Buch lesen: «Пряник и Пшёнка», Seite 2

– Дойду, – бросила я нервно и первой зашагала, не зная куда.

Мы прошли, наверное, еще две улицы, прежде чем оказались у деревянного коттеджа. Парень остановился у калитки и повернулся ко мне, идущей с поднятой рукой, как вечная отличница.

– Сейчас ненадолго прикинься моей девушкой, чтобы не было лишних вопрос и паники. У меня, кстати, сегодня день рождения.

– Поздравляю, – вы плюнула я нервно и состроила нарочито счастливую рожицу. – Только девушкой твоей я прикидываться не буду.

– Хочешь, чтобы я привел тебя в дом к своей семье и представил, как хрен знает кого? Тогда жди меня здесь. Принесу шмотки и аптечку. Свои голубые трусы посушишь на ветке куста у обочины.

От желания выбить ему пару зубов и глаз зудели руки.

– Хорошо, – выдавила я едва слышно, смиряясь с неизбежностью. – Я прикинусь твоей девушкой, но ненадолго.

– Спасибо, – теперь настала его очередь строить мне дурацкую рожицу.

– Напомни хоть, как тебя зовут?

– Артём.

– Ясно. А моё имя ты спросить не хочешь?

– Зачем, милая? Мне совершенно ни к чему твоё имя, солнышко. Достаточно того, что ты рядом, любимая…

– Я поняла. Заткнись, – остановила я его поток, во время которого он слишком очевидно веселился, снова явив мне ряд белых зубов, как тогда в кафе.

– Заходи, – сказал Артём вполголоса и пропустил меня первой на территорию дома.

Чистый, ухоженный двор. Видно, что летом цветов внутри него будет очень много, а пока не сезон, поэтому видны лишь чистые клумбы и даже не из покрышек в виде лебедей. Значит, к внутреннему убранству руку приложила женщина. Это несколько успокаивает перед неизвестностью того, что будет внутри дома.

В углу двора имелась гриль-зона, в которой в облаке дыма с сигаретой в уголке губ стоял какой-то мужчина. Услышав хлопок металлической калитки, он повернулся к нам, а я испуганно сглотнула, замерев на месте.

– Здравствуйте, – проговорила я сдавленно и как дурочка махнула поднятой рукой.

Серые глаза из-под нахмуренных от дыма бровей, как лезвия, впились в моё лицо и совершенно равнодушно осмотрели с ног до головы.

– Что случилось? – спросил мужчина, пока в моей голове крепла мысль о том, что я попала в логово головорезов. И тот, что смотрел на меня сейчас, был главарём.

– Торопилась ко мне и шлёпнулась в лужу, – коротко отчитался Артём. И я только сейчас заметила, что он стоял очень близко к моей спине, буквально прижимаясь. Или это уже я прижималась к нему, желая оказаться как можно дальше от мужчины напротив?

– Аптечку найдёшь? – спросил мужчина и перевел всё своё внимание на мангал.

Откуда такое спокойствие? Он каждый день видит девушек с разбитыми коленями, которые только что искупались в луже?

– Найду. Малые что делают? – спросил Артём.

Малые? Какие малые?

– Вокруг Маруси хороводятся. Где им еще быть? – спокойно выронил мужчина и соизволил вынуть сигарету изо рта. Выпустил облако сизого дыма в воздух и снова обратил на меня своё внимание. – Как зовут-то?

Гаденькая улыбка расплылась по моим губам, когда я повернулась к Артёму и прочитала на его лице просьбу помочь ему.

– Как меня зовут, милый?

– Пойдём в дом, солнышко. Простынешь, – мягко толкнув меня в спину, парень помог мне подняться по ступенькам крыльца и впустил в дом. – Сразу на лестницу на второй этаж. Туфли снимай здесь.

– У меня нога в крови, я заляпаю здесь всё, – прошипела я, намекая на светлые коврики на полу. Артём тоже говорил тихо, отчего и мне инстинктивно хотелось делать то же самое.

– Стой на месте, – выдохнул он недовольно. Снял с себя куртку и внезапно подхватил меня на руки.

Рефлекторно вцепилась в его шею руками и прижалась к горячему торсу.

– Вообще-то, я и сама умею ходить.

– Сама ты только в луже тонуть умеешь, походу. Не дёргайся – выскользнешь.

