Buch lesen: «Замуж за иностранца? Легко!»
Замуж за иностранца? Легко!
20 августа 1986 года. Свадьба.
Надя надела платье и посмотрелась в зеркало. Ничего, вроде… Только можно было и покороче. Но это мамин выбор длины. Она перевела взгляд на лицо и вздохнула. Зеркало отражало загорелую мордашку с довольно курносым носом и любопытными зелеными глазами. Нос, конечно, подкачал. Может, с возрастом, как взрослые говорят, изменится и станет приличным. А если нет? Она где-то слышала, что нос, как и уши, растет всю жизнь. А ну как вширь начнет расти и превратится в картофелину? А если в длину, то вдруг будет как у Оли Булавиной – чуть до подбородка не достает…
Надя сразу как-то расстроилась, даже ехать на свадьбу расхотелось…
В дом, не постучавшись даже, вошла Оля и весело спросила:
– Ты что, не готова еще? Опоздаем же! Свадьба не ждет.
Она посмотрела на Надино платье и сказала:
– Какое хорошенькое! Мама купила?
– Да.
– А чего ты такая?
– Какая?
– Невеселая.
– Да нет, веселая. Пошли!
Надя пропустила Олю вперед и подумала: «Надо же, и не расстраивается нисколечко из-за своего носа!»
У дома стоял «жигуленок» бежевого цвета.
– Девчонки, побыстрее! Опаздываем! – Надин дедушка раскрыл дверцы машины.
– А где Митя? Я с ним хотела…
– Уже уехал твой Митя. Он свидетелем на свадьбе. Ему пораньше надо. Садитесь, садитесь! – дедушка был явно не в духе. И Надя знала, почему. Просто дедушка Коля ужасно не любил машину водить, волновался всегда. А сегодня пришлось, в одну Митину они все не поместились бы.
Замелькали последние дома, дорога пошла через поля, спускаясь с пригорков к речке, и юлила мимо деревень. Ночью прошел дождь, и все домишки блестели на солнце вымытыми окнами. Взрослых на улицах было мало, в основном около домов торчала ребятня.
Надя начала играть в свою любимую игру в которой она была не она, а, например, вон та девочка в желтом платье… Допустим, звали бы ее Тасей. Нет, не Тасей – Леной. И родилась бы она здесь, и в школу ходила тоже здесь. А куда бы она на каникулы ездила? Да в город, наверное. А в городе летом неинтересно. Все дворы пустые… никого… Скучно!
– Надь, ты про что думаешь? – спросила бабушка Нина.
Вообще, если точно, бабушка Нина была не совсем Надина бабушка, а родная сестра бабушки Кати, маминой мамы. А дед Коля, соответственно, ее муж. Ух, как все непросто!
– Про свадьбу. Интересно, какое платье у невесты? И фата – длинная или короткая?
– Увидишь скоро.
– А долго еще ехать?
– Если все нормально, километров двенадцать.
– Ничего себе! А двенадцать – это по времени долго?
– Никогда не спрашивай – долго, не долго! Едем и едем! – проворчал дедушка.
– Надь, давай в города играть! Я начинаю – Минск! – Оле уже тоже хотелось поскорее приехать.
– Калуга, – отозвалась Надя.
…Свадьба была очень веселая и шумная. Столы накрыли прямо в саду, под яблонями. Они стояли буквой Т, и во главе сидели жених с невестой. Все их поздравляли, дарили подарки, желали счастья.
Невесту звали Мариной, а жениха – Володей. Наде Марина очень понравилась. И волосы красиво уложены, и фата длинная. Платье из красивой блестящей материи так здорово облегало тонкую талию! «Вот бы мне такую талию!» – подумала Надя. А вот Володя был какой-то щупленький, и видно было, что он всего этого шума и внимания к себе очень стесняется. Когда кричали «горько», он торопливо чмокал невесту и быстро садился на свое место.
«Никогда бы за такого не вышла!» – подумала Надя.
Бабушка Нина от всей семьи преподнесла молодым красивый сервиз с розочками и еще конверт. Там были деньги. Накануне дед говорил: «Нин, деньги неудобно как-то!» А бабушка сказала: «Деньги всегда удобно. Особенно своим!»
Кто-то рядом с Надей произнес:
– Привет, родственница!
