Ёж Люсьен в городе странных людей

Глава 2. Говорящий ёж

Остановились перед наполненным мутной водой небольшим глиняным карьером, его-то местные и называют «Озером». Сравнить не с чем – это единственный водоем на всю округу, а «купаться в каком-то там пруду» или «плавать в болоте» никому не хочется. Водоем мелкий, вода в самом глубоком месте доходит разве что до плеч, а у берега и вовсе еле накрывает ступни. Со всех сторон, кроме захода в воду, его окружают заросли рогоза и камышей.

Даша, в отличие от брата, еще не успевшая в этом году искупаться в водоеме, чесала затылок – ей сроду не приходилось видеть Озеро безлюдным. Обычно в теплую погоду в воде была такая теснота, что не развернуться. Нескончаемые крики, веселье, брызги… Дашка тронула ногой зелененькие росточки, пробившиеся на вытоптанном в прошлом сотнями ног берегу.

– Я думала, тут толпа народа будет… – проговорила она задумчиво.

– Не-е, теперь тут мало кто бывает, – ответил Артём, оглядывая карьер, как помещик владения.

– И почему это?

Тёмка снял с себя майку и отбросил назад. Он явно восхищался собой. Как же еще: в кои-то веки нашлось что-то, что известно ему, и чего не знает сестричка!

– В прошлом месяце здесь дядьку мертвого нашли! Вон там, – показал он рукой на камыши на противоположной стороне. – Дядька… Да ты его видела. Платоныч, он раньше дворником в школе был. Помнишь, его еще семиклассники яблоками закидывали? А потом, когда его выперли, он батуты по ночам охранял. А кто его нашел, знаешь?

Даше стало непривычно неловко. С каких это пор он ей новости сообщает, а не наоборот?

– И кто?

Черные шорты Артёма, как птица, пролетели вслед за майкой.

– Мать этой, как ее… Настьки, из твоего класса! Надоело ей, наверно, по дворам шастать.

И вот тут девочка почувствовала себя одураченной. Чего-чего, а замалчивания от лучшей подружки она и ожидать не могла. Рассказывать враки про местных жителей и выпытывать про её, Дашкиных родителей, Настьке можно не таясь. А когда ее мать мертвого человека находит – это, оказывается, секрет!

– Мама мне ничего не рассказывала, – произнесла она с сомнением.

– Да она, может, и не знает, – живо дал ответ Артём.

– И почему?

– Ну, типа, мэр, он тоже был здесь, сказал, что об этом трещать нельзя. Но по-секрету-то всё равно разбалтывают. Короче, когда Настькина мать нашла Платоныча, она аж заголосила – глаз у него не было вообще. Но скопытился он не от этого, – многозначительно глянул на сестру Артём.

– А от чего?

– У него еще и мозга не было. Внутри головы было пусто, там даже можно было через дырки глаз череп изнутри разглядеть.

– А ты-то откуда знаешь?

– Э-э-э… Видел.

Дашка ошалело посмотрела на брата. Тот с довольством в глазах пожал плечами, словно говоря: «Случайно, конечно!»

– Бред какой-то. Ни мозга. Ни глаз. Врёшь ты всё, – сказала она Тёмке, немного поразмыслив.

– Не хочешь, не верь… – демонстративно безразлично ответил Артём, положил носки в кепку и подбросил над головой. – Смотри!

Кепка, крутясь в воздухе, пролетела над Дашей и шлепнулась позади нее. Однако ни одному из носков не было суждено продержаться до посадки – они покинули летательный аппарат при первом же обороте и, медленно опустившись, как крошечные парашюты, приземлились в нескольких шагах от детей. Тёмка повернулся и направился к воде, оставив свою одежду валяться, где попало.

Девочка только сейчас заметила, что брат уже в плавках, а она даже сандалии не сняла. Впрочем, купаться у нее уже желания не было. Села на траву.

– Ну, ты что? – крикнул ей Артём, стоящий по колено в воде.

