Buch lesen: «Босс для стажёрки»

Глава 1.

– Почему второй столик до сих пор не получил заказ?!

Крик разъярённой администраторши разнёсся по кухне. Не спасал ни шум бурлящей воды, ни шипение жарящейся на сковородах еды, ни стуки посуды, заполнившие собой бо́льшую часть помещения.

– Фуа-гра! – возмущённо закричала залетевшая на кухню Ксюша. – С каких пор в этом маргинальном баре подают фуа-гра?!

Спустя секунду подруга пожалела, что оказалась столь откровенна в своих высказываниях. Наталья Алексеевна, бросившая на Ксюшу недовольный взгляд, была готова рвать и метать. Если проблема со вторым столиком вызывала у администраторши недовольство, то возмущение Ксюши перешло все рамки, спровоцировав неподдельный гнев в глазах Натальи Алексеевны.

– Уволена! – завопила администраторша, чуть ли не брызжа слюной.

Я закрыла глаза, выдохнула и, понимая, что ничего хуже за этот день произойти уже не может, двинулась за заказом. И пока остолбеневшая Ксюша глядела на Наталью Алексеевну ошарашенными, выпученными глазёнками, я собрала готовые блюда, прошла мимо, толкнула дверь плечом и вынырнула в зал, в котором было так же громко, как и на кухне.

На секунду остановилась, перевела дух… и снова ринулась в бой.

Разнос с тремя тарелками в левой руке, бутылка алкогольного напитка в правой и ещё три стакана, распиханы по карманам фартука – в таком незавидном положении я начала обходить столик за столиком, разнося заказы посетителям. Попутно пришлось объяснять людям за Ксюшиными столиками, почему их заказы до сих пор не доставлены. Про себя я говорила что-то вроде: потому что дурная администраторша только что уволила вашего официанта и теперь остальные просто зашиваются, пытаясь всё успеть. И это я ещё молчу про поваров, которых всегда не хватает и которые постоянно ничего не успевают.

Однако, вслух могла произнести только:

– Простите, ваш заказ задерживается, но мы постараемся принести его в ближайшее время.

Конечно же не забыла натянуть доброжелательную улыбочку.

Жизнь не сказка. Ох… знали бы те, кто придумал эту фразу, что моя жизнь очень даже сказка. Что-то вроде начала из золушки.

Такая вот у меня сказка…

Начало есть, а вот когда наступит конец и придёт ли за мной принц… это уже вопрос, который ставит под сомнения всю целостность сказки.

Вернувшись на кухню, я не встретила там ни администраторши, ни Ксюши. Оставила разнос на ближайшем столе и удалилась под недовольный взгляд остальных официантов. Говорить ничего не стала.

Подругу обнаружила в раздевалке. Ксюша сидела на лавке, схватившись за голову. Кудрявые блондинистые волосы девушки, которые по дресс-коду ни в коем случае нельзя было распускать, водопадом спадали чуть ли не до самого пола. Ксюша явно собиралась домой.

– Что такое? Действительно уволила? – с порога озаботилась я.

На эту работу мы с подругой устраивались вместе. За пару дней до того мы решили – если одну из нас не примут, то и вторая не будет устраиваться тоже. А когда нас всё же приняли, уговор немножечко изменился. Теперь условия были такими: если одну из нас уволят, вторая уволиться следом.

Я подошла к подруге и присела рядом. Попыталась её обнять.

– Тебе не нужно увольняться, – наконец заговорила Ксюша.

Она подняла голову и поправила волосы.

– Глупости, – замотала головой я. – Сейчас только удостоверюсь, что ты в себя пришла и пойду к Алексеевне.

– Правда, ерунда это всё, – глядя на меня глазами кота из «Шрека», ответила подруга. Тебя же никто не увольнял. Будет глупо, если ты уйдёшь из-за меня. А я, знаешь ли, и так терпеть не могу это ненормальную. Да ещё и темп просто сумасшедший. Ну куда это годиться! Да тут, минимум, десять официантов нужно, чтобы всё успевали! А они хотят, чтобы мы впятером справлялись!

Подруга явно пришла в себя и уже успела войти во вкус, проклиная начальство.

– То есть ты думаешь, что я довольна? Ну уж нет, – я поднялась со скамейки, всем своим видом выказывая крайнюю степень недовольства. – Так дело не пойдёт! Я тоже давно хотела уволиться!

Глядя на меня с какой-то надеждой, подруга спросила:

– Точно?