Она оглянулась. Загорелый мальчик, явно старше ее, стоял сзади и насмешливо щурился. «Наверное, уже в девятом», – решила она, а вслух сказала:
– Привет!
– Меня Андреем зовут. Я – брат невесты. Младший. А ты – Надя. Я знаю. Из Ленинграда.
– А почему – родственница?
– Ну на самом деле и не родственница, если точно. Родственник мне твой дед Коля. А он – муж твоей бабушки Нины, которая сестра твоей бабушки Кати. То есть, мы как бы родственники.
Надя и Андрей рассмеялись.
– Повезло тебе – у тебя сестра есть. А у меня никого…
– Не только сестра, есть еще брат, старший. Валера. Но он сейчас не здесь.
– А где?
– В Австралии.
– В Австралии? Ничего себе! А что он там делает?
– Живет, работает. Пишет, что там здорово.
– А как он уехал, зачем? Один?
– Сколько вопросов! Отвечаю. Не один. С женой. А уехал – на работу пригласили. Они с женой отличные программисты, ленинградский матмех закончили. А наши программисты везде ценятся.
– А почему?
– Хорошо в институтах учат. Я вот тоже в университет поступить хочу.
– Тоже в Австралию поедешь?
– Нет… зачем? Мне и здесь хорошо!
Помолчали.
– Ну что, свадьба нравится?
– Очень! А тебе?
– А мне нет. Лишнее это все! Ну иди, танцуй!
Зазвучала модная песенка, и Надя присоединилась к танцующим.
А ее «родственник» Андрей подошел к каким-то ребятам, которые стояли поодаль группкой и разглядывали девчонок.
Наде Андрей очень понравился! Высокий, – а это важно! – волосы русые, а глаза!.. Прямо синие какие-то! Как небо!
«Вот за такого бы замуж я вышла!» – думала Надя на обратной дороге. И ей еще больше захотелось быть той девчонкой в желтом платье, которую она видела утром.
Потому что она бы тогда жила неподалеку от Ольховки, где живет Андрей, и они бы ходили на одну и ту же дискотеку…
Но до свадьбы еще так далеко! Ведь ей всего двенадцать, а невесте, Марине, девятнадцать.
То есть еще целых семь лет!
20 июня 1990 года. Он.
Андрей шагал быстро, уверенно, а на душе было неспокойно. А вдруг Настя не согласится выходить за него замуж?
Да нет, согласится. Он чувствует.
Тянуть нельзя. Посылают в Североморск служить, а там без семьи никак!
Почему-то вспомнилась смешная девчонка Надя из Ленинграда. Как она тогда, на свадьбе, на сестру его смотрела! Завидовала, наверное, как все девчонки невестам завидуют. Потешные!
Наверно, школу уже заканчивает в своем Ленинграде…
Да, у него с Ленинградом ничего не вышло.
И кто тогда первый предложил на директорской машине покататься? Виталик, наверное, вечный заводила. Конечно, на Виталика все валить нельзя. Все хороши – и Юрка, и он, Андрей. Но так захотелось за рулем посидеть! Андрей как сейчас почувствовал ту легкую дрожь во всем теле от восторга, что он едет! Едет, и эта замечательная, новенькая «ладочка» его слушается! Он и сейчас улыбался тому моменту, когда весь зашелся от переполнявшего его восторга!..
Но восторг длился недолго. Откуда ни возьмись, наперерез «жигуленку» выскочил велосипедист. Старикашка какой-то. Андрей испугался и резко вывернул вправо. А там – киоск! Здорово врезались! Передок машины вдребезги. Сами ничего, отделались царапинами.
Ну конечно, скандал. Угон, урон и т. п. Хотели дело заводить. Но директор человеком оказался. Всех троих в мореходку отправил – как раз разнарядка пришла. А Андрей так мечтал в Ленинградский университет поступить! Но условие было жесткое – или дело заводят, или мореходка. Так что поездочка на директорском «жигуленке» судьбоносной оказалась.
Да что теперь, дело прошлое.
Мореходка позади. И поедет новоиспеченный мичман Андрей Казначеев на эсминце служить. Интересно, что за город такой – Североморск этот? Ну уж не Ленинград, это точно…
А в Ленинграде столько родни!
