Чающие утешения Израилева

Нужно сказать, что в истории пророческой эпохи мы сталкиваемся с лжепророками неоднократно, начиная с Амоса – первого из пророков-писателей, и далее в течение нескольких столетий. В сущности, кульминацией лжепророчества станут крики первосвященников и фарисеев: «Возьми, возьми, распни Его». Важно понимать, что это явление достаточно глубоко коренится в психологии падшего человека и опасность столкнуться с ним не чужда и христианам. Не только в эпоху плена, но и много позже мы видим «пророчества», обусловленные политической ангажированностью. Именно поэтому апостол Иоанн призывает «Не всякому духу верить, но испытывать духов, от Бога ли они»¹⁹.

Вторая половина 13-й главы посвящена явлению близкому, но не тождественному «политическому» лжепророчеству. Для различения между ними пророк говорит здесь не о лжепророках, как в первой половине главы, а о лжепророчицах. Судя по всему, эта вторая форма лжи и в самом деле больше практиковалась женщинами. Речь идет о чародействе, о разных волшебных и магических обрядах, цель которых – узнать будущее и даже повлиять на него. Эта форма лжепророчества много примитивнее первой, и руководствуются лжепророчицы не ложно понятым, но все же возвышенным патриотизмом, а жаждой наживы. «За горсть ячменя и за кусок хлеба» они, окутанные мистическим ореолом, предсказывают судьбу, заговаривают беды и так далее. В наших рекламных газетах сегодня пруд пруди объявлений вроде «Приворот с гарантией», так что нет нужды объяснять, что это такое. Как наши нынешние колдуны и маги используют иконы, святую воду и прочие атрибуты христианства, так в эпоху пророка Иезекииля они использовали атрибуты веры в Единого Бога. Их самовольное пророчество претендует на то, чтобы низвести божественную санкцию на заказчика, в то время как истинная воля Божия их не интересует. Об этом особенно ярко говорится в 22-м стихе: «…Вы ложью опечаливаете сердце праведника, которое Я не хотел опечаливать, и поддерживаете руки беззаконника, чтобы он не обратился от порочного пути своего и не сохранил жизни своей».

Обратим внимание на еще один аспект этого важного стиха. Это мысль о воле Божьей об обращении и спасении беззаконника. Здесь она высказана почти вскользь, однако далее пророк не раз будет возвращаться к ней, и она станет одной из центральных в его книге.

Иез. 14

В очередной раз несколько человек из старейшин Израилевых пришли к пророку Иезекиилю и, вероятно, просили его дать им слово от Господа, чтобы им уразуметь происходящее, увидеть смысл постигшей их катастрофы и найти возможность жить дальше. Насколько можно судить, пророк вопросил Господа, и Господь дал ему слово, но не то, которого от Него ждали.

Только что в предыдущих главах Бог говорил пророку именно о смысле катастрофы, почему же Он отказывается отвечать сейчас? То было слово ко всему народу, здесь же Бог впервые с почти новозаветной ясностью говорит о личных отношениях каждого человека с Ним. Потому Я не отвечу им, говорит Господь, что они осквернили сердце свое идолопоклонством: через идолов они сделались чужими для Меня. Не Израиль вообще, а вот эти конкретные люди. И понять это необходимо каждому.

Окончено время воспитания, когда Израиль предстоял Богу как народ, как целое. Отныне Бог отказывается от этого и избирает диалог с каждым человеком в отдельности. Это поворотный момент не только в библейской истории, но и вообще во всей духовной истории человечества, ведь и среди язычников преобладает коллективная, племенная религиозность. Нельзя сказать, чтобы это произошло неожиданно: уже Моисеевы уставы об индивидуальных жертвоприношениях готовили израильтян к таким личным отношениям. Но именно Иезекииль был призван возвестить об этом ясно.

Коллективная ответственность и племенные отношения с Богом удобны людям, потому что можно спрятаться за ними. Кто-то другой будет праведным, а я буду получать благодаря ему милости Божии. Нет, говорит Господь, праведностью своей каждый человек может спасти только свою душу, каждый пожинает плоды своих и только своих поступков и отвечает только за себя. С одной стороны, это освобождает людей от ответственности за грехи других, с другой стороны, личную ответственность нужно нести, ее невозможно избежать.

