Открытие
Лера вошла в квартиру, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Закрыла глаза, чтобы темнота расползлась в её голове, закрыла собой все мысли и воспоминания.
– Лера? – раздался голос матери.
Она не ответила.
– Лера, это ты? – настойчиво переспросил голос.
– А кто же ещё, – буркнула девушка, сняла шубу, сапоги и прошла к себе в комнату.
Но мать, видимо, заметила её настроение, потому что вошла следом.
– Здравствуй, мама.
– Есть хочешь?
– Нет, спасибо.
Мать решительно взяла дочку под руку:
– Пойдём-ка чаю выпьем.
Лера не сопротивлялась. Мать поставила перед ней чашку.
– Ну, рассказывай. Что случилось?
– Ничего, – слабо проговорила Лера.
– Опять с Алексеем поссорилась?
– Мам, ты же знаешь, мы никогда не ссоримся.
– Знаю. Он опять… неизвестно где?
– Нет…
На самом деле, Лера и сама хотела бы поделиться с матерью своими переживаниями, но не знала, что сказать. Они помолчали.
– Знаешь, мам, я сегодня сделала открытие. – Лера улыбнулась – ей самой вдруг стало смешно от этой мысли, а вернее, оттого, что она пришла ей в голову только сейчас. – А ведь мы с Алёшей совсем не пара. У нас как игра в одни ворота. – Лере вдруг захотелось высказаться, рассказать о том, о чём она не говорила никому и никогда. Она словно решила подвести итог пяти годам их отношениям. – Я не нужна ему. Вернее, он ко мне очень хорошо относится, я знаю, он меня даже любит по-своему, но я ему не интересна. Я не нужна ему сама по себе, а только как девушка вообще – хорошая, симпатичная. Терпеливая. А я устала латать дыры. Придумывать то, чего нет, домысливать любовь, которой нет. Надо же! Я увидела это только сегодня!
– Лера, что случилось-то?
– В том-то и дело, что ничего, мам.
– А что тогда? Вы же столько лет вместе…
– Да разве это имеет значение, когда…
– А как же? Вы столько пережили, что это говорит о…
– Да ни о чём это не говорит, мама! – Лера почувствовала, как у неё внутри поднимается волна злости, на глаза навернулись слёзы. – И ты сама это знаешь лучше меня!
Лера редко повышала голос, тем более на мать. Они вообще жили душа в душу, прекрасно понимая друг друга – они были похожи. И совершали одни и те же ошибки. А теперь вдруг согласие кончилось, потому что Лера, взбунтовавшись, наверное, впервые в жизни захотела выбраться из наезженной колеи и пойти своим путём. Не то чтобы у неё была конкретная цель: просто, глядя на Дусю, которая, казалось, всё и всегда делала вопреки, Лера вдруг увидела края своей колеи и обнаружила, что за этими краями есть другая жизнь – огромная, привлекательная своей неизвестностью, в которою Лера никогда раньше не заглядывала. А может, даже не своей, а маминой, потому что это был принцип её матери – плыть по течению, – годами выработанный ещё задолго до Лериного рождения. И в наследство Лере досталось лишь одиночество матери и имя отца, которого она видела два раза в жизни.
Лерина мать так и не была замужем. Она любила отца своей дочери (тогда ещё будущего), много лет встречалась с ним, не смея просить о большем, потому что чувствовала: для большего он не готов, и понимая (всё понимая!), что он не создан для тихой, скучной семейной жизни. Она была счастлива, когда забеременела от него – не потому, что это был способ привязать его, а потому, что теперь у неё была частичка её любимого. Вот тут и случилась свадьба – только женился он не на ней, а на другой девушке, сказав Лериной матери, что она вольна, если хочет, оставить своего – только её – ребёнка. Она оставила и посвятила Лере свою жизнь, изредка задумываясь над тем, в чём причина её несложившихся отношений.
Но даже жестокая жизнь не смогла научить её делать выводы, и теперь она боялась не того, что дочь повторит её судьбу, а того, что та сама откажется от своего счастья.
– Лерочка!.. – только и смогла ошеломлённо прошептать мать и, ничего больше не придумав, добавила: – Ложись спать, детка. Отдыхай. – Она уже был не рада, что затеяла разговор с дочерью.
Лера, действительно, устала – морально – и легла в надежде забыться сном, но её перевозбуждённое сознание никак не желало отключаться. Мысли вертелись вокруг одного и того же, как белка в колесе вокруг оси, будучи не в состоянии выбраться из замкнутого пространства. Именно сегодня Лера вдруг впервые очень отчётливо увидела, что Алексей ей не принадлежит.