Андрей прибавил шагу – опаздывает. Он всегда чувствовал себя неловко с цветами в руках. Вот и сейчас, подходя к месту их встречи с Настей, опустил букетик роз бутонами вниз, как веник… Но он был с цветами! Как никогда.
Настя шла навстречу и улыбалась. Как он хорош со своей мальчишеской походкой!
Смущенно, едва поздоровавшись, он спросил:
– Выйдешь за меня?
– Да, конечно, да!
– Ух, а я переживал…
– Что переживал?
– Что не согласишься.
– Дурачок…
– Слушай, а давай к нашим в деревню смотаемся! Так хочется, хоть на денек! Я забегался, даже не звонил сто лет.
– Давай в пятницу. А я тетю Нину недавно видела. Она к врачам в Курск приезжала.
– А что с ней?
– Да там что-то… особо не рассказывала. Все говорила, что первый раз после того облака из Чернобыля огурцы нормальные. А то ведь все листья чернели у них.
– Да, огурцы чувствуют. Они же из воды практически состоят. А вода откуда – из земли…
– Ой, какой же ты у меня умный да знающий!
– Что есть, то есть, – Андрей засмеялся и обнял Настю за талию.
* * *
Они прошли в сад и присели на старую, видавшую виды скамеечку. Зинаида Петровна молча теребила в руках носовой платок. Андрей не торопил ее.
– Не хотела сначала говорить тебе, но теперь скажу. Настя-то наша чуть замуж не выскочила.
– Когда? – Андрей был поражен.
– Чуть больше полугода назад.
И Зинаида Петровна поведала изумленному Андрею, как однажды Настя явилась домой с черноволосым красавцем и представила его: «Ренат, мой жених».
Ренат, ничуть не смущаясь, бодро пожал родителям руки и сразу объявил, что он только что получил диплом инженера-строителя, и они с Настей скоро уезжают в Казань, где живут его папа с мамой и два брата. Дом у них там большой, так что проблем никаких не будет, места всем хватит. А своим родителям он уже все сообщил, они очень рады…
– Меня чуть удар не хватил, Андрюш!
– И чем все кончилось?
– Ну ушел он, а я дочь вразумлять стала. Говорила, что не будет ей в этой Казани счастья. Потому что чужие там все. Надо среди своих жить. Может, и хороший этот Ренат, а ничего путного не выйдет. Ведь христиане мы…
Зинаида Петровна вытерла платочком повлажневшие глаза.
– Я сказала: или этот Ренат, или мы с отцом. Так Настя из дома уходила, у подружек жила. Все никак смириться не хотела. Ну слава Богу, может еще кто-то с ней поговорил или сама хорошо подумала. А только через неделю пришла домой тихая, грустная. И больше про этого казанского Рената мы не слыхали.
Зинаида Петровна вздохнула.
– А со мной с тех пор совсем перестала по душам разговаривать. Так, все междометиями…
– Да, история…
Вот так Настя! А он-то думал, что с тех самых детских лет Настя только о нем мечтает…
– Андрюш, ты меня не выдавай. Захочет – сама скажет.
– А вы мне это зачем рассказали?
– Чтоб берег ее!
Зинаида Петровна сердито поглядела на Андрея и пошла к дому.
20 июня 1990 года. Она.
Надя стояла на сцене и слушала, как ей хлопает зал.
Это было чувство, наверное, ни с чем ни сравнимое. Она – на сцене, как настоящая актриса. Здесь, в школьном театре-студии Надя чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Пусть ей не всегда доставались главные роли, это было неважно. А важно было то, что она играла, она перевоплощалась в других людей, проживала их жизни, написанные драматургами, страдала их страданиями, любила их любовью. Давнишняя детская игра перешла в реальность.
А сегодня она играла Ларису, бесприданницу в пьесе Островского. Ей очень по душе был этот образ, и перевоплощение давалось легко.
С мальчиком, который играл Паратова, у Нади были отношения с точностью наоборот. Лариса-Надя обожала Паратова, а Надя Володина очень Паратова-Сашу не любила. Саша-Паратов был по уши влюблен в Надю Володину, а Паратов играл чувствами Ларисы-Нади, как игрушкой.
Это для того здесь написано, дорогой читатель, чтобы было понятно, как Наде было трудно изобразить любовь, где ее уж совсем не было.