И далее Господь говорит об очевидном следствии из этого факта личных отношений и личной ответственности: дети не гибнут за грехи родителей. Последние стихи 14-й главы являются необходимым дополнением к словам Десяти заповедей о том, что Бог наказывает потомство грешников до третьего рода и милует любящих Его до тысячи родов. С учетом того, что говорит нам Бог через пророка Иезекииля, в Декалоге применен определенный литературный прием – для того, чтобы показать несопоставимость масштаба последствий греха и праведности.

Но есть еще один неявный аспект этих слов. Если ни один из людей, даже самый праведный, своей праведностью не может спасти никого, кроме себя, то кто может спасти нас? Кто спасет тех, кто не способен вырваться из рабства греху? Кто избавит нас от этого тела смерти, как выражается апостол Павел?²⁰ На Тайной вечере Господь Иисус Христос говорит ученикам, что Его Пречистая Кровь изливается за них и за многих. Именно Он – Тот, кто Своей Кровью и Своей праведностью спасает не одного Себя, но многих. Слыша эти слова, мы обычно думаем: многих, но не всех. А Господь Иисус говорит в логике 14-й главы Иезекииля: не одного Себя, а многих, потому что Он не просто человек, а Богочеловек. Таким образом, вторая половина главы оказывается своеобразным пророчеством о Богочеловечестве Христа, параллельным удивительным словам других пророков.

Иез. 15

Еще со времен первых пророков виноградная лоза была символом народа Божьего: этим символом пользовались и Исайя, и Осия, и Иеремия, и другие пророки. Этот образ стал настолько привычным, что когда Господь Иисус Христос обращается к нему, слушатели Его сразу понимают, о чем идет речь. Не обходит этот образ и пророк Иезекииль. Краткая притча в 15-й главе его книги содержит одну очень важную мысль, которая сразу обращает на себя внимание.

Господь говорит, что виноградная лоза не годится ни на что, кроме того, чтобы давать виноград. Она отличается от иных пород дерева тем, что из нее ничего нельзя сделать. Следовательно, избранный народ «не годится» ни на что, кроме как жить в заключенном завете. Тем отличаются участники завета от остальных народов, что весь смысл их существования – в завете с Богом. Создание мировых империй и накопление неисчислимых богатств, сокровища мудрости и взлет технологий – все это может принадлежать им, но не может быть целью и смыслом жизни. Вне завета, нарушая его, люди завета становятся ненужными, неуместными в этом мире. И Господь говорит, что выйти из завета в «обычную» жизнь невозможно, можно только погибнуть в огне, что и происходит с допленным Израилем.

Надо ли подчеркивать, что это относится к Новому Завету и его участникам гораздо больше, чем к Ветхому?

Иез. 16

Брачный союз – один из типичнейших библейских образов отношений Бога с людьми; обращается к нему Господь и в Своем слове пророку Иезекиилю. Огромная, по сравнению с другими, 16-я глава его книги содержит подробную и очень важную притчу об истории избранного народа. Содержание и характер притчи, впрочем, таковы, что она приложима ко всем, кого призывает Бог.

Господь говорит о Своем народе как о младенце, который был обречен погибнуть потому, что никому не был нужен, – эта мысль продолжает записанное пророком в предыдущей главе. В сущности, каждый из нас подобным же образом получает ни за что милости Божии. Самый дар жизни и все, необходимое для нее, пища и кров, силы и таланты, работа и семья – все, что у нас есть, является даром милосердия Божьего – ведь всего этого могло и не быть…

И далее Господь говорит об идолопоклонстве Израиля (и вообще людей) в таких выражениях, что трудно читать это, не краснея. И вместе с тем невозможно спорить с этими словами, потому что образ блудницы, при всей своей неприглядности, как нельзя более подходит к сути дела. С какой-то порочной ненасытностью гоняется Израиль за идолами и волшебством, отдавая этому даже то, что по праву принадлежит Единственному. Более того, все это делается не ради каких-то мелких, но осязаемых выгод, а ради самого греха, его зловещей притягательности. Увы, нельзя считать, что эти слова описывают то, что осталось в прошлом. Безудержное распространение в мире всякого волшебства в последние десятилетия ничем не отличается от того, что происходило в Израиле накануне плена, и потому заслуживает той же нравственной оценки.

