Buch lesen: «Я влюбилась в четверг. Принцессы без ума»
…Мудрые советы и яркие афоризмы, стихи о любви и откровенные ответы на каверзные вопросы…
Читайте детективно-любовную историю, крик души одной из Вас, уважаемые современницы!
Автор знает, о чем пишет.
Современные мужчины. Такие разные…
Мужчина – сказка… Идеал. «Манекен» на витрине жизни. Общественная собственность – твоим никак стать не хочет… А надо ли?…
Возлюбленный – чужой муж… Заполучить легко. Но общаться приходится, озираясь. И с женой придется его любовь пополам делить, пока ему от вас двойная порция достается.
Мужчина – друг… Без него плохо, с ним спокойно, а сердечко не бьется…
Современные мужчины… Такие похожие…
Где и как отыскать свою «вторую половинку» в толпе прЫнцев?
Как побеждать одиночество день за днем, если любовь еще только ищет тебя?
…Россыпь слов. Поступок. Мысль.
Чувств безбрежное раздолье…
В жизни все имеет смысл,
если создано с любовью…
Посвящается моим самым дорогим людям на свете: родителям Светлане и Виктору, сыну Александру и вдохновительнице множества общих добрых дел Ксении.
…Жизнь – только такая, какой ты ее видишь.
В ней есть все и для каждого.
А если тебе чего-то недостает – ищи!
Оно есть. Рядом. Самое-самое.
Только твое. И обязательно найдется.
Помни об этом.
Часть I
Тайна голубого конверта
Хлоп… По ногам больно ударила тяжелая пластиковая дверь. Поспешно вытолкнув меня из теплого чрева московского метро, она уже разевала пасть перед следующей жертвой.
«Некогда. Некогда. Шевелитесь, поторапливайтесь, проходите…» – слышалось в ее противном скрипе.
На секунду замешкавшись, я потерла ушибленное место.
Бум… Глухой удар в спину, и моя модная дамская сумка, тяжелая до невозможности, слетела с плеча.
Бамс… Тремя килограммами апельсинов по коленке.
Нет. Лучше уж не останавливаться. Быстрее на выход, не разгоняясь и не отставая, вместе с дружной толпой безликих пассажиров общественного транспорта.
Уф!.. В ноздри ударил свежий воздух…Две-три секунды на застегивание всяческих пуговиц, укутывание носа в воротник… До уличного простора остался один поворот, несколько секунд времени и всего одно, теперь уже последнее, усилие – девять скользких ступенек наверх.
О нет! Навстречу мне из сырых сумерек последних дней октября приближались липкие снежинки. «Боже, за что?..» – всхлипнуло мое нутро, и рука обреченно потянулась в карман. Иди сюда, мягонькая и тепленькая, греющая ушки и оттеняющая щечки. Пробил твой час, ненавистное изобретение человечества! Злостный враг всех женщин под миленьким названием «ша-поч-ка»! Разрушитель выстраданных поутру женских причесок – уложенных локонов, гладких прядок и завитых кудряшек.
Это ты превращаешь «волшебную фею» в «ободранную кошку» с приплюснутыми и торчащими в стороны ошметками волос не первой свежести!
И все же «кошкой» быть лучше, чем согласиться на снежный сугроб на макушке или примостить на ухоженной челке парочку о-ча-ро-вательных сосулек.
Уверенно нахлобучив шапочку цвета Барби, я шагнула на улицу.
Что дождь со снегом, что снег с дождем… Что в шапке, что без шапки… Все едино. Лишь бы домой, скорее домой, любой ценой, не оглядываясь и не отвлекаясь, мимо продрогших лоточников и ярких витрин магазинов, мимо всей этой уличной жизни, по касательной…
«Смотри под ноги, – притормозила я себя, сосредоточиваясь на поиске редких островков льда в месиве луж. – В модных сапожках на шпильке ножку надо ставить наверняка! Как у сапера, нет у тебя права на ошибку. Ошибка – и хрямс каблучок. Ошибка – и смерть башмачкам. Раз – шажок, два – шажок, умничка-девочка».
Но трудно все время смотреть под ноги, когда так хочется домой, а из-за поворота в любое мгновение может выскочить автобус.