– Не хочу! Здесь тебя подожду!

– Это ты из-за дворника передумала? Да? Я ж говорю, его в кустах тех нашли, не в воде! Иди, одному скучно! – попробовал ее уговорить мальчик.

– Да? А почему тогда никто теперь не купается?

Артёму ответить было нечего – он и сам не знал, почему.

«Испугались, вот и все. Да какая разница? Так же лучше. Никто не толкается, не орет… Ну, раз не хочет Дашка купаться, и ладно».

Зайдя в воду по пояс, Тёма поплыл, плотно сжав губы, чтобы мутная вода в рот не попала. Добравшись до середины карьера, перевернулся на спину, зажмурился от ослепительного солнца. И почувствовал себя прекрасно.

«Да пошел, он, этот Димка! Возомнил из себя звезду».

Даша улеглась на бок. Новость про Платоныча, ошеломившая ее, не выходила из головы. Что же на самом деле с дворником произошло, кто это сотворил с ним? Если говорить о странной смерти запретили, а купаться никто не ходит, значит, многим об этом известно, как брат и сказал. Но почему же Настька ей ничего не рассказала? Трудно было, что ли, на ушко шепнуть? Подружка называется!

Даша достала из кармана бридж телефон, думая в интернете полазить, пока брата дожидается. Прикрывая экран ладошкой от солнца, пыталась хоть что-то в нем разглядеть, но безуспешно. Убрала мобильник и засмотрелась на стоящий в отдалении запустелый особняк – что-то вроде неофициальной запретной зоны. По местному телеканалу часто выходили ролики-предупреждения об опасности прогулок возле него. В них сообщалось, что единственный владелец перед смертью нашпиговал усадьбу минами. Но люди остерегались приближаться к особняку и без страшилок из телевизора: по городу слагались легенды об обитающем в нем призраке бывшего владельца, а некоторые жители клялись, что видели в окнах домины зажженный свет и слышали какие-то непонятные звуки.

Через пару минут сотовый звякнул и замолк. Дашка вынула его и увидела пропущенный вызов от Настьки. Должно быть, подружка опять хочет, чтобы она ей перезвонила. Сама-то не может, как всегда денег нет, хотя другим названивать счет позволяет. С матерью делиться новыми сплетнями, у Таньки из параллельного про новый компьютер выпытывать, семикласснику встречи назначать… А подружке лучшей можно просто скинуть и соврать потом, что всего лишь прикалывается над парнишкой и, конечно, гулять его не зовет.

«О чем бы Настька ни спрашивала, ничего больше рассказывать не буду!» – решила Дашка, убрала телефон и мысленно переключилась на любимую тему – неряшливость и безалаберность брата. «Какой же невыносимый, даже здесь свои тряпки раскидал. Сразу и не найдешь, где валяются. Интересно, самому приятно потом разыскивать их везде?» Дашка огляделась по сторонам, ища глазами его одежду. Майка и шорты валялись в траве перед ней, кепка – сзади, а носки… Где же они?

«В кого же Артём такой?» – Сестра начала вспоминать всех родственников и сравнивать их привычки с замашками брата. Добравшись до странного обычая троюродной бабушки мести веником свежевымытый пол, Даша краем глаза заметила какое-то движение слева. Медленно повернула голову на Тёмкины шорты с майкой. С ними был полный порядок.

«Наверно, жук прополз рядом с ними, вот и показалось…» – успокоила себя девочка и зевнула.

Шорты дернулись.

Взгляд Дашки, став напряженным, упёрся в одежду брата. Шмель пролетел возле ее лица, а она и не заметила.

Брат на середине карьера долбил руками по воде, поднимая тысячи брызг.

Прошла минута пристального вглядывания. Брат все еще плескался на середине карьера. Шорты больше не двигались. Дашка почти убедила себя, что движение померещилось, оттого что она на солнцепеке перегрелась.

