Buch lesen: «Последние»

Пролог

«Найдите ближайшее убежище! Прячьтесь!»

Когда мир начал рушиться, мне едва исполнился год. Всё происходило слишком быстро. Телевизоры, радио, телефоны наперебой вещали об одной угрозе: к Земле приближается гигантский астероид.

Учёные заговорили о нём за несколько лет до катастрофы. Сначала это были предположения – насколько близко он подойдёт? Но с каждым днём расчёты становились всё мрачнее. За полгода до рокового дня мир замер в ужасе: столкновение неизбежно.

Правительства разных стран начали спешно эвакуировать людей, создавая подземные бункеры. Но, как это всегда бывает, вместе с надеждой, пришёл хаос. Паника разрасталась, словно пожар, и обрушивалась на города словно цунами. Улицы превратились в зоны беззакония и насилия: убийства, грабежи, драки за еду и медикаменты стали обыденностью. Полиция, полностью потеряв контроль над обезумившими людьми, передала улицы в руки военных.

Огромные бункеры уходили глубоко под землю, обещая спасение только тем, кто был признан достойным выжить. Среди этих избранных оказались учёные, инженеры, врачи, политики – те, кто мог бы возродить цивилизацию после катастрофы.

Тем временем астероид неумолимо приближался. Он был огромен, втрое больше стадиона «Мичиган». Учёные предупреждали: его столкновение с Землёй положит конец всему живому. Единственным шансом на спасение, была миссия по его уничтожению.

Ядерные ракеты достигли своей цели и сумели расколоть астероид на две части. Но и в этом триумфе скрывалось поражение. Одна часть чудом изменила траекторию и пролетела мимо всего в десятках тысяч километров от земли, а вторая обрушилась в Тихий океан, недалеко от берегов Эквадора. Этот удар стал смертельным. Волна разрушений охватила Южную Америку, превратив континент в безжизненные руины и убив миллионы людей.

Но катастрофа на этом не закончилась. Землетрясения, цунами, взрывы атомных электростанций – всё это разом обрушилось на человечество. Планета покрылась густым слоем чёрной пыли и дыма. Солнце исчезло, уступив место вечной зиме, которая длилась годами.

Выжившие на поверхности начали умирать от голода и холода. Земледелие стало невозможным, скот умирал, и люди оказались на грани вымирания. Но самым страшным стал Хейзл – так назвали тот осколок астероида, что принёс с собой не только разрушение, но и новый ужас.

Моя семья была одной из тех, кому посчастливилось спастись от катаклизма на подземной парковке большого торгового центра, вместе с другими людьми, которые так же в отчаянии пришли туда, чтобы запастись едой и вещами первой необходимости. Возможно, именно в тот момент, это было самое правильное решение, ведь несмотря на то, что мы жили далеко от места падения Хейзл, штат Иллинойс накрыли мощные взрывные волны от маленьких осколков астероида, которые упали в нескольких частях Северной Америки.

Папа, мама и я чудом выжили в хаосе, который разразился на парковке, забитой людьми и машинами. Всё началось с того, как в торговом центре внезапно смолкли новости, и по колонкам загремела сирена – пронзительная, угрожающая, словно сама смерть кричала, чтобы все спасались. Родители действовали быстро: открыли заранее подготовленные рюкзаки и в спешке начали набивать их всем, что успевали выхватить из продуктовой корзины. В тот момент никто не думал о правилах или приличиях – важным было лишь одно: выжить.

Папа перекинул один рюкзак через плечо, второй отдал маме, а меня, ещё совсем маленькую, вытащил из тележки и усадил в переноску. Затем он схватил маму под локоть и твёрдым шагом повёл нас к выходу, стараясь не смотреть на окружающий ужас.

Крики людей, торопившихся к парковке, сливались в оглушающий гул. Кто-то умолял о помощи, кто-то истошно рыдал, дети, включая меня, не переставали плакать. Толпа, словно обезумевшие животные, ломилась к выходам, распихивая слабых. Люди падали, и их тут же затаптывали другие. Каждый боролся за своё место в узких проходах, не обращая внимания на тех, кто оказывался под их ногами. Никто не останавливался, чтобы помочь. В этих мгновениях человеческая жизнь казалась дешевле воздуха.