Ну и что, что дом – на расстоянии одной автобусной остановки от метро?
Ну и что, что врачи говорят – надо больше ходить пешком?
Долой солидность и размеренность… И врачей долой с их советами. Долой!
Домой! Домой!
Сегодня счастливый день – у меня свидание! Нет, не так! Сви-да-ни-е! С моим мужчиной. Он такой умный, добрый, щедрый. Он, наверное, как всегда, принесет с собой коробку конфет и бутылку шампанского. Ну и что, что я не люблю эту отдающую дрожжами шипучку, а от шоколадных конфет с одинаковыми начинками из варенья ноет зуб (внизу, справа), зато я уже год стараюсь любить его! И прощать… И понимать… Изо всех сил. Боже, как же это трудно, даже если он друг детства!
И я представила своего прЫнца, который в это время, наверное, уже мужественно продирался ко мне сквозь московские пробки. Как скоро я увижу его в своем дверном проеме – в модных туфлях, в коротком пальто нараспашку, причесанного и ухоженного!.. Конечно, зачем ему галоши, зонтик или шапка-ушанка, если есть серебристый железный конь с иностранной родословной?
Я мельком взглянула на свои забрызганные грязью сапожки и перешла на галоп. Надо еще успеть ужин подогреть и себя в порядок привести…
Бегом за автобусом, расталкивая и обгоняя. А теперь на автобусе, теснясь и толкаясь. Ничего, еще чуть-чуть, домой, домой, до дома-то осталось всего два шага.
Эти два шага я преодолела мучительно и с потерями. Почему? «Ищите мужчину, и вы найдете проблемы», – иногда говорят женщины и почему-то оказываются правы.
Голубоглазый блондин… Он встретился мне там, в автобусной давке, улыбчивый и галантный. Он стоял рядом и не сводил с меня своих голубых очей. Нет, это еще не все! Он поддержал меня под руку, когда водитель резко тормознул непослушную машину. И даже больше! Он вышел со мной, и подал мне руку, и взял мою сумочку, и сопроводил меня, почти парализованную от счастья, по скользкому тротуару до самой лавочки. Он поправил мою сползшую от удивления на лоб шапочку, и я чуть было не представилась ему нежным именем «Золушка».
А пока я грезила наяву, он махнул мне рукой, вспрыгнул на подножку и умчался вдаль, прихватив с собой мою сумку, тяжеленную до невозможности. Определенно, он хотел облегчить мою участь, ведь негоже Золушкам разгуливать по слякоти с тяжестями в руках. А может быть, он желал сохранить память о таинственной незнакомке и теперь будет перебирать принадлежащие мне вещи долгими вечерами на зимовке в Антарктиде или в капитанской рубке во время многомесячного плавания…
Громко хлюпая носом, я стояла на пустой остановке и пыталась подсчитать потери от встречи с еще одним сказочным образом мужского рода. Материальные потери сводились к дорогой помаде, новой туши, любимому зеркальцу, трем килограммам апельсинов и еще целой куче того, что неотвратимо скапливается в недрах дамских сумок, подолгу не видит белого света и в любой момент может крайне пригодиться. Моральный ущерб не взялся бы подсчитывать и швейцарский банкир.
Я достала из кармана кошелек, толстенький на ощупь и абсолютно пустой по своей сути. В нем позвякивали мелкие монетки, хранились чьи-то пожелтевшие визитные карточки, смятые бумажки с номерами каких-то телефонов, заколка (с давних времен, когда у меня были длинные волосы), таблетки от неизвестно чего и еще какой-то мусор. Только денег там не было. Кошелек на месте и мусор на месте, а денег нет.
