Пусть охота вышла не совсем такой, как предполагалась – могучая добыча была повержена, и, в итоге никто не пострадал. Рана Серого медленно покрывалась свежей кожей. Через пару дней о ней напомнит только шрам под мехом.
Саша кидает взгляд на медведя.
– А с ним что? Оставим здесь и пойдем искать кабана?
– Зачем? – удивляется оборотень. – Сниму шкуру, мясо поедим и поджарим, с собой возьмем, часть на Дальний рубеж отнесем, а остальное пусть звери лестные глодают. Зачем кабан, когда есть медведь?
– И то верно, – Саша против воли улыбается. Кажется, охотничий азарт короткой схватки разогнал все страхи и тревоги, жившие в ее разуме последние дни.
– Пойдем, покажу как зверя свежевать, – оборотень достает из рюкзака нож с широким лезвием. – Вдруг пригодится когда, навык-то полезный.
После короткого колебания Саша кивает. Не то чтобы она правду считает, что ей это когда-нибудь понадобится. Но увидеть, как зверь из кошмаров перестает существовать, она точно не против.
Глава 4
– Ты готова? – на чердаке появилась голова Ани.
– Смотря к чему.
Саша отложила книжку по каким-то весьма архаичным целительским чарам, одолженную у виденного с утра Анатолия. Зачем оборотню книга по целительству, которым их племя никогда не владело, она не имела ни малейшего понятия. Но какая, в сущности, разница? Читать все равно было интересно, пусть о значении некоторых слов можно было только догадываться.
– Обновление щита. Скоро закат.
– Тогда – да. Какие-то условия?
– Да никаких, – Аня пожимает плечами. – Сам по себе ритуал простой как три копейки, ничего ни чертить не надо, ни говорить – тебе. Отец поведет, а мы силу вливать будем. И кровь.
– Кровь? – Саша насторожилась. Ритуалы на крови могли обернуться неприятными последствиями для тех, кто их проводил.
– Расслабься, – Аня наконец поднялась на чердак целиком. – Кровь нужна на ритуальный камень, он у нас центр защиты и аккумулятор энергии, сам на чары выберет сколько надо. А то без этого полночи проторчим. Не переживай – не скормлю я тебя щитам. Ты – нормальная, Саш, пусть и не из наших. Пока.
– Нормальная? Это комплимент?
– Пожалуй, – Аня усмехается. – Я помню, что ты не стала панику поднимать, когда мы с тобой Раинскую видели.
– Кого?
– Надежду Раинскую. Ну, помнишь, ту женщину с ребенком, что придурок Азамат глуханул?
– А. Да. Она здесь?
– Была. Пообщалась с Андреем и уехала куда-то в Абхазию. Но, надеюсь, что не пропадет. Малой ее – человек, но всякое в жизни бывает.
– Человек, говоришь… Слушай, – Саша еще вчера спросить хотела: – я так смотрю, тут почти все – Обращенные?
– Ну да. Маги только мы с тобой, да Матвей с Андреем. Ну что, идем? Отец все подготовил, пора.
– Идем, – Саша поднимается, откладывая книгу в сторону, провожая взглядом спину отправившейся вниз Ани.
Почему-то ей показалась, что подруге не слишком понравился этот вопрос.
Ритуальный камень находился на некотором удалении от жилой поляны. По дороге к нему Саша успела пройти и берегом реки, и несколькими лесными тропами. Хотя в итоге они с Аней все равно вновь вернулись к реке, переправились через нее по бревенчатому мосту и взобрались по почти отвесной и малозаметной тропинке прямо на вершину лесистого холма.
– Пришли, – объявила Аня, когда они, наконец, достигли очищенной от растительности площадки под соснами, смотревшимися здесь на удивление органично, хотя нигде больше вокруг вечнозелёных деревьев Саша не видела.
Подруга могла бы ничего и не говорить. Саша и так ощущала нахождение совсем близко необычного, словно бы живого, сосредоточия огромной силы. Она бросила взгляд через Изнанку и усмехнулась про себя. Камень и правду был центром защиты – и при том находился за ее пределами. Занимательное колдовство маскировало его присутствие и назначение, но все же Саша хорошо различала тянущиеся от купола за рекой ниточки силы. Судя по всему, кто-то использовал принцип подобия, и в центре купола где-то на земле был еще один камень, брат-близнец этого, испещренного линиями и символами. Только меньше и куда менее заметный.