Папа крепко держал меня на руках, другой рукой не отпускал маму. Мы продвигались через толпу, которая волнами накатывалась на нас. «Всё будет хорошо», – тихо твердил он, будто убеждая себя. Его голос был ровным, но с каждым шагом он сжимал меня всё сильнее. «Мэди, не плачь», – добавил он, но я не успокаивалась.

К тому моменту, когда мы выбежали на парковку, волна уже накрыла Чикаго. Всё вокруг было хаосом: машины сигналили и сталкивались, стекло разлеталось тысячами осколков, сигнализации и сирены сливались в один невыносимый рев. Люди кричали, бетон под ногами трясся, как будто сама земля пыталась нас сбросить. Это было началом нашего конца.

Вирус, который принёс с собой астероид, распространялся молниеносно, поражая тех, кто выжил после катастрофы. Первые признаки заражения напоминали обычную простуду: лихорадка, кашель. Затем температура тела стремительно падала, а изо рта начинала течь кровь. Чёрная кровь. Через несколько минут человек умирал, а вскоре его тело вновь оживало, но уже не для жизни, а для охоты.

Мутанты были сильнее и быстрее обычных людей. Их острое зрение, слух и обоняние превращали выживших в лёгкую добычу. Один укус или попадание чёрной крови в кровь человека – и жертва превращалась в чудовище.

Эпидемия уничтожала остатки цивилизации. Люди, не зная, как справляться с реальностью, теряли всё. Тем, кто остался на поверхности, пришлось бороться за жизнь в мире, где каждый новый день мог стать последним.

Прошло одиннадцать лет с тех пор, как первые лучи солнца вновь пробились сквозь мрачные, чёрно-красные облака, окутывающие землю. Но прежнего мира больше не было. Выжившие превратились в мутантов, а избранные, вышедшие из своих бункеров, думали, что готовы встретить этот новый мир, который всегда был моим домом, но в один миг превратился в ад.

Глава 1

Воздух был наполнен сладким ароматом полевых цветов, настолько густым и тёплым, что казалось, он обволакивает изнутри, словно летний день остановился в своей самой яркой точке. Я вдохнула его полной грудью, словно впервые за долгое время позволяя себе расслабиться, и на мгновение мир вокруг замер. В ногах ощущалась мягкость земли, тёплая и немного шероховатая. Я двигалась медленно, почти неосознанно, но осторожно, будто боясь спугнуть эту иллюзию покоя. Когда я открыла глаза, передо мной раскинулась узкая тропинка, едва заметная среди высокой травы. Она уходила вдаль, к невысокому холму, на вершине которого высилась одинокая ива. Её ветви, длинные и мягкие, словно нежные руки, склонялись к земле, окружённой бескрайним морем бело-жёлтых ромашек.

Я сделала ещё один глубокий вдох. Сладкий аромат цветов смешался с чувством тишины и умиротворения, которое я не испытывала уже долгое время. Всё вокруг казалось таким реальным, и в то же время призрачным.

Я двигалась вперёд, шаг за шагом, приближаясь к иве. На одной из её толстых веток покачивались старые качели. Верёвки, натёртые временем, были толстые и крепкие, а сиденье – деревянная дощечка с потёртой поверхностью – хранило следы, оставленные множеством детских рук и ног. Это место казалось вырванным из моей фантазии, но я знала его. Знала по рассказам родителей о ферме моих дедушки и бабушки в Техасе.

В их историях эта ферма всегда была местом покоя и уюта. Холмистые поля, усеянные ромашками, за старым деревянным забором, большой, но тёплый дом с широким крыльцом, где пахло выпечкой и слышался смех. Я никогда не видела это место, но оно ожило в моём воображении, как будто я проживала каждую деталь их рассказов. Это было место, где я всегда могла укрыться в мыслях, когда реальность становилась слишком мрачной.

– Мэди? – внезапно раздался голос мамы. Он прозвучал так знакомо и так обыденно, что я невольно улыбнулась, оборачиваясь.

