Чающие утешения Израилева

Объясняя, как именно будет явлена святость Божия на народе Его, Господь дает Иезекиилю пророчество о Пятидесятнице, о том, что людям будет дан дух новый, Дух Божий: «Вложу внутрь вас Дух Мой». Сердце плотяное вместо сердца каменного – знаменитейшие слова этой главы – это образ новой жизни, по сравнению с которой все, что мы знали раньше, безжизненный камень. И эта новая жизнь – плод Духа, о котором потом будет говорить апостол Павел³⁹. Словно предвосхищая слова Павла о законе и благодати в Послании к Римлянам, пророк Иезекииль записывает пророчество о том, что по даровании Духа народ Божий будет исполнять закон не из страха или верности, но потому, что дух, который в человеке, будет вести его по пути закона. Собственно, в контексте книги пророка Иезекииля это и есть спасение, потому что обратившийся от греха будет жить. Итак, Бог обещает совершить это спасение ради Себя Самого, «силой, действием и наитием» Святого Духа.

Иез. 37

Великое обетование Божье о том, что спасение принесет духовное обновление человека, что Дух Божий будет дан людям, для пророка Иезекииля в первую очередь означает новую, иную жизнь. Вся книга его свидетельствовала о том, как губителен грех Израиля. Он говорил, что жестокость и идолопоклонство, от которых не способен отвратиться народ Божий, являются непосредственной причиной его рассеяния и гибели Иерусалима. Теперь же, обновленные Духом, люди обретают благоденствие. Контраст между оккупацией и разорением, с одной стороны, и благоденствием – с другой, выражает несопоставимую разницу ветхой и новой жизни. Но понимает ли сам пророк свои слова буквально? И еще более важный вопрос: кто воспользуется этим благоденствием, даруемым Богом в обновленной жизни? Справедливо ли, что одни – согрешали, другие были угнаны в плен, чтобы послужить основой очищения и обновления, а третьи будут жить на благословенной земле? Соседи и друзья Иезекииля говорили о себе и своем народе как о груде сухих костей, оставленных в пустыне и не нужных никому, кроме шакалов. Что им обетование об избавлении, ведь их жизнь разрушена и они страдают под гнетом вавилонян?

Ответом на все эти вопросы становится пророчество, которое Иезекииль помещает в 37-ю главу. Здесь он рассказывает о видении, которое Бог дал ему. Бог повелевает Иезекиилю обратиться именно к погибшим в страдании, уничтоженным собственным грехом людям со словами: «Кости сухие, слушайте слово Господне!» И, по велению Божию, сухие кости одеваются плотью и снова становятся человеческими телами. Пророк произносит слово от Господа, и Дух Божий входит в эти тела, и они оживают. То, что увидел пророк, мы называем воскресением мертвых, и надежда на него составляет неотъемлемую часть нашей веры. Но тогда, во времена пророка, не было даже термина, чтобы обозначить это, настолько невероятным было такое обетование Божье.

Пусть дом Израилев отчаялся и утратил надежду – верен Бог, Который воскресит его, и он будет жить. Вот, оказывается, как далеко простирается смысл слов «Не хочу смерти… но чтобы обратился и жив был»! Над самым страшным и неумолимым врагом людей, над самой смертью Бог обещает одержать победу. Благоденствие, о котором говорил Иезекииль в предыдущей главе, оказывается уже ничем не ограниченным, потому что даже смерть побеждена. Не какие-то отдаленные потомки, но все мы сами обретем эту новую жизнь, и завет мира выведет нас из гробов.

Пророк в первой части своей книги много говорил о личной ответственности людей, и пророчество о воскресении мертвых существенно дополняет его слова. Коль скоро каждый сам отвечает за себя, то каждый сам и получает воздаяние. Если проклятие не падает на потомков, то и благословение должно быть обретено верными Богу людьми. И уже не имеет значения то, что множество их побеждено смертью, – ведь Бог побеждает саму смерть.

Далее пророк говорит о еще одном важнейшем следствии избавления – о соединении разделенных людей. Две части народа Божьего, разошедшиеся в истории и едва ли не враждебные друг другу, будут собраны воедино, и это для пророка символ воссоединения всех людей.