Во второй половине главы Господь говорит о том, что плод такой жизни ужасен: «Я буду судить тебя судом прелюбодейц и проливающих кровь». Освободиться от идолов самостоятельно не получается, и то, что поначалу так увлекательно, оказывается в конечном итоге губительно. Как Бог влечет поклоняющихся Ему к жизни, так тленная материя влечет поклоняющихся ей к своей судьбе – тлению и распаду. В качестве параллельного к этой главе места не лишне привести притчу Христа о богаче, которому Бог сказал: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?»²¹

Однако все это – только долгое введение к тому главному, что говорит Господь в данной главе. Мы нарушаем верность завету, мы нарушаем ту единственную заповедь, которую дает нам Бог при вступлении в этот мир, мы оказываемся неверны в малом и в большом. Но Бог остается верен союзу с нами, несмотря ни на что – этому-то великому Откровению и посвящена вся 16-я глава.

Очень важно обратить внимание на последние слова главы. Господь говорит о стыде, который вызывает дарованное прощение. Но на практике мы так не любим стыдиться, так тягостно оказывается для человека это состояние, что люди готовы отказаться от прощения, даваемого нам как дар.

Иез. 17

17-я глава книги пророка Иезекииля посвящена хорошо известным политическим событиям начала эпохи плена. Они служат отправной точкой для откровения пророку и его слушателям очень важных вещей о замысле Божьем. Но прежде того Господь подвергает анализу собственно события. Язык притчи непривычен для нас, так как отличается от нашего способа выражения, но смысл слова Божия тем не менее совершенно ясен.

В первую очередь важно, что Господь дает политическим событиям нравственную и духовную оценку. Мы привыкли избегать этого, потому что слишком многое в нашей политической жизни следовало бы с нравственной точки зрения оценить резко отрицательно. Тем важнее для нас этот пример. Правители Иерусалима, назначенные Навуходоносором вместо уведенного в плен царя Седекии, нарушили клятву царю Вавилонскому, стали искать военного союза с Египтом, чтобы избавиться от вавилонской зависимости. Господь говорит, что из этого ничего не выйдет, и приводит тому два основания. Во-первых, на обмане ничего не может быть построено. 14-й псалом называет непорочным того, кто «клянется, хотя бы злому, и не изменяет»²². Значимость обещания не в том, насколько хорош тот, кому мы что-то обещаем, а в нашей собственной верности. Во-вторых, воля Божия была в том, чтобы Иерусалиму «предаться в руки царя Вавилонского», как говорил Бог через пророка Иеремию. Следовательно, вероломная политика иудейских вождей не только лжива, но и противна ясно выраженной воле Вседержителя.

Но, как и в других случаях, это только вступление к главному. В конце главы Господь открывает пророку, что Он поставит Своему народу иного Главу. Кедр, самое могучее и долговечное растение Ближнего Востока, становится символом Христа, который будет царем от рода Давидова. И, конечно, бросается в глаза изобразительный контраст виноградных лоз, стелющихся по земле, и высокого кедра, тянущегося к Небу.

Иез. 18

В 18-й главе Господь устами пророка Иезекииля вновь восстает против человеческого представления о наследовании вины и наказания за грех. Эта идея, такая распространенная и понятная людям, уподобляет Бога нам самим, потому что это мы не различаем людей, но судим их по категориям. Бог же говорит нам о том, что Он строит Свои отношения лично с каждым из нас, каждый в своей отдельности судится по своим поступкам. Это Откровение предваряет Новый Завет, в который люди будут вступать не целыми народами, но каждый поодиночке.

Господь очень подробно говорит об этом, разбирая конкретные случаи. Если отец праведен, а сын нечестив, то отец обрел благоволение у Бога, а сын погибнет в грехах – как не хочется слышать это иудеям! Когда о том же самом говорят другие пророки, когда Иоанн Креститель говорит: «…Не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам»²³, когда Сам Христос с горечью восклицает: «…Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы. А теперь ищете убить Меня…»²⁴ – это вызывает у иудеев приступы ярости. Вот, у нас были такие замечательные святые предки, а нас самих будут судить по делам нашим, без скидки на наследственность… За это ненавидели и пророка Иеремию, и Иоанна Крестителя, и Самого Господа Иисуса. Нужно заметить, что в эту логику укладываются и наши судорожные восклицания про Святую Русь…

Гораздо важнее для каждого из нас, что Господь обещает Свое благоволение праведнику, даже если его предки были нечестивы: это актуальнее для нас, живущих на постсоветском пространстве, в куда большей степени, чем ностальгия.