– Интересное решение, – пробормотала она.
В тех немногих книгах, которые Саша успела прочесть по защитным ритуалам, говорилось о том, что такие ритуальные предметы для фокусировки вливаемой силы проще было располагать прямо под куполом чар, которые они должны были питать, а не в сотнях метрах за ними.
– У нас не слишком много жилого пространства, как ты видела. А иметь ритуальный камень под домом… Уволь. Слишком много активных чар, ретранслятор на них не реагирует, а если жить около этой дуры, то будет все вытягивать фоном, проверяли как-то давно еще, – Аня только поводит плечом. – Так что приходится изворачиваться. Не растягивать же купол на сотни метров, так нас из Краснодара видно будет. К тому же эта штука тут давно, очень давно, как старожилы говорят.
– Выглядит и правда как нечто весьма старое… Что мне делать? – Саша обращается больше к стоящему около камня Анатолию.
Оборотень, кажется, светится в темноте. Но это иллюзия, на самом деле. Игра воображения. Анатолий протягивает им по ножу.
– Встаньте слева и справа от меня и порежете руки, когда я скажу. Сначала Аня, потом Александра. Да и все. Вроде, – Анатолий достает из кармана какую-то бумагу и сверяется с ней. – Ага, все.
– Э…Не хочу показаться невежливой, – осторожно начинает Саша
– Валяй, – отмахивается оборотень. – Я привык уже. Обращенный, как-никак.
– Я ничего такого ввиду не имела. Просто как-то непривычно участвовать в непонятном ритуале без четкого знания о том, что и как нужно.
– А… – оборотень чуть поворачивается к ней, указывая на лист. – Андрей нормально все описал. По сути камень сам все сделает. Нужно мне к нему обратиться – а вам дать силу, и весь сказ. Через подобие сила вольется в купол защитный и обновит чары. Ты ведь не против?
– Нет, – она уже согласилась все-таки. Не отказываться же теперь.
– Ну и чудно. Ладно, давайте, – оборотень положил одну руку на камень, а второй продолжил удерживать развернутый лист. – Становитесь.
Аня уверенно занимает оговоренное место, и Саша даже завидует этой уверенности. Никогда она не думала, что впервые поучаствует в ритуале, проводимым оборотнем, который собирается читать воззвание по бумаге, и все будет происходить у камня, больше всего похожего на древний жертвенный алтарь, в глухом лесу на окраине мира.
Но отступать было некуда. Ладно хоть этот странный сон вроде был не о ритуалах, а о клятвах. Хотя и без сна она не собиралась никому не в чем клясться. Пока.
Саша становится на предложенное место, и Анатолий начинает читать. Какой бы это ни был язык – она его не знает. А вот камень, похоже, очень даже знает, ведь с первыми звуками что-то внутри него начинает пробуждаться. На Изнанке это выглядит завораживающее, словно внутри чего-то живого начинает медленно, но с ясным ритмом, биться сердце, и стук его гулко резонирует во втором, подобном камне в отделении. Анатолий читает все быстрее и быстрее, и быстрее бьется каменное сердце. Ускоряется и ускоряется, пока оборотень не срывается на крик. Аня одним отточенным движением режет ножом руку. Саша повторяет за ней, завороженная стуком каменного сердца. Она тянется окровавленной ладонью к этому вовсе не артефакту, но живому существу, тянется с благоговеньем и страхом. И в тот момент, когда Саша касается теплой, почти горячей поверхности камня, на секунду ей кажется, что она сама стала этим существом. И его далеким двойником под сараем на поляне. И щитом, на деле даже не одним, а двумя линиями защиты в сотнях метров друг от друга вокруг поселения. И лесом на многие километры на север, юг, запад и восток от крошечных человеческих жилищ и еще более крошечного, но разом и такого большого каменного сердца. В этот миг она знает все о двухслойном защитном куполе, все о его чарах, все об обитателях всех домов на поляне, живших и живущих. Как будто Изнанка расступилась и отдала ей все накопленные знания. Все – даром.