В конце главы пророк повторяет самое главное из того, что было сказано о грядущем избавлении выше. Он говорит о Царстве раба Божия Давида (имеется в виду, конечно, Мессия, потомок Давида), о Его Пастырстве над всеми людьми и о вечном завете мира. Но это не простое повторение. Заключение Нового Завета, завета мира, включает в себя и воскрешенных Богом людей, тех, кто не мог бы иначе участвовать в нем. Этим пророчеством Иезекииля спасение возвещается не только тем, кому суждено будет жить во дни прихода Мессии, но всем, кто жил и живет для Бога. И это придает смысл жизни, вере и надежде страдающих сынов Израиля, рассеянных среди народов. Сам Господь скажет об этом: «Наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения»⁴⁰.

И, наконец, как венец всего спасительного действия Божьего, как кульминация обетования звучат слова Господа об этой новой жизни в воскресении: «Святилище Мое будет среди них во веки». Это обетование о вечном пребывании Творца среди людей, о новом Храме и его устроении, то есть, в сущности, о Церкви Нового Завета, будет главной темой заключительной части книги пророка Иезекииля.

Иез. 38

Через Иезекииля и других пророков Бог не раз обличал лжепророков, предрекавших благоденствие в угоду желаниям слушателей. Можно сказать, что отличительной чертой подлинного пророчества, исходящего от Духа Божия, является полнота правды и удивительное сочетание трагичности и надежды. Это сочетание основано на том, что реальная жизнь людей исполнена страданий, и только Крест Христов приносит в нее свет. И истинные пророки, вестники Всемогущего, никогда не сглаживают своих слов. Поэтому после обетования воскресения мертвых в Царствии Божием пророк Иезекииль не останавливается, но говорит всю правду до конца.

Увидев чудное видение сухих костей, вновь облекающихся плотью и наполняемых жизнью, мы вместе с пророком как бы отступаем вдаль и видим картину, изображающую смысл истории. Это битва, схватка Бога и Его людей с силами зла. Чтобы мы могли увидеть это и не умереть и не отчаяться в ужасе, Господь ясно говорит о победе и воскресении и лишь потом показывает нам эту битву. Она происходит в истории всегда и продолжается после того, когда победа Божия уже стала реальностью.

Избавленные Богом, люди не прячутся в уютные кущи райского сада – нет, спасенный народ Божий становится бастионом в битве со злом, и без этого не может открыться нам полнота замысла Божия. В качестве символа сил зла взяты древние властители северных народов, чьи набеги вселяли ужас в тех, кто жил задолго до эпохи вавилонского плена. Безликая и страшная, эта сила приходит на землю Израиля, но в битве с ней все действия совершает Сам Бог, а народ Божий участвует в битве своей верностью спасшему его Богу.

С апостольских времен Церковь называла принявших крещение воинами Христовыми. Это представление теснейшим образом связано с той глобальной битвой со злом, о которой впервые говорит нам здесь пророк Иезекииль. Все мы призваны участвовать в ней, и это участие заключается в том, чтобы не сдаваться злу, хранить верность завету мира, которым Бог спас нас и даровал нам новую жизнь. Поле этой битвы – сердца людей, и Бог действует в наших сердцах, когда мы открываем их Ему.

«Без Меня не можете делать ничего», – сказал ученикам (и нам) Господь Иисус Христос⁴¹. В первую очередь эти слова относятся к битве, описанной пророком Иезекиилем: никто из нас человеческими силами не может выстоять в ней. Но, пребывая во Христе, как ветви на лозе, мы даем Ему возможность побеждать в нас и через нас.

И по жанру, и по содержанию пророчество о нашествии Гога теснейшим образом связано с Откровением Иоанна Богослова. Оба свидетеля Божии, Иезекииль и Иоанн, говорят о том, что это – неизбежная, страшная и тяжелая битва, в которой наше страдание соединяется с Крестной мукой Сына Божьего. Именно в скорби и муке этой битвы обретает смысл наше страдание, именно здесь оно становится животворным, потому что мы рядом с Богом, вместе с Ним. И, конечно, самое главное и для Иезекииля, и для Иоанна – благая весть о том, что Бог победил.