Но Господь не ограничивается этими генеалогическими определениями. Во второй половине главы Он возвещает великое Откровение милости к кающимся. Кающийся грешник будет принят Богом, и все преступления его, говорит Господь, не припомнятся ему. И вот, впервые здесь звучат великие слова: «Разве Я хочу смерти беззаконника?.. Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив?» Это говорится о каждом из людей, потому что, как не раз повторяет слово Божие, все мы так или иначе виновны перед любовью Творца. Но Он хочет спасения каждого, даже самого закоренелого грешника. Одновременно Господь говорит и об оборотной стороне принципа ответственности людей за свои поступки: за зло придется отвечать, и каяться в нем необходимо для спасения. Никакие заслуги не покроют злодеяний, но только сокрушенное сердце может принести избавление.

Завершается 18-я глава скорбным восклицанием о том, что дом Израилев не соглашается на такую милость Божию, потому что не хочет нести ответственность и каяться в своих преступлениях, рассчитывая именно на прошлые заслуги. В этом будет отказано и им, и всем, кто придет к Богу. В последних стихах, вновь повторяя слова о том, что Он не хочет погибели людей, но чтобы они обрели спасение, Господь обращает к народу призыв: «Сотворите себе новое сердце и новый дух… зачем вам умирать?»

С одной стороны, это призыв к изменению жизни, к тому самому покаянию, о котором Бог сказал, что оно изгладит все преступления, это призыв к тому, чтобы всеми силами приблизиться к Богу сердцем. И в то же время этот призыв звучит крайне неоднозначно, потому что исполнить его едва ли возможно. Практически то же самое, хотя и несколько иными словами, Господь чуть раньше говорил через пророка Иеремию, и пророк с горечью восклицал: «Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс – пятна свои? так и вы можете ли делать доброе, привыкнув делать злое?»²⁵ Кто может сотворить себе новое сердце и новый дух? Даже если сердце человека ищет покаяния, как может сам человек выкорчевать грех из самого себя? Эти слова отражают трагическую безысходность эпохи и ставят самый главный вопрос: «Что делать, если человекам это невозможно?» Во второй половине книги пророк Иезекииль даст ответ на этот вопрос, говоря о приходе Христа и заключении Нового Завета, когда Бог Сам даст кающемуся новое сердце и новый дух.

Иез. 19

Плач об избранном народе, который пророк Иезекииль облекает в 19-й главе в форму своеобразной притчи, очень важен, если так можно выразиться, в эмоциональном контексте его книги. На протяжении почти всей первой половины книги пророк приводит слова Всемогущего, с горечью и скорбью обличающего грех, призывающего к исправлению и предрекающего бедствия. И если мы не слишком хорошо знаем Его, то в этих словах нам могут послышаться оттенки мстительности и какого-то странного садизма. Ничего подобного там нет, просто мы не умеем воспринимать суть пророческих слов. Но этот плач ставит все на свои места. Невозможно точно сказать – это плач от лица Иерусалима, скорбящего о своих грехах, или от лица Бога, плачущего о них же.

Важно, однако, что в предыдущей главе Господь напрямую говорит о том, что Он не хочет гибели грешника, но чтобы он был жив. И плач делает понятным: гибель человека в грехах своих – это не торжество высокой справедливости, а трагедия. Трагедия и для нас, и, что самое главное, для Бога. Он Сам будет совершать великое и нами непостижимое для нашего спасения и плакать об Иерусалиме потому, что «повернулось во Мне сердце Мое, возгорелась вся жалость Моя!»²⁶. Быть может, в том-то и состоит вся трудность для читателя, что, с нашей точки зрения, основанной на стереотипных представлениях повседневной жизни в поврежденном мире, – грех требует в первую очередь, если не исключительно, воздаяния (читай: кары). А на самом деле он требует исправления…

Иез. 20

Вновь приходят к пророку Иезекиилю старейшины Израилевы для того, чтобы вопросить Господа, и вновь Он отказывает им в ответе. Господь через пророка перечисляет все предательства (в истории) избранного народа, от египетского до вавилонского плена. Страшный и поучительный список, потому что нечто подобное повторяется в истории очень многих, если не всех народов, вступивших в завет с Богом. Нельзя не заметить, насколько то, о чем Бог говорит в 20-й главе книги пророка Иезекииля, похоже на двоеверие ранней эпохи русского или европейского христианства, которое так мучительно и трудно преодолевала Церковь. Поэтому так важно и для нас то, что Господь говорит в этой связи.

