Buch lesen: «Пиппа ищет неприятностей»

Глава 1. Пиппа

– …Ты уверен?

Голос ненавистной госпожи Беннет ворвался в мой беспокойный сон, и я сначала подумала, что он это всего лишь кошмар.

– Да говорю тебе! – голос ее сыночка, Чейза, племянника мэтра Риверса.

И тут я отчетливо осознала три вещи. Первое: я не сплю. Второе: я не сплю на чердаке конюшни, куда сбежала от столичной парочки Беннетов, мамы и сына. Они так явно и брезгливо морщили носы, когда встречали меня в доме учителя, что я предпочла вспомнить детство и спрятаться на сеновале. И третье: они меня каким-то образом выследили. И настигли. Среди ночи.

Последнее настораживало сильнее всего.

– Мне душеприказчик написал, как только он изменил завещание. Он всё, до последнего энзоле, оставил ей.

Я закрыла рот двумя руками, чтобы никак себя не выдать. Фух! Они не ко мне. И не про меня. Но какого цхерка они делают ночью в конюшне?!

Внизу зашуршали и заскрипели. Меня подмывало подползти к краю и взглянуть, чем они там занимаются. Но перекрытия были старыми и скрипучими. Мышью прикинуться однозначно не получится.

– И что ты намерен делать? – проскрипела на повышенных тонах мама-Беннет.

– Я намерен жениться, – всем своим видом изображая жертву, заявил Беннет-сынок.

То, что рот (и частично нос) был закрыт, меня и спасло. Иначе я бы заржала на всю конюшню. Просто представила себе счастливицу, которой достанется такой подарок: жирный надутый индюк с лысиной, спесью с каланчу высотой и любимой мамочкой. Одной старухи-свекрови бы хватило. А тут весь набор! Как можно отказаться?

– На ней?! – взвизгнула госпожа Беннет.

– А что остается? Теперь он завещание уже не перепишет.

– А если её… – внизу раздался шоркающий звук, глухой стук и женский вскрик. Похоже, она не подрассчитала с жестом.

– Попробуй её найди сейчас.

Внизу снова послышался стук и шорканье.

– А если она не согласится? Ты же знаешь её вздорный характер! – настаивал женский голос.

О! Конечно не согласится. Никто в здравом уме не согласится, я вам сразу говорю. Можете несчастную даже не спрашивать. Зачем травмировать человека?

– Не начинай. Думаешь, я счастлив? Но другого выхода нет. Придётся подпоить чем-нибудь. Регистратора подкуплю. Никто не заметит. Кому она тут нужна? В крайнем случае, пригрожу ее крысу удавить. В конце концов, ей же не нужны неприятности?

Под боком сонно завозился Шо́рька, пряча острую мордочку под пушистым хвостом, и в душе зашевелились мрачные предчувствия. «Крысой» гадкий Беннет называл моего шорька́.

– Слушай, а может, подкараулить ее и всё же того?.. – прогундосила мамаша. – Все подумают, что это она Миля… того. Ограбила и сбежала.

Липкие когти паники впились в глотку изнутри. Они же не имеют в виду, что мэтра… что с мэтром…

– Мама, не говори глупостей! Ты же видела: у него проломан череп. А девчонку видела? Там же кожа да кости. Откуда в ней силе взяться?

– Скажем, что сговорилась с новым любовником убить старого и сбежала.

– Мама, какие «любовники»? Куда там… «любовничать»? Где это у нее там найти? Да и какой ей смысл был убивать, если она – единственная наследница?

– Как какой? Денег нужно!

– Зачем ей деньги? Она же малахольная. Не уверен, что ей известно, сколько стоит хлеб в лавке. Все знают, что она – блаженная дурочка. Никто не поверит, что она могла убить своего учителя.

Страшная реальность наползала на меня, как грозовая туча на небо. Они говорят про меня. Они не знают, что я здесь, но они говорят про меня. С учителем случилось что-то страшное. Что-то очень, очень страшное.

По щекам потекли горячие ручейки. Я смахнула их кистью. Надо же. Я думала, что разучилась плакать за годы скитаний. Но вот привязалась к старику за те семь лет, которые провела под его крышей.

