Buch lesen: «Мужской стриптиз (сборник)»
Ответы на F.A.Q. и (часто задаваемые вопросы)
Почему 100 Рожева?
Сторожева – это фамилия, под которой все «школьные годы чудесные» я подскакивала на щербатом стуле от фраз: «открываем страницу СТО…» и «вам дебилам, СТО раз повторять?» Зато теперь «СТО рож» – именно то, что Вы в этой книжке найдете. Надеюсь, Вам будет нескучно. Не зря ж я сгребала их в кучу! В рифму? Это случайно! Стихов не пишу. Я пишу «срисуйки». Сунула нос в чужую жизнь, срисовала и высунула. Нос в занозах, но это не останавливает пытливую меня, ибо нет ничего более увлекательного и непредсказуемого, чем живой человек. Никакой выпускнице литкурсов, ни на какой кухне не придумать того, что придумывает ЖИЗНЬ вне отапливаемых помещений и литературного образования.
В жизни – за каждой «рожей» своя, особенная история. А рож…ну Вы уже догадались… СТО!
Почему мужской стриптиз?
Я люблю мужчин. В этом уже неприлично сознаваться, смущенно розовея под голубым небом, но это так. Даже строгая оливье, я не могу отказать себе в удовольствии сложить из морковки и двух вареных яиц композицию «женское счастье» и помедитировать. Я люблю мужское тело, устройство мужских мозгов, вечный двигатель желания и небритые уши охотника, торчащие из самых безобидных комплиментов. Мне нравится путешествовать по планете «Мужчина» без скафандра и охраны. Интерес и презерватив – все, что я беру с собой в эти путешествия. Первое нужно всегда, второе – как правило. И еще я люблю слушать. Может, поэтому мне любят рассказывать. А, рассказывая, невозможно не раздеться. Душевно или физически.… Вспомните сами – когда открываешь душу, рука поневоле тянется к гульфику. И своему и собеседника…
Почему рассказы?
«Чем короче произведение, тем меньше вранья» – сказал кто-то из великих мужчин. В выборе жанра виновата правдивость повествования и принцип «один мужчина – один рассказ». Длинней или короче, эротичней или романтичней.… Все как в жизни. Мои инструменты познания личности – общение и секс. Узко, скажете Вы? А Вы прочтите! И если не Ваше мнение, то Ваши добрые читательские глаза непременно расширятся!
Ваша 100 Рожева
Рассказы
Человек – говно
– Слушай, а кто этот симпатичный мужик с большими яйцами? Так смотрит на меня…, – спросила я у знакомой в тренажерном зале. – Знаешь его?
– Его тут все знают. А тебе лучше его не знать.
– Почему?
– Говорят о нем… много всякого…
– Ой! Интересно! И чего говорят?
– Ну, я слышала, что он порнушку снимает, с наркоманами связан, трепло страшное, ни одну бабу не пропускает, а потом трепет об этом на всех углах. В общем, человек – говно.… Не надо тебе его.
– А ты откуда все это знаешь? Сама знакома с ним?
– Сама – нет. Говорят…
Я незаметно сунула голову в дверь тренажерного зала. «Человек – говно» бродил среди тренажеров, весело болтая с тренером. Убранные в хвост густые черные волосы, стильные очки, широкие плечи, свободные штаны и нечеловеческого размера яйца. Близорукий Отец индейцев. Совесть и яйца нации.… Не может обойтись без очков, но явно обходится без трусов, а то бы парный мужской орган выглядел собранней. Почувствовав взгляд, индеец обернулся и, улыбнувшись, подмигнул мне. «Говно, да еще и наглое какое!» – смутилась я и прикрыла дверь, но зарубка на косяке в моем отделе эротических приключений была уже поставлена…
В следующий раз появившись в зале, «человек – говно» по прямой, то есть по кратчайшему расстоянию, направился ко мне.
– Привет! Ты когда закончишь? – Спросил он, словно мы старые знакомые и вчера виделись.
– Привет. Только начала. Часа через полтора.
– Отлично. Закончишь, набери меня, я буду ждать в холле.
– А слово «нет» тебе ни разу не говорили что ли? – Обалдела я от его наглости.
– Какое слово? «Неет»? – Переспросил он с акцентом, словно «нет» было словом из древнего иврита. – А что оно означает? – Он по-детски засмеялся, – тебя ведь Таня зовут?