Но спектакль удался, и зрителям понравилось! А это – главное! Ведь для них все и делается…
Нонна Константиновна, художественный руководитель их театра-студии, – настоящая актриса, между прочим, – сказала, что ей, Наде, надо попробовать в театральный поступить.
Но дома никто и слышать об этом не хотел. Папа скептически хмыкал, а мама сразу заявила: «Это не профессия. Надо научиться хоть что-то делать руками!»
– Что руками? Что? – кричала Надя в одну из таких ссор. – Пойми, я хочу играть! Нонна Константиновна…
– Твоя Нонна Константиновна сама без ролей и денег сидит.
– Откуда ты знаешь?
– Тут и знать нечего. Кружок ваш ведет.
– Не кружок, а театр!
– Ой, не смеши. И ты сама говорила, что она сказала «надо попробовать». Глупышка, там, знаешь, какие пробуют?
– Какие?
– Ну или ноги от ушей, или чьи-то дети.
Тут Наде крыть было нечем. Ноги были обычные. И она – дочь обычных инженеров, которых кругом великое множество. И уж точно в театральном мире, в который мечтала попасть Надя, никто о них не ведал…
Но сейчас Надя стояла на сцене, и ей аплодировал зал. Там, в темной глубине, она видела сотни лиц и глаз, обращенных на нее и увлеченных вместе с ней изумительной пьесой великого Островского.
28 апреля 1994 года. Он.
Ляля сидела на краю кушетки и, улыбаясь, разглядывала лежащего перед ней мужчину.
Она только что приняла душ. На ней была его рубашка, которая чуть прикрывала Лялино роскошное тело. Лялина грудь была просто великолепна, несмотря на то, что она уже давно миновала рубеж в двадцать пять лет.
Прекрасно зная свои лучшие стороны, она и сейчас чуть больше приоткрыла свое тело и наслаждалась произведенным эффектом.
Его глаза снова затуманились, он порывисто обнял ее. Но тут, как будто споткнувшись, остановился и Лялину руку выпустил.
– Что? – недовольно спросила Ляля.
– Все, надо идти.
– Куда?
– Дочку из детсада забрать.
– Так рано еще. А что, жена не может дочку забрать?
– Слушай, Ляля, оставь мою жену в покое!
– А я ее и не трогаю. Андрюш, сейчас все так удачно складывается – Володя только через три дня вернется. Ну придумай что-нибудь для жены. Скажи, что на судно вызвали срочно… что-то случилось… Когда еще так повезет, что он в походе, а ты на берегу? Останься! Я тебе такую ночку обещаю – не забудешь!
И так она говорила-уговаривала, так призывно вздымалась ее грудь, что Андрей, поколебавшись, сказал:
– Ладно, Лялечка, скоро буду. Не одевайся!
Ляля счастливо засмеялась и дала поцеловать себя на прощание.
На улице было не по-весеннему холодно и промозгло. Город давно жил без солнца, без тепла. Здесь все казалось неумытым, заброшенным, забытым. Дома стояли в ободранной штукатурке с забитыми всяким хламом балконами. Казалось, это здесь никого не волновало. Это было не важно. Потому что все здесь подчинялось одному – служению ледяному морю на холодных стальных чудовищах, которые то темными китовыми тушами торчали из воды, то железными ихтиозаврами безмолвно стояли у причалов, ощерившись воинственными пушками.
Навстречу Андрею попадались знакомые офицеры, улыбались, приветствуя его. И ему показалось, что все они в курсе, откуда он идет, и что собирается делать потом.
На душе стало мерзко.
Оазисом посреди серой улицы сиял огнями цветочный ларек. У входа стоял хозяин ларька, пожилой азербайджанец Карим. Увидев Андрея, он прямо расцвел.
– Здравствуй, дорогой! Как дела?
– Здравствуй, Карим. Все нормально.
– Жену решил навестить?
– Да.
– Заходи.
– Спасибо.
Андрей вошел в цветочное царство. Ароматы гвоздик, роз и лилий, свежесть зелени обхватили его прозрачным облаком.
– Здравствуйте, барышни! Хорошо тут у вас, красиво.
Две «барышни», одна из которых была его Настя, заулыбались и прекратили свою любимую работу – оформление букетов.
– Что желаешь, молодой-красивый? – шутливо спросила Варя, Настина напарница.
– Желаю букет для любимой женщины, да получше!
