Buch lesen: «Жизнь и ее мелочи»

Schriftart:

Весёлый понедельник

Вообще-то я не очень смешлива. Если хороший анекдот или фильм – то да, смеюсь с удовольствием. Но чтобы без причины? Просто в тот день мне приснился замечательный сон. Сон сразу забылся, как это у снов принято, а настроение осталось, и очень кстати, поскольку я собиралась к Валере, своему бой-френду, точнее, теперь уже жениху: на прошлой неделе мы наконец договорились официально расписаться. За те два года, что он морочил мне голову, я успела привыкнуть к его фанаберии, прижимистости, игорной зависимости и любви к юному телу, хотя он клялся, что любит меня всю, с потрохами. Там тоже наверняка хватает дерьма, но как говорится, своё не пахнет, поэтому я считаю себя красивой, умной и доброй. Понимаю, что определения плохо сочетаются, но я, правда, девушка клёвая, а уж в качестве жены Валеры – просто находка.

И чего к нему прилипла? Сначала влюбилась. Ну, дура, малолетка, что ещё прибавить? Первый поцелуй и первый мужчина. В школе я, конечно, тискалась с ребятами, но это не считается, хотя кино их всему научило, да и я не так уж невинна в мыслях, хотя на деле чиста была, как ангел. Однако устоять перед взрослым мужиком с деньгами, коттеджем и на крутом «джипе» не смогла. От него пахло французским одеколоном, цветы дарил охапками и смотрел на меня, словно облизывал мороженое. Так я к нему и переехала вместе с аттестатом о завершении среднего образования.

Папа не возражал. У него молодая жена и трое детей, моих сводных сестриц. Везёт же человеку на женщин, одна мама его не оценила и сбежала с каким-то якутом, оставив меня в залог. Странный вкус: неужели можно любить человека, который ест сырую рыбу? Бабушка про свою дочь говорила: «Лёгкая, как птаха: снесла яичко, встряхнула пёрышками и полетела». Яичко – это я. Большое спасибо. Папа преподнёс яичко бабушке, больше некому – шестерым в двухкомнатке стало тесновато.

В один прекрасный день, мама перестала писать, словно сгинула, во всяком случае, из нашей жизни точно. В розыск папа не подавал – ему-то зачем? Да и я отвыкла: когда мама ушла, мне щёлкнуло всего три годика. Недавно бабуля умерла, движимость и недвижимость отошли моей тёте с мужем, которые жили на Дальнем Востоке и до икоты обрадовались шальным московским деньгам. Юрист сказал, что если бы имелось свидетельство о смерти мамы, то я вместо неё вступила бы в бабушкино наследство на равных. Но мама, скорее всего, жива, только позабыла выкупить залог. Ну, и ладно, пусть живёт. Пришлось вернуться к отцу. Не то, чтобы меня плохо встретили – естественно, кому нужен лишний рот и тело, лежащее ночью в кухне на полу, но я чувствовала себя там чужой, возможно поэтому так быстро уступила Валере.

Его московская квартира – где-то в новостройке на улице с негородским названием 13-й Огородный проезд – оказалась просторной, заставленной дорогой техникой, но слабо обжитой и служила как бы временным пунктом пребывания для любовниц, пока в ней не поселилась я. Мачеха меня хорошо выдрессировала как бесплатную домработницу, поэтому я сходу начала готовить, стирать и пылесосить квартиру, а заодно и загородный дом, где предпочитал проводить время Валера, летом даже развела там цветник и маленький огородик, где росли петрушка и зелёный лучок. За городом мне нравилось, но ежедневно кататься оттуда в институт утомительно даже на машине, которую мне никто не предлагал, тем более на электричке. Да и расписания наши не совпадали и, по-моему, дружок уже жалел, что за взятку устроил меня на платное отделение.

Если честно, выбор Валерой какого-то управленческого факультета, где сложно научиться чему-либо путному, оставлял меня равнодушной. Я бы предпочла обустроить семейное гнёздышко, завести детей. Завести – очень даже правильное слово, поскольку дети заводятся неожиданно, как тараканы. Вот и я быстренько забеременела. Валера, как услышал, заорал:

– Мне нужна баба, а не супоросая свинья!

– Почему баба? – спросила я, опустив «свинью». – В неполных-то девятнадцать?