Она продолжала надеяться, что он позвонит, когда однажды летом, после второго курса, он пропал на целый месяц; она не чувствовала отчаяния, когда впервые заметила его возбуждённый взгляд, направленный на Юлю с параллельного курса; она боролась со слезами, когда однокурсницы бросали на неё сочувствующие или презрительные взгляды (в зависимости от их отношения к Лере).
Но сегодня в парке (да положа руку на сердце, не только сегодня, но и весь последний месяц) она вдруг увидела огонь в глазах любимого. И искрой, который зажёг этот огонь, была не она. И это был не огонь похоти, но огонь интереса. Такой загорался в Алёшиных глазах, когда его что-то по-настоящему увлекало: например, когда он готовил материал для новой статьи. Это был восторг творчества.
Так он смотрел и на Дусю – как на новое явление, раскрывающееся перед его взором. И Лера, будучи девушкой далеко не легкомысленной, понимала: такой интерес сильнее желания физического, сильнее его привычки к ней, Лере, сильнее привязанности к спокойной, благополучной жизни.
Лера не стала говорить об этом матери (да и что бы она ей сказала?) и теперь, тридцатого декабря, засыпала наедине со своими невесёлыми мыслями.
Новый год никогда не был для неё любимым праздником, потому что абсолютно все тридцать первые декабря проходили одинаково скучно – вдвоём с матерью. Если даже Леру куда-то приглашали, она не смела оставлять мать совсем одну в новогоднюю ночь, поэтому эта ночь мало чем отличалась от всех остальных – разве что наличием шампанского и однообразно-шумными передачами по телевизору. Лера смирилась с этим, как привыкла смиряться со всеми неприятностями в её жизни.
Утро показалось ей продолжением тяжёлого кошмарного сна. Леру не покидало ощущение начала конца. А может быть, это всё-таки была действительность? И тогда в ней надо как-то существовать. Первой мыслью было обрубить эту бесконечно тянущуюся тоску: самой позвонить Алексею и сказать, что больше не хочет никаких отношений. Всё равно разрыв рано или поздно произойдёт – так зачем тянуть резину, мучиться, выслушивать эти страшные слова от него, причём в тот момент, когда она, скорее всего, не будет готова к удару? Лучше уж сейчас, пока решимость не угасла.
Но звонить тридцать первого декабря и вместо поздравления сказать «не звони мне больше» показалось Лере ужасно глупым. Да и с чего? Ссоры не было, они расстались только вчера. Мелькнула надежда: а вдруг ей всё показалось, и на самом деле всё хорошо? Но она чувствовала: не всё хорошо. Тут ей ещё пришло в голову: вдруг она попросит «не звони», а он и не собирался? Ещё глупее. Так ничего и не решив, Лера пошла в ванную, думая теперь о Дусе. Как ни странно, Лера на неё не злилась. Ну, во-первых, ей это вообще было не свойственно, тем более что Дуся и не сделала ничего плохого – она обращала не больше внимания на Алексея, чем на остальных. А во-вторых, она по-прежнему вызывала у Леры восхищение, она была её идеалом. Дуся воплощала собой те черты, которые так хотелось бы иметь самой Лере: решительность, неуёмную весёлость, талант, наконец. У себя талантов Лера не видела.
Она вздохнула, выключила воду и пошла к матери на кухню.
В полночь тридцать первого декабря на телефоне отобразился Алёшин номер:
– С новым годом, Лер! Желаю много-много счастья, удачи во всём и, конечно, любви! Поздравляй маму! Я завтра позвоню! Целую!
– Спасибо…
Лера нажала отбой.
Наваждение
И вот наконец последний экзамен сдан, последняя сессия закрыта! Вчера они всей группой бурно отмечали это событие. Конечно, впереди диплом, но для его написания ещё полгода!
Звонок мобильного в десять утра (Алексей бросил мутный взгляд на часы) раздражал необычайно. Кто звонит в такую рань в выходной?! Ну, ладно, у остальных – рабочие будни, но звонят-то ему! Алексей, не глядя на номер, поднёс трубку к уху:
– Алло, – голос был сиплый и сонный.
– Лё-ош, помоги мне, пожалуйста! Мне до зарезу нужны для экзамена несколько статей! – В мутной голове медленно происходило осознание: быстро тараторивший голос принадлежал Дусе. Она назвала несколько знакомых фамилий. – В нашей библиотеке всего одна книжка на весь курс, и там есть не всё. Где можно достать? Ты же журналист! Ты должен знать!
– Чего? – глупо переспросил он. На том конце трубки послышался шумный выдох.
– С какого момента повторить? – явно пытаясь быть вежливой, спросила она.
– Не надо, это я так… Ну, у меня есть.
– У меня – это где? – Алексей на автомате сказал адрес. – Можешь мне дать почитать? Я сразу после экзамена верну! – У неё был такой голос, как будто речь шла о жизни и смерти.