– Да ладно, Андрюша, не надо! – запротестовала Настя.
– Надо, надо!
Андрей выбрал букет из благоухающих лилий и протянул его Наде.
– По какому случаю, Андрюша?
– А просто так, без случая. Ты когда заканчиваешь?
– Через полтора часа.
– Тогда я Нюшку заберу из садика?
– Конечно! Вот она будет рада!
– Мы ждем тебя дома. Ну я пошел.
Маленькая теплая Нюшина ладошка, что доверчиво лежала в руке Андрея, примирила его со всем миром. Уже казалось неважным, что его, мичмана, мало кто во что ставит. Как же, ведь они – офицеры! А он – нет. Но он нашел себя и здесь. Умел заводить знакомства, что при его интендантской должности было очень важно. Организовывал отдых высших офицеров, возвращавшихся из походов и истосковавшимися по твердой, пусть и неласковой северной земле. Характер у Андрея был покладистый, а сам он слыл жизнерадостным и неунывающим. Да еще он был очень симпатичным мужчиной. Это, правда, ему мешало, потому что активные офицерские жены откровенно клеились к Андрею, особенно когда их мужья уходили в свои длинные походы. Вот такой активной и Ляля оказалась. Проходу не давала. И однажды Андрей сдался.
Связь тянулась и тянулась. Ляля была ненасытна. Ему уже так хотелось все прекратить… Намекнув ей однажды, что пора расстаться, услышал в ответ:
– А я могу сделать так, что твоя Настена все узнает.
– И чего ты добьешься?
– Бросишь ее, женишься на мне.
– Ага, а когда я уйду в моря, еще такого Андрея найдешь!
– Нет, такого не найду!
Он вспомнил, отчего ушла из школы его Настя и стала торговать цветами. Потому что здесь, в цветочном ларьке, никакой сопливый мальчишка не мог ей заявить: «Вот только попробуйте мне двойку поставить. Мой папа – капитан второго ранга, и он уволит вашего мужа-мичмана, и вам нечего будет есть!» А Настя с отличием закончила пединститут, между прочим…
Да, было и такое.
– Папа, пойдем в магазин!
– В какой, Нюша? – На самом деле он знал, в какой.
– В игрушечный.
– А что ты хочешь там купить?
– Барби.
– Так у тебя есть уже.
– Еще хочу!
Нюша насупилась и даже ножкой притопнула.
– Ладно, пойдем.
– Ура! – крикнуло это трехлетнее существо и подпрыгнуло от радости.
28 апреля 1994 года. Она.
Были такие предметы, которые Надя терпеть не могла. Но училась как-то, плыла по течению. Поступив по настоянию родителей в институт авиаприборостроения, причем, очень легко, она на первых курсах буксовала по высшей математике и начертательной геометрии.
Непредставление трехмерного измерения мучило ее. Это потом она узнала, что большинство женщин этим страдают— так уж устроены их головы… А тогда она просто извелась, считая себя чуть ли не какой-то неполноценной…
И вот сейчас, уже на третьем курсе появились некоторые интересные предметы. Антенные устройства, например. Кто-то, может, скажет: ничего хорошего да и сложно. Но Наде это давалось легко. И лабораторные работы она сдавала вовремя, и многие из группы у нее даже списывали.
Был, конечно, здесь еще один момент. Кроме интереса к предмету у Надежды был интерес к человеку, которому этот предмет помогал заработать на кусок хлеба. Иными словами, к преподавателю.
Звали его Олег Сергеевич.
Молодой аспирант с антенной кафедры сразу покорил сердца многих студенток. Он очень доходчиво излагал на лекциях свой предмет, и было просто невооруженным глазом видно, что он влюблен в него. Влюбилась и Надя. Сначала в Олега Сергеевича, а потом и в антенные устройства. Казалось, Олег Сергеевич, или просто Олег, как его про себя называла Надя, тоже был к ней неравнодушен. На лекциях часто останавливал на ней свой взгляд и объяснял наиболее сложные моменты, глядя ей, Наде, прямо в глаза…
Сегодня Надя решила задержаться на кафедре. Надо было к зачетной сессии выяснить пару моментов из жизни любимых антенных устройств. Конечно, с любым преподавателем можно поговорить, но Наде любой не подходил, и она очень надеялась, что там будет Олег Сергеевич!