Иез. 39

Говоря о вселенской битве против сил зла, которую ведет Господь, пророк Иезекииль возвещает нам самое главное, что необходимо для нашей надежды: Бог победит. Это будет полная и окончательная победа над злом, и о дне совершения ее пророк говорит от лица Господа: «И явлю святое имя Мое». Эти слова сразу обращают нас к последним главам Евангелия от Иоанна, где в Первосвященнической молитве к Отцу Небесному Господь Иисус говорит: «Я открыл имя Твое человекам», а также: «Отче! прославь имя Твое». Эти два текста, пророчество и его исполнение, теснейшим образом связаны друг с другом, и понимание всей 39-й главы книги пророка Иезекииля возможно именно в связи с Тайной вечерей и последней беседой Христа с учениками. Апокалиптическая картина битвы соответствует не внешнему ходу событий Страстной седмицы, но ее внутреннему духовному напряжению. Поражение полчищ Гога, о котором говорит пророк, буквально исполняется, когда Господь Иисус произносит слова: «Ныне суд миру сему, ныне князь мира сего изгнан будет вон».

После слов о том, что весь народ Божий будет участвовать в погребении пораженных сил зла, пророк изрекает волю Божию о некой жертвенной трапезе, и смысл его слов не может не поражать. В первую очередь эта жертвенная трапеза носит, как и битва со злом, вселенский характер. Вся тварь, включая птиц небесных и зверей полевых, приглашается к участию в ней. Это не просто храмовое жертвоприношение в соответствии с уставами Моисея и Соломона. Вся тварь участвует в нем, и на этой жертвенной трапезе в пищу идет плоть и кровь, употребление которой категорически запрещено. Кроме того, Господь говорит об этой жертве, что Он Сам заколает ее для нас, в то время как жертвы Ветхого Завета, напротив, заколаются людьми для Бога. Следовательно, речь идет о чем-то из ряда вон выходящем, не об одной из жертв, но об уникальной единственной Жертве.

Детали ее сокрыты от взгляда пророка. Это неудивительно, потому что Воплощение Сына Божьего – слишком невероятная вещь, чтобы даже духовно одаренные люди могли постичь и выразить его прежде, чем оно совершилось. Тем более невозможно ожидать, что пророк, видящий в Духе суть события, но мыслящий в категориях своего опыта, мог говорить о Плоти и Крови Сына Человеческого. Тем не менее он видит и возвещает Жертву Господню, которая совершается в связи с Его победой.

Итак, победа Божия и установление царства Потомка Давида будут связаны, по слову пророка, с Жертвой, Которую принесет Сам Бог. Кроме того, установление этого Царства будет связано с трапезой, к участию в ней приглашается весь мир, все народы, которые увидят суд Божий, и вся тварь. Потому трапеза становится одним из самых распространенных символов Царства Небесного в духовной традиции Израиля, следуя которой так часто будет обращаться к этому образу Господь Иисус Христос.

Завершается эта глава невероятными и неожиданными, но такими вожделенными для изгнанников словами о возвращении угнанных и рассеянных чад народа Божьего. За полвека до царя Кира и почти за шесть веков до Нового Завета пророк возвещает, что Бог, поразивший и очистивший Израиля, вновь соберет его на земле обетованной и уже не оставит его. И здесь, как и во всей книге, вновь пророк возвращается к важнейшей для него теме человеческой индивидуальности и личной ответственности. В отличие от других пророков, которые также возвещают о том, что в последний день Бог более не оставит народ Свой, Иезекииль говорит точнее: «Уже не оставлю там ни одного из них… потому что Я изолью Дух Мой». Иными словами, обетованное излияние Духа приведет к тому, что ни один человек не будет удален от Бога, но Бог будет рядом с каждым человеком. Снова мы видим у пророка Иезекииля предвозвещение той невероятной близости Божьей, которая будет дарована в день Пятидесятницы.

Иез. 40

Трудно сказать, сколько времени прошло после пророчества Иезекииля о победе Бога в битве со злом, когда пророк возвестил народу о грядущем возвращении, до следующего пророчества. Вероятно – несколько лет, в течение которых слушатели пророка ждали, скорее всего, когда же наступит исполнение обетования. Но, как говорит Своим ученикам Господь Иисус Христос, не наше дело знать времена и сроки, которые положил в Своей власти Бог. Иезекииль ни словом, ни намеком не говорит об этом. Даже в печальный юбилей – двадцатипятилетие плена, когда вопрос о сроках возникает сам собой, пророк не на это обращает свое внимание. В эти дни сердце пророка обращается к Господу, и Господь дает ему последнее масштабное видение.