Но то, что я увидела, заставило меня похолодеть от ужаса. Она бежала ко мне, но её тело двигалось странно, неестественно. Её глаза… Чёрные как бездна, из которых текла густая тёмная жидкость как слёзы. Её лицо и руки были серыми, словно высохшая глина. Я застыла, не веря своим глаза. А её голос… Нет, это больше походило на рычание голодного зверя, который преследует свою жертву, чтобы утолить голод. Низкое и хриплое.

– Мама… – слова сорвались шёпотом, наполненным неверием. Я сделала шаг назад, чувствуя, как страх пронизывает всё моё существо. – Мама?

Она двигалась ко мне невероятно быстро, стремительно сокращая дистанцию между нами.

– Мама?! – крикнула я.

Она не отвечала. Вместо этого я снова услышала рычание вперемешку с громким клёкотом. Моё дыхание стало рваным, а сердце колотилось так сильно, что, казалось, его удары оглушали меня

– Мама, что с тобой? – я кричала, но мой голос тонул в хрипе ужаса. Она была уже рядом. Я отступала назад, но мои ноги запутались, и я упала, ударившись о землю. Мгновение спустя она навалилась на меня и её тело, холодное и тяжёлое, почти прибило меня. Я задыхалась от всхлипов и мою правую руку пронзила жгучая боль.

– Мамочка, что ты делаешь? Пожалуйста, хватит! – она вгрызалась в моё предплечье и я чувствовала, как обжигающие слёзы катятся по щекам. Но она не слышала. Её зубы продолжали разрывать в клочья мою кожу. Мир превратился в вихрь боли и ужаса.

– Мэди! Мэди, проснись! – голос, как удар грома, вырвал меня из кошмара.

Я резко открыла глаза, и тьма комнаты накрыла меня. Моё сердце всё ещё колотилось, а грудь поднималась от тяжёлого дыхания.

– Мэди? – снова услышала я сладкий голос брата и почувствовала, как его маленькая ладошка пытается сжать мою трясущуюся руку.

– Лео, – прохрипела я со всхлипом, – солнышко… Прости, – прошептала я, понимая, что в очередной раз разбудила малыша своим криком.

Я пыталась разглядеть его, но у меня совершенно не получалось. Всё, что я могла видеть перед собой – это маленькое тёмное пятно. Этот чёртов повторяющийся кошмар, который я вижу почти каждую ночь, оставляет меня совершенно без сил и с опухшими глазами, полными слёз. И каждый раз, абсолютно каждый, меня будил Лео. Несмотря на то, что я каждый вечер уговаривала его спать не со мной, а с дядей Остином, он шёл на попятную, от чего каждый такой разговор заканчивался истерикой малыша. В конце концов, я сдавалась и разрешала ему засыпать рядом со мной, теребя моё ухо своими маленькими пальчиками. Ему всего четыре года, но иногда он кажется мне слишком взрослым для своих лет. И не только его внешность кажется обманчивой. То, как он говорил и как рассуждал – словно взрослый мужчина, запертый в теле малолетки.

Не буду врать, в свои девятнадцать с небольшим, я порой завидовала его смышлёности и сдержанности в тех моментах, где, казалось бы, я должна была быть «головой», а он всего лишь «послушным и молчаливым». Возможно, это связано с тем, что всё то время, что я себя помню, мои родители растили меня практически в тепличных условиях, ограждая мою психику и физическое состояние от малейших травм. И я до сих пор думаю, что это было их большой ошибкой. Да, в тех условиях, в которых мы живём почти восемнадцать лет, ты хочешь защитить своего ребёнка от всей этой дерьмовой реальности, и делаешь это достаточно успешно, но тем самым, ты подвергаешь его жизнь опасности невероятных масштабов. Ты не сможешь всегда быть рядом, а твоё чадо, скорее всего, умрёт от голода, потому что не сможет позаботиться о своём пропитании, или будет сожран, или обращён одним из чернокровых мутантов.

– Мэди, ты снова громко плакала, – услышала я от брата, который всё ещё сжимал мою дрожащую руку и устраивался у моего правого бока. – Тебе снилась мама?