Почти даром, ведь камень словно бы припадает к ее руке, впивается невидимыми зубами – и Саша чувствует, как начинают неметь ноги, как стремительно расплывается мир и как усталость наваливаться все сильнее и сильнее с каждым ударом пульсирующего каменного сердца. Аня падает на колени совсем рядом. Саша удерживается на ногах, хотя с каждым вдохом дается это ей все тяжелее и тяжелее. Перед глазами темнеет, и ей кажется, что она сейчас упадет прямо на каменный алтарь. Но ощущение близости обморока едва касается ее разума и исчезает с быстро стихающим сердцебиением камня.
Саша делает несколько глубоких выдохов, чувствуя себя усталой. Очень, очень усталой. Настолько, что хочется лечь спать прямо здесь и сейчас. Но, по крайней мере, усталость больше не усиливается. Наоборот, теперь, когда камень больше не пьет ее, мир с каждым вдохом становятся все четче и четче.
Аня со стоном поднимается с колен, ругаясь себе под нос. Сердцебиение древнего каменного артефакта утихает, и вся его жизнь на Изнанке исчезает вмиг, хотя Саше и кажется, что что-то еще теплиться в ее глубине, что-то древнее, величественное… И теперь словно бы как-то связанное с ней самой. Но так кажется только на миг.
Слова воззвания, пробудившие камень ото сна, давно растаяли в воздухе, и теперь в уже подкравшейся ночной тишине Саша переводит взгляд с осунувшегося на вид оборотня, убирающего в карман бумагу с записью воззвания, на хмурящуюся Аню.
– Не надо было до последнего тянуть, – устало говорит подруга отцу. – Чуть до дна не выпил, гад. Вроде и чары на куполе без выпендрежа, а все равно жрет он прорву сил. И так каждый год, хорошо хоть в следующий раз кому-то другому с этим разбираться.
– Ничего. Все обошлось. И без Матвея, – Анатолий оборачивается к Саше. – Я буду очень признателен, если Андрей ничего об этом не узнает. Никогда.
Саша кивает, пытаясь как-то увязать вместе все, что она ощутила, прикоснувшись к камню. А узнала она очень и очень много.
Например то, что ее сила растворится в глубинах этого сложнейшего артефакта, станет просто энергией, и никто не узнает, что именно она вплетена в купол. Или то, что этот камень с его двойником древнее их всех трех вместе взятых. Древнее вообще всех в «Свободе». Древнее даже страны и предков народа, живущего вокруг. И наконец то, что большая часть собираемой в этом месте энергии идет вовсе не на подпитку защитного купола. Совершенно точно нет. Ее некто попросту забирает в свое личное пользование. Ну и то, что все, живущие на поляне боготворят и бояться некого могущественного мага, чье имя она наверняка уже не раз слышала.
– Без проблем. Я понятия не имею, что из себя представляет этот Андрей, но сюда меня привела ты, – Саша улыбается Ане. – А не он.
– Ну и прекрасно. А теперь идем спать, я ужасно устала.
Возражений у Саши нет. Она не только устала, но и хочет оказаться в одиночестве и попытаться разобраться со своими впечатлениями. Еле переставляя ноги, она добредает до чердака и проваливается в переплетение незнакомых образов. Не то сон, не то лихорадочные видения затмевают реальность и стремительно подхватывают ее разум, унося куда-то в бесконечную даль.
Глава 5
Саша стояла у камня. Вокруг на многие километры простирался бескрайний дубовый лес, хотя совсем рядом могучие вековечные сосны распространяли неповторимый аромат хвои. Через верхушки деревьев пробилось далекое, неяркое солнце. Сейчас, кажется, оно стояло высоко. Возможно, это лишь иллюзия, потому что все вокруг словно бы терялось в какой-то легкой дымке, которую порой в иных местах можно было увидеть на рассвете, хотя Саша и была уверена, что здесь рассвет давно миновал. Так же как она была уверена, что нигде вокруг кроме нее никого нет. Вообще никого не просто рядом, а вообще в целом мире.
Саша перевела взгляд на исчерченный глубокими бороздами камень рядом. Сейчас ничего в нем не пульсировало и не билось и, кажется, вовсе не жило. Но и назвать его просто куском породы было решительно невозможно. Это был мертвый, совершенно мертвый камень, и он был настолько монументальным в своей смерти, настолько постоянным и настолько непоколебимым, что в некотором роде составлял опору миру вокруг. Словно он был не камнем, а по чьей-то прихоти вышедшим на поверхность осколком ни много ни мало самой настоящей Мировой Оси. Если она, конечно, вообще существовала.