Дело в том, что в Израиле предпленной эпохи начала распространяться идея о том, что нарушенный завет с Богом лучше вовсе забыть. Пусть мы не смогли быть верными и исполнить его… Теперь мы будем «как все», лишенные благодеяний Божиих, но и свободные от обязательств перед Ним. Вот об этом Господь говорит: «Что приходит вам на ум, совсем не сбудется». Пусть народ-богоносец отступил от завета, но Бог не отступит от него. «Я проведу вас под жезлом и введу вас в узы завета», – говорит Господь. Он говорит об очистительном бедствии, в котором каждому человеку в отдельности будет предоставлена возможность пожать плоды своего выбора, но Израиль как народ будет восстановлен Богом из остатка именно как народ завета.

Снова Господь возвещает, что неверность людей, пагубная для них самих, не превосходит верности Бога. В связи с этим вспоминаются слова преп. Симеона Нового Богослова из его молитвы перед Причащением: «Ни величина прегрешений, ни количество грехов не превосходят Бога моего многого долготерпения и человеколюбия крайнего». Замысел Божий охватывает не только спасение Израиля, но и спасение всех людей, поэтому он не может быть остановлен. И Бог обещает, что истинная милость Его будет узнана нами, когда Он поступит со Своим народом не по их грехам, а ради славы имени Своего. И это грядущее действие Божие «ради славы имени Его» сравнивается в последних стихах главы со всепоглощающим лесным пожаром. Сам Господь Иисус Христос обращается к этому образу, говоря: «Огонь пришел Я низвести на землю и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!»²⁷

Иез. 21

Снова и снова провозглашает пророк слово Господа о приближающемся разрушении Иерусалима, и с каждым разом пророчество становится все более детальным, потому что приближается его исполнение. Сам ли пророк или его ученики собрали его слова в единую книгу, доподлинно неизвестно, однако фактически она стала хроникой приближающейся беды.

Пророчество о царе Вавилонском как о наостренном мече, которое мы читаем в 21-й главе, много дает для понимания библейского взгляда на историю. Подобные мысли встречаются и у других пророков, но особенно близки к ним пророчества Второисайи о царе Кире, которые прозвучали несколькими десятилетиями позже. Обоих царей, Навуходоносора Вавилонского и Кира Персидского, пророки называют избранными орудиями Божьими. Первый из них – меч гнева Божьего, второй – орудие избавления. Важно, что каждый из них действует из своих собственных побуждений, и оба они – язычники, хотя Навуходоносор враждебен вере Израиля, а Кир – напротив, благоволит ей. Но они не знают Бога и действуют самостоятельно. Тем не менее в их действиях проявляется воля Всемогущего, Который не зря называется в Библии Царем царствующих и Господом господствующих.

Для этих царей то, что они исполняют волю Бога Израилева, помимо своей воли и неосознанно, ничего не меняет – они и не думают об этом. Но для избранного народа, для всех, верующих Богу, этот факт меняет все. Судьбы Израиля определяются не волей царей, и не к ним следует взывать об избавлении. Все, происходящее с народом, происходит в отношениях между ним и Богом – и других самостоятельных участников в этой истории нет.

Иез. 22

Еще одно перечисление беззаконий Израиля предлагает нам пророк Иезекииль в 22-й главе, и в нем, как и в других, обнаруживаются несколько характерных моментов. В первую очередь бросается в глаза то, что в списке «мерзостей Израиля» совершенно наравне и вперемешку пророк перечисляет нравственные грехи (точнее – безнравственные) и грехи религиозные, преступления против Бога и против человека. Они не только не отделяются друг от друга по природе и последствиям, но подчеркнуто соединяются. Сам по себе этот факт – величайшее откровение, непостижимое для так называемой «естественной религиозности». В целом это одно из самых важных откровений Ветхого Завета.

Далее, предлагая выплавку серебра как образ очищения и праведности, Господь говорит, что в переплавке, которой подвергается человек с момента заключения Синайского завета, народ Израилев сделался шлаком (в Синодальном переводе – изгарью, в Септуагинте – примесью). Синодальный перевод избирает здесь очень точное слово, потому что изгарь – не просто примесь, но примесь, которая выгорает при переплавке. Важно, что переплавка необходима для того, чтобы выделить очищенное драгоценное серебро, – и потому неизбежно сгорание изгари. Господь говорит о пламени, которое охватит всех, весь Израиль – и только те, кто были чистым серебром, уцелеют в нем и выйдут из него очищенными. Впервые в Библии мы встречаемся с этим образом испытывающей веру и очищающей переплавки; потом к нему будут обращаться в своих посланиях апостолы Петр и Павел²⁸, встретится он и в Апокалипсисе²⁹.

