеопса не осталось даже следов. Только небольшая ямка в песке, рядом со сфинксом.

– А ведь её считали первым чудом света, – оказалось, Суббота не спит. Встав рядом, он уныло обозревал тот берег. – Три тысячи лет стояла вещь – ни пылинки, а Легба чихнул – и нет её. Как корова языком.

Не удержавшись, я расхохоталась.

– Это не шутка, – обиделся Суббота.

– Мы вернулись ровно в ту точку, откуда начали. Иронично, правда?

– Скорее, символично, – хмыкнул барон. – Преступник всегда возвращается на место преступления.

– Это не мы, – устало буркнул Ванька, не отрывая взора от горизонта. – Пирамиду обрушил Гаки.

– Ну конечно, – презрительно фыркнул Суббота. – Я – не я, физиономия не моя… Смотреть надо было! Не заметить такую простую ловушку – это надо…

– А откуда ты знаешь, что это была ловушка? – быстро спросил напарник.

Маги схлестнулись взглядами. А я закатила глаза: нам, вот прямо сейчас, только еще одной разборки не хватает.

Подергав Субботу за край простынки, я спросила:

– А почему ты зовешь наставника Легбой?

– Это его профессия, бросил тот, не глядя на меня. – Я повелитель кладбищ, Легба – хозяин перекрестков.

– И чем вы лучше самопровозглашенных божков Египта?

Барон отвлекся.

– Мы – потомственные бокоры. Наша семья занимается сделками с лоа много веков. А сейчас, с появлением Пыльцы, отношения просто перешли на… новый уровень.

– Ага. С наркотой народ дурить легче.

– Дурить? Дурить?!

– Духов не бывает. Широко известный факт… Как и богов, призраков и прочей мистики. Все волшебные существа – суть порождения больного воображения наркоманов.

Суббота задохнулся так, что аж посинел.

– Да как ты…

– Расслабься, – бросил через плечо Ванька. – Она в нас не верит.

– И как вы её терпите? – изумился Суббота.

Чем бы дитя не тешилось: маги объединились против общего врага…

Суббота возмущенно удалился, а я подвинулась к напарнику и взяла его за руку.

– Извини. Я тебя в виду не имела.

Ванька не ответил. А руку, высвободив из моей, спрятал в карман мокрых джинсов.

Небо совершенно очистилось. Хотя еще не стемнело, над рекой показались первые звездочки. Одна из них перемещалась подозрительно быстро – причем, в нашу сторону. Я напряглась. В свете последних событий это мог быть кто угодно. От очередного бога, которому мы чем-то не нравимся, до метеорита.

Пистолеты лежали разобранные – первым делом, как только отдышалась, я их почистила и положила сушиться. Больше из оружия у меня ничего не было. Хотя… Похлопав по карманам курточки, я зловеще улыбнулась.

Вытащить чеку, дернуть кольцо. Этой премудрости учится не надо. Она как бы с молоком матери…

– Убери, – сказал Ванька. – Это Лумумба.

Но было поздно: кольцо было у меня в зубах.

– Да ты что? Что теперь…

– Ложись, – посоветовала я и швырнула гранату в дюны.

Грянуло тихо, неинтересно. И песок поднялся лениво, будто устал. И огня почти что не было…

Базиль приземлился на кромке воды, в последний миг приняв обличье самого себя.

– Что за шум, а драки нету? – осведомился он как-то устало, без должной строгости.

– Машка хотела вас гранатой прибить, – тут же наябедничала Гамаюн. – Еле успели руку её предательскую отвести, вас, хозяин, грудью заслонить…

– Что ты несешь, дурында? – я шлепнула железное чучело по затылку и ворона шмякнулась клювом в песок. – Ты вообще спиной сидела, – я повернулась к Базилю. – Простите, шеф, не признала. Думала, опять боги шалят.

– Пятерка за бдительность, – похвалил наставник, оглядывая наш временный лагерь. – А где мой плащ?

– Кто о чем, а голый о бане, – укорил наставника Ванька. – Нет бы об учениках позаботиться…

– Учеников всегда можно новых набрать, только свистни, – отмахнулся шеф. – А плащ – изделие уникальное. Два месяца ушло, чтобы желчь отцеубийц для клея собрать, – издав торжествующий вопль, Лумумба поскакал к ближайшей дюне, на желтом боку которой темнело что-то мокрое. Честно говоря, больше всего это смахивало на дохлого крокодила. – А вот и мой плащик!