Слезы стали горше.

– Всё равно. Надо отправлять вестника, пусть приезжают дознаватели. Ее нет на месте. Пусть зафиксируют.

– Мама, пойдем лучше еще чего-нибудь ценного поищем. Раз уж такая возможность есть. Всё спишут на воров. А нам какая-никакая, а поддержка.

Внизу потопали, поскрипели, пошуршали, раздались глухие шаги и стук захлопываемой двери.

Глухо заржал Гордый, старый жеребец мэтра. А ведь как тихо стоял, пока Беннеты копошились. Трус.

Я шмыгнула носом, подхватила Шорьку за шкирку и сунула подмышку, где был специальный карман для зверька. Тот поворочался, устраиваясь поудобнее, но не проснулся. Дурная головенка не понимает, что наша с ним жизнь навсегда изменилась. Я вытерла нос и спустилась вниз по шаткой лестнице. Полная луна освещала конюшню. Не лампа, не магический светлячок, но довольно, чтобы оглядеться.

Я прикинула, откуда слышался разговор. По всему выходило, что из ближнего к дверям пустого стойла. Ногой сдвинула сено, открывая земляной пол. Да, здесь копали. Определенно, здесь только что копали. Взяла в углу вилы, которыми разбрасывали по полу сено, и воткнула в землю. Меня сложно назвать силачкой, но с физической работой я справляюсь вполне успешно. Тут гадкий Чейз меня недооценивает. Зубья легко вошли в рыхлый грунт. Я нажала на конец получившегося рычага и почувствовала, как мешает что-то тяжелое. Поднажала, и на поверхности появился небольшой матерчатый узелок, с которого осыпалась земля. Я вытащила его, отряхнула комья и развязала.

Беспорядочно скинутые в кучу, в каком-то платке лежали бумаги, любимые артефакты учителя, пара его перстней, немного наличных и почему-то подсвечник. Не знаю, чем он привлек внимание жадных родственников. В одном Беннеты были правы: я знала цены на продукты, но совершенно не ориентировалась в стоимости дорогих вещей.

Я опустилась на колени и разрыдалась. Тихо, но горько. Потом размазала по лицу слезы, завязала узелок, вытащив оттуда только подсвечник. Зачем он мне? Продавать – только выдать себя. А мне нужно бежать. Тихо, скрытно, чтобы гадкие Беннеты не могли меня вычислить. Так что подсвечник остался в земле.

Я тихо пробралась в дом через крышу и бесшумно прокралась к кабинету мэтра.

Он лежал на полу. Вокруг головы растеклась подсохшая лужа крови. Его глаза были открыты и пусты. Слезы вновь полились из глаз. Я смахнула их и прикрыла веки единственному в этом мире дорогому мне человеку. Затем вскрыла тайник, о котором кроме меня и мэтра больше никто не знал. Он открыл мне его тайну на всякий случай. Я посмеивалась: что с ним случится? Мне он казался вечным. Рассеянным, но теплым и надёжным.

Главного, того, чем мэтр Риверс дорожил сильнее всего, в тайнике не было. Шара-артефакта, уникального творения двух известнейших архемагов современности. Он достался учителю по случаю, и тот берег вещицу от посторонних взглядов, как девица – исподнее. Но теперь шара на месте не было. Зато были конвертик и пузырек, очень важные для меня. На конвертике был адрес, а в пузырьке то, за что заклятый враг мэтра сделает всё, о чём я попрошу. Так говорил учитель.

Я плотно прикрыла тайник, всего на секунду опустилась у тела учителя и поцеловала его в ладонь. Благодарю тебя, учитель. Ты стал для меня тем, кого у меня никогда не было. Я никогда не говорила этого вслух, но мэтр Миль был мне как отец.

Задерживаться дольше было опасно. Я и так рисковала. Тем же путем, через тайный лаз в крыше, я выбралась наружу и по лесу, вдоль дороги, освещенной полной луной, потопала в город. В поместье мэтра мне больше делать нечего.

Даже если теперь это моё поместье.