– Да, – ответила я, при этом негромко выдохнув. Я всё ещё жалела, что когда-то рассказала маленькому Лео о том, кого я вижу в своих кошмарах. – Закрывай глаза и попытайся уснуть, хорошо? – Я повернула своё лицо к брату и поцеловала его в макушку, при этом накрывая его одеялом. Почувствовав лёгкое покачивание его головы, я снова выдохнула и закрыла глаза, пытаясь выбросить из своей головы чёрную картинку кошмара.

Выйдя на веранду нашего маленького, но уютного деревянного дома, где я провела, кажется, всю свою сознательную жизнь, я вытянулась, растягивая мышцы, и подставила лицо ярким лучам весеннего солнца. Несмотря на ранее утро, оно уже успело высоко подняться над горизонтом и теперь пробивалось сквозь ветки высоких деревьев, щедро разливая своё тепло. Я улыбнулась, прикрывая глаза от света и ощущая, как простое майское тепло в этот день становится для меня самым настоящим подарком.

Неподалёку от дома раскинулось небольшое озеро, некогда носившее название Галена. Люди, основавшие здесь наше поселение много лет назад, решили не менять его имя. Когда-то здесь был роскошный курортный комплекс: здания с блестящими фасадами, ухоженные газоны и даже поля для гольфа. Мама любила рассказывать, как гольф был развлечением богатых стариков, которые, по её словам, проводили время, пиная пластиковые мячики клюшками через идеально зелёные поля. Теперь эти поля стали для нас источником пищи: на них мы выращивали овощи, которые позволяли всему поселению выживать.

В руках у меня был старый термос, на вид настолько потрёпанный, что казалось, он хранит всю историю нашего выживания. Как всегда, в нём был шиповниковый чай. Этот напиток стал моим ежедневным ритуалом, хотя мой младший брат Лео терпеть его не мог. Каждую осень я с упорством собирала плоды шиповника, не оставляя ни одного куста без внимания. Собранного урожая хватало почти на целый год, чтобы заваривать чай для себя и других жителей Галены.

– Ты готова к работе? – раздался знакомый голос, прерывая мои мысли.

– Доброе утро, миссис Одли! Конечно, готова, – ответила я, сделав последний большой глоток чая, прежде чем медленно спуститься с крыльца.

Рут Одли, пожилая женщина с энергией, которой могли бы позавидовать даже самые активные дети, уже ждала меня недалеко от дома. Её возраст – около семидесяти – не мешал ей быть одним из самых деятельных людей в нашем поселении. Она словно жила ради работы в нашем общем огороде, который стал её царством, гордостью и смыслом. После смерти моих родителей именно Рут взяла на себя заботу об огороде. А когда я смогла собраться с силами, то стала её помощницей. С тех пор каждое утро, если я не отправлялась с Остином на охоту или нам не мешала погода, мы вместе с Рут и ещё несколькими жителями трудились на поле: сажали, поливали, пропалывали сорняки. Рут была душой этого места. Её руки, грубые от работы, но такие заботливые, могли вдохнуть жизнь в любое растение.

Подойдя к деревянной калитке, отделявшей жилую зону от рабочей, мы с Рут начали осматривать поле. Сегодня предстояло высадить рассаду кабачков и сладкого перца. Пара минут на обсуждение взглядом – и мы уже без слов приступили к делу. Работа шла быстро: я высаживала второй десяток перца, когда Рут вдруг подошла ко мне.

– Мэди, – позвала она тихо, и я, оторвавшись от грядки, встретилась с ней взглядом. – Как ты сегодня спала?

Этот вопрос стал её ежедневной миссией с тех пор, как она узнала о моих кошмарах.

– Эм… Нормально, – соврала я, стараясь улыбнуться, но, как всегда, не слишком удачно. – Сегодня даже ничего не снилось.

Рут чуть прищурилась, с лёгкой улыбкой, в которой сквозило недоверие.

– Если бы я тебя не знала, то могла бы поверить, что ты говоришь правду, – заметила она. – Но я же вижу, Мэди… Возможно, тебе стоит поговорить об этом с Роуз? Она ведь когда-то была психиатром. Я понимаю, сейчас совсем другое время, но, поверь, это может помочь.