Наконец, в последней части главы Господь вновь говорит об отвратительной картине совращения политических и духовных вождей народа, и здесь Он произносит удивительные слова: «Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил ее, но не нашел». Стоящий в проломе, которого искал Господь, – кто это? Ведь совсем недавно Он говорил, что даже великие праведники, Ной, Даниил и Иов, не смогут спасти ничьей души, кроме своей. Кто может быть заступником, защитником погибающих? По контексту понятно, что речь идет о Праведнике, который противостал бы всем перечисляемым беззакониям Израиля. Вспомним в этой связи диалог Авраама с Богом, где Бог говорит о том, что если бы нашлось в Содоме малое число праведников, город бы не погиб³⁰. Так, слова о том, кто стал бы в проломе, предваряют пророчества о Христе, которым будет посвящена вторая половина книги пророка Иезекииля.

Иез. 23

Вероятно, пророку Иезекиилю очень много раз, быть может – постоянно, приходилось говорить приходящим к нему иудеям о том, почему с Иерусалимом произошло то, что произошло. Надо полагать, многие его проповеди были затем собраны в книгу; важно иметь в виду, что те, кто придавал тексту окончательную форму – боговдохновенные редакторы – едва ли считали нужным вычеркивать повторы… В 23-й главе пророк снова обращается к образу брака для обозначения союза между Богом и Израилем. После того как в 722 году до Р. Х. ассирийцы уничтожили Северное Царство и разрушили его столицу Самарию, в Иудее распространилось представление о том, что северяне были плохие, отделились от Иудеи, идолопоклонствовали и не участвовали в Иерусалимском культе – потому и постигла их катастрофа.

Но пророк Иезекииль говорит, что разницы между Севером и Югом нет: обе части народа ведут себя по отношению к Богу одинаково. Описываемый здесь образ двух блудниц вызывает ощущение гадливости, несмотря на тщательно сглаженную лексику современных переводов. С гневом и возмущением говорит пророк об участи старой шлюхи, обреченной подыхать под забором, но для нас не то что слова, самый смысл их воспринимается как «ненормативный», и потому вся глава вызывает смущение. Можно представить себе, какой ужас вызывали эти слова у слушателей Иезекииля, ведь речь шла о них и их народе!

В ясной и логичной структуре проповеди Иезекииля важно выделить одну существенную мысль. Об уничтожении Самарии ассирийцами и разрушении Иерусалима вавилонянами (халдеями) пророк говорит как о результате собственных поступков двух блудливых сестер. Гнев Божий проявляется в том, что на отступников обращены последствия их собственных беззаконий. Но не в этом видит пророк суд Божий, он различает в этой главе суд и гнев. На это важно обратить внимание, потому что мы, напротив, не умеем ясно различать их. Пророк говорит, что судом для распутной страны будут мужи праведные, которые осудят ее преступления.

Речь идет о традиционном для библейского богословия понятии остатка – это мужи, не преклонившие колена пред идолами, как назвал их Сам Бог в откровении пророку Илии³¹. Именно они станут серебром, очищенным в пламенеющем горниле вавилонского плена, о котором шла речь в предыдущей главе. И именно их праведность станет судом, который осудит преступление Израиля. Одновременно эти слова обращены к пленникам, призванным очистить свои сердца и возродиться в вере, и продолжают тему Праведника, того единственного, кто «стал бы в проломе» за народ. Ведь остаток, о котором идет речь, – невидим, ему еще только предстоит проявиться в истории. И в этой связи образу распутных сестер противопоставляется в общебиблейском контексте образ Пренепорочной Девы, Матери Праведного: в книге пророка Иезекииля мы еще встретим мысль о Ней, хотя очень и очень прикровенную. В сущности же, весь ход истории очищения и спасения мира, как объясняет его пророк Иезекииль, направлен на то, чтобы в горниле очищения род праведных Израиля породил именно Ее – Ту, Чья чистота достойна Всемогущего.