Глава 2. Пиппа

Тетушка Магда не была в восторге, когда с рассветом я постучала в дверь. Но, во-первых, она – целительница. Работа у нее такая: на помощь людям приходить. А ко мне даже приходить не нужно. Вот она я, сама припёр… добралась.

Во-вторых, я лично никогда не отказывала, когда помощь была нужна ей. И травы собирала, если она вырваться не могла в подходящую фазу луны. И артефакты заряжала. И новые делала, когда была необходимость. «Жезл Твердой Решимости» при мужском бессилии, ветрогонную «Сферу Полуночного Грома» или «Кровавый Посох в Печень» от колики. Ну понимаете, да? Всякое такое… на что приличный маг десять раз подумает, прежде чем согласиться. И всё равно откажется.

А в-третьих, после нескольких часов пешком по ночному лесу меня не очень интересовали чужие проблемы. Я хотела только снять, как обувь, сбитые о коряги ноги и поспать. И мне даже удалось отбиться от расспросов и немного вздремнуть. Совсем чуть-чуть. Было ощущение, что я только-только закрыла глаза, а в следующий момент по мне уже носился бодрый шорёк. Он свои обязанности выполнил: всю ночь проспал в тепле и уюте. И теперь скакал по мне горным козленочком, требуя поесть.

Я села, потирая глаза. Из коридора послышались шаги, и Шорька рыжей молнией взмыл на полки со снадобьями.

– Ку-уда, мля! – заорала у меня над ухом тетушка Магда.

Росточком она была невысоким, сухенькая такая старушка, чисто полевой одуванчик. Но голосом своим зычным даже самых стойких избавляла от запоров.

Испуганный зверек подскочил на месте, стукнулся головой о верхнюю полку и сбил хвостом фиал с маслом моршанки. Сон из глаз как ветром сдуло. Через мгновение я была под полками и ловила склянку.

Магда, размахивая кулаком, устремилась за Шорькой:

– Ах ты, нешьесс хвостатый! Я тебе сейчас хвост-то выдеру, как поймаю!

Шорька, вдохновленный такой перспективой, промчался от полок по натянутой веревке, на которой сохли веники синецветика, к другой стене. Там стояли фолианты с рецептами примочек и растираний. Книжная полка с обеих сторон была ограничена стенками, и шорёк в панике заметался. Два фолианта я поймала у самого пола руками, и еще один – макушкой. Целительница споткнулась об меня и выдала несколько неприличных выражений. Потом уточнила, что они не предназначались для моих ушей, и помчалась дальше, потому что Шорька уже скакал по другой веревке, в сторону двери.

– Тётя Магда! – окрикнула я, потирая поясницу, которой досталось острой «одуванчиковой» коленкой. – Оставь его в покое. Его еще никто не поймал, из тех, кто пытался.

– Вредитель же! Не могла кого-нибудь полезного завести? – покряхивая и растирая коленку, заворчала Магда, возвращаясь. Шо́рьки и след простыл.

– Он полезный. Сейчас отловит у тебя пару мышей и с десяток тараканов. Ты же его завтрака лишила. Возвращаться пока он не рискнет, а жрать хочется. Я бы тоже не отказалась.

– Так иди налови, – целительница сделала невинное лицо. – Чего ты явилась-то ни свет ни заря? – вспомнила она.

– У меня есть две плохие новости и одна хорошая. С чего начинать?

– Давай с плохих. – Тетушка Магда присела на тахту для осмотра больных, где я спала, и повернулась ко мне правым ухом, которое у нее лучше слышало.

Я тоже села, смахнула слезу и сказала, глядя в окно на противоположной стене «смотровой»:

– Мэтра ночью не стало.

– Как?! – всплеснула старушка руками.

– Не знаю. Грабитель уб… – я поняла, что не могу произнести это слово, – ударил его по голове чем-то тяжелым.

– И что же теперь будет? – целительница растерянно уронила руки на колени.

– Гадкие Беннеты хотят забрать поместье и всё, до чего дотянутся их жадные ручонки.

– А как же ты? Что будет с тобой? – тетушка Магда подняла взгляд на меня.