– Да.
– А меня Сережа! Очень нравишься. И давно. Не откажешь в удовольствии угостить тебя чашечкой кофе? – Он застыл в умоляющем книксене.
«Вот говно!» – с восхищением подумала я и ответила почти равнодушно:
– Ну, жди…
– Запиши мой номер, плиз. Наберешь, я перезвоню, чтобы ты не тратилась.
Увидев меня в холле, он радостно раскрыл объятия:
– Наконец то! Радость моя! Пять минут только о тебе и думаю!
– Всего пять?! Тогда не доставлю удовольствия угостить себя!
– О, моя королева! Сжальтесь! Я обычно вообще не думаю! А в эти томительные минуты – что не встало, то пересохло! – Он склонил голову и его черные волосы, освобожденные от хвоста, растеклись по плечам.
Мы рассмеялись.
– Ты мне правда давно нравилась, – сказал он, когда мы выпили за знакомство, – сзади особенно. Да! Я смотрел! Помнишь Мягков в «Иронии судьбы»? Да! Я ел! Я все не знал, как к тебе подойти.
– Да ладно! Ты и не знал?!?
– А что ты так удивляешься? Я только с виду мачо, а на самом деле очень стеснительный и неуверенный в себе человек. Но «мужчина приятный», как обо мне говорят, – скромно потупился он.
– Я слышала, что о тебе говорят.
– И что?
– Да так.…Много хорошего. А это правда, что ты порно снимаешь?
– Я? Порно снимаю? – Он красиво тряхнул волосами. – Нет, конечно! Скажешь тоже! До такого я еще не дошел…. Я сам снимаюсь.
– В смысле? – Не поняла я.
– Я снимаюсь в фильмах. Я актер.
– Актер порно? Серьезно?
– Да. А что тебя удивляет?
– Ничего. Но я думала, порнография – дело молодых! Ты мужчина хоть куда, но все-таки… Сколько тебе лет?
– Сорок три.
– И ты два часа можешь ипаца, то есть, прошу прощения, сниматься?
– Во-первых, там этого не требуется. Съемки и готовый фильм – разные вещи. И потом, только я это и могу. Молодые приходят с горящими глазами – только давай, 15–20 минут и все, пар вышел весь. А старый конь, прошу любить и жаловать, может сколько надо, когда надо и как надо. Потом, часто требуется играть характерные роли. И надо быть, помимо всего прочего, просто хорошим актером. Недавно вот играл хозяина заведения, куда мужья приводят своих юных неопытных жен обучить сексу. У меня по сценарию было две помощницы, и мы втроем их учили всему и по-всякому.
– А кто сценарии пишет?
– Сценарист, как в обычном кино. Хороший сценарий – половина дела. Часто сами клиенты заказывают, так сказать, воплотить свои эротические фантазии на экране, ну и естественно, оплачивают это. Некоторые хотят, чтобы их жены или любовницы играли главную роль. Вот мы и делаем такое хоум-видео с профессиональным качеством. Кстати, сценарий про секс-пансион для неопытных любовниц – такой клиент заказал. Крупный чиновник, между прочим, в правительстве сидит. Реально со сдвигом мужик. Сам актеров отсматривал, на всех съемках сидел, нравилось ему смотреть как его нимфетку из Ростова всем коллективом. Еще подсказывал по ходу.
– Когда же он работал то? На страну?
– Съемки по ночам проходят. Наверно, днем на заседаниях спал с открытыми глазами. Они все там спят, по-моему. Нам бы побольше таких клиентов. Даже сметы не проверил ни разу. Сколько сказали, столько и выложил. Бабло то государственное…
– Да ладно, не завидуй.
– Ни разу! Абсолютно! Я своим делом занимаюсь. Получаю удовольствие.
– А что за женщины снимаются? С какой мотивацией? Что, действительно любят секс?
– Это как в анекдоте – чем отличается педагог от педофила – педофил действительно любит детей…. Женщины разные. И мотивация разная. Кто-то за деньгами, кто-то из любви к искусству. Иногда странные такие бывают. Пришла тут одна, говорит, хочу сниматься, на все готова. Ну, окей, начали работать. Уперлась вдруг посреди съемок – не встану так перед камерой и все тут! Так – буду, а так – не буду! Режиссер орет уже – ты актриса! Сказано тебе – раздвинь губы и держи, пока не скажу «стоп», значит, раздвигаешь и держишь! Надо очком в камеру – значит надо очком в камеру! С зажимами своими дома сидите!