– Потому, что дура. Не понимаешь, дети – это ответственность. К ответственности я не готов.

Это в тридцать два года? Может, он вообще никогда не созреет? Однако честность – неплохое качество, подумала я и сделала аборт, в платной клинике, под наркозом. Ничего не почувствовала, кроме запоздалого предательства по отношению к человеку, которому не суждено родиться. Но послевкусие быстро прошло: Валера повёз меня в круиз по Средиземному морю и ещё две недели мы провели на Мальте, где мне не понравилась – ветрено, дорого и чопорно. Заказчик убийства денег не жалел, подарил кольцо с россыпью мелких бриллиантов и браслет из розовых кораллов, вправленных в золотые звёздочки, не думаю, что очень ценный, но такой очаровательный, что я его почти не снимаю. Когда Валера меня сильно допекает, смотрю на кораллы и сердце наполняется желанием прощать. Жизнь не бывает гладкой, как дорога для авторалли, это я успела понять, но в главном она прекрасна до изнеможения.

Возможно, Валера действительно меня любит, даже считает полноправным членом своей компании – я её терплю по статусу и за неимением другой. Мужики, с которыми он поддерживает отношения – сказать дружит не приходит в голову – не только не интеллигентны, но просто не образованы, говорят «звонит» и по инерции носят золотые цепи, мода на которые уже давно просквозила. Лишь немногие имеют собственное дело, чем заметно выделяются на общем фоне, но большинство непонятно где подвизается и из чего извлекает доходы, слишком жидкие, чтобы слыть богачами, но достаточные, чтобы пить коньяк, ничего не делая. Мой друг, когда-то окончивший престижный МАИ – альма-матер отечественных зубоскалов и олигархов, принадлежит к числу тех, кто не любит напрягаться. В гремящие девяностые ему достало смекалки что-то нахапать, но заниматься приращением капитала, заключать рискованные сделки и сутками торчать в офисе быстро надоело. Он вложил средства в бизнес приятеля и раз в квартал получает дивиденды. На это можно жить припеваючи, если б не страсть к игре на бирже.

Как всякому непрофессиональному игроку, Валере чаще не везёт, чем везёт, и мы порой сидим без копейки, выкручиваясь каждый по-своему. Он покупает несколько буханок ржаного хлеба и безвылазно торчит за городом, уминая зелёный лук с моего ландшафтного огородика и китайскую лапшу с запахом мяса. Я в Москве на дорогущей индукционной плите варю манную кашу на воде, пью кофе у подруг, а по воскресеньям хожу обедать к отцу, стойко вынося неприязненные взгляды мачехи. Вчера был как раз такой день, впрочем, его можно назвать суперудачным, поскольку папины отпрыски отдыхали в каком-то пансионате выходного дня, и я осталась переночевать в моей бывшей комнате, на моём старом диване, где и увидела дивный сон. Вчера сверх обеда я получила ужин, а сегодня завтрак, что тоже на дороге не валяется, когда Валера в проигрыше.

Сытая, я радостно влетела в лифт и уже нажала кнопку, когда кто-то так же стремительно вонзился между створок с криком: «Стой, стой!» и протиснулся в кабину, загородив перспективу мужской спиной. Только я молча разозлилась: «И где таких хамов выращивают?», как спина развернулась боком и начала подробно меня изучать. Да что я, в конце концов, «Утро стрелецкой казни»? Глаз не подняла и с сарказмом подумала: сейчас скажет: «Девушка, где я мог вас видеть?

– Девушка, где я мог вас видеть? – спросил сосед по лифтовой кабине.

Отпад. Я заржала, и он тоже. Ну, я – понятно, телепаты на дороге не валяются, но он-то чего? Ни рожи, ни кожи, бесцветный, глазки серенькие, росточком невелик, хоть и широк в плечах. И тут меня шарахнуло: наш президент!

Посмотрела внимательней и успокоилась: молодой, от силы лет двадцать пять. Волосы, опять же, не жидкие, а очень коротко стриженые, и подбородок нормальный, и взгляд открытый, доверяющий. Просто на нём куртка «путинка» с мехом вокруг откинутого назад капюшона, в такие оделись все, кто жаждет доказать свою лояльность к нынешней власти. Но этот, судя по другим частям одежды и искусственному меху, от власти далеко.