Точно, – подумала я. Пускай увольняться из-за дружбы – это нерационально, но какой тогда вообще смысл в дружбе, если ненавистной работой ты дорожишь больше, чем обещанием, данным подруге детства?

– Точно! – уже вслух подтвердила я.

Улыбнувшись Ксюше напоследок, направилась к офису администратора. Так уж вышло, что офис Натальи Алексеевны, располагался прямо у входа в бар. Поэтому мне пришлось пройти большую часть зала, минуя недовольные взгляды и возгласы посетителей, что были готовы разорвать первого попавшегося на глаза официанта.

Остановившись перед дверью, я собралась с духом и открыла ту без стука. Офис – а если начистоту, то это была небольшая коморка два на два, – встретил ярким светом ламп, что сильно контрастировало с приглушённым освещением зала.

Только завидев нарушителя, администраторша недовольно обратилась со словами:

– Боже мой… ну что ещё?

– Хочу уволиться, – твердо заявила я.

Администратор оторвалась от дел и одарила меня удивлённым взглядом, в котором скрылось незаметное возмущение.

– Почему же это?

– Вы уволили Ксюшу! Если уходит она, ухожу и я!

– Что за детский сад, Леся… Я всегда говорила: дружбу оставляйте за пределами работы. Как только вы входите в заведение, вы, прежде всего, официанты. Ваша дружба остаётся на пятом, а то и на десятом месте.

Интересное мнение.

– А эмоции?

– Что эмоции?

– Эмоции тоже нужно оставлять за стенами заведения?

Администраторша прищурилась.

– К чему это ты клонишь, дорогуша?

– К тому, что вы уволили Ксюшу на эмоциях.

Глубоко вздохнув, изо всех сил пытаясь сдержаться, женщина развернулась ко мне всем туловищем.

– Послушай, дорогая, если ты решила устроить бунт, так уж и быть: я уволю тебя, но только завтра.

– Так не пойдёт, – твёрдо отрезала я.

– А мне всё равно, что пойдёт, а что не пойдёт! – женщина начинала злиться. – По закону ты обязана отработать две недели. Скажи спасибо, что разрешаю тебе уволиться завтра!

Наталья Алексеевна отвернулась к столу и продолжила заполнение бумаг. Напоследок она махнула рукой, как бы намекая, что я могу быть свободна.

Сдерживаться дальше я не могла. Сняв фартук прямо в кабинете, швырнула его на стол, развернулась и гордо вышла наружу, даже не закрыв за собой. Наверное, мне стоило бы озаботиться о своём поведении, но в тот момент моё поведение волновало меня меньше всего. В моменты крайнего раздражения я частенько забываю, что такое манеры.

Но…

Не успела я сделать и пары шагов, как вдруг наткнулась на компанию из нескольких мужчин: была на столько увлечена собственными мыслями, что даже не заметила, как чуть не сбила одного из них с ног.

– Простите, – попыталась извиниться.

Стоящий ко мне спиной мужчина развернулся.

И тут я замерла…

Не знаю, что на меня нашло, но ещё никогда в жизни я не видела таких идеальных черт лица. Смазливый мальчик с обложки модного журнала – первое, что тогда пришло в голову. Сначала было восхищение, а затем неприязнь. Ну как можно быть таким смазливым и идеальным? Это же неправильно! Даже борода идеальная. Даже тёмная укладка на голове лежит идеально. Это просто верх ненормальности!

Почему-то показалось, что он осмотрел меня оценивающе. Прошелся с головы до ног и обратно.

– Это вы меня простите, – наконец ответил мужчина.

Улыбнулся.

Я размякла. Даже улыбка идеальная. Такой улыбкой только плавить глупых девочек. Глупых? Так! Стоп! Это точно не про меня! Я не поддамся!

Состроив недовольную мину, тут же попыталась сохранить достоинство.

– Позволите пройти? – недовольно ответила я, указывая в сторону зала.

Как бы не замечая моего вопроса, он спросил:

– Вы здесь работаете?

– Я…

Не успела я уйти в отрицание, как вдруг из-за спины послышалось доброжелательное:

– Конечно она здесь работает.

Я обернулась. Честно признаться, никогда не видела Наталью Алексеевну такой дружелюбной. Администраторша прямо-таки сияла обходительностью.

Я закрыла глаза, понимая, что так просто мне не отделаться.

Глава 2.