Хотелось сказать еще много чего, – в основном, матерного – но пришлось захлопнуть варежку и стиснуть зубы, пока парень нёс меня наверх. Зашёл со мной в ванную комнату и усадил на крышку унитаза.

– Так, – собрался он, бегло меня оглядывая. – Я сейчас принесу что-нибудь из своих шмоток и аптечку. Примешь душ, переоденешься и закинешь свои тряпки в стирку, – указал он кивком головы на стиральную машинку. – Справишься?

– Может, ты мне на листочке подробно всё распишешь? Я, по-твоему, совсем дура?

В ответ парень лишь многозначительно хмыкнул и вышел из ванной комнаты.

Пока его не было я кое-как стянула с себя тренч, рукава которого, казалось, вросли в кожу моих рук. Осмотрела раненную ладонь и с облегчением поняла, что на самом деле это всего лишь царапина. А крови столько, вероятно, из-за выброса адреналина после «купания».

– Вот, – вошёл в ванную Артём и оттеснил меня к раковине. Положил на стиральную машинку свои вещи и полотенце, сдвинув в сторону мою сумочку. – Они мне маленькие, так что можешь не возвращать. Аптечка, – небольшой красный чемоданчик с мультяшными носорогом и зеброй лёг поверх вещей. – Помочь? – кивнул парень на моё колено.

– Сама справлюсь, – буркнула я и скрестила руки на груди. – Выйди.

Он не стал настаивать. Просто вышел и закрыл за собой дверь, а я закрыла ее на замок изнутри и на всякий случай проверила – не откроется ли.

Отражение в зеркале было тошнотворным и жалким: тушь, конечно же, оставила островки под глазами, волосы выглядели так, будто кто-то прилепил грязную невыжатую тряпку к моей голове.

Все свои вещи я закинула в стиральную машинку, кое-как разобравшись с тем, как она работает. Принимая душ, заметила, что на полках полно детских и женских уходов средств. Сидящий глубоко внутри страх быть изнасилованной постепенно угас, а вот злость на парня и его пса всё ещё клокотала внутри меня. Рану на колене пощипывало от температуры воды, поэтому долго мыться я не стала. Лучше обработать порез, как можно скорее. Похоже, на дне лужи я напоролось на осколок бутылки или ещё чего-то стеклянного. Будь это просто острый камень, то рана вышла бы с более грубыми краями.

– Ты живая там? – два стука в дверь заставили меня вздрогнуть.

– А ты добить пришёл? – выронила я нервно. Закинула окровавленную вату в мусорное ведро, наклеила пластырь и раскатала штанину широких мужских джинсов, скрыв рану.

Открыла Артёму дверь, после чего он, не спрашивая вошёл в ванную комнату.

– Точно помощь с ранами не нужна? – спросил он, подперев плечом дверной косяк.

– Ты вдруг вину свою почувствовал? Душу свою очистить хочешь? – фыркнула я и потянулась к своей сумочке за расческой. – Поздно. Я уже мысленно миллион раз тебя прокляла. Так что, если у тебя в один из дней отсохнет… хвостик, сообщи мне – я буду рада. Повяжу на него бантик и подарю тебе горшок, чтобы ты еще долго не забывал, как «хвост» входит и выходит.

– Мечтай, – равнодушно повел он плечом. – Да, и справедливости ради, с Каем мой косяк вышел. Так что забей.

– Забей? – вскинула я брови, продолжая расчесывать влажные волосы. – Обычно в таких ситуациях говорят «извини, что так вышло» или «прости меня, пожалуйста».

– Я уже извинился тем, что не бросил тебя в луже. Ты в моем доме, в моих шмотках и пахнешь моим гелем. А сейчас еще и к праздничному ужину спустишься. Так что мы в расчёте.

– Какой же ты грубиян, – закатила я глаза. – Безнадежный случай.

– А ты точно в луже из-за моего пса оказалась? Я смотрю, у тебя и шапочка для купания с собой. Может, тебя и спасать не нужно было? – сказал парень и взял силиконовую штучку, выпавшую из моей сумочки на стиральную машинку. Примерил к своей голове. – Или, может, ты бухая. Удобно, наверное, носить эту хрень с собой и незаметно набухиваться?