Подпрыгнув, кабина наконец остановилась, и случайный попутчик с воодушевлением сообщил:

– Если раньше не встречались, давайте познакомимся: Валера.

О, Господи! Что я Тебе плохого сделала? Правда, и хорошего тоже ничего: не молюсь, не исповедуюсь, свечки не ставлю. А наверное, зря, может, всё было бы не так хреново. Придётся смириться. Назову нового знакомого Валера-2. А что? Есть же по телеку Дом-2, чем этот хуже? Протянула руку:

– Диана.

И смешалась: я не в восторге от фантазии моей мамы-птички, обожавшей романы Дюма, которые какой-то неведомой дорожкой привели её в республику Саха.

Между тем лицо парня осветилось радостью. – Какое замечательное имя!

Он говорил неожиданно низким бархатным голосом и так искренне, что, глядя на улыбку до ушей, мне опять захотелось смеяться. Валера-2 меня в этом желании поддержал, демонстрируя полный набор белоснежных зубов. С таким приятно целоваться. Я не о себе. В принципе.

Мы вышли на улицу. Утро встретило нас пронизывающей сыростью, но, как ни странно, показалось светлым. Хлеставший всю ночь дождь перестал, в огромной луже возле подъезда плавали хрупкие жёлтые листья и отражалось синее небо. Молодая мать, гулявшая с укутанным, как свёрток, ребёнком, отвлеклась, и малыш неловким движением резинового ботика запулил мяч прямо в воду, расколов небо и забрызгав грязью «путинку» моего нового знакомого.

Мамаша, среагировала мгновенно, влепив шалуну хорошо отработанный подзатыльник, после чего раздался такой рёв, что заложило уши. Жалко мальчонку. Лично я с детьми умею обращаться, сводные сёстры всегда были на моих руках, даже уроки делать не успевала, не то что во дворе погулять. Может, поэтому я им не очень симпатизирую, но бить – никогда.

Вот и Валера-2 присел перед ребёнком на корточки и быстро успокоил, а потом, смущаясь, тихо сказал родительнице: – Зачем же так? Он не виноват, что прошёл дождь и удар у него менее точный, чем у Марадоны, да и куртка синтетическая, ничего ей не сделается.

Я вспомнила своего нерождённого малыша, которого наказали раз и навсегда без всяких извинений. Спросила парня в «путинке»: – Любите детей? Он пожал плечами: – Я всё люблю, даже манную кашу. А вы?

Сказал, будто заглянул в душу.

– С детства обожаю! Честно!

Мы опять дружно рассмеялись.

Я посмотрела на часы: на первую пару уже опоздала и, вообще, в институт не хотелось. Лучше поеду на квартиру – сегодня понедельник, начало квартала, будущий муж должен получить на фирме очередную выплату, надо бы сгонять на джипе в «Ашан» отовариться, приготовить поесть. Обязательно куплю скумбрию горячего копчения, сыр «Блю» и торт «Терамису» – ужасная вкуснятина. У меня даже в желудке стало горячо.

Помахала Валере-2 ручкой:

– Пока. Мне на метро.

– Мне тоже!

– Наверняка, по другой ветке.

– Кто знает?

– В той далёкой стороне живу только я.

– А здесь?

– В гостях.

Новый знакомец явно расстроился.

– Мы недавно переехали. Думал, будем часто видеться.

– Это вряд ли. С подругой снимаем квартиру в Огородном проезде. Там ещё недавно домики на шести сотках стояли. С грядками.

Парень даже рот открыл, вынул из кармана бумажку и молча протянул.

Я прочла чью-то фамилию и название моей улицы, только номер дома другой.

– Что это?

– Клиентская заявка. Я на фирме швартуюсь… – Он поморщился, почему-то решив быть со мной откровенным. – Ну, не фирма, контора полулегальная, на гарантийном талоне несуществующий телефон. Компьютерщиков много, работы не густо, конкуренция. Сегодня у меня один вызов с вашего огорода.

Валера-2 заулыбался, как будто только сейчас сообразил, как ему повезло, и сразу радостно завопил:

– Ни хрена себе, какой фаршмак! Вы понимаете?! Нет, вы не понимаете. Такие совпадения не случайность. Это провидение!