Стоило лишь задуматься о кошельках и сумочках – вещах изящных и малогабаритных, а слово «мусор» замигало в мозгу красной лампочкой. Мусор, мусор… Чтобы вся жизнь не стала сплошным мусором, с каждым отдельным его скоплением необходимо нещадно бороться…
С этой почему-то успокоившей меня мыслью я подошла к урне и высыпала в нее из кошелька все до последней крошки. Так-то лучше. Кошелек на месте. И мусора в нем нет. Правда, и денег тоже. Все мои деньги остались в сумочке, где они хранились, ради их безопасности, в косметичке. Да, в косметичке. Вместо косметики. А косметика лежала во внутреннем кармане сумки. А все, что не попадало в косметичку или карманы, складывалось в кошелек. Вот так. Все наоборот. Чтобы мошенников и воров запутать. Мне так подруга посоветовала. Сама я, конечно, тоже путалась, что где лежит, вечно искала что-то в кожаных недрах, но ведь легкой жизни мы исторически не ищем, правда? И следы запутывать – у нас в генах, наследственное, от предков-партизан.
От мыслей о запутанной роли человеческого существования меня отвлек знакомый звонок. Мобильник… Мой? Дрожащими руками я выловила со дна кармана оказавшееся там по счастливой моей оплошности родное серебристое тельце. Ну, порадуй же меня!
– Алло!
– Курочка, это я… – ангельским басом проворковал мужчина моего сердца. Господи, ну почему курочка?
– Привет… Лёшик, ты уже скоро?
– М-м-м… У меня тут… В смысле… задерживаюсь я. Не знаю, на сколько. Может, давай лучше на следующую среду перенесем? Пораньше освобожусь, и весь вечер наш будет! Алло… Ты меня слышишь, рыбка?
– У рыбки только что украли сумку с ключами и деньгами… – с трудом выдавила из себя я, цепляясь за свою беду, как за соломинку, в надежде, что уж в этом случае он точно бросит все дела и прилетит меня спасать.
– У какой рыбки? Что украли? – не понял любимый.
– У меня. Украли сумку. Вот. На остановке. Схватил и уехал на автобусе.
В трубке напряженно молчали.
– Ты сама в порядке?
– Да.
– Слава Богу. Слушай, котик, а Анюта дома?
Мне хотелось крикнуть во все горло: «При чем здесь Анюта?» – но я безропотно сказала «да» и всхлипнула как можно тише.
– Иди скорей домой, она тебе дверь откроет, побудет с тобой.
Я молчала.
– Да не переживай ты так. Главное – сама в порядке. Замки сменить нужно, а деньги – они что, бумажки… Эх, елки-моталки, я подскочить не могу… – Лешка говорил все тише.
«Может, он и правда на важном совещании? Зря я обижаюсь…» – не успела подумать я, как он зловещим шепотом добавил:
– Моей приспичило все этажи обойти, уже некуда сумки с покупками складывать, полный багажник… Нанял же ей водителя, так нет – меня вдобавок к нему подавай!
Лешик сам себя оборвал на полуслове, а спустя мгновение подвел замечательный итог всем моим годовалым сомнениям.
– Но ты же все понимаешь, да? Ты же у меня сильная… Так ведь, зайчик?
Он говорил еще что-то, а зайчик молча вытирал крокодиловы слезки.
– Алло! Алло! Наташка? Я тебе позвоню! Ты меня слышишь? На-та-аш!..
Я слышала, слышала… и, кажется, наконец услышала все. Даже то, что он и не говорил… И с каждым его словом очень быстро, как запах дешевого одеколона, стали улетучиваться мои мечты о нем, о нас, заменяясь на картинки пережитых рядом с ним неприятных мгновений.
Господи, да где ж мои глаза были? Он же не зайчик, и не рыбка, и не птенчик. Он ведь самый настоящий…
И я позволила себе произнести это вслух, хотя и едва слышным шепотом:
– Свинтус обыкновенный. Козел… с бубенчиками, индюшатина расфуфыренная… – И уже громче: – Да пошел ты!..
Нет людей без недостатков. Истинная правда. Но у Лешика ко всем полагающимся каждому из нас изъянов был еще один, которого не должно быть у любимого мужчины, – он был женат. И я знала! Он связан, обязан… В этом случае, даже если очень хочется, все равно нельзя. Нельзя! Слышите, девчонки всего мира? НИ-НИ! Не трогать. Забыть и думать. Сама виновата. Курица безмозглая. Овца серая…
Мысленно перечислив добрую половину обитателей стандартного зоопарка, я изо всех сил, словно вредное насекомое, мучившее воображаемых животных, придавила к холодному корпусу кнопку отбоя и мысленно подвела жирную черту под неудавшимися отношениями с очередным смертельно женатым прЫнцем.