Артём примерил мою штучку к своим губам, показывая, как из неё можно «напиваться». Да он знаток!

– Вкусно тебе моей менструальной чашей по губам своим водить? – спросила я, не скрывая ехидной улыбочки.

Как прекрасен вкус возмездия.

Явно сдерживая рвотный позыв, Артём закинул чашу в сумочку и отёр руки о задние карманы джинсов. Гигиена – его второе имя, конечно.

– Для этого уже целые тарелки придумали? Обычные затычки уже не котируются?

– Это чаша, – уточнила я нервно. – Мало того, что тебе мои платья не нравятся, так у тебя еще и претензии к моим затычкам есть? А ты не охренел ли, парень? – воззрилась я на него озлобленно и подняла руку с расческой, приготовившись так причесать этого грубияна, чтобы на нем места живого не осталось.

– Пошли хавать, – кивнул он в сторону выхода из комнаты и сам пошёл первым.

Ох, уж эти знакомые нотки – «пошли хавать». Из уст моих старших братьев – это слова примирения. Что-то типа: не расстраивайся, лошара, мы всё равно тебя любим, в семье не без тебя.

Прихватила с собой телефон, закинула его в огромный задний карман джинсов и пошла следом за парнем.

Внизу слышались детские голоса. Там точно были дети и, похоже, их было двое. В доме, где есть дети, не может быть опасности. В момент, когда меня догнала эта мысль, я окончательно расслабилась и, кажется, забыла о надменном и нахальном парне, идущем передо мной. Пусть валит на все четыре стороны, а я теперь, в случае чего, смогу найти спасение у мамочки этих деток.

Стала с интересом разглядывать стены, на которых были многочисленные фотографии, похоже, проживающей здесь семьи. И только на фотографиях я заметила, насколько сильно Артём похож на того мужчину, которого мы видели во дворе у мангала. Похоже, это отец и сын. Ну, точно! У них даже взгляд одинаковый. В нём читается, что-то типа: «мля, опять ты…» или «идите нафиг, мы вас не звали.».

А еще здесь было очень много милых кактусов. Цветные небольшие пушистики буквально очаровали меня. Еще никогда до этого дня я не умилялась кактусам.

Проходя мимо большого зеркала у входной двери, я мельком на себя глянула и поняла, что в одежде Артёма, которая ему маленькая, а мне – мешок, напоминаю чувака, который вот-вот зачитает классный рэп, а потом его, скорее всего, застрелят. Стало смешно. Даже косынка, которая была привязана к моей сумочке, и которой я теперь подвязала джинсы, чтобы они с меня не спали, была в тему. Хотя, если бы джинсы спали, то я бы еще больше стала похожа на рэпера – у них ведь вечно пояс джинсов на уровне коленей.

– Над чем угораешь? – обернулся Артем.

– Над собой. Ты скучный, – ответила я незамедлительно и растерялась, когда из узкого коридорчика попала в просторную кухню-гостиную, где меня сразу приметили две пары серых глазок. Девочки! Само очарование! Правда, они смотрела на меня, как зомби смотрят на свою новую жертву.

– К нам в гости тётя пришла! – завопила вдруг та, что самая маленькая.

В этот момент от плиты отвернулась женщина и ловко поправила на носу круглые очки. Забавные медные кучеряшки на ее голове колыхнулись, когда она спешно отёрла руки и с широкой улыбкой вопросительно посмотрела на Артёма.

– Здравствуйте, – улыбнулась я ей в ответ.

– Здравствуйте, – бодро отреагировала женщина. Попеременно глядя, то на меня, то на Артёма. – Тём?

– Моя девушка, – ответил он тоном, в котором слышалось, что беспокоиться не о чем, всё под контролем.

– Ой, как славно! – обрадовалась женщина в простом, но красивом фисташковом платье, а я пыталась понять, во сколько лет она родила Артёма. Ей же явно не больше тридцати пяти, а Артёму точно за двадцать. В десять? – А я Марина Олеговна. Ну, Тёма тебе, наверное, уже всех представил и обо всех рассказал. А это Варя и Соня, – положила она ладони на головы девочек, прижимающихся к ее ногам и с опаской и любопытством на меня поглядывающих.

– Привет, – улыбнулась я им радушно, наклонилась и каждой пожала маленькую теплую ручку.