Иез. 24

Ровно за год до разрушения Иерусалима Навуходоносором, в конце декабря 589 – начале января 588 гг. до Р. Х., пророк Иезекииль записывает последнее пророчество, впервые называющее сроки. День, когда совершится все, предреченное пророком ранее, назначен, и оповещение пророка о нем становится своего рода печатью, которая запечатывает все предыдущие пророчества. Исполнение его в срок, в свою очередь, станет подтверждением и подлинности обличений, произнесенных пророком Иезекиилем, и утверждением возвещенной им невероятной надежды.

Призывая пророка совершить еще одно пророческое действие, предложить Израилю еще одну зримую притчу, Господь говорит именно о неотменимости участи, уготованной Израилю. Никакие удары судьбы, даже вавилонское завоевание, не смогли очистить мерзости насилия и идолопоклонства избранного народа. Уже окончательно становится ясно, что народ сделал свой нравственный выбор и не изменит его, не обратится к Богу. Поэтому из потенциальных грядущие бедствия становятся реальными, неотвратимыми, как движение планет.

После этого пророчества умирает жена Иезекииля, и Бог повелевает ему совершить новое знамение, запрещая исполнить траурные обычаи. Все, что перечисляется в 16—18 стихах, было в Израиле таким же выражением траура, каким у нас являются черная одежда, завешанные в доме зеркала и накрытый куском хлеба стакан на поминках. Вместо всего этого Бог повелевает пророку молчать, в безмолвии переносить свою скорбь. Это будет для иудеев знаком того, что они будут изгнаны из Иерусалима, от поруганного Храма, и не с кем будет им разделить это горе – ведь именно такова цель траурных обрядов. Снова мы видим в книге пророка Иезекииля взгляд на историю, в которой нет иных участников, кроме человека и Бога.

Но безмолвие пророка и много более глубокий символ. Дело в том, что люди становятся свидетелями тайны – исполнения спасительного замысла Вседержителя. «Да молчит всякая плоть пред лицом Господа!» – восклицают пророк Захария³² и Литургия Великой Субботы. Молчание пророка становится прообразом немоты, охватившей свидетелей Крестной Жертвы Спасителя. Разрешится это безмолвие, говорит Господь, когда пророк получит из Иерусалима весть о том, что все предреченное совершилось.

Иез. 25

История Израиля и его отношений с Богом занимает центральное место в Библии вообще и в Ветхом Завете в особенности. Обращаясь к Своему народу, Господь все время говорит о том, что Он – единственный Господь, и судьба каждого человека и народа в целом определяются только отношениями с Ним, верностью Его завету. Но это не значит, что в истории мира нет иных участников, кроме Бога и Израиля. Начиная с 25-й главы, пророк Иезекииль включает в свою книгу суровые слова о целом ряде окрестных народов, осмысливая тем самым их место в единой истории человечества.

Отношения Израиля с соседями всегда были, мягко говоря, напряженными. Во многом родственные ему, эти племена на протяжении веков служили для израильтян источником соблазна, главным образом – религиозного. Именно опасность вовлечения в идолопоклонство обусловила многочисленные религиозные запреты на общение с иноплеменниками. По понятным психологическим причинам это привело к тому, что израильтяне привыкли смотреть на иноплеменников как на людей нечистых, чем-то плохих. Нетрудно догадаться, что эти народы отвечали Израилю тем же, потому что людям вообще свойственно с легкостью впадать в состояние взаимных претензий и взаимного презрения. В ходе истории народы Ханаана порой были подчинены израильским царям, порой становились самостоятельными, а иногда и вступали с израильтянами в военно-политические союзы. Но эти отношения всегда строились на фоне отделения в религиозной области и никогда не были искренними.

Когда Израиль, нарушивший завет со своим Создателем, подвергался ударам сначала со стороны Ассирии, а потом и Вавилона, соседние племена относились к этому с изрядным злорадством. Это выражалось отнюдь не только в презрительных словах об Израиле и его Боге: многие племена и царьки Палестины стремились заодно с вавилонянами поучаствовать в разграблении Святой земли³³. Нередко полуразрушенные и беззащитные селения израильтян подвергались опустошительным нападениям соседних народов, уничтожавших то, что осталось после вавилонян. Как шакалы, они доедали то, что осталось после кровавой трапезы льва. Для Израиля это было едва ли не большим бедствием, потому что после этих ударов подняться было уже невозможно: соседние народы превращали страну в пустыню. Особенно мучительно было то, что эти племена были родственны Израилю и в течение долгого времени жили с ним в единой стране…