Собственно, не такой и очередной он был… Совсем не много было в моей жизни мужчин. Все время с семнадцати и до тридцати лет было посвящено лишь одному – мужу, теперь бывшему, но с ним не сложилось.
Эти последние три года одиночного плавания… дали мне… несколько знакомств.
Филипп… Сердце сжалось от боли при мысли о нем… Далеком. Недоступном. До сих пор незабытом.
Мишка помогал мне все это время, как мог… Спасибо ему за дружбу верную…
А теперь вот Алексей. Дружок с детства, в одном дворе росли. Он попробовал войти в мою жизнь в роли романтического героя. Лешка ходил за мной лет с десяти (правда, ему было уже тринадцать, и что он нашел тогда во мне, долговязой неуклюжине?), но только теперь, после развода с мужем, я взглянула на него наконец как на представителя противоположного пола, и мы попытались построить друг для друга «Храм нежного чувства» на месте крепкого фундамента давней дружбы… Получилась кривая-косая хижина с худой крышей и щелями в стенах…
На этих словах мое бедное сердечко снова больно вздрогнуло.
Очень хотелось бы уже прекратить эти душевные мыканья, чтобы появился наконец рядом со мной тот самый, по-настоящему единственный, с которым можно было бы идти за руку до самой смерти!..
Где же ты, половиночка моя, неприкаянная? Вот она я!!! Ау!!! Ау! Ну находись же! Заждалась я уже, почти верить перестала… А может, и нет тебя на этом свете? Может, я – какой-нибудь левый ботинок с витрины, настолько выгоревший от прямых лучей солнца, что для него теперь если и есть где-то на складе предназначенная ему пара, то и она не подойдет, не состыкуется?!
Но и сдаваться в плен кому ни попадя я все равно не согласна! Так что с сегодняшнего дня исправляюсь. Никакого больше романа между нами! Никакого больше Лешки в моей жизни! Пусть не подходит ко мне на пушечный выстрел!!! Ни он! Ни другие! Фу… Стало, кажется, легче. Груза на моих плечах действительно с каждой минутой становилось все меньше.
Свободной, независимой девушкой, не отяжеленной бесперспективным романом и пухлой дамской сумочкой, я шагнула в ледяное месиво, с наслаждением прислушиваясь к хрустнувшему, словно переломанный хребет динозавра, льду под моими ногами.
Шире шаг. Раз. Два. Словно гвозди, забивая каблуки в промерзший асфальт, я мужественно преодолевала последние метры моего «славного» пути домой.
Но беда не приходит одна. Неловкое движение, и теперь уже не лед под ногами, а моя лучшая юбка предательски затрещала по шву.
«Понимаю, милая, тяжело удерживать столько наросших на мои бока лишних килограммов. Ну потерпи, потерпи! Теперь уж точно, с горя, запишусь – и на аэробику, и на каланетику… Что там еще выдумано? Аквамучения, диетический массаж!..
Все. Начинаю новую жизнь.
Но! Никакой новой любви, никаких новых мужчин. От них только самооценка падает. Занимаюсь собой, любимой, своим здоровьем, карьерой, конечно… Только бы реорганизация не началась, а то уволят еще… Нет. Никаких плохих мыслей. Один позитив. Все будет хорошо… Ведь правда?»
В надежде (которая опять никак не желала умирать, чтоб ей!) я подняла черные от расплывшейся туши глаза к небу, но оно было напрочь затянуто серыми тучами. Вот так всегда – никакой поддержки от окружающей среды: ни тебе луны ночью, ни тебе солнца днем. Где вы, небесные светила? Хорошо жить на юге, там хотя бы погода радует, а в северных широтах…
Собственно, предаваться философии сил уже не было, но и в подъезд без ключей я попасть все равно не могла. Стояла немым вопросительным знаком и тыкала на все кнопки кодового замка, вспоминая нужный порядок цифр, в ожидании какой-нибудь соседки. Действительно, из-за угла дома очень скоро вынырнул сосед – молодой и привлекательный новый жилец со второго этажа. Но меня уже тошнило от всех этих молодых и привлекательных, при ближайшем рассмотрении оказывавшихся прЫнцами высшей категории. Поверишь такому, войдешь с ним в подъезд, а там запросто получишь чем-нибудь тяжелым по голове…
Я пропустила вперед удивленного моим взъерошенно-настороженным видом соседа и, внимательно вглядываясь в его спину, вошла следом.