Чушь собачья. И что этот в «путинке» себе вообразил? Что я мечтаю с ним встречаться? Он, конечно, весёлый, но этого мало. Что нужно ещё, чтобы мне понравиться, я не знала сама. Однако делать нечего, пришлось показывать проторенную дорогу: метро с пересадкой, троллейбус, трамвай и ещё по колдобинам метров 300 на своих двоих.

Дома стояли, как картонные макеты в мастерской архитектора. Вокруг пустырь, расковырянный забывчивыми строителями. Ни деревца, ни кустика.

– Да, – подытожил свои впечатления Валера-2, – не хотел бы я тут жить.

– Я тоже, но кто нас спрашивает?

Когда допрыгали до моего подъезда, кивнула спутнику: – Пойду. Подруга сильно болеет. – А телефончик? Ну, нахал.

– Слушай, – сказала я как-то не очень твёрдо. – Нету для тебя телефончика. Мой мужчина жутко ревнив. Прямо Хозе.

Варера-2 взял меня за руку. Руками я горжусь, руки у меня крепкие, красивые и с маникюром: современные лаки не облезают даже в горячей воде, тем более посуду моет автомат – ведь я женщина, а не посудомойка. Однако новый знакомый не собирался любоваться моими руками, а кивнул на кольцо с бриллиантами: – Муж? – Без пяти минут. Он вздохнул с облегчением: – О, Кармен, тогда ещё есть время. Пришлось его разочаровать. – Время вышло. Прощай.

И махнула рукой.

Серые глаза потухли. Жаль, хороший парень. Впрочем, это не жалость, какое-то другое чувство. Может, сожаление? Сразу не разберёшься.

Жених встретил меня в халате и отличном расположении духа – ещё бы, наконец-то есть деньги, и моё настроение, без того прекрасное, стало ещё лучше. По-видимому, Валера был уже сыт, поэтому клюнул меня острым носом в шею и, миновав кухню, повлёк в спальню, где заранее снял с кровати покрывало и аккуратно сложил на банкетке. Отработанным движением повесил халат в шкаф, вежливо, даже нежно, сомкнул складки брючин. Уже разгорячённый – мы не виделись две недели – он не стал делать мне выговор за сброшенную прямо на пол одежду, а я подавила в себе желание дать ему пенделя под голый зад. Ну, хоть бы раз сорвал с себя штаны и упал на меня смаху, а не окапывался, как солдат на передовой!

Впрочем, грех жаловаться: мужскую задачу он выполнял честно, не спеша и всегда интересовался: ты уже? И так ясно, но это для порядку. Заботливый. Чистоплотный, пунктуальный, уважает правила. Я даже иногда удивляюсь, зачем ему «джип», чтобы ездить 60 километров в час и тормозить на пешеходных переходах, даже если там никого нет. Всегда покупает один и тот же лосьон после бритья, кладёт деньги в один банк, ходит в один магазин и возмущается, когда меняют расположение товаров на полках. Похоже, его привычки рождены ленью. Иногда кажется, он и меня не бросает, чтобы не нарушить порядок вещей, который потом надо восстанавливать. Поиски новой покорной женщины – это вам не смена парфюма. Но, возможно, я ошибаюсь.

От меня требуется совсем немного: ложиться в койку по первому зову, содержать дом в чистоте и гладить абсолютно всё, начиная с махровых полотенец и кончая мужскими носками. Терпеть не могу гладить, но глажу. Готовлю редко – Валера предпочитает рестораны и компании, так что кухарка я третьего плана, на втором – любовница, а на первом – исполнение роли громоотвода, когда бойфренд проигрывает, что случается чаще, чем хотелось бы. А лучше бы вообще не случалось, но идеальных мужчин не бывает – утверждают классики мировой литературы. Кому верить, если не им?

Насладившись сексом и сбросив напряжение, мы пару часиков поспали, потом просто валялись, слушали какую-то новую музыкальную группу – много шума и мало смысла. Перешли в кухню и выпили две бутылки заготовленного Валерой шампанского, которое я не люблю – кислятина с пузырями, а это ещё и дешёвое, хоть и французское. Закусили креветками, разогретыми в микроволновке, и копчёной курицей. И каждый умял по калачику, обсыпанному белой мукой. Теперь калачи в Москве редкость, а раньше в любом хлебном продавали. Говорят, придумали их специально для «золотариков», они булку съедали, а ручку, за которую брались грязной лапой, выбрасывали. Я именно эти хрустящие ручечки обожаю.