– Да что с вами такое? – процедила сквозь зубы я. Администраторша никак не могла меня отпустить: прихватила за талию и держала так, словно мы с ней были лучшими подружками.

Женщина пододвинулась ближе и прошептала на ухо:

– Ты хоть представляешь, кто это?

Сразу же отодвинулась и улыбнулась мужчинам с таким видом, словно ничего не произошло. Самая, блин, естественная улыбка на свете.

Ага…

И пока Анечка занималась гостями, показывая тем незабронированные столики, мы с Алексеевной продолжали стоять на проходе, наблюдая за группой новоприбывших мужчин. Администратор наблюдала потому что видела в них какую-то ценность, а я – потому что снова оказалась окутана какими-то чарами – оторваться от этих красавцев было просто невозможно. Каждый из них даже со спины выглядел как идеал женских фантазий.

Я тряхнула головой, снова взяла себя в руки, выпрямилась и развернулась к начальнице.

– Ну и кто же это такие? – демонстративно-недовольно спросила я.

Не отводя взгляда от мужчин, женщина ответила:

– Это братья Варламовы, основатели нашей отечественной социальной сети «Друзья». Красавцы, миллионеры, а самое главное – ещё такие молодые. И такие перспективные… Не мужчины, а мечта.

Глядя на то, как каменное сердце Алексеевны тает от одного взгляда на красавчиков, а по лицу расплывается мечтательное выражение, я поняла, как же глупо выгляжу сама, когда смотрю на этих братьев.

И какое же оригинальное название – «Друзья»! Ладно… Признаюсь, я тоже частенько зависаю в этой новой сети. Но это же не значит, что я должна фанатеть от этих незнакомцев. Ну подумаешь, красавцы! И что с того?

– Понятия не имею, что они забыли в нашем баре, но если пришли, нужно сделать всё в лучшем виде. Давай, – Наталья Алексеевна толкнула меня в сторону зала, – нужно обслужить их по высшему разряду.

Я одарила женщину крайне ошеломлённым взглядом.

Начальница была настроена серьёзно. Её мотивы понятны. Мне же было непонятно только одно – с чего она решила, что я продолжу работать, если я только что устроила скандал.

– Вы, кажется, меня не поняли, – снова попыталась объясниться я.

– Я тебя прекрасно поняла, – начальница резко подобрела. – Доработаешь сегодня по двойной ставке, а завтра напишешь заявление. Прошу, – впервые глаза женщины смотрели на меня с такой мольбой, что мне стало даже как-то стыдно.

Соглашаться не хотелось совсем. Гордость для меня была важнее какой-то там двойной ставки. Но этот взгляд… я просто не смогла выдержать. Гордость-гордостью, но сочувствие у меня тоже есть.

– Точно? – переспросила я, используя таким образом последнюю попытку для бегства. Попытку крайне плохую…

– Точно! – тут же воскликнула Алексеевна, чем быстро привлекла к себе внимание нескольких посетителей.

Заметив женщину, одетую по форме, мужчина за одним из столиков тут же затребовал позвать администратора. Но это ничуть не волновало начальницу – сейчас ей был нужен ответ.

– Хорошо, – сдавшись под напором ответила я.

Наталья Алексеевна чуть не подскочила от радости, после чего счастливая понеслась к недовольным посетителям. Я же развернулась и двинулась в сторону кабинета, обратно за фартуком.

Вернувшись в раздевалку, встретила там переодетую Ксюшу.

– Ну что, договорилась? – с надеждой спросила подруга.

– Договорилась, – расстроено ответила я. – Уволюсь завтра, а сегодня нужно обслужить каких-то важных шишек.

– Каких-то? Что за шишки такие? – тут же заинтересовалась подруга.

– Три брата, создатели социальной сети.

Подруга вдохнула так, что выдохнуть уже не смогла. Зрачки расширились, а рот остался открытым.

– Только не говори, что это братья Варламовы!

И как она так сразу догадалась?

Я помотала головой.

– Ну раз так просишь… Не скажу, – я улыбнулась. Подруга замерла. Стало ясно, что она не готова к моему невероятному уровню юмора. – Да они это, они, – призналась я наконец.

– С ума сойти! – чуть ли не завопила Ксюша. Девушка подскочила со скамейки и начала расхаживать из стороны в сторону. – Такие красавчики! Ты видела их?

– Конечно я их видела… – изогнув обе брови, ответила я.

Такая реакция сильно меня взволновала.

Ксюша присела обратно на скамейку и начала обкусывать ногти. Я тут же поспешила остановить подругу: подошла и одёрнула руку.

