Buch lesen: «Ключи от моего сердца», Seite 3

Глава 5. Кого ценит Хранитель

Провожали леди Виру в пансион всем семейством. По такому случаю съехались ее двоюродные сестры с мужьями и многочисленными детьми. Всем хотелось посмотреть на невесту Хранителя, а прежде всего, на него самого. Но в конце прощального вечера большинство разодетых дам испытало разочарование: хотя жениху заранее соколиной почтой отправили приглашение, он явиться не изволил.

К величайшему облегчению Алисии.

– Нет, ну в самом деле! – возмущалась тетушка, в последний раз перед отправкой инспектируя сундуки, в которые уложили Лисины обновки. – Негоже прятаться от тех, кто вскоре сделается родственниками. И потом, мне хотелось получить одобрение за свои труды. Снарядить девочку в двухнедельный срок сродни подвигу. Нет, я понимаю, если бы требовалось одеть ее кое-как, я же расстаралась, организовала все наилучшим образом. Столько сил, столько нервов!

– Милая, Хранитель знал, кому довериться.

– Ах, Пусик, только ты меня ценишь! Ханна! – Эдита нервно обернулась на служанку, возящуюся со шляпной картонкой – та никак не хотела закрываться: то перо вываливалось наружу, то лента. – Неужели никто не слышит, что в дверь стучат? Где все?

– Малгуся и Вада повели барышень с детьми в конюшни: туда сегодня пригнали аруйских жеребцов. Кавела и Сига вы еще с утра на ярмарку за провизией отправили. Данута возится с тестом, да и не ее это дело до двери ходить. А у садовника выходной, он, наверное, в своем сарайчике пьяный спит, – Ханна монотонно перечисляла, кто из слуг куда делся, не замечая, что Эдита ее прожигает взглядом.

– Что, мне самой теперь двери открывать, раз все такие занятые?

Ханна, наконец, заметила недовольство госпожи, бросила картонку, из которой тут же вывалилась шляпка, и скрылась за дверью.

– Пусик, распустил ты слуг, пока я была занята Алисией!

Дядя вытаращил глаза и густо покраснел, но предусмотрительно смолчал. Он попытался выбраться из подушек, коими обложился, сидя на диване, но ни с первого, ни со второго раза не справился. Он барахтался в шелковых думочках и еще больше багровел.

Лиса прикрыла рот ладошкой, чтобы не заметили ее улыбку. Настроение ей теперь ничто не испортит. Хватит того, что вчера издергалась в ожидании Хранителя, но слава Великому, жених не пришел. Остался от силы час, и она отправится в новую жизнь, где не будет пригорелых каш, тесного платья и сношенной обуви. Кузины за ужином рассказали про королевский пансион – сами провели в нем четыре года

– Да что за упорный дятел? Стучит и стучит! – Хенрич в сердцах расшвырял подушки.

– Велено вам передать, – в комнату влетела Ханна. В ее руке находилась небольшая коробка с вложенной под бант карточкой.

– Мне? – тетушка недоверчиво повертела протянутый сверток, похожий по размеру на шкатулку, обернутую серебряной бумагой.

– Посыльный так и сказал: «Велено передать леди Эдите Пилли».

– Кем велено? – тетушка, развязав бант, извлекла атласную карточку, на которой не было ни слова. – Что это? Шутка какая-то? – она в недоумении повертела визитку, но с той вдруг посыпались снежинки.

Дядя через плечо Эдиты заглянул в дрожащую в пальцах супруги записку. Снежинки, слетая одна за другой, обнажили витиеватую надпись, прячущуюся под ними.

«Благодарю за помощь. Хранитель», – вслух прочел дядя.

– Боже, как мило! – тетя глупо улыбалась, забыв о посылке, которую вытащил из ее рук Хенрич. – Я совсем запамятовала, что Хранитель маг.

Только Лиса открыла рот, чтобы расспросить, что за маг ее жених, поскольку о многих из владеющих магией ходили страшные истории, вмешался дядя Хенрич.

– Смотри, Эдита, – завороженно произнес он. В шкатулочке на бархатной подстилке лежали серьги из зеленых камней, которые как нельзя лучше подходили к огненным волосам миниатюрной женщины.

– О, Хенрич! Это же изумруды! Надо бы показать подарок Хранителя моим девочкам! – тетя взяла коробку и заторопилась к выходу. Уже у двери обернулась на Алисию: – Забудь все, что я тебе говорила. Никакого флирта, никакого пыла с безусыми юнцами! Для такого мужа стоит себя поберечь.