Сережа выждал паузу, чтобы прочувствовать культурный шок, который должен был случиться со мной от его раскрепощенности. Не увидев шока, вдруг спросил:
– Ты то замужем?
– Не, давай сначала о тебе. Ты женат?
– Сейчас нет. С последней женой Машкой семь лет прожили.
– Она какая у тебя по счету?
– Третья.
– А дети?
– Сын от первой жены. Шестнадцать лет. Горе мое.
– Что с ним?
– Слабовольный и слишком кайф любит. Весь в отца. Только у отца мозги есть, думать, куда лезть, а куда не надо, а он дурак дураком…. То с травой его менты возьмут, то сам в говно, у друзей каких-нибудь зависнет. Вот папа его то с иглы, то с девки снимает, то с милиционерами идет договариваться. С полюционерами, как они сейчас называются. Беда, в общем…
– А мама его где?
– У мамы новый муж. Строит отношения. Ей не до ребенка. Он у меня болтается. Сейчас собираюсь в клинику его пристроить для наркоманов. Может, там помогут…
– Вам горячее сейчас или попозже? – Официантка «за тридцать» кокетничала с Сергеем изо всех своих дамских возможностей, усиленных средним кулинарным образованием. Ее соусный взгляд состоял из двух недвусмысленных ингредиентов: «какой мужчина!» и «за что этой суке?»
– Несите сейчас, голубушка, – по-барски произнес объект ее вожделения эротичным басом, умопомрачительно ей улыбнувшись.
– Одну минуточку! – Покраснела официантка и ушла, вильнув на вираже откормленным задом, уверенная в его «непокобелимой» сексуальности.
– Вот так всю дорогу отбиваешься? – Посочувствовала я.
– И не говори.…Любят меня бабы…
Увидев счет, Сережа заметно погрустнел.
– Помочь? – Предложила я.
– Нет, нет, у меня хватит, – вскинул он темные брови над очками. – Я тут, кстати, работаю недалеко.
– Это здесь кино снимают про очко в камеру?
– Очко, очки и тапочки…, – засмеялся Сергей. – Нет. У меня есть официальная работа.
– ???
– Есть организация, помогающая заключенным, что называется, находиться в заключении. Поддерживает их морально и материально. Они пишут письма со своими запросами и чаяньями, им отвечают.
– И о чем пишут?
– Кто о чем. Просят помочь, размышляют, даже стихи пишут. Такие интересные бывают письма…
– А можно посмотреть? Хотя бы некоторые.
– Да не вопрос. Пойдем.
– Сейчас?
– Конечно. Ключи у меня с собой.
Мы вышли из кафе под завистливые взгляды женщин всех возрастов. Пройдя перекресток и две улицы, оказались в ничем не примечательном здании, а затем в полуподвальном помещении, напоминающем застенки НКВД. Сергей впустил меня в одну из комнат за массивной железной дверью с узким зарешетчатым окном под потолком. Внутри комнаты находились три стола. Два завалены бумагами, на третьем чайник и открытая коробка из-под торта с засохшими крошками. Он кивнул на стул и протянул пачку писем.
– Садись, читай.
– Все? – Испугалась я. – Боюсь, я испорчусь от такого количества тюремного фольклора. Дай мне сам самые интересные. Ты же их знаешь.
Он порылся одной рукой в куче писем как курица лапой в навозе.
– Ну, вот это можно. И это. Вот еще хорошее. И вот. И вот. Ну, хватит пока.
Я углубилась в чтение.
Просьбы, немудреные рассказы о быте, такие же незатейливые мысли, кажущиеся их авторам откровениями…
Он протянул мне еще один конверт.
– Вот этот стихи пишет, за убийство сидит.
– Интересно…
Я аккуратно достала из конверта сложенный вчетверо листок в клетку, исписанный почти девчоночьим почерком. Буковки кругленькие, с задранными хвостиками и старательно связанными шнурочками. На листке с одной стороны стихи:
Как странны изменения судьбы,
Сначала вроде все идет по плану
Затем удар и ты уже не ты.
Бывают у нее свои изъяны
Все дело в том, что главное – понять
Зачем живешь, к чему стремишься, любишь.