Пока она говорила, я нервно теребила в пальцах нежный стебелёк перца. Когда осознала, что сломала его, меня охватило чувство вины, но я лишь натянуто улыбнулась:

– Рут, если бы мне это действительно было нужно, я бы пошла к Роуз. Но… я не хочу ворошить то, что всё равно не исправить, – я выдохнула, поднимаясь на затёкших ногах. – Спасибо за вашу заботу, правда. Но сейчас для нас важнее здоровье Лео. Последние дни он сильно кашляет, думаю, он простудился, пока гулял с Остином. Дядя рассказывал, что Лео весь день бегал без шапки и отказывался одеваться теплее.

– Ах, этот маленький упрямец! – вздохнула Рут. – У меня ещё остались настойки от простуды. Я принесу их, как только закончим здесь.

Её заботливый взгляд согрел меня, и я тепло улыбнулась в ответ. Лео всегда был темой, которая могла переключить внимание Рут с моих проблем. Это работало каждый раз, хотя я знала, что ненадолго. Она всегда возвращалась к разговору о моих кошмарах, и это изматывало меня. Я не показывала своего раздражения, но устала от попыток окружающих помочь мне справиться с тем, что, как мне казалось, неподвластно никому, кроме меня самой. Единственным, кому я могла доверить свои мысли, был Остин.

С сожалением выбросив сломанный росток в компостный ящик, я вернулась к работе.

Спустя пять часов под палящим солнцем, с короткими перерывами на чай и передышку, мы завершили посадку овощей. Теперь предстояло посадить остальные овощи и картофель, чтобы к осени пополнить запасы продовольствия.

Бросив взгляд на часы, доставшиеся мне после смерти папы, я увидела, что время перевалило за полдень. Нужно было забрать Лео у Роуз. Последние недели он сам ходил к ней по утрам, пока я трудилась на поле, а Остин уходил на свои вылазки.

Наш небольшой дом, где мы жили с Лео, стоял чуть дальше от центрального многоквартирного здания, в котором обитала Роуз. Она всегда была в центре событий нашего поселения и, вероятно, поэтому так любила своё местоположение. Поднявшись по скрипучим ступеням на второй этаж и подойдя к её двери, я постучала, стараясь не тревожить соседей.

– Входи! – приглушённо раздался голос Роуз.

Я повернула ручку, и дверь поддалась, открывая уютную, наполненную аппетитными запахами квартиру. Мой нос тут же уловил аромат жареных перепелов, и я поняла, что попала как раз ко времени.

– Мэди, ты как раз вовремя! Мы только собирались обедать, – Роуз улыбнулась, радушно приглашая меня жестом руки к столу. Её мягкий, обволакивающий голос всегда напоминал мне, что в этом мире ещё есть островки спокойствия.

Разувшись и оставив грязные ботинки у двери, я прошла в кухню. Здесь всегда было уютно: светлые занавески пропускали солнечные лучи, которые мягко освещали небольшой, но опрятный обеденный стол. Лео уже сидел за ним, с видимым удовольствием уплетая румяную ножку перепела. Его лицо светилось от счастья, и я невольно улыбнулась, наблюдая за этой сценой. Сев рядом с ним, я с благодарностью приняла тарелку с едой, которую Роуз поставила передо мной.

Она заняла место напротив, с интересом изучая моё лицо.

– Ты сегодня рано, дорогая, – начала она, ловко разрезая птицу. – Как продвигаются дела на огороде?

– Ну-у-у, работы ещё много, – ответила я, задумчиво ковыряя вилкой перепела. – Но всё, что запланировали вчера, мы успели сделать. А вы с Лео чем занимались всё утро?

Роуз, оживившись, подмигнула Лео:

– Этот маленький кулинар помогал мне готовить обед, – Роуз улыбнулась, глядя на Лео, который с гордостью кивнул, не переставая жевать. – Ещё утром заходила Джесси, чтобы позаниматься с ним, но, кажется, он немного температурит.

Она мягко коснулась лба брата и вздохнула.

– Поэтому мы решили перенести занятия, пока он не поправится.