Как и в начале книги, пророк старается описать то, что было ему явлено, и слова его представляют собой почти наглядное изображение. В этом видении Господь являет пророку грядущее Царство Божие, и в центре его – самое главное, что наполняет трепетом сердце самого пророка и всех его слушателей и читателей: новый Храм. С высокой горы, почти с высоты птичьего полета, видит пророк это чудо. Характерно, что абсолютное большинство людей всех поколений уверены, что именно такова «точка зрения» Бога на наш мир: с недосягаемой высоты взирает Всемогущий на дела рук Своих. И вот Иезекииль как бы ставится на эту точку зрения и оттуда может обозреть грядущее, сокрытое для смертных. И, как впередсмотрящий, заметивший на горизонте желанную землю, возвысив голос, сообщает о ней всему кораблю, так пророк в восхищении описывает увиденный им Храм.

Что ждет нас впереди – мучительный вопрос, и в ходе истории он не становится ни легче, ни яснее. Куда идет мир, исковерканный человеческой жестокостью и своекорыстием, есть ли надежда для погибающего человечества? Как и большинство пророков, Иезекииль духом постигает ответ на этот вопрос, и обетование победы Божьей и Царства будущего века само свидетельствует о своем божественном происхождении: подобный оптимизм не вытекает из опыта людей. Поэтому грандиозным событием духовной жизни пленных израильтян становится сам факт того, что будет новый Храм. С этого момента вся жизнь в плену приобретает смысл: изгнанникам есть чего ждать и есть на что надеяться. Без этого пророчества Иезекииля был бы невозможен и призыв к возвращению, который через несколько лет прозвучит из уст Второисайи.

В самом описании нового Храма, занимающем три главы, важно отметить несколько аспектов. Некий таинственный муж, сияющий, как медь, измеряет все детали Храма. В руках его льняная вервь и трость измерения – обычные в древности орудия строителя. Для Библии они, в первую очередь, символы Премудрости Божией, полагающей меру земле. В словах, обращенных к Иову, Господь восклицает из бури: «Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь?»⁴² – и те же мера и вервь присутствуют в видении Иезекииля. В отличие от Соломонова Храма, построенного по образцу древних хананейских святилищ, в отличие даже от Второго Храма, который Ездра, а потом Ирод старались устроить по указанной Иезекиилем мере, тот будущий Храм, который видит сам пророк, построен по мере Божественной Премудрости. Не человеческие усилия, но Премудрость Творца созидает его для людей. Именно это делает видение пророка не просто предвидением недалекого будущего, но откровением о конце времен и цели истории. Неудивительно поэтому, что будущий Храм оказывается гармоничнее Соломонова Храма, и многие особенности его конструкции проникнуты глубоким символизмом.

Кроме того, читателю бросается в глаза тесная связь видения Иезекииля с двумя жизненно важными библейскими текстами, с началом и концом Священной Истории. Описание Храма, составленное Иезекиилем, живо напоминает описание Скинии, в которой Бог обитал посреди Своего народа в пустыне. Это описание, занимающее значительное место в Пятикнижии, поражает обилием деталей и является существенной частью Моисеева завета. Как присутствие Божие в Скинии было смыслом Синайского завета, так и смысл нового Иезекиилева Храма – в присутствии Бога среди людей. Как Скиния в Пятикнижии, так и новый Храм в книге Иезекииля становятся знамением Завета с Богом. И, конечно, невозможно не вспомнить, что Новый Иерусалим описывает еще один пророк и тайновидец – евангелист Иоанн Богослов. В самом конце Апокалипсиса Иоанн говорит о городе и об Ангеле, который измеряет его тростью, в точности как в видении Иезекииля. Характерно, что если Иезекииль видит, в сущности, только чертеж (так и хочется сказать – черно-белый), то описание Иоанна сверкает ярчайшими красками всех драгоценных камней. Прекрасно знавший текст Иезекииля, евангелист Иоанн говорит о Новом Иерусалиме: «Храма же я не видел в нем; ибо Господь Бог Вседержитель – храм его», – и эти слова выражают основной смысл обоих видений.