Мы с Ванькой непритворно офигели, когда он вытащил из песка свой страхолюдный боевой наряд.

– Лежит, позабыт-позаброшен, – ворчал Базиль, любовно отряхивая и натягивая на себя этот ужас. – И никто о нём не позаботиться, не почистит, не развесит у костра…

По напряженной спине, по выражению глаз, по неприятным дребезжащим ноткам в голосе я поняла, что наставник жутко зол. Он пытался это скрыть, старался подавить раздражение, которое, судя по его виду, плескало где-то у горла.

– Бвана, случилось что? – спросил Ванька. Он тоже почуял, что с шефом не всё в порядке.

– Да как вам объяснить, чтоб себя во грех не ввести? – пожал тот плечами. А затем рявкнул: – Геде! А ну, предстань пред очи. Да объясни мне, своему старшому брату, как тебе в голову пришло украсть Мертвое Сердце?

А в ответ – тишина.

Суббота пропал. Как корова языком.

Глава 6

Маша

…Светила луна, шелестел ветерок, а из-за черных силуэтов акаций доносился дробный стук босых пяток…

Базиль устало вздохнул, а затем, топнув ногой и хлопнув в ладоши, произнес:

– А ну, тропинка-невидимка, поворачивай назад.

Стук пяток начал медленно приближаться.

Показались светящиеся, как у кошки, глаза. Под ними – силуэт леопардовых бикини. Затем прорисовалась тень бегущего человека…

– Хотел обмануть хозяина дорог? – осведомился шеф. Суббота, уперев руки в колени, только одышливо всхлипнул.

Похлопав по спине – хлопки никак не походили на дружеские – Базиль подвел Субботу к костру и, надавив на плечо, усадил. Достал из жилетного кармана фляжку, открутил крышечку, протянул брату. Тот жадно запрокинул её… Полетел фонтан брызг.

– Вода? Ты дал мне воду?

– А ты что хотел? Марочный коньяк?

– Хотя бы пиво.

– Обойдёсся.

– Я же тебе братишка, Легба.

– Тамбовский волк тебе братишка! Как ты мог?

Суббота втянул голову в плечи.

– Это всё Линглесу, это он всё придумал. Я только…

– Стоп, – поднял руку Базиль. – Давай по порядку.

Суббота отхлебнул из фляжки.

– Он сам пришел. Месяца два назад… Маленький, а ва-а-ажный. Тачка у него – "Мустанг" шестьдесят девятого, сечёшь?

– Так он не местный? – казалось, наставник сильно удивлен.

– Ну да, – кивнул Суббота. – Вот как он, – и ткнул пальцем в Ваньку. – Сахарок.

– Сам ты сахарок, – начал заводиться напарник, но Базиль успокаивающе похлопал его по плечу.

– Геде хочет сказать, что дружок его – человек европейской национальности, – и вновь повернулся к брату. – Продолжай. Но за базаром следи.

– Ты тоже следи, – буркнул Суббота. – Никакой он мне не дружок.

– Появился два месяца назад… – напомнил Лумумба. – И что дальше?

– А ничего. Я, говорит, фотограф и журналист. Снимаю дикую природу и этнические народы в естественной среде обитания. А сам…

Суббота замолчал. На скулах его заходили желваки, глаза превратились в узкие щелочки. Дышал он хрипло, натужно.

– Что сам? – подтолкнул его наставник.

– В скорлупки меня обыграл.

– Тебя, – уточнил шеф. – В скорлупки.

– Что, не веришь? – оскалился Суббота.

– Да нет, почему же? Если ты был пьяный и связанный, да еще и ослеп в придачу – вполне возможно.

– Издеваешься?

– Немножко, – не стал отпираться шеф. – Но в голове всё равно не укладывается. Даже я тебя обыграть не мог.

Я невольно прыснула. У шефа, оказывается, далеко не безоблачное прошлое…

Базиль, бросив на меня сумрачный взгляд, вновь повернулся к брату.

– Ближе к телу.

Суббота вздохнул, философски пожал плечами, а затем зажмурился и выпалил:

– Линглесу обещал всё вернуть, если я помогу украсть Мертвое Сердце.

Повисла тишина. Тихо потрескивал костерок, о прибрежный песок плюхали небольшие волночки.

– Сдаётся, ты проиграл действительно много, – наконец изрек шеф и отвернулся.

Мы с Ванькой притихли. Суббота остервенело бросал в костер травинки.