– Чего делаешь?! – возмутилась я. – Сама же потом будешь жалеть за испорченный маникюр! Что это вообще за истерика такая? Красавчики? Я тебя не понимаю. С каких пор?!

Ксюша посмотрела на ногти.

– Блиииин, – протянула она. – С такими ногтями нельзя перед ними показываться. Только посмотри, как отросли. Ужас!

Я снова шлёпнула подругу по руке.

– Какой показываться! – всё сильнее возмущалась я. – Ты, вроде, домой собралась!

– Слуууушай, – Ксюша посмотрела на меня выпученными глазёнками. – Ты же всё равно не хочешь с ними пересекаться? Может, я тогда за тебя поработаю?

– Ксюша, – спокойно произнесла я, глядя в полные надежды глаза, – что с тобой? Они же парни. Ты же завязала с парнями. Или я что-то не понимаю?

– Ну-ууу, – подруга смутилась. – Они же непростые парни. Может… не знаю… может с ними по-другому.

Отлично, да здравствуют двойные стандарты…

Не знала, что какие-то три брата могут с такой лёгкостью отключить мозг Ксюши. Не только мозг – она же и дружбу нашу предаёт! Я, как только узнала, что её уволили, сразу за ней побежала, а она, как только узнала о братьях, готова сделать всё, лишь бы с ними пересечься. Ох Ксюша-Ксюша… И как после этого тебе доверять…

– Ладно… – присаживаясь рядом, сказала я, – Есть у меня идея. Переодевайся.

Дальнейших объяснений не потребовалось – хватило и этого. Только я сообщила, что у меня есть идея, как она тут же схватилась за сумку со сменной формой и начала хаотично вытаскивать содержимое наружу.

Через пять минут мы стояли в зале.

Пробегающая мимо Администраторша, только заметив нас, резко свернула в нашу сторону. Женщина выглядела измотанно. Оно и не мудрено – не каждый день встретишь Наталью Алексеевну с разносом грязной посуды в руках.

– Ты почему… – хотела было возмутиться администраторша, только увидев меня, как вдруг обнаружила рядом Ксюшу. – А ты почему всё ещё здесь?

Я поспешила заступиться за подругу:

– Вы же сами сказали, что заплатите по двойной ставке. Вот я и решила привлечь подмогу.

Выглядела я, мягко говоря, нелепо. Да и голос прозвучал так же.

Алексеевна смерила нас строгим взглядом. Прошлась с ног до головы, поджала губы, закрыла глаза и наконец смирилась.

– Ладно… Только быстрее! Варламовы уже нервничать начинают.

Отдав указания, начальница скрылась на кухне.

Мы с Ксюшей переглянулись. Поправили фартуки и двинулись вперёд. Шли плечом к плечу. Шли до тех пор, пока я не поняла, что что-то не так. Так и дошли вдвоём до одного столика.

Тут-то до меня дошло окончательно – одна из нас здесь лишняя.

Ксюша натянула приветливую улыбку. Тут же обратилась к мужчинам:

– Здравствуйте, Вы готовы принять заказ?

Я замешкала, не зная, что делать.

Ксюша заметила это. Это заметили и братья. Казалось, все смотрят на меня как на ненормальную. Я дёрнулась – сначала в одну сторону, затем в другую, пытаясь незаметно развернуться.

– Как же долго у вас приходится ждать официанта, – возмутился один из братьев. Волосы светлые, стрижка короткая – под машинку. Больше похож не на создателя социальной сети, а на бунтаря из подворотни. Даже наряд как у типичного бунтаря: чёрный минималистичный бомбер без рисунков и надписей, белая футболка и чёрные, словно спортивные, штаны из синтетики, которые я успела оценить ещё на входе.

Краем глаза заметила, как Ксюша чуть ли не размякла. Казалось бы – чему тут радоваться? Тому, что тебя раскритиковали?

– Я… извините. Я тут лишняя, – хоть подруга и вела себя немного странно, я решила выйти из сложившейся неловкой ситуации.

Развернулась, уже собралась уходить, как вдруг услышала голос другого брата.

– А я думал, вы к нам как компенсация за ожидание.

Компенсация за ожидание? Хотелось развернуться и с ходу облить его каким-нибудь не менее обидным и двусмысленным высказыванием, но всё же я сдержалась и обернулась с рядовой улыбкой на лице.