– Да, я уже попросила Рут принести лекарства, – ответила я. – Она сказала, что заглянет после работы.

Роуз кивнула, но тут же сменила тему, будто желая отвлечь меня от забот:

– Мэди, ты ведь ещё не ела? Пожалуйста, кушай. После работы в огороде тебе нужны силы, особенно в такую жару.

Я послушно приступила к еде, но не могла избавиться от лёгкого чувства неловкости. Каждый раз, находясь в доме Роуз, я чувствовала себя немного не в своей тарелке. Она относилась к нам с Лео, как к своим детям, заменяя нам материнскую заботу, но я всё ещё не могла привыкнуть к её вниманию. С Остином у неё отношения более гармоничные: они встретились здесь, в Галене, и с тех пор были неразлучны. Они очень любили друг друга, это было видно, и она стала для него настоящей опорой. Но они так и не решились завести детей. Вместо этого, мы с Лео стали для них чем-то вроде семьи, которую они так и не создали. Остин переехал в наш семейный сразу после того, как родители умерли, чтобы быть ближе ко мне и Лео, а Роуз упрямо осталась в своей квартире, утверждая, что не может оставить место, где прожила столько лет. Это расстояние в несколько десятков метров их нисколько не смущало.

Роуз была высокой, статной женщиной с волнистыми рыжими волосами, прямым носом и серыми глазами, но её любовь к Остину и забота о нас не избавляли меня от чувства дистанции. Она часто пыталась проникнуть в мою голову, как и миссис Одли, но я каждый раз закрывалась, избегая разговоров о прошлом и своих страхах. Лео был более открыт и легко находил с ней общий язык, ведь он, в отличие от меня, не помнил того ужаса, который пережила наша семья.

– Остин обещал вернуться сегодня вечером, – вывела меня из размышлений Роуз. – Итан утром передал, что их отряд нашёл большой улов. Так что вечером я загляну к вам на ужин, – подмигнула она.

Я лишь коротко кивнула, не желая углубляться в разговор. Лео, тем временем, доел свою порцию и начал сползать с высокого стула.

– Спасибо, Роуз! Было очень вкусно, – пробормотал он, вытирая рот тыльной стороной руки.

– Пожалуйста, малыш, – с улыбкой ответила она.

Я доела свою порцию и тут же поспешила вымыть за собой посуду. Стоя у раковины и оттирая остатки еды с тарелок, я почувствовала, как кто-то подошёл ко мне сзади.

– Мэди, – раздался тихий голос Роуз. Она аккуратно заправила выбившуюся из хвоста прядь моих волос за ухо. – Лео рассказал мне, что ты снова плакала. Может быть, всё-таки…

– Роуз, – перебила я, тяжело вздохнув. – Я не хочу об этом говорить.

Она тихо рассмеялась, но в её голосе слышалась грусть.

– Ты очень упрямая, как и твоя мама. Но, пожалуйста, не противься мне. Я просто хочу помочь.

Чувствуя, как к моим глазам в очередной раз подступают непрошенные слёзы, я сделала ещё один глубокий вдох и выдох. Это всегда успокаивало. Мама научила меня так делать ещё в детстве, когда я просыпалась ещё лишь от детских кошмаров, представляя несуществующих монстров под кроватью.

– Я всегда рядом, если понадоблюсь, – прошептала она.

– Спасибо, – выдохнула я, не оборачиваясь.

Роуз погладила меня по спине, а затем оставила в одиночестве. Закончив с посудой, я собрала Лео, и мы отправились домой.

День выдался на редкость тёплым и солнечным, и Лео, не упустив свой шанс, уговорил меня отправиться к качелям у озера. Мы собирались вернуться домой, но он с таким энтузиазмом заговорил о качелях, что я не смогла отказать. Когда-то давно Остин с Итаном решили, что детям в Галене нужны развлечения, помимо обычной песочницы и наскоро нарисованных на земле веткой классиков. Большинство из нас давно выросли из этих игр, и единственное, что могло нарушить радость от них – это проливной дождь. Тогда мужчины смастерили простые, но надёжные качели, которые оказались настоящей находкой. Вид с качелей открывался на гладь озера, а рядом находился старый причал с пришвартованными лодками. Это место стало нашим небольшим уголком спокойствия. Иногда я приходила сюда с Джесси, когда нам удавалось найти минутку свободного времени, и, надо признать, это были одни из самых уютных моментов.