– У меня не было выхода, – мрачно сообщил он.

– Выход есть всегда, – напомнил наставник.

– Тебе не понять, – отмахнулся Суббота. – Отдать игровой долг – это дело чести.

– Для тебя игра всегда была важнее жизни.

– Впрочем, как и для тебя, – не остался в долгу Суббота.

Некоторое время они сверлили друг друга взглядами.

– Как бы там ни было, Сердце я должен забрать, – наконец буркнул шеф. – Долг выплатишь другим способом. Если что, я помогу.

Суббота дернулся, как от пощечины.

– У меня его нет.

– Нет? – шеф бросился на Субботу, как крокодил на трепетную лань. – После всего, что мы пережили, ты смеешь утверждать, что у тебя нет артефакта?

– Линглесу обманул нас!.. – завизжал Суббота, прикрывая голову руками. – И меня, и Сета. Он нас кинул, как только заполучил Сердце!

– Ну да, – кивнул Лумумба и вытянул губы трубочкой. В глазах его отразилось удовлетворение. – Конечно. Разумеется.

– Я не хотел, – заныл Суббота. – Честное слово, не хотел. Но он сделал предложение…

– От которого ты не смог отказаться, – кивнул наставник. – И всё-таки, мне интересно: что он тебе пообещал?

Суббота искоса глянул на брата, но упрямо мотнул головой.

– Тебе не понять, – повторил он. – Ты ушел от нас двадцать лет назад.

– А теперь вернулся. И хочу во всём разобраться. Так что начни с начала, Геде, – мягко попросил Лумумба. – Можешь не верить, но я очень хочу во всём разобраться.

…Фотографом он не был. Что я, репортеров не видел? В старые времена их на озеро Баринго слеталось как пеликанов на утреннюю кормежку. Так вот… Никакой он был не журналист. Линглесу торговал пыльцой

– Статья двести двадцать восемь У. К, – вставил Ванька.

– Может, у вас и статья, – передразнил его Субота. – А у нас – свободное предпринимательство. Да нашей Пыльцой вся Южная Америка кормится! Майами, Флорида и Калифорния. В Европу дорогу наладили. В следующем году планируем на Российский рынок заходить… Ты как, поможешь? – он с надеждой посмотрел на брата.

– Отчего же, – покладисто согласился шеф. – В острог, на десятку – запросто. И двадцать лет каторги… Охота посмотреть, как ваши челноки Сибирские морозы переживут.

– Значит, сами рынок осваиваете, – со знанием дела кивнул Суббота. – Конкуренции боитесь.

– Да пойми ты, дурья башка…

– Я-то может и дурак, – не обиделся Суббота. – Да только и дети понимают: без Пыльцы колдовать нельзя. Без дури – я, ты, ученичок твой, – домохозяйки с больным воображением.

– У нас торговля Пыльцой запрещена законом. Как и её производство, – вставил Ванька.

– Ой, только не надо… – отмахнулся Суббота.

– Ближе к телу, – оборвал его шеф. – Линглесу привез вам Пыльцу. И что?

Суббота неопределенно пожал плечами.

– Фишка в том, что его товар в три раза лучше, чем наш. И обратки никакой. Совсем другой штамм.

– Ты уверен? – оживился Ванька. – Бвана, если без обратки, это же…

– За всякий кайф положено платить, – отрезал шеф. – Это непреложная суть вещей. От алкоголя бывает похмелье, от наркотиков – ломка, от Пыльцы – обратка… Спылившихся много?

– Не больше, чем обычно, – равнодушно пожал плечами Суббота.

– Странно.

Мы дружно посмотрели на шефа.

– Линглесу привез вовсе не новый штамм, – объяснил тот.

– А что тогда?

– Пыльцу с примесью ЛСД.

– Но… зачем?

– Как раз за тем, чтобы вы, лопухи, почувствовали себя крутыми, – шеф невесело улыбнулся. – ЛСД дает ни с чем не сравнимое ощущение могущества. Иными словами, ты по-настоящему начинаешь верить, что стал богом… Размножить культуру пробовали?

– Не раз, – кивнул Суббота. – На третий день чёрной плесенью покрывается. Мама чуть с ума не сошла. Всё перепробовала: влажность, температура, субстрат… Даже кюветы стерилизовала, хотя всем известно: Пыльце чужеродные бактерии по барабану. Она их на завтрак жрет.

– Это не новый штамм, – повторил шеф. – Даже наоборот: неликвид пополам с химией. Он вас подсадил, а затем начал стричь.