В подъезде тускло, но все же светила лампочка. Лифт не работал. Сосед пулей взлетел на свой этаж – похоже, он торопился смотреть последний выпуск криминальной хроники. Сегодня он точно будет вглядываться в мелькающие там подозрительные лица из опасения обнаружить мой фоторобот… А может быть, и он, как я прЫнцев, боится всяких прЫнцесс типа меня, неизвестно по какой причине околачивающихся у дверей в темное время суток… Ха-ха! Весело…
Мне надо было всего двумя этажами выше, и все равно без приключений не обошлось. На третьем – с лестничной клетки вылетела собака и перепугала до смерти. Зато рядом с моей квартирой на четвертом этаже по-прежнему находилась квартира самой замечательной соседки на свете и моей лучшей подруги в одном лице. А у Анютки, слава Богу, в целости и сохранности лежали запасные ключи от моей двери, что было так кстати, так кстати!
Через пять минут я пластом лежала поперек своей кровати с компрессом на голове, бутербродом в руке и сбивчиво жаловалась подружке на свою горькую судьбу.
– А он что? А ты что? А он что? А ты что? – сокрушаясь, причитала Анютка, машинально размешивая для меня давно растворившийся кусочек сахара в кружке горьковато-душистого мятного чая.
А я? Что я? Я ничего. Не хуже других одиноких красавиц, с распахнутыми душами гуляющих по широким просторам родной отчизны.
Прошел денек? Прошел. Ну и что, что отвратительно-неудачный?.. Мы боролись? Боролись. Делали все, что могли? Делали. Значит, чего-то добились. И наверняка хоть чуть-чуть, но приблизилось к нам наше женское – великое и загадочное – «Все будет хорошо!».
Заворачиваясь после горячего душа в нежную махровую шерстку банного халата, я твердила, как древнее заклинание, эти три слова, привораживая светлое будущее. И мой внутренний голос вторил эхом. Все его четыре Противоречивости, а именно: Здравый Смысл, Совесть, Жалость и Вредность – выступали единым фронтом, что бывало крайне редко.
«Все действительно будет! – хором уговаривали они меня. – Надо только определить для себя раз и навсегда, что тебе нужно в этой жизни, и разобраться наконец, кто ты есть на этом свете…»
«Господи, как я устала! Как надоело все… – бурчала я им в ответ. – Надо-е-ло… Надо-е-хать… Уехать, что ли, куда-нибудь подальше? На Луну бы хорошо, да, говорят, там еще труднее, чем у нас тут, дышится… В деревню к тетке? В глушь, в Саратов? Эх, давно пора, только нет у меня никого нигде, сижу всю жизнь в своем городе, как лягушка в болоте, и квакаю направо-налево… Хотя… Бывают еще и лягушки-путешественницы, кажется?»
Я подошла к зеркалу, вглядываясь в запотевшую поверхность, словно в недосягаемую линию горизонта, туда, где края далекие, теплые, заморские… Но сквозь покрытое мелкими капельками воды зазеркалье было проблематично разглядеть как дальние сказочные страны, так и ответы на мучившие меня в последнее время вопросы. А пора бы, пора бы уже определиться, во имя какой такой благой цели и на какие такие муки я готова пойти в своей жизни… Через несколько дней как-никак стукнет тридцать три. Возраст Христа.
На следующее утро, к счастью, субботнее, я легко встала рано и энергично принялась за дела. Уже и раньше я замечала за собой эту странность – когда жизнь в очередной раз загоняла меня в угол, откуда ни возьмись появлялись недюжинные силы бороться за свое место под солнцем со страстью, достойной лучшего применения.
Я составила длинный список дел на день, все пункты которого наконец касались только меня и моего скромного существования. Никакого «мужского рода» в планах на будущее! Прежде всего я вызвала мастеров сменить дверные замки и тут же рьяно принялась за уборку. Я драила, мыла, терла, скоблила все, что попадалось под руку, не столько освобождаясь от пыли и грязи, сколько уничтожая следы пребывания в моей квартире (или душе?) мужчины, вычеркнутого вчера из списка живых.