***

– Ну что ты, точно медведь-шатун, ходишь из одной комнаты в другую? – на меховом вороте Вайги висели бусины растаявших снежинок. Хранитель, только что затворивший за собой дверь, растерянно хлопал глазами, привыкая к яркому свету лампы в ее руках. – Совсем одичал!

– Память тревожит, – произнес он и, пряча ключи в карман, зашел за спину ведьмы, чтобы помочь снять шубу. – Ты почему не разделась внизу?

– Так нет никого, даже наружной охраны. Попрятались, должно быть. Да и какой дурак, кроме меня, высунет нос из дома в такой день? – Вайга тряхнула головой, расправляя примятые огромным воротом волосы. На них так же, как жемчуг, нанизанный на нити, блестели капельки воды. – Ты когда в последний раз спускался? На дворе такая вьюга! Чудо, что я вообще не сбилась с пути.

– Выходит, Винд вернулся? – Хранитель поспешил вниз, бросив шубу Вайги появившемуся слуге. Распахнув двери и шагнув за порог, загородил локтем лицо – сильный ветер бил мелкими снежинками, которые резали как стекло. Волосы взметнулись и стеганули по плечам, будто пойманная за крыло птица.

– Так вот в чем дело! – Вайга пряталась за широкой спиной Хранителя. Ей приходилось кричать, чтобы перебить вой ветра. – Я-то думаю, откуда вьюга? Еще час назад ничего не предвещало! А, оказывается, Винд нерастраченную силу сбрасывает! Надолго уходил-то?

– На полмесяца, – Свеярид развернулся и, подпихнув ведьму, переступил порог. Дверь с ревом захлопнулась. Огромный светильник, висящий по центру круглого холла, ответил перезвоном хрустальных подвесок.

– А! Ну, значит, пару дней еще пометет! А куда посылал-то? – Вайга семенила, подстраиваясь под широкий шаг Хранителя. Тот вошел в просторную кухню с добела выскобленным столом, снял с очага, предварительно обмотав руку полотенцем, большой котел.

– А ты сама посмотри, – бухнув его на стол, забрался на скамью, показывая тем, что ведьма должна сесть напротив.

– Так и знала, что ворожить заставишь, – она извлекла из кармана мешочек с сосновыми иголками и кусочками янтарной смолы, из другого еловую шишку. Бросив все в кипяток, понаблюдала, как распаренная шишка раскрывается, как меняются запахи на кухне: только что витал аромат жаренного с розмарином мяса, что сейчас «отдыхало» на огромном блюде, накрытое чистой тряпицей, и вдруг остро запахло лесом, морозной свежестью. Старуха проковыляла к окну, с трудом сняла огромный крюк и с еще большим напряжением распахнула створки – ветер тужился захлопнуть их назад. Собрав с подоконника снег, ведьма слепила плотный снежок и поспешила к котлу, оставив окно на волю вьюги – та застучала крюком, требуя ее впустить в дом, где прыгало в очаге ненавистное пламя. Снежок, сопровождаемый быстрым шепотом, в которым слова сливались в единый звук, не оставляя места паузе, в котле не растаял, а тонкой ледяной корочкой заволок всю поверхность только что исходящей паром воды.

Ведьма, вооружившись деревянной ложкой, разбила корочку и, помешивая, заставила лед встать дыбом. Вскоре в его очертаниях появились узнаваемые здания.

– Ух ты ж! Королевский дворец! – восхитилась ведьма.

– Верти, верти дальше!

Ложка разбила прозрачный дворец, и на его месте выросло другое здание: о два крыла полукругом, с веерной лестницей, с кованной оградой, опоясывающей застывшие корявыми льдинками деревья и пруд с лебедями.

– Никак твоя зазноба перебралась в королевский пансион? Проторенными дорожками ходишь? – Вайга пытливо посмотрела на Хранителя.

Тот оторвал довольный взгляд от ледяного строения, где остроконечные шпили уже начали подтаивать. Горящее в очаге пламя хоть и трепетало под напором пробующего пролезть в трубу ветра, со своим предназначением справлялось. На кухне среди высоких шкафов, где поблескивала чистотой посуда, а в горшках росли анис да розмарин, было тепло и уютно. Хранитель любил здесь засиживаться, думать о будущем и о былом, отхлебывая из чашки чай, размешанный для большей пахучести с каплей меда.