– Мы покатаемся совсем немного, Лео, – сказала я, когда мы шли за руку по дорожке. – Нам нужно вернуться домой до прихода Остина. Да и тебе не стоит переохлаждаться. Я бы не хотела, чтобы ты простудился ещё сильнее, – добавила я с улыбкой, бросая взгляд на его разноцветные глаза.

Лео с рождения был особенным. Его глаза – одно из его главных чудес. Роуз называла это явление гетерохромией. Один глаз был ярко-бирюзового цвета, напоминавший океан с иллюстраций в географических книгах. Второй – насыщенно зелёный, словно изумруд. А мелкие чёрные вкрапления в радужке делали его взгляд ещё более выразительным, особенно когда на лицо падали солнечные лучи. Я всегда поражалась этой особенности, будто природа подарила ему два разных мира в одном взгляде.

– А Джесси сегодня будет с нами? – спросил он, обернувшись и зажмурившись от солнца.

– Не уверена. Думаю, завтра мы сможем устроить пикник втроём, если погода останется такой же хорошей. Когда мы в последний раз обедали у озера? – задумчиво постучала я пальцем по подбородку.

– Когда листья начали менять цвет! – воскликнул он. – Это называется осень! – добавил он, широко улыбаясь. Лео обожал биологию, и книги, которые нам когда-то давно привезли наши охотники, были для него настоящим сокровищем.

– Ты молодец, – похвалила я. – Скажу по секрету: Джесси очень хвалит тебя и всегда говорит, как ей нравится заниматься с тобой.

Лео засиял от гордости, после чего отпустил мою руку и вприпрыжку помчался к качелям. Он быстро забрался на одну из них и начал раскачиваться, издавая восторженные возгласы. Я же опустилась под ближайшее дерево, чтобы отдохнуть после работы. Тёплый ветерок колыхал листву, а солнце, медленно клонящееся к горизонту, заливало всё вокруг красноватым светом. Сегодняшний закат, как и многие в последнее время, обещал быть кроваво-красным – странная, но красивая особенность нашего нового мира. Так всегда говорила мама, когда мы проводили с ней время на причале, разглядывая разных насекомых.

Спустя час Лео слез с качелей, подбежал ко мне и плюхнулся рядом, положив голову мне на колени. Я молча гладила его взъерошенные волосы, наблюдая за закатным солнцем, отражающимся в водной глади. Мы оба были погружены в свои мысли, пока внезапный кашель Лео не вырвал меня из раздумий. Время уже стремилось к пяти часам, и нужно было торопиться домой, чтобы успеть приготовить ужин к приходу Остина.

На обратном пути нас окликнул Итан, – тот, кто создал поселение в Галене и вдохнул в него жизнь, собирая остатки выживших снаружи, – и протянул пару карпов – свежий улов, который он выловил несколько часов назад. Ну что ж, проблема с ужином была решена, оставалось только придумать гарнир.

Когда мы добрались домой, я обнаружила на кухонном столе несколько маленьких пузырьков с лекарствами и записку: «Мэдисон, я заходила, но вас не оказалось дома. Оставила лекарства для Лео. Ты знаешь дозировки. Рут.»

Отложив записку, я подозвала Лео и дала ему сироп от кашля и жаропонижающее. В тот момент я мысленно упрекнула себя за то, что позволила ему гулять у озера с температурой. Даже если она была невысокой, это была глупая идея.

Приготовление ужина заняло полтора часа. К этому времени темнота уже окутала улицы Галены, и, чтобы не включать лампы, я решила зажечь свечи. В нашем поселении их всегда было в избытке – Рут позаботилась о запасах ещё много лет назад. Ужин был готов, но Остин всё ещё не возвращался. Лео, усевшись за стол, бросал голодные взгляды на еду.

