Переглянувшись, мать с дочерью одновременно сложили губки злокозненным бантиком.
– Понятно, то есть – никогда. К жене всегда можно придраться и сказать, что она все делает не так.
Собитти гаденько усмехнулся.
– Именно так, маменька. Как вы меня понимаете!
Приободрившись, гостьи прошествовали в дом. Приняли их в гостиной, где графиня с графом предложили им прохладительные напитки и пирожное. Съев одно из них, старшая Собитти брезгливо сморщила нос.
– У вас отвратительный повар! Немедленно его поменяйте! – безапелляционно приказала она. – И дом с усадьбой у вас ужасные! Какой же нужно быть неумехой, чтоб так все запустить! – она обвиняюще направила указательный палец на хозяйку дома.
Граф сурово нахмурился. Ему и без этих дурно воспитанных особ отчаянно не нравилась затея с замужеством второй дочери. Но жена убедила его, что, жертвуя одним ребенком, они спасут всех остальных.
Заметив его недовольство, Собитти резко осадил мать:
– Потише, маменька, вы не дома, а граф относится к нашей высшей аристократии.
Мать хотела было возразить, что обнищавшие аристократы хуже купцов, но тут в гостиную вошли две прехорошенькие девушки в почти одинаковых светлых платьях – Лорианна и ее младшая сестра. Граф начал представлять им гостий, и начался обмен колкими любезностями.
Когда на замечание младшей гостьи о недопустимости для незамужней девицы столь вольного поведения, Аритти, ничуть не смутившись, жестко отбрила ее, заявив, что на месте младшей Собитти тоже бы вела себя поскромнее, ибо когда за душой девицы на выданье нет ничего, кроме жалких денег, это называется убожеством.
Гостьи покраснели от злости, но Собитти мирно предложил графу перейти к подписанию брачного договора, привезенного им с собой. Граф нехотя пошел с ним по коридору к своему кабинету, но на полпути был остановлен перепуганным лакеем:
– Граф, прибыл его величество король и просит вас уделить ему пару минут!
– Что еще вы натворили, мой будущий родственник? – Собитти был рассержен и обеспокоен. – Учтите, выкупать вас из неприятностей я не собираюсь, и не надейтесь!
Сверкнув глазами, граф развернулся и молча отправился встречать высокого гостя. Вернувшись в гостиную, где его родственницы пили фруктовую воду, попутно поучая графиню правильному ведению хозяйства, Собитти высокомерно заявил:
– Ваш глава семейства снова угодил в какую-то передрягу. Сочувствую.
– Снова? – воинственно заявила младшая дочь. – Вы имеете в виду битву, в которой он был серьезно ранен?
– Ты тупая и высокомерная девчонка, вовсе непохожая на дворянку! – обрезала ее мать Собитти. – Тебя надо пороть кнутом на конюшне, как гадкую простолюдинку!
Аритти ухмыльнулась. Скоро, очень скоро этим противным спесивицам, так гордящимися своими деньгами, станет ну очень плохо! Ужасная головная боль после такого тяжкого путешествия – вполне даже закономерное явление!
В спор вмешалась раздосадованная плебейским поведением гостий графиня.
– Вы же знаете, что я дочь маркиза Даннийского? – любезно поинтересовалась она у семейства Собитти.
Те затихли, ожидая чего-то не слишком для них приятного.
– Так вот мой отец всегда говорил, что дворяне должны знать правила этикета в обязательном порядке. А вот вы их, похоже, не знаете вовсе! – выговорила она с любезной улыбкой. – Так может быть, вы вовсе и не дворяне?
Вспомнив, что в гостях нельзя осуждать хозяев, мать Собитти поджала тонкие губы. Но ее дочь не собиралась уступать в начавшейся войне и пяди.
– Ну, мы же с вами практически уже родственники, поэтому можем позволить себе некоторую откровенность, – вульгарно заявила она, неприятно скривившись.
Графиня внезапно решила, что как только король отбудет, она заставит мужа отказать этому напыщенному дурно воспитанному снобу и просто выгонит вон его ужасных родственниц. Напрасно она убедила графа принять предложение Собитти. Ни один из ее детей не должен жить в таких мерзких условиях, какие устроят ее бедной дочери эти откровенные вахлачки.
Отвечая на ее чаяния, в гостиную вошел бледный и слишком уж взволнованный хозяин, вытирая со лба выступившую испарину большим носовым платком.
– Девочки, пройдите в мой кабинет, с вами желает поговорить король, – обессиленно произнес он, и Лорианна с Ариттой, испуганно переглянувшись, поспешили выполнить распоряжение отца.
Граф же обратился к Собитти:
– Прошу меня простить, но свадьбы не будет.