– Выходит, мы полные идиоты? – набычился Суббота.

– Выходит, – согласился Лумумба. – Но давай вернемся к Сердцу. Почему Линглесу пришел именно к тебе?

– А к кому еще?

– Ну да, – кивнул шеф. – Действительно… Так что он тебе пообещал?

– Силу, – глядя в землю, буркнул Суббота. – Стать настоящим Бароном Самеди.

– И ты поверил?

– Еще бы. Кто от такого откажется?

– А как же я? – спросил Лумумба.

– Ну конечно, – Суббота сплюнул в костер. – Только это тебе и важно. Только о своём благополучии и думаешь…

– Не правда.

– А вот и правда! Ты нас кинул, бразэ, и не спорь. Тебе двадцать лет не было до нас никакого дела.

– Я приехал…

– Ты приехал, чтобы заграбастать самый сильный в мире артефакт! А на нас тебе насрать.

Базиль устало опустился рядом с братом на корточки.

– Ты даже не представляешь, насколько ты не прав, – тихо сказал он. – Но надеюсь, когда-нибудь поймешь.

– Пойму, что я дурак? Что ты – самый умный, ответственный, и только у тебя растут волосы на груди?

Лумумба усмехнулся. Достал из жилетного кармана самокрутку и протянул её Субботе. Тот жадно затянулся. Над рекой поплыл характерный терпкий аромат…

– Как вы всё провернули? – шеф, забрав самокрутку, тоже затянулся. Выпустил клуб дыма и вернул чинарик брату.

– Кое что я всё же могу, – буркнул Суббота, выбрасывая крошечную пятку в костер. – Я ж Хозяин Кладбищ.

– Ты нашел могилу отца.

– С точностью до полуметра, – гордо кивнул Суббота. – Линглесу знал, что Сердце будет рядом.

– Продолжай…

– Нам понадобились деньги. Мно-о-ого денег.

– Зачем?

– Чтобы обойти заклятья двенадцати магов. Линглесу предложил прорыть туннель под пирамидой и выйти сразу на могилу. Снизу.

– Оригинально, – кивнул Лумумба. – Только рыть пришлось бы несколько лет.

– Линглесу заказал у англичан специальную машину, – сверкнул глазами Суббота. – Проходчик, которым в старые времена копали туннели для метро. Он вырыл подкоп за две ночи.

– А Сет за это заплатил, – догадался шеф.

– Англичане запросили полторы тонны Пыльцы, или золота в эквиваленте. Только у Сета было столько. Иначе мы бы обошлись без него… Да не смотри так, братец, я всё понимаю. Только сила – такая штука: один раз попробуешь – всю жизнь будешь мечтать только о ней, – Суббота посмотрел на Лумумбу. – Или я не прав?

– Поэтому мы и спрятали Сердце, – кивнул наставник.

– Кто придумал оставить в крипте демона? – перебил Ванька.

Суббота смутился.

– Я, я поставил ловушку! Довольны? – мы, все трое, молчали. Что тут скажешь? Подонок – он и в Африке подонок. – Но я не думал, что в неё попадется мой старший брат.

– Ты сам меня пригласил, – напомнил шеф. – Ты сам, лично, прибыл за мной в Мангазею.

– Не так всё было, – тоскливо протянул Суббота. – Можешь мне не верить. Но всё было не так…

– Мы хотели задержать Сета, – сказал Суббота. – И я предложил привязать там Гаки. Он тупой, как пробка. Если попытаться отнять у него хоть что-то, хоть столетней давности гнилую кость – не задумываясь лезет в драку. Но я не думал, что у него хватит силенок обрушить ВСЮ пирамиду.

– Но зачем ты поехал в Москву? – спросил Лумумба.

Суббота безумно улыбнулся.

– Понял, что Линглесу кинул меня так же, как мы с ним – Сета.

– Типичный стукач, – кивнула я. – У нас в банде таким тёмную устраивали. Случайно натыкались в тёмном переулке, и – финку под ребро… Почему ты не предупредил о ловушке? Хотел, чтобы мы в неё попали. Заманивал. Может, у вас с Линглесу тайный сговор…

– Я забыл! – взвыл Суббота. – Можете не верить, но я просто забыл. Замотался.

… Попал в Москву – тебя нет. Я туда, сюда – как корова языком. А тут еще этот, в кепке… Лампой в лицо светит: откуда, куда, зачем? Почему не отмечаешься? У нас все маги на учете, а ты – голь перекатная.