И… шорты медленно, но верно поползли в сторону поля, да еще и майку за собой потянули.

Оторопь на секунду сковала девочку и отпустила. Даша вскочила на ноги, запрыгала, отчаянно подзывая брата:

– Быстрей! Сюда! Тём! Тём! Сюда!

Тёмка обернулся, подскоки сестры показалось ему забавным.

– Ты что скачешь, как лошадка? Иго-го! Иго-го! Хе! Иди купаться!

– Сам ты иго-го! Вон, посмотри! – Остановившись, Дашка указала на его одежду.

Но шорты, будто поняв человеческую речь, замерли. Когда Тёмка глянул на них, ничего необычного не увидел. Тем не менее, мальчик направился к берегу, нагоняя волны руками.

– Ну что? – спросил он сестру, выйдя из воды.

– Посмотри сам!

Мальчик обернулся на вещи и аж подпрыгнул – они, передвигаясь небольшими рывками, уже отползли метров на пять. Опомнившись, мальчик понял: «Под шортами или ящерица, или жаба. И без Дашки не обошлось. Она под тряпье тварь и пихнула». Догадка расстроила его, но он постарался вида не подать. Девчонка прикалывается над старшим братом – что тут приятного?

– Ты подстроила? – прорычал он на сестру.

– Я? – Вопрос обескуражил Дашу – позвала, а он еще и обвиняет!

– Быстро принеси мои вещи!

– Почему я? Сам иди! – вознегодовала сестра и плюхнулась на каменную глину берега к брату спиной.

– Это не смешно! – рявкнул Артём, теребя пальцы.

Дашка вздрогнула и обняла колени руками.

– Кого ты в шорты запихала? Ящерицу? Или лягушку? Я-то думал, ты их боишься, а ты вон чего!

– Ничего я не делала… В другой раз вообще ничего говорить тебе не буду. Иди домой в трусах…

Артём потер подбородок.

– Ладно. Тогда я расскажу маме, что ты на Озеро ходила! Пусть знает, какая ты правильная!

– Да ты… Это же ты придумал! – Дашка стремительно встала, повернулась лицом к Тёмке. – А я про тебя ей расскажу!

Брат, не ожидающий такой реакции, скрестил руки на груди.

– Ага, только что? Нечего тебе рассказывать.

– Есть чего! Я много чего знаю! И мама тоже все узнает! – раздраженно высказав, Дашка развернулась, отошла на несколько шагов и плюхнулась на берег к брату спиной.

Шорты и майка уже были метрах в десяти. Они ползли все быстрей. Видимо, уже не сомневались, что смогут скрыться. С такого расстояния постоянные рывки при движении не казались резкими.

– Ага, испугала! Рассказывай, что хочешь! После Озера тебе никто и не поверит! – Тёмка старался не уступать, чтобы, не дай бог, сестра не взяла верх.

Мальчик уже не считал, что сестра подстроила, слишком убедительно она оправдывалась. Но идти за вещами одному было страшно. Он потоптался на месте, подошел к Дашке и несмело предложил: – Вместе пойдем?

Девочка обернулась, вскинула на него глаза. Не ослышалась ли она? Видя, что нет, согласилась. Как можно тише ступая, дети отправились на поиски сбежавшей одежды. Нашли ее притаившейся за ромашками. Хорошо, что Артём надел майку красную, а шорты – черные. Бежевые или зеленые вещи отыскать было бы сложнее. Брат с сестрой опустились на корточки перед вещами, облепленными листочками и стебельками.

– Я за шорты, ты за майку, – сказал Тёмка, подняв на сестру глаза.

Взявшись за края одежды, дети услышали из-под нее похожий на выдох звук. Резко сдернули, и несказанное облегчение появилось на их лицах: перед ними на животике лежал некрупный ёжик с молочного цвета иголками. Он явно был откуда-то издалека, в их местности водятся лишь обыкновенные ежи. Шерстка на лапках и мордочке бежевого оттенка, кончик носика, ушки и остренькие коготки – коричневатые. Чисто-белые длинные усики подергиваются при каждом вдохе-выдохе, а задние лапки вытянуты над землей и дрожат от напряжения. И так по-человечески прикрыты лапками глазки…

Но детям поза зверька показалась всего лишь забавной.