Иез. 41—42

Смысл детального описания Храма, которое приводит пророк Иезекииль, в первую очередь, заключается в самой этой детальности. Этим подчеркивается для самого пророка и особенно для его слушателей подлинность и реальность его видения. Оно настолько ясно, что можно измерить все помещения Храма, все его части. Однако это не просто гомилетический прием, призванный воздействовать на слушателей. Логика слова пророка состоит в том, что туманное и неопределенное будущее невозможно было бы описать в точности. Как о разрушении Храма Господь говорил, что оно сбудется непременно, и ничто не в силах предотвратить его, так и слово о восстановлении есть предвидение того, что в какой-то незримой реальности, в ином измерении времени уже совершилось. Иезекииль говорит не о здании, которое еще только может быть построено, но о том, что в вечности оно уже существует.

Кроме того, пророк полагает, что его слушателям или, в крайнем случае, их детям, предстоит собственными руками строить этот Храм, хотя в вавилонском плену еще нельзя об этом и помыслить. И в предвидении этого пророк стремится снабдить народ Божий, возможно, более точным описанием предстоящей постройки.

Самое важное для пророка в этом описании – Святое Святых, место пребывания ковчега Завета, жертвенник и все необходимые для культа помещения. Ведь их наличие в будущем Храме можно объяснить только тем, что в нем будет возобновлено поклонение Единому, и Храм снова станет местом Его присутствия. Значит, то обращение к Вседержителю, которое в Вавилоне силой обстоятельств остается неполным, найдет в будущем Храме свое завершение в будущих богослужениях.

В первой половине книги пророк записывает слова Всемогущего об изгнанниках: «Я Сам буду для них некоторым святилищем». И в течение четверти века это слово исполнялось день за днем. Только жертвы не приносились во вновь родившейся синагоге, потому что они должны приноситься только в Иерусалиме. И теперь, в видении грядущего Храма, времена и сроки смещаются и соединяются, давая людям почувствовать вкус вечности. Поклонение и молитва могут приноситься Богу иудеями в Вавилонии, потому что в божественном Замысле уже существует будущий Храм, который их детям еще предстоит построить!

Такое рассуждение антилогично, оно опрокидывает человеческие представления о причинах и следствиях, потому что коренится в ином представлении о причинности. Единственная ее основа – воля Творца, исполнению которой не может противостать ничто. Раз определенная, эта воля не меняется и не может не исполниться, потому что Бог – единственная реальная сила в этом мире.

Иез. 43

Иезекииль видел Славу Господню покидающей Храм, и теперь он видит Ее возвращение. Сам пророк подчеркивает одинаковость обоих видений. Только на малое время отходил Господь от Своего Дома и Своего народа, чтобы совершилось покаяние и очищение Израиля. Верность Его Завету с Авраамом, Моисеем и Давидом оказалась превыше всего, даже полное и окончательное падение избранного народа не превозмогло ее. Этим видением возвращения Присутствия Божия не отменяется все, что произошло с Иерусалимом, не отменяется трагичность его судьбы. Но во мраке его истории появляется свет, на который люди не имели права и не смели надеяться. Видение возвращения Славы Господней совершенно меняет эмоциональную окраску всей книги пророка Иезекииля. Исполненная ужаса перед лицом опаляющей Святости Божией, она становится благовестием надежды.

Но Господь, как это бывает почти всегда, говорит о большем, чем просто восстановление попранного и расторгнутого завета. Если люди устыдятся своих поступков, повелевает Он, то надлежит пророку возвестить им о грядущем Храме. Но место пребывания Божия, Святое Святых, уже не ограничивается в нем только малым помещением в глубине здания: все пространство вокруг его – Святое Святых. И в этом священном пространстве Присутствия Господь дает новый устав о жертвоприношениях. Здесь важны не столько сами по себе детали устава, сколько то, что речь идет об общении с Богом. Ведь жертва в Ветхом Завете в первую очередь является трапезой, на которую мы смиренно приглашаем Всемогущего, и Он снисходит к нашим скромным дарам. Едва ли случайно, что центром жизни возвещенного Иезекиилем Нового Завета станет именно священная трапеза, за которой мы становимся, по слову апостола Павла, своими Богу.

В 43-й главе есть важная деталь, не позволяющая считать увиденное пророком просто возобновлением того культа, что совершался до вавилонского плена. Господь говорит, что в обновленном Иерусалиме Храм уже не будет стена к стене соседствовать с домом царя. Тем самым царство мира сего, хотя и продолжающее существовать, отстраняется от Царства Божьего. Все еще важное и нужное, оно перестает быть сущностной частью духовной жизни народа. Свет Иерусалима, к которому немного позже призовет Второисайя все народы мира, сияет только из Храма, потому что это Свет Христа, и поклонение Ему совершается в духе и истине.