Не дождавшись ни его, ни Роуз, мы с братом решили поужинать вдвоём. С каждой ложкой я чувствовала, как усталость отходит, а тепло домашнего очага, пусть и символического, заполняет меня новой энергией. В такие моменты я находила хоть немного покоя.

Мы сидели на старом диване в гостиной, укрывшись мягким тёплым одеялом. Вечера в доме оставались холодными, даже несмотря на наступившую весну. Лео, устроившись рядом, с воодушевлением читал вслух детскую книгу про динозавров.

– … Зрение у карнотавра было острым – он с лёгкостью высматривал добычу. Это был крупный динозавр с корот…

Лео замолчал, когда входная дверь неожиданно распахнулась с грохотом. Я вздрогнула и обернулась. В дверном проёме стоял Остин. Слабый свет газовой лампы, стоящей на тумбе у входа, освещал его силуэт, заставляя моё сердце пропустить удар. Он выглядел странно – его одежда была испачкана грязью, а волосы торчали во все стороны. Но самое страшное было в его глазах: в них плескался ужас.

– Мэди, Лео! – произнёс он голосом, который звучал неестественно низко, словно чужой. Остин прошёл через гостиную быстрым шагом, направляясь к нам. Я вцепилась во взгляд его потемневших глаз, пытаясь понять, что происходит.

– Остин? Что случилось? – мой голос предательски дрогнул.

Его взгляд метался между мной и Лео. Он выглядел так, будто пытался подобрать слова, но не мог.

– Мэд, – наконец заговорил он, его баритон прозвучал хрипло и тяжело, – возьми рюкзаки. Собери туда всё самое необходимое: тёплые вещи, еду, аптечку. И, – он бросил на меня строгий, предупреждающий взгляд, – без вопросов. Просто делай, как я сказал.

Его слова пронзили меня холодом, будто я оказалась на дне ледяного озера. Я почувствовала, как колени начали подгибаться от нарастающей паники. Остин никогда так не говорил. Никогда. Тревога разрасталась, заполняя всё внутри.

Потащив за собой Лео, я обогнула диван и направилась к нашей с ним комнате. Остин оставался на месте, его дыхание было тяжёлым, а плечи поднимались и опускались слишком резко. Он выглядел так, словно бежал от чего-то… или кого-то.

Я только взялась за дверную ручку, как дом сотряс глухой взрыв. Окна задрожали, и воздух наполнился эхом грохота, который казался одновременно далёким и пугающе близким. Я вскрикнула и резко повернулась к Остину.

– Остин?! Что это было? – мой голос сорвался на писк.

Лео, стоявший рядом, испуганно всхлипнул, и я сильнее сжала его маленькую ладонь.

– Мэд, быстро! Собирайтесь! – рявкнул Остин, его голос дрожал от ярости или страха, я не могла понять.

Я бросилась в комнату, задыхаясь от нахлынувшего ужаса. Нащупав выключатель, я дёрнула его вверх, но он не сработал. Электричества не было. Тогда в ящике тумбы я взяла фонарик и дрожащими руками нажала на кнопку, осветив тусклым светом тёмное пространство.

– Лео, – я усадила его на край кровати, – сиди здесь. Слышишь? Что бы ни произошло, не двигайся!

Его глаза, полные слёз, смотрели на меня с немым страхом. Я готова была разрыдаться сама, но знала, что должна оставаться сильной.

– Дыши. Просто дыши и делай что нужно, – шептала я себе, открывая шкаф. Внутри были рюкзак и тёплые вещи. Хватая их наугад, я бросала в сумку всё, что попадалось под руку: свитер, штаны, носки. Этого хватит? Я не знала. Остин не объяснил, что происходит. Почему Остин так выглядел? Что его испугало? Откуда взялся взрыв?

Повернувшись к Лео, я протянула ему штаны и толстовку.

– Надень это, солнышко, – мой голос дрожал.

– Мэди, мне страшно… – прошептал Лео, едва удерживаясь от рыданий и перебирая свои крошечные пальцы. – Где Остин?

– Лео… – слова застряли в горле. Что я могла ему сказать? Что мне самой страшно до чёртиков? – Просто доверься мне, хорошо? Одевайся.