И наслаждайся днем сегодняшним, кайфуй.
Ведь завтра ты его уже забудешь.
А не забудешь – грош тебе цена
Не стоит вспять глядеть годам минувшим
Ведь эта жизнь тебе дана одна
Живи сегодняшним, ни прошлым, ни грядущим.
Что помнишь о себе, когда проснулся ты?
Лишь то, что память о тебе нарисовала
Ее узоры в нашей голове – простые импульсы
Ни много и ни мало.
Пойми одно, что есть лишь Пустота
И ты творишь в ней то, что пожелаешь
И может быть свободен лишь тогда
Когда ответов на вопросы ты не знаешь…
Я встала со стула, чтобы избежать несварения тюремной поэзии, и почувствовала Сережину руку сзади между ног.
– А это кто разрешал?
– Ты сладкая такая. Попробуй меня, девочка… Не разочаруешься…
Я повернулась к нему лицом.
– А под хвостом тебя не почесать?
– Почеши…, – он взял мою руку, положил себе на гульфик.
Ощущение, что трогаю сквозь мешок овощи. Кабачок и пару спелых помидоров.
– Ты что, трусов не носишь?
– Нет.
– И тебе удобно?
– Я привык.
– Джинсы стираешь каждый день?
– Я не протекаю…, – он провел пальцем по моим губам, погрузил палец в рот.
– Ну, ну, не расходитесь, товарищи, – отвернулась я. – И вообще. Здесь гнетущая обстановка.
– Поехали к тебе? – Сразу обрадовался он.
– Ко мне нельзя.
– Ко мне тоже. Я с бабкой живу.
– С какой бабкой?
– Ну, с женщиной в возрасте. Сплю с ней, не плачу за съем хаты. Но она то уверена, что у нас отношения.…Привести не могу никого. Скандал будет, без угла останусь. Ты же меня не пустишь к себе?
– Нет.
– Ну вот.
– Ты не москвич?
– Москвич. Я из хорошей семьи мальчик. Родители живут в собственном доме загородом, и квартира есть. Я не хочу с ними жить. Маман до сих пор пытается контролировать все и всех. А в моей квартире жена первая живет с новым мужем. Он отличный парень. Все мои жены после меня очень удачно выходили замуж…
– Так твоя фамилия Талисман?
– Можно и так сказать, хотя у меня другая еврейская фамилия. А почему к тебе нельзя?
– Я слежу за моралью перхоти на моей подушке.
– О как. Понятно.… Так значит, нет?
– Нет…
– Ну что ж, я тебя так и отпущу сегодня? – Расстроено протянул Сергей, взяв меня за руки. – Можно хоть до метро провожу?
В метро его очки превратились в два ватных диска. Но он словно не замечал этого.
– У тебя очки запотели, – подсказала я. – Тебе так удобно?
– Очко, очки и тапочки, – снова пошутил он, уставившись на меня матовыми стеклами. – У тебя когда был секс последний раз?
– Смотря, что ты называешь сексом.
– Что ТЫ называешь сексом?
– Что я, – три года назад было.
– А что потом? Расстались с ним?
– Нет, но слова одни.… Так хочу тебя, все встает, когда думаю о тебе.… Но совершенно некогда. Абсолютно!
– Да, да, – закивал Сергей, страшно хочу, но никак не могу, – знаю я таких мужиков. Это ебанат натрия, бросай его, ничего не будет.
– Думаешь? Но ведь было же…
– Он охладел, а сказать прямо ссыт. Типа мы в ответе за тех, кого вовремя не послали…
– Спасибо за совет.
– Ну, может, в гостиницу? – Робко спросил Сережа.
– А у тебя деньги есть?
– У меня нет.
– И у меня нет. Видишь, как просто вопрос решился.… Ну, пока…
Мы снова увиделись недели через две. Он появился в зале и сразу кинулся целоваться. Я не успела среагировать, как его язык со словами «О, кого я вижу!» был уже у меня во рту.
– А я пришел тебя увидеть! Знаю, что ты здесь! – Сообщил он радостно. – Пойдем, посидим? Я угощаю!
Мы сели в том же кафе.
– А я женюсь! – Похвастался он с довольной улыбкой.
– В какой раз?
– Официально во второй.
– Ну, это немного. Поздравляю! Влюбился?
– Она влюбилась. Хорошая девчонка.
– Девчонка? Лет двадцать?