– Вы правы. Чего пожелаете? – вынув блокнот и ручку, я была готова записывать.

Красавчик с тёмными волосами лыбился так, словно увидел перед собой клад. Лыбился? Да ладно, хотя бы самой себе я могу не врать? Он улыбался. Улыбался так, что я снова чуть не растаяла от его улыбки.

Чуть погодя он произнёс:

– Вы очень симпатичная.

После этого я растаяла окончательно.

Что за магия такая?

Глава 3.

– Симпатичная? Сказал, что я симпатичная! Ты представляешь? И что это значит? – возмущалась я, переодеваясь после окончания смены.

Бар закрылся час назад. Порядок был наведён, столы перевёрнуты, полы помыты. И только повара как всегда остались на кухне, расслабляясь после тяжёлой рабочей смены за остатками недоеденных заказов. Ну… в смысле, я не про совсем уж какие-то объедки, а про те блюда, от которых отказались, или про те, которых наготовили с избытком.

Посетители давно ушли. Многие остались недовольны, но я совсем не воспринимала это как проблему. С сегодняшнего дня… ночи я больше не работница этого захудалого местечка. Хватит с меня неуважения и вечной суеты. Правильно сказала Ксюша – достал этот бешеный темп.

– Тебе хотя бы сказали, что ты симпатичная. Мне, например, вообще даже спасибо не сказали, – сокрушалась подруга. – Я-то думала, что они на столько же добрые и идеальные, на сколько и красивые…

Мечтательно вздохнув, подруга продолжила переодевания.

– Ага… – недовольно отозвалась я, аккуратно складывая рабочую форму. Благо, она мне больше не пригодится, – в принца на белом конец поверила? Я тебе так скажу, – деловито размахивая указательным пальцем, заявила я, – если мужик богатый, значит он точно не добрый. Ну не может быть такого, чтобы всё и сразу. Скажи спасибо, что они не обхаяли тебя, как большинство сегодняшних посетителей!

– Это точно…

Подруга присела на лавку, устало расслабив плечи. Я присела рядом и обняла Ксюшу. Порой, всем нам так необходимо тепло. Ничто в этом мире не заменит тепла близких нам людей…

Позже мы с Ксюшей написали заявления – Наталья Алексеевна сжалилась, позволив не приезжать на работу завтра, просто ради того, чтобы уволиться и позволила уволиться той же ночью, – а затем разъехались на служебном такси по домам.

Дома я уснула без задних ног.

Только протерев глаза под утро, сразу после мелодичного звонка будильника, поняла, что – не то что не разделась перед тем, как плюхнуться в кровать, – но и вовсе позабыла об обуви, уснув прямо в кроссовках. Та часть простыней с рисунками плюшевых медведей, что была в ногах, как ни странно, оказалась грязной после такого непредвиденного эксперимента.

Утро предстояло трудное…

Новый учебный год начался два месяца назад, но я успела устать ещё до его начала. В основном, потому что за последние пять лет основную часть ответственности за семью мне пришлось взять на себя. После смерти мамы я была вынуждена позабыть о таком слове, как «не могу» и убедить себя в том, что я могу всё. И не потому, что так захотела я, а потому, что папа, сокрушённый утратой любимой, был просто не в состоянии вести семью твёрдой отцовской рукой.

Тогда-то я поняла, что никто в этой жизни не сможет помочь мне лучше, чем я сама. Тогда же я стала немного наглой, немного невоспитанной и немного несговорчивой – всё потому что именно тогда, пять лет назад, будучи семнадцатилетним подростком, только-только поступившим на первый курс института, я была вынуждена воспитывать полуторагодовалую сестрёнку, о которой никак не мог позаботиться спивающийся папа.

Ну а вишенкой на торте всего этого ужаса стало увольнение отца с работы из-за его частых прогулов…

Все эти пять лет я пыталась успеть всё и сразу – учиться, воспитывать сестру и зарабатывать, пытаясь хоть как-то обеспечить семью, чтобы мы могли покупать не только самое необходимое, но и чтобы хватало на одежду, и даже немного сладостей.

Конечно, папа нашёл работу через несколько месяцев, но это была совсем не та работа, что позволила бы нам жить безбедно. До трагедии с мамой он работал начальником службы безопасности банка, после трагедии, из-за постоянных пьянок, ему пришлось быстро переквалифицироваться в грузчика…

Проснувшись тем утром в обуви, я окончательно поняла, что устала. И уволилась не только потому, что уволили мою подругу, но и потому что сама этого хотела на подсознательном уровне.