Лешик, правда, еще не знал о постигшей его участи. Пока я рвала его фотки, отправляла в мусорное ведро его подарки – плюшевого слоника (это что, намек?), свинью-копилку (похоже, все-таки намек…), сердечко на палочке с идиотской надписью «Вечно люби меня» (нет, ну не эгоист?)… мой, уже бывший, выпускал в моем направлении хиленькие стрелы Амура. Каждые полчаса мобильный телефон взвизгивал, то вызывая на связь, то принимая сообщение.
Заслышав характерные звуки, я терпеливо отставляла швабру, откладывала тряпки, охорашивалась перед зеркалом, как будто он мог меня увидеть, и гордо шла на зов, чтобы с чувством глубокого удовлетворения прочитать и тут же стереть из памяти всяческие его эсэмэсные извинения и сопутствующие им любовные охи-вздохи. Или же просто нажать на кнопку «Сброс», выразив таким образом свое теперешнее отношение к его персоне.
Хоть и сомнительное, но все же какое удовольствие самой расставлять точки! (Пусть даже там, где ставить их совсем не хочется.)
Как сказал бы мой наимудрейший родственник, а именно – родной папочка: «Надо. Есть такое, понятное с детства, хлесткое слово «на-до»!»
Сердцу-то было давным-давно ясно, что и на этот раз поезд любви мчался под откос, а мой избранник скорее всего уже был готов спрыгнуть на ходу и только выбирал для этого подходящий момент, такой, чтобы и овцы целы были, и волки сыты. Не будем углубляться, кто тут «овцы», а кто «волки», все равно любая женщина знает, что такое «давай останемся друзьями». (Для тех, кто по счастливой случайности не в курсе, запоминайте – это так, чтобы ты ему жить не мешала, а он с тобой всегда связаться мог, если что…)
А самое главное, как мне казалось в тот момент, мой прЫнц хотел, чтобы его возвращение в семейное гнездышко – к заждавшейся его жене, диетическому питанию и прочим домашним радостям – было мягким и безболезненным. Именно поэтому, а не из-за напряга в работе и повышенной бдительности его супруги, мы начали реже встречаться, я стала походить на умное животное, ожидающее очереди на бойне, а он – на сентиментального палача, вздыхающего от своей тягостной участи.
Нет, я вообще-то ничего против семейного образа жизни, его или своего, никогда не имела. Совсем наоборот! Я выросла в дружной крепкой семье и мечтала растить своих детей в похожей атмосфере. И у меня почти получилось. Как-то, «на заре туманной юности», я по любви создала одну миленькую ячейку общества, родила очаровательного малыша. Вот с атмосферой только не вышло… Слишком часто она становилась раскаленной, как поверхность Венеры. И спустя несколько лет, вся в волдырях, ошпаренная и обожженная (фигурально, конечно, выражаясь), я сбежала на волю от своего законного прЫнца, прихватив с собой лишь пару чемоданов, мешок горького опыта и маленький осколочек бывшей любви – любимого сынишку Павлика.
«Ну взгляни на себя! Ну что за умница, ну что за красавица!» – убеждал меня изнутри мой Здравый Смысл, и я, отгоняя тоскливые мысли и до боли втянув живот подальше под ребра, завертелась перед зеркалом, принимая очаровательные, на мой взгляд, позы.
Вглядываясь в чужое лицо, мы обычно анализируем морщины, складки, мешки, пытаясь через внешность познать человеческую душу, ее достоинства и пороки, а разглядывая свое изображение, считаем года, пережитые нашей кожей. Как нам не хочется признавать, что зеркало отразило не столько возраст кожного покрова, сколько все следы наших переживаний, настроений, результатов мыслительной деятельности, физических страданий и даже лишнюю рюмку спиртного. Но по сравнению с моей попыткой вглядеться в себя прошлой ночью зазеркалье было настроено снисходительно и отразило мою мордочку достаточно благосклонно.