– Что со мной будет? Не знаю. Я подслушала разговор Беннетов. Мэтр сделал меня единственной наследницей.

– Это та самая «хорошая новость»?

– Нет, тётушка. Это вторая плохая.

– Что ж тут плохого?

– Я теперь, тётушка, для Беннетов как бельмо в глазу. Они к мэтру совсем с пустым карманом приехали. Теперь пока всё до последнего энзоле не вытрясут, не успокоятся.

– Да уж. Удружил братец мэтру с родственничками, ничего не скажешь…

Мы помолчали.

– А хорошая новость какая? – наконец заговорила тётушка.

– Я еду в столицу. Искать защиту.

– С ума сошла?! Нечисти, говорят, полно на подъездах к престольной. Опасно. А молоденькой девушке ехать одной – вообще искать себе неприятностей на одно место.

– А я не как девушка поеду. Я пока сюда шла, всё обдумала. Я поеду как парнишка. Послушай! – прервала я возражения, которые были готовы вырваться из нее, как клубы пара из-под крышки кипящего котла. – Подожди. Для Беннетов я – единственное препятствие между ними и деньгами учителя. Им нужно либо объявить меня женой гадкого Чейза, что меня не устраивает, либо прирезать где-то тихонечко, что не устраивает меня еще сильнее. Единственный способ – сбежать прямо сегодня, так, чтобы никто не узнал.

– Забудь об этом, дознаватели тебя никуда не отпустят! – горячо возразила целительница.

– В том-то и весь смысл! – я вскочила и пошла, пригибаясь под вениками, к окну. – В том-то и смысл, тетушка! Мне нужно сбежать и от дознавателей!

– Ты не боишься, что тебя могут обвинить в убийстве? И воровство, чего доброго, припишут. Эти Беннеты – такие жабы, я хочу сказать, – тетушка Магда сморщила и без того морщинистое лицо.

– Мэтр Миль всегда говорил, что между двумя плохими решениями нужно выбирать то, которое оставляет больше шансов для удачного исхода. – За окошком тётушки цвели бордовые розы, ее гордость. На улице было тихо. Мне очень повезло, что у целительницы не было ранних посетителей. – Пойми, если Беннеты захотят свалить на меня вину, они это сделают в любом случае, останусь я здесь или не останусь. И всё остальное провернут, например, похитят, опоят и свяжут браком. Так что оставаясь здесь, я точно пропаду. А если доберусь до столицы, у меня появится шанс на нормальную жизнь. – Я помолчала. – Учитель бы одобрил, – тихо закончила я. – Я думаю.

Мэтр всегда учил искать выход из самой безвыходной ситуации. Он никогда не подсказывал мне, вынуждая принимать решения самостоятельно. Нет, он определенно не хотел бы, чтобы я сдалась!

– Тётушка, всё у меня получится. Только нужна будет твоя помощь.

Мы управились довольно быстро. В ход пошли старые штаны младшего сына тётушки Магды, которые лет тридцать пролежали в сундуке, а потом еще с десяток использовались по случаю куда-нибудь подложить. Заслуженные штаны, с парой заплаток и прорехой на коленке, которую я сразу заштопала.

Рубаху взяли мою, которую я для всяческих неблагородных работ использовала. Она была простая, ношеная, но крепкая и приятная к телу. И главное – с карманом для Шорьки. Из чистого холщового мешка смастерили бесформенную жилетку, наскоро подобрав края грубыми швами-крестиками. И обмяли её ребраком для имитации нелегкой жилетковой жизни.

Ботинки тоже решили не менять. Удобные ботинки – половина удачи в дороге. Мне хватило коряг. Еще мозолей от непритёртой обуви не хватало. Ботинки были дороговаты для бедняка-мальчишки, пришлось их немного попортить молотком, теркой и глиной с заднего двора. Вышла красота! Гардероб готов, хоть сейчас милостыню просить. Мы перешли к пункту два. Теперь из Филиппы нужно было сделать Филиппа.

К корсету от поясничных болей подшили валик ткани, чтобы скрыть изгиб тонкой талии. Надшили его немного вверх, чтобы утянуть грудь. Со стороны на вид получилась приспособа, какой можно поддерживать спину при травмах. Напоследок тетушка Магда притащила мешочек из тонкой кожи, набитый лебяжьим пухом.