Я устала на столько, что больше не выдержу…

Чуть приподнявшись на локтях, посмотрела на кроссовки. Обувь стала очередным подтверждением полнейшего изнеможения.

– Леся! – радостно завопила вбежавшая в комнату девчушка с прелестными русыми волосами. Всегда завидовала тому, как быстро они растут у сестрёнки, а особенно сильно – отсутствию секущихся кончиков.

Наверное, всё дело в том, что я слишком злоупотребляю дешёвым выпрямителем…

Сестрёнка залезла на кровать и обняла меня так, что её пухленькие, очаровательные щёчки оказались прямо у меня на груди. Конечно же я не смогла не умилиться. Я вижу её каждый день, и каждый день я умиляюсь тому, какой же ангельский это ребёнок на вид.

Но, сколь же ангельской была сестрёнка на вид, столь же принципиальной она была внутри. Нередко, если что-то вдруг шло не по плану, доходило до открытых скандалов. Не нравится жаренная рыба на завтрак – устроим истерику. Не хочется в садик – устроим истерику. Не нравится, что не пустили гулять… угадайте что? Правильно – истерика!

Хорошо, что с каждым годом Стася взрослела так же быстро, как пришлось взрослеть мне, после смерти мамы, а потому к своим шести девчушка очень даже успешно обуздала некоторые моментики своего капризного характера.

– Задушишь же, – как можно более артистично отыграла я, молвя сиплым голоском.

Сестрёнка быстро сползла с меня, завалившись на вторую половину кровати.

– Как там папа? – спросила я, понимая, что ничего хорошего при входе на кухню меня не ждёт.

Наверняка, снова пьёт с самого утра…

– На кухне, – коротко ответил ребёнок.

Глаза Стаси помрачнели, а мягкие губки поджались, растянувшись в тоненькую линию.

Тяжело вдохнув, я спросила:

– Опять пьёт?

Стася кивнула.

Я закрыла глаза, потерла лицо руками и подскочила с кровати, выпрямившись по струнке, точно оловянный солдатик. Но уже пару секунд спустя, почувствовав никуда не испарившуюся усталость, расслабила плечи и шею, ссутулившись до уровня Бабы-Яги.

Стася оперативно оббежавшая кровать, за считанные секунды оказавшаяся передо мной, взглянула на меня довольным взглядом. Девочка пылала энергией, которой так не хватало мне.

– Что на завтрак? – дёргая меня на рукав, спросила девчушка.

Я пожала плечами, состроив такое лицо, словно я последний человек, которого нужно об этом спрашивать.

Ребёнок быстро решил вопрос:

– Давай блинчики!

– Если только замороженные, – огорчила я.

– С мясом?

Я молча кивнула.

Девчушка расстроилась. Но всего-то на пару секунд – уже спустя пару секунд она снова смотрела на меня выжидающим взглядом.

– Тогда конфеты.

Я прищурилась. Стася ответила тем же, не переставая при этом улыбаться.

– Ах ты хитрюга! – я не смогла удержаться и набросилась на ребёнка, пытаясь её защекотать.

Пару минут мы бесились, катаясь по полу, словно нам обеим было по шесть. На время я даже забыла, что давно не ребёнок. «Благо», об этом очень быстро напомнил ворвавшийся в комнату отец.

– Что за крики?! – с ходу начал браниться папа. – Неужели нельзя тише?! Телевизор же мешаете смотреть!

Не скажу, что я терпеть не могла отца: до того, как он начал пить я души в нём не чаяла. Но потом… что-то пошло не так. Для меня стало откровением, как быстро может поменяться человек. Ещё удивительнее было то, что в худшую сторону люди меняются куда быстрее, чем в лучшую.

– Леся, ты почему ещё здесь? Когда будет завтрак? Жрать охота.

Папа приложил руку к пузу и почесал основательно располневшее за последние несколько лет брюшко.

Ох… и за что мне это всё?

Обратив взор к небу, я понадеялась, что получу хоть какой-то ответ, но тут же поняла, что упёрлась в простой натяжной потолок. Вот так всегда… Мечтаешь о чём-то, планируешь что-то, а потом упираешься в потолок…

– Давайте это… заканчивайте тут, – бросил напоследок папа, после чего удалился, оставив нас с сестрой наедине.

Мы молча переглянулись. Даже несмотря на то, что одной из нас было шесть, обе понимали, что жить так дальше больше нельзя.