Иез. 44

Ключевое слово для понимания всей 44-й главы книги пророка Иезекииля – благоговение. Уже произнесено пророком обетование об очищении, спасении и восстановлении Израиля. Господь обещал, что в завете мира, который Он заключит с народом, людям будет дарован Дух Божий, Который направит наши сердца к исполнению воли Вседержителя. Мессия будет Пастырем Израиля, Который поведет народ по пути жизни. Но пророк говорил и о том, что каждый человек сам отвечает за себя и свой нравственный выбор, значит, духовная свобода людей ничем не нарушается. Именно поэтому в пророчестве о новом Храме так важен призыв не повторять того, что привело к гибели Соломонова Храма. Завет мира и наитие Духа Божия, таким образом, не «зомбирование», в результате которого люди автоматически становятся праведными, но именно путь, который открывает Господь. Идти по нему можно только добровольно.

В новом Храме служение Богу возобновляется на основе того духовного опыта, который Израиль приобрел за годы плена, и этот опыт в первую очередь требует воспринимать святость Божию всерьез. Установления об удалении от греховной скверны и порядок богослужебной жизни в Храме не должны восприниматься как человеческое изобретение, которым можно и пренебречь. Пусть до плена многие в Израиле думали, что Бог не замечает малосущественных нарушений («Бог не увидит»). Отныне все знают, что это не шутки: близость Божия явлена народу самым недвусмысленным образом. Израиль призван приближаться к Богу с радостью и трепетом потому, что он знает, что Бог Авраама, Исаака и Иакова – Бог живой и истинный.

Помилование, результатом и выражением которого стало пророчество о новом Храме, было даровано Израилю не за заслуги. Только ради имени Своего совершает Господь Свое спасительное вмешательство, только ради Своей милости. И поэтому Израилю предстоит научиться жить и предстоять Богу с этим опытом незаслуженного прощения, опытом спасения от добровольно выбранной им и заслуженной гибели. Это далеко не простая духовная задача. Требуется огромное доверие к Богу, чтобы принять тот факт, что мы прощены не потому, что мы чем-то хороши, но только и исключительно потому, что Бог свят. Никакие подвиги не могут снискать нам милость Творца, Он спасает нас только потому, что Он благ. Благоговение к святыне, о котором говорит пророк в этой главе, – единственно возможное отношение к Богу, Который спасает людей ради Своей, а не их святости. Благоговение, непостижимая смесь поклонения, радости и страха, будет вести народ в отношениях с Богом.

Научиться этому трудно, потому что для этого нужно учиться смирению, доверию к Богу и любви к Нему. В сущности, та трепетная близость к Незримому, о которой говорят изложенные в 44-й главе богослужебные установления, только и возможна как плод любви к Богу. Кто может исполнить это?

С древности Церковь считала начало 44-й главы пророчеством о Деве Израиля, Единственной, на Чье смирение призрел Господь. О Деве, Матери Христа, говорят слова о закрытых вратах: «Ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены». Она обрела благодать у Бога, и Ее смирение и любовь к Нему прообразованы словами (стиль) Иезекииля о том, как Израиль должен служить Богу. И к Ней же, наверное, можно отнести заключительные слова этой главы о том, что Сам Господь будет уделом Своих служителей, источником их жизни.

Иез. 45—46

Жизнь спасенного Израиля, как ее описывает в последних главах своей книги пророк Иезекииль, сосредоточена вокруг Храма. В ней не может быть места повторению того, что стало причиной гибели страны. И поэтому пророк подробно передает слова Господа об устройстве страны, о месте и обязанностях князя и основах экономики. Сам по себе этот факт имеет определяющее значение, потому что здесь закладываются основания нравственного устроения общественной жизни.

Пророк подчеркнуто избегает говорить о царе и царстве в Иерусалиме: лет за тридцать до времени этого пророчества пророк Иеремия возвестил прекращение власти династии Давида. Не будет более в Израиле царей, доколе не придет Христос, Сын Давидов. Не исключено, что Иезекииль ясно видел, что в будущем не будет у Израиля и полной политической самостоятельности, но его духовная уникальность будет сохраняться в рамках мировых империй (Персидской, Александра Македонского, а потом Римской). Так или иначе, пророк говорит о князе, власть которого весьма ограничена.

