Buch lesen: «Полеты в прошлое»

Красота полета заключается в самом полете.

Художник Эдвард Робертс, чьи работы выставлялись в Центральном Доме Художника на Крымском валу, ходил по парку «Музеон» и рассматривал экспозицию «Назад в будущее». Она не имела никакого отношения к американскому фильму, а представляла собой достижения ученых и деятелей искусства в сфере перемещения в прошлое за последнее столетие. Шел 2100 год. Это было начало нового XXII века, Москва стала неузнаваемой по сравнению с тем городом со всего двадцатью миллионами жителей, каким она была в начале XXI века. Теперь это был один из крупнейших воздушных портов мира по поддержанию безопасности и порядка, а также законодатель права, моды и тенденций в искусстве.

Путешествия в космос на дальние расстояния велись уже больше полувека и никого не удивляли, а вот поездки в прошлое, скачки во времени, пусть даже только с возможностью посмотреть и ничего не менять, – были у всех на устах. Поэтому и он, именитый художник, скульптор, заслуженный деятель искусства Всемирного масштаба Эдвард Робертс пришел в «Музеон», где сегодня китайцы демонстрировали свою «машину в прошлое».

Собственно зачем ему, молодому мужчине пятидесяти лет было лететь в далекие годы своей юности? Что хотел он там найти? На что посмотреть? Что изменить? Не лучше ли было идти вперед, не оглядываясь, жить сейчас и строить планы на завтрашний день? Однако одна история из далекого 2050 года, когда Эдварду едва исполнился год, томила и мучила его. Записывающим устройством его мыслей в то время был домаший робот Вертер. Имя роботу дала его мама Саманта Робертс, выросшая в России, любительница книг Кира Булычева. Русское имя матери до замужества Эдвард знал – София Овчинникова. Знал он также и то, что мать все детство провела подле его бабушки и фактически поселившись в Деловой библиотеке, что была на ВДНХ.

Мама очень любила книги и все, что с ними связано. Она часто рассказывала подраставшему сыну о своей жизни в России до его рождения, но что-то, Эдвард чувствовал, оставалось от него сокрытым, закрытым будто вуалью – так накрывают мебель в домах, где не живут, чтобы та не пылилась, пока хозяев нет дома. Так и его мама накрыла какие-то части себя, своих мыслей и чувств такой накидкой и не хотела ни пускать туда кого-то, ни рассказывать, что внутри.