Я и раскололся. А ты бы нет? Он выслушал. Покивал. А потом посоветовал отыскать тебя. Я согласился: в Африку мне, пока Сет жив, лучше было не возвращаться… А про ловушку забыл. Столько всего случилось, что Гаки абсолютно вылетел у меня из головы.

– Мушхуш – тоже твоих рук дело? – мрачно спросил Ванька.

– Чем хошь поклянусь: не я это, – Суббота даже не побледнел, а посерел. – Мардук – псих на всю голову. Они с Нергалом устроились в Вавилоне и чувствуют себя там, как Мона-Лиза в Лувре: все смотрят, завидуют, а сделать ничего не могут…

– Значит, Линглесу и там наследил, – заключила я. – А что? Если он вам с Сетом мозги запудрил, то и Мардуку тоже. Ограбление по-итальянски.

– Пообещал всем Мертвое Сердце, а сам… – медленно произнес Ванька.

– А сам не собирался делиться ни с кем. Он всё знал заранее, этот ваш Линглесу. Знал, что ты согласишься помочь. Знал, что Ванька ходит по Нави, как у себя дома… И задумал прихлопнуть всех конкурентов одним махом.

– Я не хотел вашей смерти! – выкрикнул Суббота и вскочил. – Я только хотел… – он не договорил. Махнул бессильно рукой и отвернулся.

– Я тебя понимаю, – вдруг сказал Базиль. – Ты мне не поверишь, но я тебя очень хорошо понимаю.

Суббота только передернул лопатками.

– Тебе сейчас кажется, что всё кончено. Тебя ищет Сет, тебя хочет убить Линглесу, тебя, наверняка, совсем не рады видеть дома…

– Дома? – Суббота так и взвился. – Ты ничего не знаешь о том, что твориться у нас дома!

– Ты прав, – кротко согласился наставник. – Но лично я бы выгнал паршивую овцу, продавшую семью за жалкий серебреник.

– Что ты сказал? – казалось, Суббота не верит собственным ушам.

– Что слышал.

– Значит, всё?

– На текущий момент – да. А вот когда я разберусь с этим делом…

Суббота не дал ему договорить. Подошел, плюнул под ноги, а затем повернулся и размашисто зашагал в темноту.

Мы немножко подождали. Потом еще подождали. Потом я спросила:

– И что? Вы его не вернете?

Вместо ответа шеф посмотрел на тёмную фигуру по ту сторону костра.

– Ты всё запомнила? – спросил он у Гамаюн. Та молча кивнула. – Тогда лети.

Расправив крылья, птица мягко скользнула в воздух.

– Зачем вы так с ним? – вдруг спросил Ванька.

– Затем, что так надо, – ответил шеф. – Всё должно идти своим чередом.

– Это вам карты поведали? – ядовито спросила я. – Переквалифицируетесь в гадалки? А что? Платочек да цветастую юбку – вам очень пойдет…

Сказала шутки ради, чтобы разрядить обстановку. Но Базиль обстановку разряжать не захотел. Вместо этого схватил меня за ухо и больно дернул.

– За что? – ухо горело. В горле плескалась обида. Вот так стараешься, веселишь всех, не жалея языка, придумываешь новые приколы… а что в благодарность?

– Для вас я – Учитель. Глас ангела с небес и истина в последней инстанции. – Развели тут… полное отсутствие субординации.

– Насчет "истины"… – осведомилась я, растирая больное ухо. – Насколько она последняя?

Шеф собирался ответить, судя по лицу, что-то нецензурное, но с неба, как проклятье, рухнула Гамаюн. Пулей просвистев между мной и Ванькой, она врезалась в костер, разметала угли и подняла тучу искр. И воткнулась в самый центр пепелища клювом. Лумумба полез её вызволять.

– Ммм… Тьфу, тьфу…

– Ты что, с ума сошла? Ты нас чуть не убила! – подскочила я к вороне.

– Прощения просим. Не рассчитала. Магнитная буря, навигацию нарушает. А вода в брюхе – тангаж…

– Ты всё сделала, милая? – спросил шеф, отряхивая птицу от пепла. – Он действительно ушел?

– Как гриб сквозь землю, – кивнула ворона. – Уж я следила-следила, смотрела-смотрела…

– Тогда можно начинать, – нетерпеливо оборвал её шеф.