– Парень ты или кто? – ответила целительница на мой вопросительный взгляд, когда потянулась к штанам.

Вообще-то, «или кто». Но разницу между девочками и мальчиками я представляла. И в родах тётушке Магде помогала, и просто голозадых детишек в поместье у мэтра имела честь наблюдать. Поэтому ее идею уловила.

– А чего такой маленький? – возмутилась я.

– Ишь ты?! Ещё парнем не сделалась, а ей уже побольше подавай! – зашипела на меня тетушка. – Мериться задумала? Твоё дело – сидеть тише воды ниже травы! Чем незаметнее, тем лучше. Лучше слабый, но живой, чем сильный, но мёртвый.

Она знала, о чём говорила. Старший её сын погиб в пьяной драке.

– А я никуда и не лезу.

– Это ты-то никуда не лезешь?! Да ты лезешь везде, где можешь пролезть! А не можешь ты, пролезет твой злыдень, – пробурчала она, приторачивая мешочек к мотне.

– Он не злыдень, он шорёк.

– Может, он сбежит, а? – с надеждой в голосе поинтересовалась целительница.

Из темного коридора раздался посвист и щелчки.

– Тьфу ты, нечисть какая! – в сердцах сплюнула Магда.

Разумеется, она знала, что Шорька – никакая не нечисть, хотя я подпитывала его магией. В природе он бы уже давно издох. Шорьки живут года три от силы. А Шорьку я подобрала подбитышем восемь лет назад. Он был со мною даже дольше, чем мэтр Миль. Но тетушка Магда всё равно его недолюбливала – за любопытный нос и пакостливый характер. Ну тут что? Какова хозяйка, таков и зверь. Я тоже, знаете, не фиалка в бутоне.

Когда мы закончили приготовления, я перекусила краюхой хлеба с молоком и принялась за последнюю часть превращения. Длинные рыжие волосы криво обрезала ножом. Жалко, конечно. У меня всех девичьих богатств-то и было, что огненные волосы ниже попы да синие глаза. Но лучше стриженная, но свободная, чем с косой, да на привязи, если переиначить слова тетушки Магды.

Голова стала непривычно легкой. Я сполоснула шевелюру настойкой черноплодника, чтобы спрятать предательскую медь, а потом еще втерла в волосы немного растительного масла, чтобы они не вздымались вокруг головы одуванчиком. Зубы зажелтила теми же ягодами, которым подкрасила волосы. То же самое предстояло сделать с кожей лица и рук. Руки вообще были проблемой. Слишком маленькие и слабые. Не мужские руки. Но других-то нет… Оставалось надеяться, что никому не захочется со мною за руку здороваться.

Глянула в зеркальце на размазанную по лицу грязь. Я бы точно не захотела.

– Ты хорошо подумала? – спросила целительница, после того как мы посидели на дорогу. – Могла бы просто спрятаться в какой-нибудь деревушке поблизости.

– Это ничего не решит, – пожала я плечами. – Учитель говорил, что от проблем не убежать. Они непременно настигнут. Потому что, как тень, растут из тебя.

Я закинула на плечи вещевой мешок с пожитками, среди которых нашлось место для находок из схрона гадких Беннетов и кое-чего из запасов целительницы.

– К тому же учитель говорил, что в любом плохом, что с тобой случилось, всегда есть что-то хорошее.

– Что же тут хорошего? – пробурчала Магда, поправляя на мне одежду.

– Во-первых, какая бы беда с тобой не приключилась, она уже позади.

– Еще и во-вторых есть?

– Даже в-третьих! – я тихонько свистнула, подзывая питомца. Тот, недоверчиво поглядывая на хозяйку дома с полки в сенях, таки осмелился прыгнуть мне на плечо, а оттуда юркнул в подмышку. – Во-вторых, любая проблема – это источник опыта.

– Ну?.. – старушка повела рукой, приглашая продолжить.