– А тебя как зовут? – спросила та, что постарше.

– А меня… – протянула я и подняла взгляд на Артёма, который ковырял салат и делал вид, что нас не слушает. Но я заметила, как он слегка притаился при вопросе о моем имени. – А я Оля.

– А я Соня, – персонально для меня представилась крошка. – Ты купалась? – спросила она, очевидно намекая на мои мокрые волосы.

– Да. Один дурачок уронил меня в воду, – произнесла я с нажимом, на что услышала тяжелый вздох от парня.

– Тём, слей, пожалуйста, воду с картошки. Она уже сварилась, – обратилась Марина Олеговна к парню.

– Может, я вам чем-нибудь помогу? – предложила я.

Раз уж я здесь и передо мной, похоже, вполне милая женщина, не желающая и не сделавшая мне ничего плохого, то почему бы не помочь ей с приготовлениями? Тем более, видно, как она запурхалась на кухне, успевая и готовить, и играть с девочками.

– Неудобно как-то, – смутилась Марина Олеговна. – Ты только пришла, и мы тебя сразу… – момент смущения длился мгновение. – А поиграй, пожалуйста, с девочками, хорошо? У меня уже почти всё готово, остались мелочи. Отвлеки пока девчонок от стола. А мы с Тёмой на стол накроем.

– Без проблем, – улыбнулась я.

Хотя, я бы с большим удовольствием порубила бы салат, чем отдала себя на растерзание двум девочкам, у которых, судя по их горящим предвкушением глазкам, на меня были большие планы.

Уведя меня в сторону солнечной гостиной, они усадили меня на пол на цветастый круглый коврик и начали рыться в своих самых розовых на свете сумочках.

– Маруся… – вошёл в дом мужчина, как я теперь поняла, глава семейства. – …Дай какую-нибудь посуду для мяса.

– Тём, – обратилась женщина к сыну. – Дай папе то белое блюдо.

Артём без лишних пояснений достал большое плоское блюда в виде пальмового листа и поставил перед отцом на стол.

– Твою мать! В маринаде всю рубаху устряпал, – буркнул мужчина себе под нос и стянул толстую клетчатую рубашку, под которой, неожиданно для меня, ничего не оказалось.

Клянусь, если у моего будущего мужа после сорока лет не будет столь же совершенного торса, то я отказываюсь выходить замуж вообще!

Глава 4. Ольга

– Не больно? – в миллионный раз уточнила Варя, для чего практически легла мне на голову животом.

Слегка приподняв взгляд, за завесой своих волос я смогла разглядеть серьёзные глазки шестилетки, которой было важно знать, что я ничего не почувствовала, когда из моей головы вырвали очередной клок волос.

– Всё хорошо, – улыбнулась я ей, и девочка со спокойной совестью продолжила выдирать мне волосы, которых на коврике рядом со мной накопилось уже предостаточно.

– Заклой гвазки, – милейшая крошка Соня приготовилась нанести мне боевой окрас, а вместе с тем, скорее всего, и выковырять глаза. Потому что закрыть их она попросила только после того, как ткнула в левый кисточкой.

– Я буду самая красивая? – спросила я у девочки и расставила ноги на полу шире. Уперла локти в колени и слегка приобняла девочку, которая так усиленно пыхтела, рисуя что-то на моём лице. Настолько серьёзного детского личика я в своей жизни еще не видела. Еще чуть с нижней губы точно капнет слюнка.

– Самая красивая буду я, – деловито поставила меня Варя на место. – А ты будешь просто есть. Только торт не ешь. И свечки мои не дуй.

– Гостеприимство на все пять звёзд, – хохотнула я и состроила рожицу сосредоточенной Соне.

Я точно знала, что мой левый глаз накрашен вкруг зелеными детскими тенями, а вот правый, похоже, будет розовым.

Может, с таким макияжем мне и на свидания стоит ходить? Если какой-то парень сможет меня полюбить такой, то и нормальной меня увидеть будет достоин.

– Смотри, как они окружили Олю, – умилилась Марина Олеговна тому, как ее девочки сделали меня своей игрушкой.

– Конечно, – фыркнул Артём, оторвав взгляд от телефона, который практически не выпускал из рук. – Им Барби в полный рост дали. Да и где они еще белобрысых таких увидят?