– Тридцать два. Но она маленькая такая, худенькая… ебу и плачу! – Он посмотрел на меня знакомым взглядом, предлагающим оценить его свободу выражения.
– Ну, расскажи, где ты ее взял?
– Да я давно ее знал, ну год может. Она сначала с другом моим мутила. Я не лез, хоть видел, какие взгляды она кидает на меня, на лицо мое брутальное, на яйца мои богатырские. Приходили вдвоем с другом на пьянки к ней, она в посольстве работает, а там всю дорогу халявная жрачка на ниве культурных связей. Потом, смотрю, мучается девчонка, выбрать не может. «Слева кудри токаря, справа кузнеца». У моих родителей пластинка была такая… Ладно, думаю, ждем-с. А неделю назад умирает отец у нее. Она звонит мне – Сережа, помоги. Матери у нее давно нет, отец только был. Осталась совсем одна. Ну, я организовал и возглавил. Смотрю, девчонка все мягче, обнимает, спасибо, спасибо, не уходи Сереженька, так и висит на мне. Я говорю – у меня сейчас с деньгами не очень, она аж испугалась – бери, сколько тебе надо! Деньги не проблема! Ну как ее такую оставишь.… После похорон три дня не трогал. Она сама и ласкает и жмется… Взял ее, она в слезы. Такого счастья от секса никогда, говорит, не испытывала. Женись на мне, пожалуйста, – сама попросила.
– Везет тебе на баб.
– Это да.… Все говорят. Всю жизнь везет. Но знаешь, везенье везеньем, а вкладываться надо в правильные проекты, перспективные. Вот я вложился, теперь в шоколаде. Так что я сейчас верный муж, как ни скучно это звучит.
– Да ладно! Я еще понимаю – свобода и равенство – атавизмы, но бля…во что, тоже отменяется?
– Да! – Выдохнул он с видом херувима и почти засветился. – Я не буду ей изменять, – он поднял глаза, прикидывая, потом перевел взгляд в туманную даль, удерживая слезы умиления. – Месяца два!
Я молчала, придавленная его порядочностью. Он истолковал по-своему.
– Ты не обижайся, ладно? У нас с тобой все равно бы ничего не вышло. Мы бы топили друг друга…
Я чуть не съела салфетку, которой вытирала губы.
– Да я и не рассчитывала на тебя, если честно. Вот зуб даю!
– Ну, я так просто сказал. Я тебе позвоню через пару месяцев? Сходим куда-нибудь?
– Если тебя отпустят.
Он взял мою руку, поднес к губам.
– Ты чудо…
Еще через месяц он, увидев меня в зале, сразу бросил клич:
– Привет! По кофейку пойдем? Я жду!
– Ну, как ты, молодожен? – Спросила я, подойдя к нему в холле.
– ПАстАяннА пьем чинзано, пАстАяннА сыто-пьяно, о, йеесс! – Пропел он, обняв меня. – Я так рад тебя видеть!
– Вид то помятый у тебя… Мачизма убавилось, зато вон в золоте весь! – Заметила я серьгу в ухе, толстенную цепь на шее и браслет на руке размером с кандалы.
– Она выкупила все мое золото.
Мы направились в кафе знакомой дорогой.
– Кстати, у тебя деньги есть? – Поинтересовался он за пять метров до входа.
– Тебе что, не выдают карманные?
– Ну… там все сложней оказалось, чем я предполагал. В общем, сегодня я пустой. Угостишь меня? По-дружески… Я же тебя угощал!
– А тебе непременно кофе? Вода не подойдет? Горячая!
– Вот ты сука! – Засмеялся он. – Ну, правда, сегодня совсем пустой..
– Ладно. Угощу. Но только кофе! Никаких деликатесов! Макарон по– флотски, котлет по– киевски, мяса по-французски и прочего такого.
Сережа обиженно тряхнул волосами.
Пока я смотрела меню, он смотрел на меня голодным взглядом. В его глазах стояли слюни.
– Ты голодный что ли?
– Нет, я плотно позавтракал.
Время было – начало шестого.
– Мясо по-французски, блинчики с шоколадом два раза и два кофе, – продиктовала я официантке, в этот раз похожей на ученую рыбу из института изучения теплокровных семейства «хомо эректус». Она с глубоководным интересом рассматривала Сергея прозрачными глазами, пока я диктовала заказ.