Все ахнули. Собитти насупился.
– Что вы такое натворили, граф, что вам отказано в этой чести?
– Не думаю, что породниться с вами, стоящем много ниже меня в дворянской иерархии, такая уж честь, – с вызовом распрямил плечи граф. – А причина проста: его величество велел передать вам, что не может позволить своей свояченице стать женой дворянина младшей ветви, слишком близкого к простонародью. Это его собственные слова, уж извините. Король пообещал, что подберет ей жениха сам.
– Свояченице? – мать несостоявшегося жениха почувствовала нешуточную дрожь в коленках. – То есть одна из ваших дочерей станет королевой? И кто же это? – спросила, уже зная ответ.
– Мариэтт Аритта, моя третья дочь. – И хозяин пояснил, лукаво изогнувши губы: – Та самая, которой вы заявили о недостойности.
– Граф, – горделиво начал Собитти, и был прерван насмешливым:
– Герцог. Как вы понимаете, отцом королевы может быть только герцог. Мне, кстати, возвращены все титульные имения графа Витольди, им станет мой средний сын, старший получит титул маркиза.
Матушка Собитти принялась быстро обмахиваться ладонью, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.
– А герцог какой? – не выдержала младшая Собитти. Все знали, что в Фарминии имелось всего три свободных герцогских титула, и ей было любопытно, какой же из них был дарован графу.
– Блонский, – кратко ответил граф.
Теперь побледнел уже и сам Собитти. Одно из имений герцога лежало рядом с его усадьбой и он, пользуясь тем, что титул был свободен, отхватил изрядный кусок герцогской земли и даже построил на ней свиноферму.
«Нужно все немедленно убрать!» – молнией пронеслось в его голове. «Иначе быть беде. Граф, то есть новоиспеченный герцог, этого мне не спустит. Да еще матушка с сестрой так мне напакостили, поссорившись с его супругой, зря я взял их с собой».
– Разрешите первым поздравить вас со столь высоким титулом и пожелать счастья вашим дочерям, – постарался как можно любезнее проговорить он. – А нам пора.
Проводив рассыпающихся в извинениях гостей, герцог повернулся к жене. Она, такая стойкая в борьбе с сыплющимися на них напастями, сейчас упала в кресло и нервно терла лоб в напрасной попытке успокоиться.
– Что с тобой, моя дорогая? – участливо спросил муж. – Что случилось?
– Мне плохо! – прошептала она, едва сдерживая слезы.
Супруг быстро налил ей вина. Отпив глоточек, она закашлялась и подняла на него укоризненный взгляд.
– Оно слишком крепкое! Ты же не хочешь, чтоб я хихикала в лицо королю? Это будет просто безобразно!
– Ерунда, ты никогда не будешь так делать. Пей до дна, тебе сразу станет легче, вот увидишь.
Последовав его совету, она поняла, что муж был прав: от сердца отлегло и плакать уже больше не хотелось. Но все равно слабость была такой, будто свалившийся с души многолетний груз придавил ее своей тяжестью.
– Но для чего король позвал и Лорианну? – вспомнила она.
– Арнольд приехал не один, а со своим кузеном, герцогом Горецким. Герцог попросил у меня ее руки, я ответил, если Лорианна согласна, то с моей стороны никаких возражений нет. Я же говорил тебе, что герцог дважды приглашал на танец нашу дочь, не танцуя при этом больше ни с кем, то есть ясно обозначил свое расположение.
– Да, я еще сказала, что ничего хорошего в этом нет, и ей можно рассчитывать лишь на унизительное звание фаворитки, на что мы никогда не согласимся. И, похоже, ошиблась. Но кто же мог предположить, что все так обернется? – герцогиня снова схватилась за бокал, но на этот раз налила себе простой воды.
– Такого никто предположить не мог, – согласился с ней герцог. – На вчерашнем балу я слышал обрывки разговоров о нас – «голь перекатная, нищета, никто из порядочных женихов в сторону моих дочерей и не посмотрит», и все такое прочее. Но как же мы утерли всем аристократам гордые носы и как теперь все эти недоброжелатели будут перед нами пресмыкаться! – и он внезапно от души рассмеялся.
Раздался дробный перестук каблучков и в комнату, взметнув пышными юбками, ворвалась взволнованная Аритта с пунцовыми пятнами на щеках.
– Папа, неужели я обязана становиться королевой?!
– Нет, конечно, – ответил ей мудрый отец, зная, что возражениями лишь разожжет огонь дочкиного сопротивления. – Все будет как ты захочешь.
– Однозначно, – подтвердил вошедший следом Арнольд, заговорчески переглянувшись с герцогом, – если не хочешь за меня замуж, можешь оставаться старой девой.