Напрасно пытались найти приятный фильм по телеку – одни менты, следаки, тюремный беспредел с мордобоем, побегами и всю дорогу пальба. Писюк разогреть поленились, включили новости – тоже война: на Украине, война Израиля с Палестиной, война на Ближнем востоке, война, война и опять война. Чего людям не хватает? Идиоты, вы же смертны! Не желайте больше, чем можете проглотить. Откуда такая патологическая жадность?

После грохота выстрелов показали в качестве контраста нашу спокойную, управляемую жизнь: министры и губернаторы садятся под зоркие очи главного босса, раскрывают папочки, отчитываются, привычно и бесстыдно завирая, что в подведомственных им землях и отраслях всё хорошо. У самих-то точно неплохо – не каждый зад в кресло влезает. Таким докладам хочется подпеть утёсовское: огонь конюшню охватил, конюшня заперта была и в ней кобыла умерла, а в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо. Вы, господа, своими глазками, застрявшими между щеками, хоть иногда вокруг смотрите? Попробуйте прожить месячишко на пенсию моей покойной бабушки, а она вдобавок меня растила. Я, скотина, уже полгода не была на могилке, весной посадила цветочки и успокоилась. Прости, бабуля, до зимы ещё разок приеду, а там, глядишь, и перезимуем. Вдруг случится чудо – стрелять перестанут и жизнь наладится, не зря, в конце концов, мы этим скотам шикарное жалованье платим. Размечталась. Не мы – они сами себе назначают, сколько надо.

В общем, новостные программы смотреть вредно для душевного здоровья. Даже прогноз погоды паршивый – дожди, беспросветные дожди, надо купить новые сапоги – старые промокают. Заодно и зимние – итальянские скукожились от новомодного московского реагента для борьбы с гололёдом.

Я с надеждой посмотрела на бой-френда, улучая минутку хорошего настроения для просьбы, и очаровалось его видом: ну, сильно похож на гладкошёрстного фокстерьера, с его хитрыми изюминками глаз и мордочкой, затаившей очередную шкоду. Не успела открыть рот, как Валера перестал чесать в ухе дужкой очков – омерзительная привычка прилюдно ковыряться в ушах – и достал из портфеля пачку красненьких. Взвесил в руке и бросил на стол с выражением шейха, дарящего фаворитке миллионное ожерелье.

– На твоё усмотрение.

Обычно в день получки он щедр, потому что от радости теряет над собой контроль. Но тут я сразу поняла, что пачечка тощевата. Из трех с лишним миллионов – семьдесят тысяч на три месяца – зарплата ленивого дворника.

– Ты что, шутишь?! Сегодня сколько в магазине потратил? Тысяч пять? А смели за один вечер. Но, кроме продуктов, нужны моющие средства, сковородки, шампуни, кремы, колготки. Это по мелочи. Где новая обувка, платья? Ты меня в свою компанию тащишь, а там жёны и девки надо мной смеются. Кстати, норковая шуба была обещана ещё в прошлом году, забыл?

– Я тебе весной полтора миллиона дал.

– На всё про всё?! Я же не одной себе взяла, вместе профукали по заграницам, по ресторанам. С тех пор полгода прошло. Сегодняшние где?

Валера поджал тонкие губы.

– Твоё какое собачье дело? (О, не зря мне фоксик привиделся!) Завтра у меня встреча в клубе… – … В кабаке. – В клубе!

Он повысил голос – высокий, визгливый, некрасивый. И как он таким голосом объяснялся в любви? И главное, мне нравилось. Чудны дела Твои, Господи. Валера повторил ещё раз, жёстче:

– В клубе! Долги надо отдать. Кстати, ты ходишь на свой фитнес – я за него пятнадцать кусков отвалил?

– Ага. Сжигать калории на голодный желудок. – Нечего жрать – иди работать. – А институт? Твоя идея. – Переведись на вечерний.

– Сам-то слышишь, что говоришь? Здоровый мужик, ничем не занят ни утром, ни днём, ни вечером, вот и нашёл бы себе дельце. – У меня другие планы. – Ставить по новой?