На меня смотрела (даже сейчас, после вчерашних нервов и слез) хорошенькая «рыженькая лисичка» с лукавыми глазками, черненькими бровками и аленькими губками. Ну все, кажется, для счастья есть. «И куда только они смотрят?» – задумалась я, и мой взгляд непроизвольно стал смещаться с лица куда-то ниже. Ниже. Еще ниже… Эх, мужчины! Куда бы вы ни смотрели – чего уж Всевышнего гневить? – везде округлостей всяких хватает. Хотя… Если бы Он, то есть Всевышний, моего мнения спросил, когда меня создавал, я бы, конечно, ВСЕ не так сделала! Тут – поуже, ясное дело. Здесь – подлиннее, чтобы такая линия плааав-ная… А тут? Ну что за безобразие? Отрезать, отрезать! Побольше!.. Я принялась нещадно оттягивать свои бока в районе талии, сокрушаясь, что у них там, на небесах, похоже, к результатам конкурсов красоты никто не прислушивается…
Радостно тренькнул дверной звонок.
Ой, уже двенадцать! Пора открывать «Салон красоты».
…А что? Когда хочется все бросить и уехать куда глаза глядят, по-моему, самое время взяться за что-то важное и привести это в порядок… Если хочешь улучшить свою жизнь, почему бы не улучшить для начала свою внешность, вдруг тоже пригодится?
Стоило мне только приоткрыть дверь, как я перестала принадлежать себе. Изображая непринужденность, с веселым щебетом в прихожую влетела стайка моих подруг. Картину происходящего можно было назвать «Поддержим подругу всеми своими слабыми женскими силами!».
Иришка, со сверкающей всеми цветами радуги французской помадой на губах поверх обворожительной голливудской улыбки, пряча жгуче-карие глазищи под чуть затемненными очками, кинулась обниматься и все приговаривала, что я «ну просто никогда еще так отлично не выглядела!».
Танюха, размахивая перед моим носом вместо нашатыря бутылкой какого-то заморского вина, тыкала в меня букетиком незрелых розочек, то ли проверяя на прочность, то ли призывая почувствовать аромат весны, которая обязательно наступит… месяцев через пять.
Скромная Инночка, хрупкая веснушчатая девочка-длинноножка, наш добровольный и по-дружески почти бесплатный массажист-косметолог, в это время уже доставала из огромного шуршащего пакета тюбики и баночки с волшебными жидкостями и сказочными кремиками, не переставая бормотать рекламные заклинания, смыслом которых было то, что она обязательно сейчас сделает из меня «конфетку».
Настоящие подруги! Как тщательно они приготовились выводить меня из состояния депрессии, как яростно бросились спасать всеми возможными средствами!
…В дверном проеме появилась сонная, всклокоченная Анютка в маминой ночной рубашке 56-го размера. Еле передвигая ногами, вся увешанная сумками и пакетами со снедью и напитками, она на автопилоте проползла мимо по коридору в сторону кухни.
Ну кто ж из моего окружения не знает Анютку и ее самообладание?.. Никакие стихийные бедствия не могли вывести эту сотрудницу МВД из равновесия, поэтому девчонки, направляясь ко мне, сначала завалились к ней, подняли ее с кровати и притащили ко мне для усиления своей целительной мощи.
Только усиление из моей милиционерши в это утро было никакое. Полночи она исполняла свой служебный долг, помогая мне в мельчайших подробностях восстанавливать картину ограбления (правда, в милицию идти отговорила). А оставшееся время до рассвета Анюткин укрепляла мою пошатнувшуюся уверенность в себе, так как теперь я искренне считала, что не способна вызвать у мужчин никаких серьезных намерений, кроме желания ограбить. И так подружка моя доукрепляла меня, что ее внешний вид стал давать еще больше оснований для сочувствия, чем мой собственный.
Но… Как бы ни выглядела в то утро бедная Анютка, все-таки официально «объектом» была я, о чем мне постоянно напоминали заботливые вздохи и приветливые поглаживания милых подружек. Я незаметно вошла в роль, разжалобилась от сочувствия к самой себе и… прослезилась.