Надю окликнула Ира, ее одногруппница и, можно сказать, подружка:
– Надин, пойдем в столовку, пожуем чего-нибудь?
– Давай, а то домой не скоро.
Девчонкам так захотелось есть, что они набрали полные тарелки. Тут были и салат, и сардельки, булочки, хлеб и, конечно, компот.
Уселись за столик, обсуждая последние новости. Обычный девичий разговор – кто, где, с кем, что модно этой весной.
И вдруг Надя замолчала, замерев на полуслове.
– Что это с тобой?
– Смотри туда.
И Надя глазами показала Ире, что смотреть надо на кофейную стойку, что располагалась у них в институтской столовой отдаленно от раздачи.
А появились там и стояли в конце небольшой очереди два молодых аспиранта и очень привлекательная молодая женщина. Женщина эта оказалась их бывшей преподавательницей английского, Ларисой Алексеевной. А два аспиранта – их Олег Сергеевич и его приятель Виталий.
– Надь, да не переживай ты так.
– А я и не переживаю.
– А чего побледнела? Брось, это всего лишь столовая, а не свидание под луной. И потом, может, это девушка Виталия?
– Ну во-первых, Виталий женат. А во-вторых…
– А во-вторых?..
Во-вторых, и главных, было, конечно, то, что ее Олег так смотрел на эту Ларису, так смотрел, что все ей, Наде, стало понятно.
Внутри будто поселился кто-то холодный и противный. Он ворочался «под ложечкой», не давая думать ни о чем, кроме одного – он любит другую!
Молодые люди и Лариса Алексеевна взяли себе по чашечке кофе и по крошечному пирожному. Они уселись неподалеку от наших девушек, оживленно о чем-то болтая. Иногда Олег скользил взглядом по окружающим, но был так увлечен беседой с «этой», что девочек и не замечал…
– Пошли! – Надя взяла свою сумку и порывисто встала.
– Подожди! Ведь не доели еще!
– Оттого мы и толстые такие, что трескаем ведрами!
– Ах, вот ты о чем! – Ира даже засмеялась. – Мы такими, как Лариса, все равно не будем. Кость у нас широкая.
– Всегда можно на что угодно свалить, если силы воли нет! – И Надя ушла одна, оставив Иру доедать сардельки.
Но на сегодня мучений ей показалось мало. Она решила испить чашу до дна.
Спросив на кафедре, как бы между прочим, будет ли еще сегодня Олег Сергеевич, и узнав, что скорее всего больше не придет, Надя помчалась к выходу из института.
Затаившись на скамейке на бульваре напротив входа, она ждала.
И вот он вышел. Конечно, с ней. Поддерживая свою даму под локоток, – идиотская манера! – Олег что-то увлеченно рассказывал. А она смеялась, не глядя на него. А он все говорил и в глаза ей заглядывал. С ума можно было сойти!
Что делать?! Утопиться?! Повеситься?!
Такой удар!
А почему же он так на нее, на Надю, смотрел?! Только будто ей одной про антенны рассказывал… Какой негодяй!..
Потом, немного поостыв, Надя попыталась трезво посмотреть на ситуацию. Ведь ничего-то у них и не было… а взгляды! Что – взгляды… может, ему просто нравилось, как Надя его слушает, как самозабвенно про антенные устройства на зачетах рассказывает.
А может, просто испугался с Надей роман завести. Ведь преподавателям – она слышала – никаких отношений со студентами заводить нельзя. Могут и с работы выгнать…
Надя вздохнула и открыла конспект. Зачеты все равно сдавать надо…
3 ноября 1997 года. Он.
– Андрюша, да отдохни хоть чуть-чуть. Слезай! С утра ведь не присел, все с этой проклятущей крышей возишься. Да бог с ним, с сараем этим! – Мама стояла около закута и, задрав голову, из-под ладони смотрела вверх на Андрея.
– Мам, мне нетрудно. Вот заделаю дыру эту и слезу. А то течет прямо на Милку.
– Ой, Андрюш, Милка за столько лет привыклауже! – Мама улыбалась. – Небось, удивится, если сверху капать не будет.