– Так всем проще: и мне, и ей. Я возвращаю ей все то, чего она была по вине братьев лишена: теплый дом, девичьи радости, подруг, – Хранитель поводил пальцем по лужице, растекшейся по столу. Ведьма почувствовала, что Ярид хочет что-то сказать, но не решается. Помолчала, давая ему возможность оборвать затянувшуюся паузу. – Вайга, знаешь, а я видел ее. Вот так же близко как тебя.

– Да ну! Все-таки не утерпел! Не напугал девчонку?

– Она и не догадывалась, что я был рядом. Кинула в меня огрызком яблока, – против воли его губы растянулись в улыбке. – Смышленая, подвижная.

– Красивая?

– Красивая. Но ты же знаешь, я за этим не гонюсь. Алисией зовут, – произнес и прислушался к звуку имени. Повторил еще раз. – Алисия.

– Так вот куда Винд мотался!

– Сейчас выпустит «пар» и придет для отчета.

– Если уж в замок Виру ездил, то не скоро «пар» выпустит. Считай, денька три бесноваться будет.

– Я подожду. Торопиться некуда, – Хранитель тряхнул головой, собрал волосы под черную ленту и закинул за спину.

Вайга в задумчивости рассматривала его.

– Я вижу, на твоих висках седины гораздо меньше стало. И суровая складка меж бровей разгладилась.

Хранитель сдержанно улыбнулся. Он и сам заметил, что с рук исчезла мелкая сеточка морщин.

– Хоть бы поделился своим умением, – с упреком произнесла Вайга. – Вот умру я по дряхлости, как тогда жену искать будешь?

– А ты влюбляйся каждый раз заново, – глаза у Свеярида блестели. – Любовь и не такое чудо сотворит.

– Сам знаешь, мы ведьмы такие: полюбивши раз, другой любви не ждем.

– Не того ты, Вайга, выбрала.

– Знаю, что не того, но сердцу не прикажешь, – вздохнула и глаза опустила. Совсем как в молодости. Но тогда на лице пылал румянец, а сейчас… сейчас там глубокие морщины и кожа цвета пригретой солнцем земли.

– Прости.

– Нет в том твоей вины, – ведьма засуетилась. Огляделась в поисках своей шубы. Слуга, будто почувствовал, вырос у двери.

– Останься. Боюсь, на самом деле заплутаешь.

– С тобой в одном доме? Ну уж нет. Еще здесь я слезами подушку не мочила, – последнее произнесла тихо, себе под нос.

Вот вроде и привыкла, что не смотрит на нее как на женщину, а всякий раз обидно. Ей бы уйти вместе с Фростом, ведь звал и не раз, а она уперлась. Молодая была, горячая. Все не верила, что не сможет в себя Хранителя влюбить. Не влюбила, как ни билась, но все равно не ушла. Сначала оправдания себе искала, мол, рядом с Хранителем старость нескоро наступит, а она как-то неожиданно нагрянула. Конечно, не через полсотни лет как у людей, а гораздо-гораздо позже. С вечера засыпала, чувствуя в себе женский огонек, а, проснувшись, поняла, что тот потух. К зеркалу подойти боялась. Возненавидела свое отражение, плакала. На глаза Свеяриду долго не показывалась, избегала встреч, а как случайно столкнулись, он и не заметил, что Вайга уже старуха. Видать, и прежде не особо в лицо смотрел. И что теперь? Ни красоты, ни сил, ни надежды.

– Рис, подай и мою шубу. Провожу. Заодно на обратном пути к Винду загляну.

Вайга усмехнулась. Не терпится Хранителю разузнать о своей Алисии. И боль острой иглой толкнулась в сердце. Ревность. Уж сколько раз душила ее в себе, а все живет.

Глава 6. Перед зимним балом

Два года в пансионе пролетели как один день. Все было внове, все волновало. Поначалу Алисия дичилась: и манерами нужными не обзавелась, и двигаться правильно не умела. Благо, хоть читала без запинки и писала без ошибок. «Врожденная грамотность» – так высказался преподаватель словесности, хваля за большую любовь к книгам и ругая за то, что читала не ту литературу, которая развивает хороший вкус.

Но все оказалось поправимо.

Если до приезда Алисии Виру в пансионе жили лишь девочки из дворянских семей, то вскоре после ее появления в королевское учебное заведение прибыли «дочери народа», понятия не имеющие, как правильно говорить, не умеющие есть вилками и вовсе не читающие даже неправильную литературу. На их фоне Лиса была уже не столь ужасна, и насмешки от «истинных леди» прекратились.