– Тих-тих-тихо! У нас тут платоооочек где-то был! Щааас мы!.. – тоном профессиональной нянечки заголосила Иринка, принимая из Танюхиных рук новенький, видно, специально купленный для этого случая, розовенький носовой платок со счастливым рисуночком.
– Нееее!.. – принялась брыкаться я, отступая в комнату и на ходу рукой размазывая слезы по лицу. Надо же совесть-то все-таки иметь!
– Все будет хорошо, девчонки! Все будет!
Лишь через полчаса возбуждение стало спадать. Сидя узким кружочком вокруг кухонного стола, все наконец начали успокаиваться. Чтобы быстрее прийти к единому мнению, что от перенесенных душевных ран я не обязана умирать немедленно, мы, во-первых, прикончили бутылочку сладенького винца, во-вторых, распотрошили целую пачку ментоловых сигарет, а в-третьих, опустошили холодильник. Более мелкие преступления, такие как «выкрикивание феминистских тостов под бурные аплодисменты собравшихся» или «словесные обвинения сильной половины человечества в душевной и физической слабости», конечно, не в счет.
Наконец страсти улеглись, и мы приступили к главному. Процесс массового превращения золушек в прЫнцесс пошел без сучка и задоринки…
Танюха склонила накрытую полотенцем голову над кастрюлей с отварной картошкой. Нет, не подумайте, что она лечила насморк; наша «железная леди», исповедующая в жизни принцип «Будь истинной женщиной – используй мужчин», трогательно распаривала кожу перед косметической чисткой лица.
Худышка Иринка, и в свои тридцать восемь выглядевшая ровней собственной дочери, полулежала в кресле, впитывая в себя кальциевую маску. В халате нараспашку и резиновой плавательной шапочке на голове, под которую были старательно убраны все волосинки до единой, она пыталась не шевелиться, усмиряя свою природную кавказскую энергичность. Вид, надо сказать, не для слабонервных! Лицо, шея и область декольте были покрыты толстым-толстым слоем белой извести, которая к тому же стягивала кожу, не давая ни единого шанса улыбнуться или что-то произнести. Но кожа вокруг глаз оставалась нетронутой, поэтому Иринушка все равно умудрялась активно участвовать в разговоре, энергично хлопая ресницами и выразительно вращая глазами на манер заправской вампирши из фильма ужасов.
Анютка, моя спокойная и обстоятельная брюнеточка, конечно же, наоборот, от души наслаждалась покоем. На ее лбу, щеках и в районе глаз живописно разместились огуречные кружочки, а кисти рук отмокали в детской мисочке с каким-то раствором мутного цвета.
Я же, как главная героиня дня и возможная лягушка-путешественница, лежала на самом выгодном месте, поперек кровати, и получала высшее удовольствие…
Массаж лица! Сколько хвалебных слов можно посвятить этому удивительно целебному и в высшей степени приятному процессу! Мои щечки розовели, кожица разглаживалась, лицо молодело, свежело и на глазах приобретало здоровый вид. Мои натянутые нервы успокаивались, мышцы расслаблялись, дыхание выравнивалось… «Я солнце. Я большое горячее солнце. Я прекрасно и яснолико… Я радостно и спокойно. Я излучаю тепло. Много тепла и света. Я освещаю… всем женщинам дорогу… прямую и ровную дорогу… к счастью… к счастью… к счастью…» Тьфу ты, кажется, это из какой-то другой оперы…
Под нежные постукивания и мягкие поглаживания Инночкиных пальчиков я совсем задремала, но все же нет-нет, но умудрялась продираться сквозь сладкие сонные волны и отслеживать основные изгибы в русле негромкого щебетания милых подружек.
– Ой, девчонки… Даже не знаю, как реаГировать… – По букве «Г» было нетрудно догадаться, что это Инна делилась своими последними новостями. Добрая, застенчивая двадцатисемилетняя киевлянка с роскошными русыми волосами до пояса и ангельским выражением лица совсем недавно появилась на московских баррикадах борьбы за женское счастье и, как боец-новобранец, считала за честь получить от более опытных подруг-москвичек любой, даже бесполезный, совет. – Представляете, мой-то подарил мне на день рождения… кофеварку. Это ж сколько кофе в нее сыпать надо, она ж о-Гггром-ная!