– Хха-ха! – Артём усмехнулся. – Ты посмотри, на его ноги! Как у козлов! Ты помнишь тех козлов? Мы видео про них смотрели… Ну, где они в обморок падали, ноги у них были как окаменевшие?

– Ага, помню. Какой же он интересный! Никогда не видела таких, – ответила сестра.

– Я тоже.

Дашке захотелось дотронуться до ежа. Она поднесла к нему руку, но убрала, так и не отважившись коснуться. Задние лапки зверька опустились. Тёмка наклонился к животному и сдвинул лапу с его глазика.

– Хватит прятаться, покажись… – сказал он.

Глаз животного оказался зажмурен.

Ежу это досаждение пришлось не по сердцу, он быстро и шумно задышал. Артём отпустил лапку, и она отпружинила на прежнее место, снова прикрыв глаз. Ёжик стал дышать еще натужнее.

Глаза Тёмки коварно блеснули.

– Давай его искупаем! Проучим, чтоб не воровал! – предложил он сестре.

– Разве ежи умеют плавать? – с удивлением спросила Даша.

– Сейчас увидишь! – Артём схватил зверька и бросился к карьеру, держа его на вытянутых руках, будто боясь обжечься. – Шмотье мое захвати!

Дашка подняла вещи брата, встряхнула их.

Очутившись в руках мальчика, зверек будто взбесился, принявшись извиваться и дрыгать лапами.

– Ага, испугался! А тащить чужое не страшно было? – ухмыльнулся Артём, но ускорился: ёж расходился всё неистовее. До карьера оставалось всего ничего, но Тёма понял, что вряд ли донесет – зверек вот-вот вырвется, и позвал сестру: – Дашк, поди!

Та сразу подбежала.

– Вот … – Сунул Артём зверька девочке в руки.

Даша ловким движением завернула ёжика в братину майку и прижала к себе, стараясь не обращать внимания на дерганья лап и на пробивающиеся сквозь тонкую ткань колючие иголки. Она не заметила, что на руке чуть выше запястья появились две продольные царапины.

– Ой… – огорченно произнес Тёмка, узрев их.

– Что? – не поняла сестра.

– Он оцарапал тебя, вот что!

Ёж мигом утихомирился. Высунулся из майки, посмотрел на царапины – они были чуть ниже его грудки, – потом обратил преисполненный покаянием и сожалением взор на подбородок девочки.

– А, да ничего! – сказала Даша, глянув на царапины.

– Как ничего? А если вообще почесухой какой-нибудь заразишься? Или глистами?

Ёж вперился в Тёмку глазами, наполнившимися немой укоризной.

– Ой, да ладно! – Сестра не знала, чего это Артём вдруг стал таким заботливым, но ей это было приятно. – Не бывает у ежей глистов!

– Они у всех бывают!

– Но заразиться через царапину нельзя! – Уголки рта девочки приподнялись. – Ты прямо как мама!

– Да откуда ты знаешь? Мама, мама… Меня еще заразишь! – Артём взял посерьезневшую сестру за руку и провел пальцем по коже возле царапин. – Намазать надо чем-нибудь. Теперь он вдвойне заслуживает поплавать!

Тёмка забрал ежа у сестры, забежал в воду по пояс. Мутная жидкость коснулась лапок зверька. Тельце его обмякло, казалось, он смирился. И не может больше скрывать.

– Пожалуйста, отпустите… – жалобно попросил он.

По телу Тёмы пробежала волна крупной дрожи. Выронив ежа, он рванул из водоема и стал возле сестры, обомлело таращившейся с пальцем во рту на бултыхающегося зверька.

