Арнольд вышел из засады и с удовольствием потянулся, расправляя затекшие члены.
– Да, сколько же нового я узнал! Теперь я смогу отваживать неугодных мне посетителей и просителей разного рода без всяких угрызений совести с помощью всего-то разных травок типа чихушки, – смеясь, заметил он. – Но мы еще встретимся, плясунья моя, и очень скоро! – многозначительно пообещав это, повернул к ограде и быстро ее преодолел.
Кивнув вопросительно смотревшему на него главе охраны, вскочил на Бача, и они столь же стремительно помчались обратно во дворец. Легкомысленно посмеиваясь, чем вызвал пораженные взгляды всех встречных, король прошел к себе в кабинет и удивленно замер в дверях.
Там в его любимом кресле возле стола сидел хмурый кузен, старший сын тети, Чаен. На нем был темно-серый, почти черный, парадный костюм с россыпью бриллиантов, положенный члену королевской семьи для торжественных случаев, ужасно им не любимый, значит, дома он еще не бывал, иначе непременно бы его поменял. Обычно улыбчивое веселое лицо Чаена было печально, даже угрюмо. Он рассматривал стоящий перед ним портрет принцессы Лусии, сведя брови в одну ровную линию.
Увидев короля, герцог хотел было подняться, чтоб поклониться, как положено по этикету, но Арнольд махнул рукой, разрешая не вставать.
– Никак не можешь забыть Амирель? – кузен показал на портрет. – Я ее прекрасно помню. Она мне даже снилась несколько лет, пока я не повзрослел и не понял, что она просто далекая невозвратимая сказка. Слишком красивая для нашей простой жизни.
Король неожиданно согласно кивнул и накрыл портрет кружевной занавеской, будто не желая, чтоб изображенная на нем красавица слушала их с кузеном разговор.
– С чего ты столь мрачен, мой дорогой? – участливо спросил у Чаена, уже предполагая, что речь пойдет о любви.
– Я сегодня танцевал на балу с прелестной девушкой, – начал тот, задумчиво вертя в руке белоснежный, явно женский, платочек.
– Герцогиня вроде нашла тебе невесту? – озадачился король.
Кузен пронзил его негодующим взглядом.
– Я сразу отказался от этой нелепой авантюры. Сказал сверхзаботливой матушке, что не собираюсь жениться по ее указке, я не король и могу выбирать себе жену по сердцу, а не по политическим соображениям.
– Тетя рассердилась? – Арнольд видел Анисию в гневе и знал, что та умеет настоять на своем в любых обстоятельствах.
– Скорее отступила. Решила, что еще не время принуждать меня к выгодному браку. Двадцать пять лет для мужчины возраст не критический.
– Ты ей не подчиняешься в любом случае. В конце концов, глава рода ты, а не она.
– И ты можешь ей об этом сказать? – провокационно поинтересовался Чаен.
Король небрежно передернул плечами.
– Я ей об этом говорил, причем неоднократно. По разным поводам. Но скажи, кто же тебе так понравился, что ты решился сообщить мне об этом?
Чаен прикрыл глаза, будто собираясь броситься в ледяную воду, и выпалил:
– Уверен, ты будешь сердиться, но это одна из дочерей графа Витольди, Лорианна. Я бы не стал ничего тебе говорить, решив все вопросы, связанные со своей женитьбой, сам, но девушку вот-вот выдадут замуж. Я боюсь не успеть.
Арнольд посмеялся про себя. Вот уж правда – кровь одна, и вкусы одинаковые.
– Она просила тебя помочь? – он забрал из рук кузена платочек и посмотрел на искусно вышитый вензель. – Наверняка она вышивала это сама, денег на белошвеек у графа нет.
– Да, она мне так и сказала, и тогда я выпросил платок у нее на память. Но она ни о чем меня не просила. Просто когда я спросил, нет ли у нее обязательств определенного рода, она призналась, что уже просватана и скоро свадьба.
– А к чему ты это у нее спросил? – король внимательно посмотрел на сосредоточенное лицо родственника. – Она бесприданница, тетушка будет невероятно рассержена, если узнает о твоем непростительном интересе. Граф разорен, от титульного имения у него ничего не осталось, почти все конфисковано после предательства его отца.
– Знаю. Но ведь в их разорении виноват не нынешний граф, а его недальновидный отец, – рьяно выступил в защиту справедливости Чаен. – Сам же Витольди вел себя более чем достойно. Неужели нельзя вернуть ему хотя бы часть принадлежавших титулу земель?
– Ты намерен жениться? – прямо спросил его Арнольд.
– Если она любит своего избранника, то вряд ли у меня что-то получится, – на лбу кузена пролегла озабоченная складка. – Я опоздал.