– А в-третьих, завершение чего-то старого, это начало чего-то нового. И каким будет это новое, зависит только от меня. Благодарствую за помощь, тётушка Магдалена, – я поклонилась ей в пояс.

– Храни тебя Защитница, – ответила целительница и украдкой смахнула слезинку.

Новый путь, новые люди, новые возможности. Это однозначно лучше, чем гадкий Чейз Беннет в моей постели, который не уверен, что меня есть куда «любовничать». А с неприятностями будем разбираться по мере их поступления.

Глава 3. Пиппа

От тетушки я выбиралась задворками. Она жила под крепостной стеной и могла себе позволить несколько плодовых деревьев, с десяток ягодных кустов и овощные грядки, как и её соседи. По дороге я увела жменю полуспелых ягод с ближайшего участка, за что получила от дородной тетушки Пэгги пару ласковых в спину. Что ж, раз знакомые не узнают, может, и незнакомые не заметят. Для меня главное было пройти мимо стражи на воротах. В городе под настоящим именем меня знали лишь те, кто бывал у мэтра. А таких можно было по пальцам пересчитать. Он жил затворником. Были те, с кем я пересекалась у тетушки Магды, но не думаю, что они меня запомнили. Какая-то случайная девка, чего её запоминать. Опознать могли заказчики артефактов. Но вряд ли кто-то из этих уважаемых людей стал бы разгуливать ранним утром по улицам Талыма. Поэтому я не столько боялась быть узнанной, сколько выглядеть неестественно и тем привлечь внимание служителей порядка.

Я немного отошла от города по лесу, а потом присоединилась к толпе крестьян, бредущих на городской рынок. Мало ли, за какой нуждой человек в кустики заходил? Немало. Особого любопытства мой выход не вызвал. Протопав какое-то время среди гомонящего народа, я разговорилась с возницей подводы, полной сена. Он пожаловался на мышей, которые побили хлеба. Я поделилась бедой с земляными гусеницами и корневой мухой. Мужичок присоветовал поливать грядки настойкой крестовника. Я с серьезным видом покивала. У нас в поместье этот крестовник бочками квасили. Только толку чуть. Эти твари и лезут и лезут из земли. И лезут и лезут. У меня чуть рука последние две недели не отсохла вырезать Прикопатени от Ползучих Летунов. Даже мозоль натёрла под указательным пальцем от усердия.

…Может, эта мозоль меня и спасёт?

А вообще, мне легко давалось всё, что касалось излечения, управления живностью, ростом растений. Мэтр говорил, что и Шо́рьку я потому выходила, что неосознанно использовала магию. Мэтр Миль владел всеми заклинаниями: и боевыми, несущими смерть, и природными, дарующими жизнь, и преобразующими, меняющими свойства предметов. Учитель говорил, что по правде между ними нет никакого деления. Магия одна. Всё зависит от человека, от его сути, желаний и чувств. Из вспыльчивых магов лучше получались боевые, из стеснительных домоседов – артефакторы, из людей с легким нравом – маги жизни. Почему из меня получился маг-природник, совершенно неясно. По этой логике, должен был выйти боевик. Но почему-то не вышел. И даже не зашёл. Боевые заклинания у меня совсем не получались. А вот артефакты у меня хорошо выходили. Только скучно это, над палочками сидеть, строгать. Можно из камня или металла их делать, но тут у меня вообще терпежу не хватало.

За разговорами да обсуждениями, как дальше жить (а дальше жить, на словах, предполагалось тяжело и надсадно, чтобы не сглазить удачу), мы миновали городские ворота. Я даже заметить не успела. Сообразила, когда за воротами мы встали. Совсем. Не в состоянии проехать. Две телеги сцепились оглоблями и постромками. Их владельцы лаялись в полный голос, обвиняя друг друга в дырявых руках, пустых головах и глазах на сидячем месте. Остальной народ стоял в обе стороны дороги, сколько было видно, и тихо внимал разборкам. Почему тихо, я поняла, когда дедок мой – не мой, но который меня подвез, – попытался влезть с советом, что надо-де расцепить. Он и окружающие узнали много нового о тайнах зачатия и рождения непрошеного советчика.