Андрей, однако, принял намек на свой счет. Давно он не был дома, все некогда, все дела. Понимал, что родителям непросто без его помощи дом содержать – то одно надо починить, то другое. А им ведь давно за шестьдесят. Особенно отец… сердце прихватывало, даже в больнице лежал…
– Мам, посмотри, там должна быть жестяная коробка с толевыми гвоздями.
– Где?
– Да около лестницы прямо.
– Есть коробка. А гвоздей нету.
– Как нету?
– Да так, пустая она.
Андрей слез и сам проверил. Гвоздей действительно не было.
– Надо в магазин съездить.
– Так это почти пятнадцать километров! – всплеснула руками Анна Никитична. – Завтра съездишь. А то уже полдень, пока туда, пока обратно, уже и темно будет! Дни-то счас короткие, да и дорога все же!
– Нет, мам, поеду. А то до конца отпуска не успею крышу починить.
И Андрей прямо в чем был завел старый «жигуленок» и выехал со двора.
По бокам унылой дороги пестрели черные пустые поля с белыми проплешинами. Хоть и было уже начало ноября, снег настоящий еще не выпадал. Андрей вспомнил бело-ледяной Североморск, где уже давно, с начала сентября, царствовала зима.
А здесь тут и там по обочинам пашни еще зеленела трава, вплетая живую ниточку в черно-белый узор.
В магазин Андрей успел. Здесь он подивился разнообразию хозяйственных товаров и инструментов для любителей заниматься строительством. И гвоздей всяких было завались. Не то что раньше, когда надо было что-то все время искать и доставать…
На обратном пути решил к тете Нине заехать. Мама рассказывала, что дядя Коля очень болеет и сейчас в больнице в Курске лежит. Поэтому тем более надо бы заехать, навестить тетушку.
– Ох, Андрюша, какой же ты стал!
– Да какой, теть Нин?
– Возмужал! Настоящий офицер.
– Да и не офицер я, – поморщился Андрей.
– Неважно! Не знаю, как там у вас точно, но форму-то носишь?
– Конечно.
– Значит, офицер.
– Ну ладно. Как вы тут?
– Да вот, Коля приболел, уж почти месяц как в больнице. Сердце, будь оно неладно.
– А что врачи говорят?
– А что они могут говорить? Сами мало что понимают.
– Ну как же – учились…
– Не знаю, как они учились, а толку от их лечения мало. Как лежал, так и лежит.
– Может, в другую больницу или еще что? Надо ведь что-то предпринимать…
– Да вот Катя моя предлагает в Питер его привезти. Там уж и врачи получше, может, помогут…
– Теть Нин, если моя какая помощь нужна, скажите.
– Спасибо, Андрюш. У тебя и своим помогать надо. Как отец-то?
– Держится.
– А мне Катя с Олей помогают. Слушай, их Надя в какую-то богатую контору устроилась, большие деньги получает да за границу ездит!
– Да?! Здорово! Умница какая выросла!
– Да уж выросла – двадцать два года!
– Замуж, наверное, вышла?
– Нет, написали бы. Я б и на свадьбу съездила…
Андрей ясно вспомнил свадьбу сестры, Надю в голубом платье, ее восторженные глаза. Вспомнил, как она на него смотрела. Даже неудобно как-то было… Она ему тоже тогда понравилась… маленькая только. Да и сразу разъехались – она в свой Питер, к «городским», а он в Ольховке остался.
Виделись они еще раз уже в Ленинграде. Андрей тогда приезжал на майские праздники с друзьями. Остановились у Виталиковых родственников, благо квартира позволяла. А Ольга, Надина мама, пригласила его в гости. Он пришел тогда с Виталиком.
Надя накрывала на стол, сновала в кухню, из кухни, помогая маме. С тех пор, как они познакомились с Андреем, Надя из смешной девчонки превратилась в очаровательную, уверенную в себе девушку. Фигурка у нее стала стройной, хоть и не очень худенькой. Особенно же притягивало взгляд лицо – с зелеными насмешливыми глазами и аккуратным, вздернутым носиком. Светлые волосы то и дело спадали вьющимися прядями на лицо, и она их постоянно поправляла.
Ребята просидели в гостях часа два. Говорили об училище, о деревне, о знакомых.
Раздался телефонный звонок.
– Надя, это тебя, – Оля держала телефонную трубку и улыбалась.
– Кто?
– Не знаю. Наверное, артисты твои.