– Если надо, поставлю, тебя не спрошу. Деньги не твои и ты мне не жена, чтобы отчитываться.

Вот кусок говна. Я тоже разозлилась:

– А вроде бы обещался. Два года служу тебе кухаркой, постельной девкой, жилеткой для соплей. За одни посулы. Не жирно?

Валера побледнел. Я чувствовала, что перехожу грань, но не могла удержаться. Мы и раньше ругались, когда он проигрывал, но так откровенно – ни разу. Засосало под ложечкой – так просто это не кончится, а я уже привыкла к мысли, что у меня есть дом и мужчина, который любит. Ещё немного поразмышлять – и станет себя жаль, а это последнее дело. Не успела окончательно расстроиться, как услыхала фразу, от которой загорелись щёки:

– Ну, вот, всё встало на свои места. Дура-а-ак… – Валера для убедительности даже хлопнул себя по ляжкам. – Ой, дурак! Думал, встретил наконец девушку, которая меня искренне любит, а она такая же дешёвка… Деньги, шубы, украшения…

Хотелось крикнуть: «Я не такая!» А может такая? Чёрт! Дрожащими руками сорвала с пальца обручальное кольцо, на один лишь миг запнулась и расстегнула браслет с розовыми кораллами.

– На. Не печалься, жлобина.

Он посмотрел на меня с сожалением.

– Куда ты пойдёшь.

– А это уже не твои проблемы, – сказала я, по дороге схватила пальто и хлопнула дверью.

Лифт вызывать не стала – обычно, чтобы успокоиться, мне нужно какое-нибудь механическое действие, и я начала размеренно топать вниз по лестнице: раз, два, три, четыре, пять… Первый пролёт, второй. В стёкла застучали крупные капли, быстро темнело. Раз, два, три, четыре, пять – вышел зайчик погулять. А ведь я, правда, его любила, браслета жаль, да и ситуация патовая. Можно вернуться, зарыдать, покаяться – он простит, не такой уж плохой. Ещё чего! Чтобы не заплакать, укусила себя за палец. Перестаралась – больно укусила, до слёз. Вот, дьявол! Может, выпрыгнуть из окна? Девяти этажей достаточно, чтобы больше никогда ни о чём не думать, не решать неразрешимые задачки – что есть, где спать, кому верить. Было яичко, станет омлет. Мама, где ты? Неужели тебе всё равно?

Всё равно – всем, и я давно рассчитываю только на себя. Не-ет! Меня голыми руками не возьмёшь! До-топала до железной двери и смело шагнула наружу. Ветер рванул на мне шарф, брызнул холодным дождём и заставил зажмуриться. Открыв глаза, увидела сутулую фигуру Валеры-2. Он накинул на голову капюшон со слипшимся мехом, засунул руки в карманы и постукивал для сугреву раскисшими ботинками.

Валера-2 смеялся счастливым смехом.

Я почувствовала такое облегчение, словно выздоровела после долгой болезни, и тоже засмеялась:

– Ты чего тут болтаешься целый день?

– Тебя жду. – Откуда знал, что вернусь?

Он пожал блестящими от дождя плечами: – Не знал. Надеялся. – На что? – На подарок судьбы.

Я сразу представила свою судьбу, которая мало смахивала на презент. Воспоминания, по-видимому, отразились на моём лице, потому что Валера-2 озабоченно спросил: – Что с подругой?

– Подруга умерла. – Я сделала паузу. – Шучу. – Ну, и шуточки у тебя.

– Почему бы не пошутить, это ж не я умерла. И не подруга, а друг. И не умер, а разбился на мелкие осколки.

Валера-2 собрал губы дудочкой, чтобы они не расплылись от радости. – Тогда пошли. Куда?

– Куда хочешь. В кино? – сказала, чтобы что-нибудь сказать. Идти мне было некуда. Но у него какое-то собачье чутьё.

– Мокрые? В кино? Лучше ко мне. Мама заварит горячего чаю с лимоном и имбирём. Ужасно вкусно. И тепло. – Не пробовала.

– Тогда поехали!

Мы сплели холодные пальцы и побежали, весело перекликаясь, прямо по лужам, хотя новые сапоги, судя по всему, в ближайшее время мне не светят.