– Сам ты белобрысый, – огрызнулась я. Ненавижу это слово. Меня им в детстве братья иногда специально выводили из себя. – А у меня волосы не белые, а пшеничные. Знаешь, что такое пшеница? Поле пшеничное…

– Понял я, пшёнка, не шелести, – нервно выронил парень, отложил телефон и, наконец, соизволил натянуть футболку на свой обнаженный торс. – И не дёргайся, а-то оставшиеся три колоска вырвут.

– Только не говори, что я сейчас похожа на Масяню, – взмолилась я.

– Не говорю, – спокойно ответил парень и не очень сильно постарался скрыть лукавую улыбочку при взгляде на меня.

– Папа, смотри какая Оля принцесса, – позвали его девочки.

Со второго этажа, оправляя край голубого поло, спустился глава семейства и слегка опешил, увидев мой потрясающий макияж.

– Ох, ёпт! – поморщился мужчина с некоторой долей жалости и частичкой отвращения. По-моему, даже перекреститься хотел. – Это они тебя побили или накрасили?

– Сначала первое, чтобы сделать второе, – хохотнула я, вспоминая, как настойчиво меня усадили на пол и начали повелевать, куда мне нужно повернуться, наклониться или посмотреть.

– Давайте за стол, Камазики. Уже всё готово, – позвала всех Марина Олеговна.

Камазики? Прикольно. Надо запомнить и своим братьям тоже дать какое-нибудь прозвище.

По большому счёту, я могла бы отказаться от ужина и просто забрать свои уже, наверняка, выстиранные вещи, и уехать в общагу. Но для этого мне следовало бы спрятаться в одной из комнат этого дома и не показывать носа. Хотя, сомневаюсь, что меня не нашли бы два глазастых шпиона, которые сейчас вели меня «красивую» к столу, держа за руки.

Последний раз сегодня я обедала. Перед свиданием хотела тоже поесть, но из-за волнения и предвкушения скорой встречи с довольно-таки приятным парнем я не смогла съесть даже печеньку, а затем успокоила себя тем, что на свидании тоже можно есть. Тем более, мы в ресторан собирались.

Собиралась! Пока я не угодила в лужу и не была вынуждена написать парню отложить свидание на следующий раз.

Сейчас же мой желудок сводило от голода из-за аппетитных запахов, которые кружили по дому уже более часа. А уж когда Михаил Захарович внёс в дом шашлык на идеально красивом блюде, я была готова захлебнуться слюной и, отбросив все приличия, накинуться на мясо.

Варя и Соня несколько минут делили, с кем я буду сидеть. В итоге победил Артём, прижопившийся на стул рядом со мной, а девочки окружили своего отца, который привлек их комплиментами. Типичные женщины.

– Тём, налей своей даме вино, – произнесла Марина Олеговна, раскладывая по тарелкам дочерей всё, на что указывали их маленькие пальчики.

– Спасибо, но я не буду, – накрыла я стоящий рядом бокал ладонью. В фильмах видела такой жест. – Мне завтра на работу.

– Ты работаешь? – восхищенно вскинула женщина брови. – Это здорово! Я, кстати, сейчас вообще не представляю, как я раньше умудрялась совмещать учёбу и работу.

– Со слезами на глазах, – смешок у меня вышел нервным, но зато смысл сказанного стал яснее и заодно смешнее.

– И после этого у тебя нет желания напиться в сопли? – иронично выгнул бровь Михаил Захарович.

Ежедневно!

– Один бокал, – согласилась я.

Красное вино заполнило пузатый бокал.

Михаил Захарович ловко открыл две бутылки пива и протянул одну Артёму.

– Миша, – возмутилась Марина Олеговна. – Ему же еще за руль сегодня.

– Поэтому у него детское пиво – «нулёвка». Не компот же ему с малыми дудонить? И кто на сухую шашлык ест?

Девочки в это время уже допивали по стакану компота и алчно поглядывали на полный графин с ним. Похоже, цель на сегодняшний вечер они себе наметили.

– А где колпаки? – опомнилась вдруг Варя и поочередно посмотрела на головы всех присутствующих.

– Блин, – вздохнул Артём сокрушенно и шёпотом добавил. – Я надеялся, что они забудут. На окне, – дернул он головой в сторону окна в гостиной.