– ПОМОГИТЕ! – Ежа накрыло мутной водой. Через пару мгновений он вынырнул с обрывками водорослей на мордочке. – А-А-А! Я ПЛАВАТЬ НЕ УМЕЮ! – вопил зверек, барахтаясь и отплевываясь. – СПАСИТЕ! А-А-А!

Артём колебался. Вроде надо помочь, но как же боязно! Он заставил себя вернуться в воду и, поймав ежа дрожащими руками, вынес его на берег, вручил сестре. Девочка, отойдя от потрясения, присела на траву и прижала зверька к себе. Ёжик прокашлялся.

– Чуть не умер, чуть не умер…

– Прости нас, прости… – приговаривала Даша, укачивая зверька, как младенца. Ёж успокоился, в объятьях девочки ему было отрадно.

– И вы меня простите… Виноват, не нужно было мне ткани ваши уволакивать… Но когда они на меня упали, этот короткий испуг, не догадался их снять… – тихо ответил ёж. – Опусти меня на землю.

Дашка посадила зверька на траву рядом с собой.

Зверек лег на спинку, зажмурив глазки.

– Как хорошо… – произнес он.

– А-а… как… тебя зовут? – робко выговорил Артём, присев.

Зверек сладостно зевнул, приподнялся.

– Люсьен меня зовут. А вас?

– Меня – Даша. Очень приятно.

– А… а меня Артём, – пробормотал Тёмка и протянул ежу ладонь для пожатия. Но, заметив укор во взгляде сестры, сообразил, что сделал глупость и отдернул руку. У ежа лапки, и маленькие, он ведь не сможет поздороваться!

– Нет, нет, не убирай. Я с удовольствием пожму тебе руку, – улыбнулся Люсьен и подал Артёму лапку. Тёмка смущенно тиснул ее пальцами.

– А-а… Кто ты? Ой, прости, так неудобно… Я просто не видела еще, чтобы ёжики, ну, разговаривали, – сказала Даша неуверенно.

– Не волнуйся, милая девочка! – приободрил ее Люсьен. – Я, собственно, не отсюда.

– Ну, это мы уже поняли… – протяжно сказал Тёмка.

– А откуда? – поинтересовалась Даша.

– Я могу рассказать, если вам интересно, – таинственно улыбнулся зверек.

– Конечно интересно! – живо воскликнул Артём и снова нарвался на порицающий взгляд сестры.

– Я рад с вами поделиться, но так устал и голоден, – сказал зверек и из его животика раздалось подтверждающее слова урчание. – Непросто будет сосредоточиться и ничего не забыть…

– А пойдем к нам домой! – пылко предложила Дашка. – У нас есть, что покушать.

– Конечно! И конфеты, и зефир, – подхватил Артём.

– И яблоки, и орешки, – продолжила его сестра.

– Если так, я согласен, – сказал ёж и зевнул. – Прошу вас донести меня.

Дети засияли от радости. Артём хотел сам взять Люсьена, однако сестра опередила. Она закутала ежа в почти высохшую майку и прижала к себе.

– Это чтобы тебя никто не увидел, – сообщила она зверьку.

– Хорошо… – послышалось из свертка.

Тёмка в замешательстве принялся оглядывать траву.

– Да где же мои носки…

Нашел кепку, надел на голову, обнаружил один носок, натянул его. Осталось найти второй. Только его нигде не было видно. Артём сделал круг, осмотрев каждый кустик и травинку у берега, но так и не нашел.

«Куда же он делся? Как в одном-то идти?» – опечалился мальчик и продолжил поиски по второму кругу.

Сестра ждала его с негодованием на лице: «Ёж говорящий в гости к нам хочет, а он все испортить решил! Нечего было раскидывать! Сам в себя такой растеряха, других таких просто не существует!»

Прошла еще пара минут безуспешного искания.

– Ты скоро? – Дашка с трудом сдерживала раздражение.