Я поблагодарила возницу за помощь, расплатилась пирогом с яйцами, заботливо завернутым тётушкой Магдой в чистую тряпицу, и потопала вперед. Какой мне смысл стоять? Я – не подвода, мимо этих дятлов протиснусь. Мне почти удалось их миновать, когда на сцене появились новые действующие лица.

Лиц было двое. Пара мужчин, о чем-то переговариваясь, шли по другой стороне дороги в одном со мной направлении. Один был постарше и дородней. Тяжелая кираса и наплечники делали его почти квадратным. У него была густая каштановая шевелюра с заметной проседью и такая же бородка. Второй был поуже в плечах, но только по сравнению со спутником. Он был в легкой кольчуге. Длинный меч сообщал о его отношении к воинской братии тем, кому не хватило фигуры и кольчуги. Темные волосы были слишком коротки, чтобы понять, вьются ли они. Лица я не видела, так как они шли впереди. Но мне казалось почему-то, что он должен быть хорош собой. Я, конечно, сегодня парень. Но чуть-чуть девушка. Может же девушка немного помечтать?

Так вот, парочка эта поравнялась с повозками и направилась в самый центр событий. Туда, где сцепились оглобли. Дядька с визгливым голосом, который делился сведениями о возможных отцах моего возницы, попытался что-то сказать, но под взглядом того, который похудее, так и застыл, рот раззявив. Воины, взявшись на борт той телеге, что была почти не гружёной, дернули вверх. Лошади заржали. Встречная подалась в сторону ворот, освобождаясь из плена, и понуро зашагала по мостовой. Мужчины опустили повозку на колёса, одновременно отряхнули руки и пошли вперед, не обращая внимания на слова благодарности.

Я тоже пошла.

Я держала путь в конные ряды. Там обычно селяне-возчики подбирали тех, кому по пути, чтобы заработать копеечку на порожней телеге. Здесь же собирали желающих в дальние обозы. И охранники на обозы нанимались тут же. В общем, всё, что касается поездок, дальних и ближних, решалось под храп лошадей и перестук копыт, в запахе конского пота и навоза.

Сюда же, как выяснилось, направлялась и пара воинов. Толпа становилась всё плотнее, голоса глашатаев выкрикивали направления. Я рискнула приблизиться к ним почти вплотную. Да, любопытство – мой порок.

– …думаю, мы должны добраться до столицы дней за десять, – говорил тот, который поуже. И помоложе, судя по голосу.

– Ты уверен, груз будет в безопасности?

– Оуэн, какая может быть безопасность сейчас? – вопросил молодой. – Но тут ничего не поделаешь. Или незаметно, или безопасно.

– Тут-то ты прав, – согласился кучерявый. – Но, может, больше бойцов возьмешь?

– Кого?! – воскликнул в сердцах темненький и повернулся к собеседнику, показывая профиль.

Честно говорю, на какое-то время я выпала из реальности и шла за ними, не задумываясь, как овца в отаре. Интуиция меня не обманула. Я, правда, не всё разглядела. Он быстро отвернулся. И мне еще хотелось спереди на него посмотреть. Просто чтобы убедиться, что не почудилось с недосыпу.

– …Всё будет нормально. Я сделаю всё, что от меня зависит, – уверил черненький спутника и протянул ему руку для прощания.

Я снова зависла. Нет, мне не показалось.

– Давай, Дик-кий, – курчавый протянул эту «к» и похлопал мужчину по плечу. – Я верю в тебя.

И пошел.

И черный пошел.

Я, как осел между двух колючек, переводила взгляд с одного на другого. И пошла за морковкой. В моем одурманенном сознании, как бобы в похлебке, булькали слова: «столица», «незаметно», «безопасно». Слова были знакомые, но смысл их терялся.

Стоп!

Я встала.

«Столица». «Незаметно». «Безопасно». Это же то, что мне нужно!

Я ускорилась, обогнала чернявого и встала у него на пути, глядя на тяжелый, не новый меч.

– Дяденька, а возьмите меня с собой! – успела выпалить я, прежде чем подняла глаза.

Это хорошо, что успела. Потому что когда подняла, я уже ничего сказать не могла.