– Насколько я знаю, – осторожно начал король, – граф выдает ее за денежный мешок, не особо интересуясь ее желаниями. Покупает, так сказать, обеспеченное будущее для остальных своих детей. Жених пообещал обеспечить достойное приданое младшим сестрам невесты.
Чаен угрожающе вскочил.
– Вот как? И кто же этот негодяй, что смеет приобретать жену подобным недостойным способом?
– У него на этот счет другое мнение, он считает себя благодетелем, ведь он согласился выдать приданое всем трем ее младшим сестрам. Это некто Собитти, один из нетитулованных дворян, к тому же младшей ветви.
– Скотина! Я его убью! – воскликнул герцог.
– И как? Подошлешь убийц?
– Вызову на дуэль! – рявкнул донельзя рассерженный Чаен.
– Тебе это не по статусу, – охладил король горячую голову кузена. – Даже если забыть, что ты, как мой брат, лицо неприкосновенное, то как герцог Горецкий ты не можешь вызвать какого-то там Собитти из младшего дворянского рода.
Чаен сжал кулаки и резко выдохнул, пытаясь успокоиться.
– Хорошо, что ты предлагаешь?
– Отказать Собитти от моего имени.
– Пусть он и не аристократ, но дворянин и имеет право жениться на дочери графа, – убито возразил кузен.
Арнольд немного помолчал, давая брату осознать важность своих слов:
– На дочери графа может, а вот на свояченице короля – уже нет. Такого ему никто не позволит.
Герцог обомлел и сделал несколько глотательных движений, пытаясь проглотить ставшую горькой слюну.
– Ты решил жениться? На дочери графа, не на принцессе? – он решил, что у него что-то неладно со слухом, и слегка даже потеребил свои уши.
Но король успокоил его, приведя вполне разумные доводы:
– А где мне ее взять, принцессу подходящего возраста? У наших дорогих соседей-королей всего три незамужних принцессы, и все они не вышли из детского возраста. А мне уже за тридцать, как любит напоминать мне при каждой встрече дорогая тетушка. Так что ждать их взросления мне некогда. Потому я и женюсь на своей соотечественнице во благо страны, чтоб обеспечить престол желанным всеми наследником. Во всяком случае, именно так будет объявлено всем. А мои личные дела никого не касаются и сообщать во всеуслышанье о своей нежной склонности я не намерен.
Чаен с облегчением выдохнул.
– Нежная склонность? Это же замечательно! – и тут же перешел к делам безотлагательным: – Когда мы поедем к графу?
– Завтра с утра. Сдается мне, этот шустрый Собитти ждал только представления невесты ко дворцу, чтобы обвенчаться с ней. И чтоб спасти его от неминуемого позора, нам стоит вмешаться раньше, чем вступит в игру моя плясунья.
– Что за плясунья? – удивился герцог.
Король, веселясь, рассказал историю своего знакомства с Мариэтт Ариттой, она же Амиретта.
– Да, с такой скучать тебе не придется, – пораженно согласился с ним кузен. – А ты уверен, что она не принесет в твою жизнь ненужных сложностей?
– С ней сложности будут всегда, – иронично признал Арнольд, – но и королева из нее получится великолепная. Она неравнодушная и энергичная, в этом она похожа на мою милую тетушку, а твою матушку.
– Это да, – согласился Чаен, и с признательностью выдохнул: – Мне несказанно повезло с твоим выбором. Мама отчаянно противилась бы моей женитьбе на дочери разоренного графа, но против свояченицы самого короля возражать ей будет невместно, – герцог весело рассмеялся, становясь самим собой. – Итак, теперь дело только за нами.
На следующее утро в запущенное поместье графа Витольди прибыла роскошная карета с двумя модно одетыми дамами. Их сопровождал господин Собитти верхом на породистом чалом скакуне с вооруженной до зубов немаленькой охраной. Выйдя из кареты, мать и сестра жениха удивленно оглядывались вокруг, недовольно сморщив одинаковые длинные тонкие носы и, чтоб не запачкать, приподняв подолы дорогих шелковых платьев с драгоценной борносской вышивкой по подолу.
– Ты не говорил, что здесь такая нищета! – попеняла ему мать. – Да еще и деньги пообещал выкинуть на ветер за этих бесприданниц! Право слово, я порой думаю, не сошел ли ты с ума, дорогой сын!
– Да уж, братец, на этот раз ты перещеголял сам себя! – поддержала его сестрица, гуляющая в старых девах вовсе не из-за недостатка приданого или зарящихся на него женихов, а из-за собственной переборчивости.
– Это еще видно будет, дам ли я им приданое, – ворчливо уточнил Собитти, пыхтя спускаясь с лошади. – Если моя женушка мне не угодит, то никакого приданого они не получат.