Возмущенные появлением в элитном учреждении «дворняжек» преподаватели и воспитанницы быстро угомонились, стоило вмешаться королю. Он объявил, что насильно никого не держит, ропщущие должны смириться – королевство берет курс на обновление крови. Уж слишком часто у высших дворян появлялись дети с врожденными болезнями, причина которых крылась в близкородственных браках. Чтобы служить примером, Эмерик Второй удочерил двух сестер, осиротевших после пожара в купеческих рядах, присвоил им титул принцесс и посулил выдать замуж в самые благородные семьи, если не своей страны, то соседних. Приданое обещалось быть грандиозным.

Протестующие сразу прикусили язычки. Кто отважится пойти против короля? Фырканье на новонареченных «дворянок» строго пресекалось, а известие, что содержание дочерей народа оплачивает сам Хранитель, и вовсе примирило с их существованием. Спрягали глаголы, осваивали арифметику и танцевали плечом к плечу как обладательницы голубой крови, так и простые горожанки. Все вместе, шаг за шагом, юные леди королевского пансиона приобретали лоск.

Алисия невольно прислушивалась, если речь заходила о загадочном благодетеле. Живущая с ней в одной комнате девушка однажды открылась, что ее отец все еще надеется породниться с северным князем, который никак не определится с выбором жены.

– Поговаривают даже, что ею непременно будет одна из воспитанниц королевского пансиона!

Эти откровения заставили Лису не выдавать, коль уж сам Хранитель молчит, факта их обручения. Да и вообще, что есть обручение? Если слушать рассуждения подруг, то у Алисии Виру все было неправильно: ни знакомства с женихом, ни помолвочного кольца на пальце. Подписаны какие-то бумаги и только. И вообще, нет даже намека на произошедшее предложение руки и сердца. Впору усомниться, что жених вообще существует.

Стоило признать, молчание Хранителя волновало и заставляло мыслями вновь и вновь возвращаться к нему. Когда они увидятся? Как себя вести при этом? Лиса каждый раз замирала, когда в просторную залу, куда собирались воспитанницы в день посещений, заглядывала дежурная и называла фамилии тех, к кому пришли.

– Алисия Виру? – тут непременно нужно было подняться, чем бы ты не занималась: музицировала, читала стихи или пробовала себя в рисовании. Таков был порядок. Дежурные не должны бегать по этажам и выискивать воспитанниц, родственники которых изволили посетить своих чад. – К тебе тетушка.

Алисия выдыхала и спешила к Эдите. В теплую погоду они прогуливались в парке вокруг чудесного пруда, в котором жили лебеди, в ненастье спешили укрыться в кофейне или зимнем саду.

Но как же Лиса боялась, что в один из родительских дней, а таковые случались раз в месяц, в пансионе объявится жених!

– Алисия Виру? К тебе дедушка.

В этот момент она сгорела бы от стыда.

Но странное дело, после того, как Хранитель два года не давал о себе знать, ей сделалось даже обидно: что она за невеста, если о ней не вспоминают?

Хотя, нужно быть честной, подарки продолжали сыпаться. Что есть, то есть. Вот и накануне первого в жизни Алисии бала из дома дяди доставили коробку с платьем, туфельками и списком поучений, написанных собственноручно тетушкой Эдитой – чего юной леди ни в коем случае нельзя делать, если какой-нибудь выученик пажеского корпуса вскружит ей голову.

«А, может, Хранитель передумал? Ведь тетушка лишь раз обмолвилась, что вещи оплачены им, а после ни звука. А что? Леди и лорд Пилли люди тактичные, могли просто скрыть, что у жениха планы в отношении меня поменялись. Учится, присмотрена – и то хорошо! Дядюшка знаменитый конезаводчик, его жеребцы не раз брали призы, дела идут в гору, и что ему стоило купить любимой племяшке бальное платье?»

– Девочки, вы, случайно, не знаете, Хранитель уже женился?

– Если бы он женился, мы даже здесь бы слышали, как воет мой отец, – Мажанна, дочь главного поставщика вин для королевского двора, печально улыбнулась своему отражению в зеркале.

– Почему ему так важно породниться с северным князем?

– Он ругает себя за то, что не уберег виноградники на террасах Саймарии – их погубил внезапно грянувший мороз. А вновь посаженные и близко не дают того букета, что так нравился королю. Его Величество уже не раз выражал сожаление, – Мажа распустила волосы, тряхнула головой и потянула за локон, спиралькой упавший на лоб. – Если бы Хранитель женился на мне или моей старшей сестре, папа по-родственному договорился бы повернуть время вспять. Ему нужна всего лишь одна ночь, когда следовало жечь костры, а не надеяться на Высшего.