И здесь как нечто само собой разумеющееся пророк возвещает совершенно удивительные вещи. Основные обязанности князя, о которых пророк считает нужным сказать, – религиозные. Он приносит жертвы за весь народ, представляет его перед Богом. Можно сказать, что князю поручается некоторая ответственность за народ. Для древнего Востока, да и для более поздних обществ, эта мысль звучит весьма неординарно. Еще в Российской империи последний император в вопросе переписи населения о роде своих занятий писал «хозяин земли русской», тем более в этом духе мнили о себе государи древности. Но в книге пророка Иезекииля на князя не только возлагаются определенные обязанности, но и права его существенно ограничены.

В допленную эпоху цари и их приближенные нередко силой и неправым судом отбирали у своих подданных землю, основной источник пропитания людей. Весьма ярко рассказывают об этом главы 3-й книги Царств, посвященные пророку Илии. Обличают эти жестокие проявления власти и поздние пророки, включая Иеремию и самого Иезекииля. Кровь, которой Израиль обагрял Святую землю, как говорит об этом Иезекииль, проливалась в борьбе с князьями за земельные участки. В обновленном Иерусалиме князю запрещено покушаться на землю своих подданных. Земельная доля князя ясно определена, и пророк подчеркивает, что это делается для того, чтобы князья впредь не теснили народа Божьего.

Но требование справедливости, требование не причинять зла слабым и беззащитным, распространяется не только на князя. Всему народу повелевает Господь содержать правильные меры веса. Обратим внимание, что в то время это одновременно подразумевало и честность в установлении валютных курсов. Специально определяет пророк и порядок передачи земель по наследству. Иными словами, у стен нового Храма не может быть экономических махинаций, торгового обмана. Тем самым пророк дерзает давать нравственную оценку и государству, и экономической жизни общества, на что мы далеко не всегда решаемся. Главный смысл его слов в том, что обман и ограбление бедных и беззащитных – грех перед лицом Вседержителя.

Точно так же приводимый Иезекиилем порядок жертвоприношений, которые должен совершать князь, лишают его власти в области духа. Многие допленные цари Северного и Южного Царств считали себя вправе приступать к жертвеннику по собственному разумению и устраивать религиозную жизнь по своему усмотрению. Большей частью это выражалось в том, что цари допускали, а порой и насаждали чужеземные языческие культы; это делали и Соломон, и большинство его потомков, вплоть до Манассии. Лишь изредка, как во времена Езекии и Иосии, голос веры и совести звучал в сердце и поступках царей. Но отныне участие князя в почитании Бога строго регламентировано, и тем самым подчеркивается, что перед Богом князь – такой же человек, как все. Пророк специально говорит, что когда весь народ приходит пред лице Господне, князь «должен находиться среди них; когда они входят, входит и он; и когда они выходят, выходит и он». Для древнего мира, где государь нередко был не только верховным жрецом, но часто и земным богом, это абсолютно уникальная позиция. В словах пророка мы видим своего рода предзнаменование обличений, которые первые христиане бросали в лицо римской власти, принуждавшей их поклоняться императору.

Весьма важно, что пророк не только разграничивает светское и религиозное в жизни спасенного Израиля. Нравственная оценка светской жизни с точки зрения закона Божьего подразумевает, что в жизни Божьего народа нет ничего, что было бы религиозно индифферентным: вся его жизнь должна быть служением Богу. Когда Господь скажет искушающим Его книжникам: «Отдавайте кесарю кесарево, а Божие – Богу»⁴³, в Его словах отзовется пророчество Иезекииля о том, что Царство Божие несравненно выше царств мира сего.

Иез. 47—48

В заключительных главах своей книги пророк Иезекииль описывает устроение Святой земли и распределение земли между коленами Израилевыми. Но в этом «техническом» тексте мы видим несколько исключительно важных деталей. Как и в предыдущих главах, эти детали подчеркивают, что пророк говорит о чем-то большем, чем просто земное устроение. В его словах звучат апокалиптические ноты, удивительным образом сочетающиеся с «проектом земельного кадастра» для обновленного народа Божия.