Через минуту все собравшиеся за столом сидели в колпаках и не имели права возразить главным аниматорам сегодняшнего вечера.

По общей обстановке было понятно, что праздник, в целом, был устроен для девочек, которые радовались колпакам, надутым шарикам, бумажным гирляндам и предвкушали торт. Для взрослых же это был больше обычный ужин в приятном семейном кругу.

То, что этот круг приятный, – мне было очевидно.

Одно то, с какой любовью родители Артёма смотрели друг на друга и своих детей, лично у меня вызывало приступ умиления каждую секунду. А уж когда Михаил Захарович о чем-то рассказывал, отвалившись на спинку своего стула, и ненавязчиво перебирал пальцами волосы жены или поглаживал ее руку, когда она его касалась, над чем-то смеясь, я поняла, что помимо идеального торса мой муж после сорока просто обязан делать так же. Отныне, если в моей семье не будет так же тепло и уютно каждый день, то я не вижу смысла в замужестве.

– Что-то мы всё про нас и про нас рассказываем, – подалась вперед Марина Олеговна. – Расскажи нам что-нибудь о себе, Оль. А-то Тёмка у нас парень загадочный последнее время. Много слов из него не вытянешь.

– Ну, что рассказать?… – задумалась я и прочесала большим пальцем бровь. В принципе, рассказать можно всё, что угодно. Вряд ли, мы когда-нибудь встретимся вновь такой же компанией. Но и врать сильно не хотелось. Люди-то за столом приятные (не считая одного индюка, сидящего рядом), ужин вкусный, колпак не жмёт. Поэтому можно просто бегло пробежаться по своей биографии. – Мне девятнадцать лет, учусь на педиатра, работаю в магазине бытовой и электронной техники, могу рассказать вам всё про микроволновку или фен, если хотите, – улыбнулась я и получила теплую улыбку от Марины Олеговны в ответ.

– А где твои мама и папа? – спросила деловито Варя, будто я проходила собеседование на должность их няни.

– Варюш, – ненавязчиво остудила мать ее любопытство.

– А я уже взрослая и живу одна, – подмигнула я девчонке, которая сразу потеряла к этой теме интерес. А для Марины Олеговны, в глазах которой горел вопрос, который она вряд ли мне когда-либо задаст в силу, наверняка, хорошего воспитания, я пояснила. – Когда мне было девять лет, старший брат взял опеку надо мной и другим моим братом. В общем, как-то так, – поджала я губы в легкой улыбке и пригубила бокал вина.

Михаил Захарович и Марина Олеговна молча посмотрели на сына и в глаза друг друга, а затем куда-то в стол и пространство. Всем стало неловко. Я чувствовала, как мой висок прожигал пристальный взгляд Артёма.

Вот так всегда: я сначала расскажу что-то, а потом думаю – нафига я это рассказала?

Поняв, что создала сложную ситуацию одной из страниц своей биографии, я решила её разрулить:

– А почему, кстати, Камазики? – обратилась я к женщине. И, кстати, чем больше я на нее смотрела, те меньше у меня поворачивался язык называть ее женщиной. Она будто бы чуть старше меня, буквально вчерашняя студентка. – Просто вы приглашали всех к столу, назвав Камазиками.

– У нас просто у папы прозвище Камаз, – коснулась Марина Олеговна плеча мужа. Обстановка мгновенно вернулась в прежнее непринужденное русло. – Ну, и деток я иногда называю Камазиками. По отцу, так сказать, – хохотнула она.

– Забавно, – улыбнулась я. – А почему не пряниками? Ну, знаете, как говорят «перевернется и на моей улице камаз с пряниками», – пояснила я, когда стало ясно, что меня недопоняли.

– Точно! – округлились глаза Марины Олеговны.

– Маруся, нет, – обреченно качнул Михаил Захарович головой. – Маруся, даже не думай.

– Пряники мои! – радовалась мать семейства, обнимая своих деток. – Самый большой пряник, – потрепала она волосы Артёма.

– Твою мать, – вздохнул Артём. – Это теперь навсегда.

– Не благодари, – подмигнула я и злорадно добавила специально для него почти в самое ухо. – Пряня.

– Пшёнка, – буркнул он.

Осталось только языки друг другу показать.