Вокруг было тихо. Совсем тихо – птицы не пели, никто не шуршал листьями, даже легкий ветерок не колыхал кроны деревьев. Хотя неожиданно Саша вовсе не находила это тревожным. Скорее – нездешним. В этом лесу не было звуков, и такова была данность. И точка.
С некоторым недоумением девушка обнаружила, что стоит голыми ногами на приятно-мягком мху. Куда делись привычные кроссовки она не имела ни малейшего понятия. Но прикосновение ступней ко мху было столь приятным, что сейчас обувь казалась самым глупым изобретением человечества.
Саша оказалась здесь из-за камня. Камень позвал ее. Сейчас она явственно ощущала, что на самом деле нет подобия, нет ретранслятора-близнеца, бывшего лишь простеньким изобретением недалеких людей, ненужным, как не нужен дрессировщику домашний кот, когда в наличии саблезубый тигр, древний и могучий. Нет вообще больше ничего в целом мире важного. Просто один древний ритуальный камень, напитанный силой и совершенно к этой силе равнодушный. Но что-то в этом расчерченном линиями булыжнике притягивало ее, не давая отойти назад. Наоборот, вместо этого Саша сделала пару небольших шагов, несмело приближаясь.
Девушка почти касалась пальцами прохладной шероховатой поверхности, всматриваясь в узоры на ней. Вблизи камень казался еще более мертвым. Ничто не пульсировало у него внутри, не бились переплетения магии, не завихлялись потоки энергии. И это почему-то успокаивало. Камень был мертв тогда, когда она еще не родилась. Когда еще не родилось ни одного человека, когда даже людские предки не слезли с деревьев, когда первые млекопитающие не выросли больше грызунов в траве, когда первые звери еще плескались в море. Камень был мертв тогда и будет мертв после, когда все иное забудется. Недвижимый, монументальный. Что бы и кто бы ни сделал с ним.
Саша прикоснулась ладонью к приятно-холодной изрезанной поверхности, пробежала пальцами по углублениям ритуального рисунка. Сейчас она с легкостью могла сказать, что значат эти символы, кто и для чего их вырезал. Разные люди разных верований на разных языках многие жизни, многие века поклонялись этому камню, напитывали его своей силой и верой где-то в ином, другом мире. Здесь же это был просто камень, приятный на ощупь и монументальный настолько, что рядом с ним любые заботы и тревоги казалась крошечными и незначительными.
Саша провела рукой по одной из линий, прослеживая ее от начала и до конца. Узор в узоре, почти незаметный. Кто-то из людей мог забирать те силы, что жертвовали этому камню. Забирать втайне от всех и использовать в своих целях. Самому камню было все равно. Он был холоден и приятен на ощупь, и сейчас Саша была уверена, что между этим мертвым куском породы и ей самой есть какая-то необъяснимая связь. Вовсе не пугающая, скорее – успокаивающая. Связь с центром мироздания, с мировой осью, с тем, что гармонизирует мир на километры вокруг. Это казалось какой-то первоосновой всего и всего. Чем-то несущим приятный покой.
Так что она даже и не вздрогнула, когда на поляне появился приличного размера серый волк. Подошедший бесшумно, словно возникнув из ниоткуда, красивый зверь с мудрыми голубыми глазами подошел к ней и уткнулся носом в бедро.
– Хочешь, что бы я тебя погладила?
В окружающем тихом мире слова казались не слишком уместными. Но все же зверь уловил их и потерся мордой о ногу, словно в знак согласия.
Саша коснулась теплого густого меха. Зверь казался ей странным образом связанным с камнем. И с ней самой, если на то пошло. Голубые глаза смотрели внимательно и с необычным для дикого животного теплом. Волк терпеливо сносил ласку, только чуть поворачивая морду и продолжая рассматривать девушку. Его стоящие торчком уши делали грозного зверя похожим на одного дворового пса, который в глубоком детстве был частым товарищем Саши по играм. С ним ей всегда было комфортнее, чем с другими детьми.
Зверь чихнул и обернулся в сторону, словно видя там что-то, при том не подавая признаков тревоги. Саша обернулась следом и заметила, что в одном месте окрестные высокие деревья расступились, образуя проход куда-то вниз по склону холма. Откуда тут появилась тропинка, она не знала. Камень тоже не знал. Но никакого вреда от нее не было. Тропинка просто существовала.