Извлек из жилетного кармашка маленький пузырёк, поставил на ладонь и подул. Пузырёк начал расти, расти, и вырос в пузатую трехлитровую банку. В банке сидел гомункулус – крошечный такой живой человечек. Со сплошь заросшим диким волосом лицом, с фингалом под правым глазом и с золотыми коронками во рту. Одет гомункулус был в вытертые хаки и такую же безрукавку, под которой угадывались синие тюремные татуировки.

Банка лопнула мыльным пузырём и гомункулус соскочил с ладони Базиля в песок. Он чуть-чуть подрос, но всё равно очень походил на гнома.

– Я твою маму мотал, я твою сэстлу мотал, я тэбя самого…

– Повежливее. Здесь барышня.

– Я твою балышню…

– Да это я тебя палочкой от мороженного выпотрошу, а из кишок шнурков намотаю, – я показала ему "козу". – Ноздри накинь, шарами стукнись, а потом затухни, гнилушка.

– Вах, какая дэвушка! Пэлсик, а нэ девушка… Луки убели, да?

– Ноздри, говорю, накинь!

– Маша, успокойся. Он больше не будет.

– Слушай, продай, а? Дэвушка продай! Характэр – бомба! Толко худая… Я её халвой кормить буду. Станэт круглая, красивая… Как ангэл!

– Я те покажу, ангел. Я тебя сейчас жопой на ботинок натяну…

– Маша, отойди от него. Сет – наш союзник.

Мы с Ванькой переглянулись.

– Это Сет?

Остановило меня от дикого хохота только то, что я твердо знала: над коротышками смеяться нельзя…

– А шо? Нэ нлавится? – бог смерти картинно повернулся вокруг себя. – Пасматли! Кылысавэц-мужчына… Пойдэм, за дюну э? Я тэбя прямо сичас счастливой жэнщыной сдэлаю!

Голову гомункулуса украшала блестящая лысина, камуфляж казался каким-то обсосанным, обтрепанным и обгорелым. Костяшки пальцев сбиты, ногти обкусаны. На ногах – резиновые сланцы. Из них торчали волосатые и не очень чистые пальцы…

– Вы нас разыгрываете, Базиль, это не бог смерти, – повернулась я к Лумумбе. – Это хоббит. И даже не маскируется.

Взгляд коротышки поскучнел, подернулся мутной пленкой, рука скользнула куда-то в недра штанов…

– Аккуратней, Сет, – Базиль флегматично смотрел себе под ноги. – Хочешь вечность в бутылке провести? – учитель повернулся ко мне. – А ты, юный падаван, не нарывайся.

– Он сам виноват. Намёки грязные делает…

– Вах, дэвушка! Какиэ намёки? Чистые намэрэния! Жинюс – царицэй станэшь… Четвэлтой. Или пятой. Челт, нэ помню…

– А ну… – вперед вышел Ванька. Сет доставал ему разве что до груди. Да и то, если подпрыгнет. – На чужой вершок пасть гнилую не раззевай!

Сет смерил взглядом Ваньку вдоль, а потом поперек. Глаза его двигались ме-е-едленно и долго.

– Эт кто? – спросил он уголком рта.

– Ученик ихний, – мстительно улыбнулась я. – А еще мой жених.

Как эти слова вырвались, не знаю. Наверное, те бесы, про которых Бабуля говорил, что они людей путают, вот прямо сейчас меня и попутали…

Зато Сет, кажется, проникся. Шаркнув ножкой, подошел к моему напарнику, уважительно пожал его лапищу и так же тихо отошел.

– Был не прав, – извинился он. – Обещаю загладить, искупить…

– Ты всё слышал? – перебил, потеряв терпение, шеф.

Отвернувшись от нас с Ванькой, Сет кивнул.

– Ты согласен заключить сделку?

Лицо бога смерти сделалось строгим и простым. В глазах, в осанке, прорезалось величие, а над головой возник призрак оскаленной волчьей головы.

Лумумба тоже изменился. Сорочка на нем сама собой побелела, в начищенных сапогах отразилась луна, а на бедре качнулся эфес тяжелой шпаги.

– Согласен, – кивнул Сет и протянул – плюнув на ладонь – руку. Лумумба, не колеблясь, плюнул на свою.

– Самеди всё равно мне должен, – сказал бог смерти.

– Я – его старший брат. Значит, могу взять этот долг на себя.

Сет оскалился.

– А не пожалеешь?

– Главное, сам не пожалей, – усмехнулся шеф.