Надя коротенько поговорила по телефону, повесила трубку и сказала:
– Извините, но мне нужно идти.
Андрей с Виталием тоже стали собираться.
Когда вышли на улицу, Надя спросила:
– Вам куда, мальчики?
– Да мы свободны до послезавтра. Так что нам все равно.
– Хотите к нам на репетицию?
– Хотим, конечно!
…Возвращались к родственникам уже поздно вечером.
– Слушай, а эта Надя очень даже!
– Да…
– Андрюха, а может, мне за ней приударить? Ты не против?
– Конечно, против!
– А ты что, сам?..
– Да нет, мы ведь почти родственники!
– Тогда почему против?
– Да потому! Нет у нас… у тебя шансов.
– Это почему?
– Потому что мы – болваны неотесанные. А она…
– Что – она?
– Питерская – раз, красивая – два, будет артисткой – три!
– Ну еще неизвестно…
– Хватит! Отстань…
Тогда они чуть не поссорились. Андрею самому Надя очень понравилась. Но он отлично понимал, какая огромная разница между ними, и ей вряд ли будет интересно общаться с ним.
Он видел, какие модные и крутые мальчики окружают Надю. И как ей весело в их обществе!
Да у него уже и Настя была…
Это случилось в мае 1990 года, семь лет назад.
…Андрей посидел у тети Нины еще. Они выпили чаю с тортиком, который он принес, и он стал прощаться.
– Посиди еще, Андрюш.
– Нет, теть Нин, надо ехать, стемнело уже.
– Ну до свиданья, сынок. Не забывай нас!
– До свиданья, теть Нин. Будете с Питером разговаривать – привет им от меня.
– Обязательно, Андрюш.
– Не болейте!
Обратная дорога заняла у Андрея гораздо меньше времени, чем днем. Машины навстречу попадались редко, и он гнал по шоссе с большой скоростью, выжимая из «жигуленка» все, на что тот был способен.
«Надо же – и не замужем еще… И не артистка…» – думал он про Надю.
И сам не понимал, рад он этому или нет.
3 ноября 1997 года. Она.
Надя вышла из офиса уже в половине седьмого. На улице было прохладно. По русским меркам – для ноября даже тепло: плюс девять. Но неприятный ветер так и пронизывал насквозь, трепал волосы и гонял по улице желтые листья. Они застревали возле домов, словно старались спрятаться от ненавистного ветра, не ведая, что дни их сочтены.
«А дома, наверное, уже снежок выпал», – подумала Надя и невольно поежилась.
Она хотела погулять сегодня по городу, посмотреть Манчестер глазами жителя, так сказать, увидеть его не заметные для туристов стороны. Экскурсию здешние программисты ей уже устраивали в первый же день. А вот побродить самой, без провожатых, еще не удавалось. Надя знала про Манчестер немного. В средние века это был ремесленный городок, который со временем превратился в мировой центр хлопчатобумажной промышленности. И теперь Манчестер являлся признанной столицей северной Англии.
Погруженную в свои мысли Надю догнал Шон, программист из Сиднея, который вот уже две недели был здесь, что называется, в командировке. Надя не сталкивалась с ним по делу, а познакомились они на вечеринке, которую несколько дней назад устроил здешний шеф.
Обменялись приветствиями, и Шон спросил:
– Гулять идешь?
– Да, хочу город посмотреть.
– Я считаю, что смотреть тут особо нечего. Не Лондон и не Париж.
– Ну почему, много ведь средневековых зданий сохранилось.
– А ты любишь готику?
– Да, мне нравится этот стиль.
– А знаешь, что немцы хотели этот город с лица земли стереть?
– Нет, не знаю!
– Тогда слушай.
И пока они дружно шагали к историческому центру Манчестера, Шон рассказал Наде, как Люфтваффе не раз бомбила Манчестер, потому что многочисленные его предприятия работали на поддержку вооруженных сил. Особенно фашистам «удался» Рождественский блиц – две ужасные ночные бомбардировки, которые они устроили с 22 на 23 декабря и с 23 на 24 декабря 1940 года. Последствия для Манчестера были кошмарны – практически все предприятия были уничтожены, превратившись в груды развалин. Хорошо было одно – погибло мало людей, потому что это было ночью.
Шон рассказывал увлеченно, со знанием дела. Видно было, что он прекрасно осведомлен.