Волк гавкнул, совсем как тот дворовый пес, вильнул хвостом, и, вывернувшись из рук Саши, потрусил к тропинке. Он остановился на полпути и кинул словно бы приглашающий взгляд.
– Хочешь, что бы я пошла с тобой?
Волк еще раз гавкнул и вновь помахал хвостом.
– Приму это как согласие.
Саша бросила взгляд на камень. Все такой же спокойный и недвижимый. «Немертвый» – почему-то пронеслось в мыслях. Смерть есть для живых. Он выше этого. Он просто недвижим – и таковым будет. Веками. Был до нее – и будет после.
Почему-то знание об этом иррационально успокаивало. Этот камень был центром здешнего мира, и Саша сама была как-то причастна к нему. На миг она ощутила себя такой же монументальной и недвижимой, игнорирующей любую возню зверей, растений и разумных вокруг. Не из высокомерия, а просто потому, что камню никто из них неспособен причинить никакого вреда.
Она моргнула, ощущая, что не желает больше становиться каменной статуей. Наваждение распалось – она вновь была Сашей Неродовой. Но отголоски чувства совершенной неподвижности, монументальности, неуязвимой целостности поселили в душе странный, иррациональный покой.
– В этом месте никто не причинит мне вреда, – неожиданно для себя Саша говорит это вслух.
Слова теперь вовсе не кажутся неуместными. Скорее, наоборот, правильными. Для этого мира она столь же монументальна, как и камень, и столь же важна. И ничего здесь не представляет опасности для нее. И подтверждение тому – глубокое понимание во взгляде волка.
– Веди.
Саша ступает по мягкому мху, ощущая босыми ступнями каждый древесный корень, идя след в след за своим мохнатым проводником. Босоногость вовсе не причиняет дискомфорта. Наоборот, неширокая тропинка, сплошь заросшая мхом, кажется покрытой приятнейшим на ощупь ковром с глубоким ворсом. Деревья словно расступаются перед Сашей и волком и смыкаются за их спинами. Но ее это не пугает. Она просто идет за проводником, наслаждаясь спокойствием и мягким мхом под ногами. Тропинка приводит их на крошечную полянку, через которую течет довольно широкий ручей. Он вовсе не беззвучен – тихий плеск воды ласкает уши. Здесь, кажется, даже дует ветер. По крайней мере, Саша слышит шелест листьев. Да и свет солнца пробивается через кроны куда увереннее, чем раньше.
На другом конце поляны стоит человек. За его спиной лес темнеет, и черные одежды незнакомца кажутся естественным продолжением этой темноты. Невысокий, худой мужчина в черной рубашке и черных же штанах несет на себе множество плетеных браслетов и ожерелий. Он также бос, хотя мха на его стороне поляны и нет.
Он здесь гость – Саша ощущает это буквально всем своим существом. Гость, пришедший из темного леса. Гость, целиком и полностью находящийся в ее воле.
Волк садится рядом, прижимаясь мордой к ее ноге. Саша не боится человека в черном – здесь, на своей земле. Камню он не причинит вреда, а она – тоже камень.
– Кто ты? – вопрос падает в воздух и словно бы нехотя перебирается через ручей.
– Гость. Вестник, – голос мужчины повсюду – и нигде.
– Зачем ты здесь?
– Прошу разрешения войти, – мужчина склоняет голову. – После я расскажу зачем пришел.
Саша делает глубокий вдох и отступает назад. Волк становится перед ней, скаля зубы. Через ручей напротив Человека в Черном сам собой возникает мост из поваленного бревна.
Человек переходит. Его присутствие неприятно, ведь это место должно быть пустым.
– Я в твоей власти, – Человек в Черном склоняет голову. Теперь его голос – голос мужчины средних лет, пусть губы и не всегда двигаются в такт словам. – Если прикажешь, твой зверь меня уничтожит. Я не причиню вреда. Я просто пришел поговорить.
– Говори.
Человек в Черном присаживается на землю, опускаясь на колени. Саша садится напротив, складывая ноги на турецкий манер.
– Кто ты – посланник или послание? – вспоминает она давным-давно прочитанную фразу, кажущуюся сейчас восхитительно уместной.
– И то, и другое, – довольно странно смотреть, как слова слетают с невпопад двигающихся губ. Человек замечает ее взгляд. – В этом мире я таков, каким ты меня хочешь видеть. Но рассказываю я то, о чем ты не знаешь.