– Ну что там у тебя с твоим? – Спросил Сергей, как только ученая рыба уплыла в глубину зала.
– С которым?
– Ну, с тем, с которым никак.
– Никак. Расстались.
– Он или ты? – Спросил он тоном профессионала.
– Я.
– Что сказала?
– Смс написала. «Не пиши мне больше»
– И все?
– «Пожалуйста» прибавила.
– Прибавила все-таки? – Уточнил он из-под очков как доктор.
– Да.
– И что он?
– Больше не пишет.
– Он просто охладел. Прими это. Когда мужчина хочет, он находит и время и место и что жене сказать. Поверь мне.
– Согласна. Но не верю. Не тебе, а в то, что он…
– Это больно, я понимаю. – Он взял мои руки в свои. – Я сегодня в восемь лекцию читаю об иудаизме. Приходи, послушаешь, какие-то ответы для себя найдешь.
– Ты?!? Лекцию об иудаизме? Ты это сказал или у меня слуховые глюки?
– Сказал. Да, вот так теперь. Я же еврей.
– Ты решил пойти к богу?
– Любая дорога это дорога к богу. Даже та, которая от него, все равно к нему, просто длиннее… Я верю в Бога Авраама, Исаака и Иакова, который силою чудес и знамений вывел сынов Израиля из Египта, и питал их в пустыне, и дал им в наследие землю Ханаанскую, проведя их сквозь море и реку Иордан чудесами великими; в Того, кто послал к ним Моисея с Торой Своей, а после него – тысячи пророков, которые взывали к Торе, свидетельствуя о награде для соблюдающих и о наказании для преступающих ее. – Проговорил Сергей как по написанному. – Танька! Там столько бабла крутится, ты себе не представляешь! Просто валится с неба! Все это спонсорство еврейское – настоящая золотая жила! Но я не поэтому там, конечно. Духовное развитие очень важно для мужчины. Я начал в это углубляться и чувствую – мое! Вот уже доверили лекции читать.… Придешь?
– Я очень рада за тебя, Сереж. Но у меня, кажется, с духовным ростом проблемы. У меня свидание в восемь.
– Да ну! С кем? Новье?
– Ага.
– Переспали уже?
– Нет еще.
– А чего тянешь?
– Зрею. Да и он такой… аристократ…. Не хочу с тобой в гостиницу, говорит, хочу тебе кофе в постель подать и чтобы за окном каштаны цвели…
– Красиво. Это он на Париж намекает?
– Пока на Киев.
– А то, что он аристократ, откуда знаешь?
– Он сам рассказал. Раскопал свои корни.
– Сам рассказал? – Брезгливо поморщился Сережа. – Бросай его, это ебанат натрия!
– Да нет, не думаю… Он и сказал то так, невзначай. Не специально притащил меня в общепит, чтобы впечатлить корнями.
– Так ты без секса сидишь, девочка? Каштаны то еще не скоро зацветут…, – догадался Сергей.
– Ага.
– Давай я тебе полижу? По-дружески…, – он сказал это так просто, как предлагают другу пирожок.
– Спасибо, Сереж. Я тронута твоей заботой, но это не наша секция.
– Не любишь куни?
– Неа..
– Любишь пожестче? За волосы? Наручники? Плетка? У меня все есть!
– Здорово. Но я потерплю. Подожду натрия…
– Ну, мой телефон у тебя есть, если что, я твой!
– Если что, обязательно…
Когда я расплачивалась по счету, он смотрел на меня почти с любовью. С такой же, как на него смотрела официантка, похожая на ученую рыбу. Перед ней был редчайший, красивейший самец семейства «хомо эректус».
Мы вышли из кафе под одинаково завистливые взгляды женщин разных возрастов.
– Ты сейчас куда? – спросил он.
– Домой. Переоденусь в каблуки и на свидание.
– А я тебя ни разу не видел на каблуках.
– Увидишь еще, какие твои годы… Жена вон и то, всего лишь вторая.
Он рассмеялся и обнял меня, сразу ввернув в меня язык со вкусом мяса по-французски, блинчиков с шоколадом и кофе.
– Ты все-таки звони, не забывай… Я правда часто думаю о тебе. Одной рукой держу твою фотографию, другой рукой скучаю по тебе!
– Меняй руку…
Мы улыбнулись друг другу и разошлись в противоположные стороны…