– Ща, ща… – бормотал Артём, прочесывая взглядом траву. Злосчастный носок точно обратился в ничто. А ведь это была его любимая пара, с мордами трицератопса!

– Догонишь! – бросила брату Дашка, развернулась и пошла по направлению к городу.

Артём кинул быстрый взор на сестру, затем опустил его на свои стопы.

– И зачем мне тогда один нужен?! – обиженно воскликнул мальчик, сорвал найденный носок с ноги и, швырнув его в траву с размаха, метнулся за Дашкой.

Как не хотелось Тёмке идти по Горбатой улице, деваться было некуда. Сестра наотрез отказалась снова пробираться через терновник. И встретиться еще раз с обезумевшей жабой тоже не горела желанием. Но Тёма не настаивал – не с пустыми же руками идут. Надо и быстрее, и осторожнее нести драгоценный груз. А если Димка и впрямь попадется, он пройдет мимо него и даже не посмотрит. Притворится, что не знаком с ним. Может, повезет, и Димка сделает тоже самое. Но что делать, если «не повезет»? Каким же лопухом и трусом в глазах сестры и удивительного зверька он тогда будет выглядеть! И, стоило детям вступить на изрешеченную ямами, будто после метеоритного дождя, улицу Горбатую, Артём начал шептать себе под нос:

– Хоть бы не встретить, хоть бы не встретить…

Дашка усмехалась, поглядывая на брата. Тот, увлекшись бормотанием, этого не замечал.

Прошли мимо строящегося из отбитого кирпича здания. На обочине перед ним, опираясь на велосипед, стоял мальчик с волосами до плеч и пил зеленый чай из бутылки. Какой-то нечёсаный грязный мужичок приостановился возле него и начал бубнить:

– Двинутый, почему не подстрижешься? Пьешь помои. Нарядился как баба, не нашего рынка одежда…

После миновали здание заброшенного общежития, на фасаде которого предприимчивыми хозяевами была организована платная доска объявлений. Она, как и доска на ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОМ САЛАТЕ, была обклеена фотографиями пропавших без вести. Даша увидела там несколько знакомых лиц: мужчину, что торговал на рынке саженцами и трех девочек, городских чемпионок по метанию плюшевых медведей. Школьницы не так давно исчезли из больницы, куда попали после неудачной ночной попытки угона автобуса. Их пропажу обнаружила медсестра. Она утром зашла к ним в палату и увидела, что окно нараспашку, а их самих нет.

Артём перестал бормотать, только когда вышли с Горбатой. Димка не встретился. Его дом казался таким одиноким, будто там и не живет никто.

На повороте брат и сестра разминулись с двумя толстенными, как бочки, женщинами, гуляющими вразвалочку. Та, что моложе, пискляво пожаловалась старшей:

– Вчера сахар подскочил, так плохо было, а я все лишь одну шоколадку съела.

Вторая важным голосом ей ответила, как отмахнулась:

– Чепуха! Делай так: возьми три горошины, три только, не больше. Измельчи и смешай со стаканом меда. И ешь перед едой по столовой ложке…

Прошагали по «собственности» Всё-моё. Старуха на посту так и не появилась.

Голосок Люсьена раздавался всего пару раз за всю дорогу, и спрашивал лишь: «Когда придем?»

Как только подошли к дому, Наталья Федоровна, соседка напротив, в обтянувшем пузо платье размера на три меньше нужного, выскочила навстречу, будто только их и ждала (наверняка так оно и было):

– А ну-ка стоять!

Дети опешили: дотошная тетка многих доставала всякими выдуманными претензиями. А им, как ближайшим соседям, доставалось больше остальных.

– Это он все, я знаю!

– Кто? – глухо вымолвила Дашка.

– Отец ваш! По крыше моей ночью лазил! Тварь ваш отец, тварь!

Доказывать ей что-либо было бесполезно. Темка с Дашкой ретировались едва ли не бегом.