– Я слушаю, – Саша чуть улыбается в тот момент, когда волосы мужчины разом отрастают до плеч. Так лучше. Она так хочет.
– Камень. Ты дала ему силу – и взамен получила силу. Знания. Не бойся их, но и не пытайся разобраться сейчас. Пройдет время и твой разум сам с ними разберется.
– Откуда ты знаешь?
– Я многое знаю, – Человек в Черном пожимает плечами. – Я посланник и послание. Камень признал тебя своим хозяином.
– Что?
– Камень признал тебя своим хозяином. Это древний менгир. Место, много сотен лет назад пробужденное сложными ритуалами. Менгир, наделенный некогда жившими здесь людьми подобием инстинктивного разума. Души, если хочешь. Во времена, когда строили дольмены, а о римской цивилизации никто не знал, здесь уже жили люди и творили волшебство. Но так сложилось, что этот камень признает лишь сильного. Самого сильного из ныне живущих и касавшихся его. И того, в ком есть нужная ему кровь. Тебя он признал, пусть на настройку могут уйти годы.
– Самой сильной?
– Да. Камень видит потенциал. Он не ощущает ни возраста, ни знаний. Таким его создали. Не бойся его, но помни, что до тебя он признавал другого человека.
– И что теперь будет?
– Тебе решать. Для начала – позволь разуму разобраться с образами. С воспоминаниями. Потом, быть может, жизнь сама подскажет. Но если понадобиться – ты можешь зачерпнуть силу из камня, силу, что хранил там предыдущий его хозяин. Но он об этом узнает, так что будь осторожна. Не торопи события и не рассказывай никому о том, что видишь. Это может быть опасно.
– А тот, другой… – речь ведь шла об Андрее, так? – Он сможет понять, что произошло?
– Не знаю. Я не всеведущ. Но, думаю, по крайней мере – не сразу. Не нужно с ним ссориться. Потенциал – это еще не все. А ты пока мало знаешь и мало умеешь. Очень мало. Но если понадобится – камень отдаст тебе силу. Иногда силы достаточно для решения проблем.
Саша медленно переваривала услышанное.
– Зачем ты говоришь мне все это?
– Потому что могу. Потому что иначе ты можешь решить разобраться со всем, что отдал менгир. И тогда прошлое, настоящее и будущее переплетутся в твоем разуме в неведомое полотно, сминая твою личность и разрушая ее бременем бесконечного чужого знания. Я не желаю тебе зла, но хочу предостеречь от такого исхода.
– Спасибо, – тихо говорит Саша.
Саша не знает почему, но присутствие гостя здесь напрягает ее все больше и больше. Потому что этот мир должен быть пуст. Должен быть пуст. В нем должна быть только она. Желание прогнать чужака все сильнее и сильнее, и благодарность дается тяжело, ведь вместо этого хочется вышвырнуть гостя прочь. Но сказанные слова, кажется, проясняют что-то в голове.
Человек в Черном чуть улыбается.
– Мне нельзя долго находиться здесь. Так что с твоего разрешения я покину это место.
Саша кивает с огромным облегчением, почти борясь с желанием просто выбросить «лишний элемент» за ручей одной силой мысли.
– Не пытайся ни в чем разобраться специально. Дай своему разуму время, а потом нужное само окажется на его поверхности, – на прощание говорит гость и почти бегом удаляется по бревну куда-то в сторону темного леса, растворяясь на опушке в его непроглядной черноте.
Саша же остается глядеть ему вслед. Что-то смутно знакомое было в его образе, что-то разом точно узнанное и бесконечно ускользавшее от ее внимания.
– Мы с тобой снова одни.
Она треплет волка, явно расслабившегося после ухода Человека в Черном, по шерсти. И неожиданно сама для себя ложится прямо на покрывающий поляну мох, смотря в небо. Здесь совсем не жарко, но и не холодно. Плеск воды в ручье постепенно подхватывает мысли, как и мерное дыхание волка, решившего прилечь у ее бока. Она – камень. А камень хочет просто лежать и созерцать мир, быть с ним единым целым. Целым. Гармоничным. Ни на чем не сосредоточенным и ничем не волнуемым.
Теплый ветерок ласково касается ее кожи, и Саша медленно погружается в это приятное ощущение, засыпая.