Мажанна через зеркало посмотрела на подруг.

– Вы, наверное, думаете, боже, какую она несет чушь? Ради каких-то виноградников жертвовать собой? Во-первых, никто не видел Хранителя и не может описать, как он выглядит. А вдруг он отменный красавчик? Ведь маги живут долго, очень долго. Во-вторых, вы сами должны были почувствовать – северный князь широкой души человек. Только за это его уже можно уважать. Ну и в-третьих, я за своего отца готова жизнь отдать, не то что руку и сердце. Я просто не могу смотреть, как он мучается. Десять лет прошло, а папа переживает так, будто виноградники погибли вчера…

– Я подозреваю, мы закончим учебу, но так и не увидим Хранителя, – вторая соседка по комнате – Ивона, оторвалась от учебника истории. – За два года ни разу не появился.

– А я думаю, он не преминет показаться на этом зимнем балу, – потупив взор, чтобы подруги не заметили волнения, произнесла Алисия. Она вертела в руках письмо от Юлека. Как всегда, ничего не значащие фразы: «Живем хорошо, не волнуйся, от Уршулы привет», а буквы все больше кривятся, и строки ползут вниз.

– И мы, конечно же, так и не узнаем, кто из присутствующих на балу Хранитель, – Мажанна с ненавистью дернула гребнем кудри. Она не понимала своего счастья – другие девочки мечтали о красивых локонах, из-за чего приходилось спать с накрученными волосами, а эта грезила о гладких прядях. – Маска надежно скроет его лицо.

– О, если бы одна из нас знала хоть какую-нибудь примету Хранителя, по которой его можно вычислить! – Ивона отодвинула книгу – разговор о таинственном князе и предстоящем бале куда интереснее захватнических войн на рассвете цивилизации. – Например, он приволакивает ногу, из-за чего опирается на трость. И трость непременно с набалдашником в виде головы северного волка с оскалившейся пастью…

– Бедняжечка, – пожалела хромого Хранителя Мажанна, – как же он будет вальсировать?

– Я знаю одну примету, – вызвалась вдруг Алисия. – Вернее, слышала, что говорила о нем леди Рута, свекровь моей кузины. – У него седые волосы.

– Точно! Волосы никуда не спрячешь, – Мажа бросила гребень и в возбуждении заходила по комнате. – А давайте разглядывать всех, кто попытается скрыть их под шляпой или капюшоном. Надеюсь, на балу для молоденьких девушек седых окажется не так много?

– И что ты сделаешь, когда обнаружишь старика? – непонятное чувство собственничества шевельнулось в груди Алисии.

Мажанна растерялась, даже остановила свой бег по комнате.

– Ну, вам покажу, чтобы потом обсудить, стоит выходить за него замуж или нет.

– А я переживаю за танцы. Как бы самой кого-нибудь не изувечить, – Ивона отличалась кукольной красотой – глаза на пол-лица и маленький ротик, но до чего же нескладны были ее движения! Будто не она управляла своим телом, а кто-то свыше дергал за веревочки. «Наша деревянная красотка», – шутя называла ее мадам Фло – учительница бальных танцев. – Приедут королевские пажи, начнут приглашать, а я, будто увалень какой, отдавлю все ноги.

Алисия, вспомнив, что по традиции на зимний бал (куда еще в прошлом году им, пятнадцатилетним, был заказан вход) приглашают воспитанников пажеского корпуса, застыла. Она видела их из окна – белозубых, подтянутых, в одинаковой парадной форме. Даже слово «пажи» произносилось старшими девочками с определенным придыханием и мягким звуком «ж-ж-ж». Все юноши, в отличие от королевского девичьего пансиона, где теперь обучались и горожанки, были из дворянских семей, а значит, могли составить в будущем отличную партию. Вот почему так переживала Ивона – она мечтала о молодых и красивых пажах, а не о хромых старцах.

«Паж-ж-жах… ах…»

Хранитель за разговорами о пажах был забыт. Подруги повытаскивали из шкафов приготовленные для волнительного события наряды, разбросали по комнате ленты, кружевные маски, веера. Одеваться не стали, просто прижали к себе платья и покружились, представляя, что уже танцуют с воспитанниками военного корпуса. Шептались до полуночи, делясь милыми девичьими секретами, коих накопилось не так уж и много. Настоящая жизнь только начиналась, и ее предвкушение кружило голову.