– Конечно.
– Ой, спасибо! – Она отключилась.
«Надо будет завтра поискать эти книжки, – подумал Алексей, – кажется, я их не перевозил на ту квартиру», – и опустил тяжёлую голову на подушку.
Его снова разбудил звонок – на этот раз в дверь – значит, пришла очередная мамаша с плохо говорящим ребёнком. Их коридора еле доносились голоса.
– Здравствуй, ты к кому?
– Здравствуйте! Алексей здесь живёт?
От звуков второго голоса сон у того, кого искали, вдруг прошёл. Дуся! С какой радости?! Он попытался вспомнить, когда приглашал её домой к родителям, и не вспомнил.
– Да, проходи. – Голос у матери был растерянный.
Алексей взлетел с кровати, кое-как накинул на неё плед, натянул первые попавшиеся джинсы (вчера брошенные под стул), попытался (безуспешно, без зеркала) пригладить взъерошенные волосы и храбро вышел из комнаты. Дуся наотрез отказалась от тапочек и теперь стояла посреди их прихожей в красных колготках, выглядывающих из-под вязаных гетр, как гусь лапчатый.
Анна Васильевна недовольно посмотрела на сына:
– Угости девочку чаем, а у меня занятия, – и ушла в другую комнату. Значит, приход ученика Алексей всё-таки проспал.
– Чай будешь?
– Нет, спасибо. А книжки можно?
– Тогда проходи, будем искать.
Она прошла в его комнату, быстрым, но цепким взглядом фиксируя каждую деталь его беспорядка. У книжного шкафа она остановилась и с жадностью стала читать названия.
– Прости, я не думал, что ты так скоро приедешь… («Я вообще не ожидал, что ты явишься в такой неподходящий момент!»)
Она распахнула на него глаза:
– Ты же сам сказал адрес!
– Да… Просто ты быстро доехала… – «У этой девчонки талант ставить меня в глупое положение!» – Так какие авторы тебе нужны?
Она достала из рюкзака список. В его библиотеке нашлось пять книг из шести нужных. Довольная, она засунула их в рюкзак и вышла в коридор. В это время из комнаты матери выглянул ребёнок – девочка лет четырёх. Мама девочки еще разговаривала с Анной Васильевной, а ребёнку стало скучно.
– Привет! – сказала ей Дуся.
– Пливет!
– Как тебя зовут?
– Саса.
– Саша? – Девочка кивнула. – Ты тоже пришла в гости?
– Нет, я учусь говолить как взлослая!
– Моя мама – логопед, – поспешил пояснить Алексей.
– Ясно, – ответила Дуся девочке. – Ну и как? Получается?
– Да. А это сто?
Разговаривая с ребёнком, Дуся наклонилась, и в вырезе рубашки висел крестик на верёвочке.
– Крестик.
– Клестик? Зачем?
– Чтобы Бог меня охранял от всяких несчастий. – Дуся говорила с ребёнком абсолютно серьёзно, как со взрослым. Девочка посмотрела на свою кофточку.
– А у меня нет клестика. Значит, меня бог не будет охланять?
Дуся звонко и весело рассмеялась.
– Всё равно будет. Крестик не главное.
– А где он, бог?
– Везде, – просто ответила Дуся.
Ребёнок покрутил головой по сторонам:
– Я не визу.
– А он невидимый.
Анна Васильевна и мама девочки вышли в прихожую. Последняя с удивлением перевела взгляд со своего ребёнка на Дусю.
– Обычно она не разговаривает с чужими! – удивлённо заметила она.
– А меня все дети любят. И животные, – заявила Дуся.
Матери малыша не слишком понравилось подобное сопоставление. Она стала одевать Сашу. Та никак не соглашалась надевать варежки, и строгий выговор не помог. Дуся присела на корточки и вдруг громко зашептала ребёнку на ухо:
– Слушай, чего я скажу! Мороз строит коварные планы! Он обещал всех заморозить, так что нужно от него прятаться! Давай спрячем ручки, и тогда он не догадается! – Всю эту белиберду Дуся рассказывала с возбуждённо горящими глазами.
– Давай! – прошептала Саша и подставила ладошки. Дуся надела ей варежки.
– Только до дома ни в коем случае не снимай, чтобы он не заметил!
Саша серьёзно закивала. Её мать смотрела на Дусю с некоторым раздражением. Ещё бы! Ребёнок послушался не свою мать, а постороннего подростка! А Анна Васильевна улыбалась: ей понравилось, как Дуся разговаривала с малышкой.
– У тебя есть младшие братья или сёстры? – спросила она Дусю, когда Саша с мамой ушли.
– Нет, – пожала плечами она.
– А как тебя зовут?
– Дуся.
Алексей заметил: впервые на его памяти она представилась уменьшительным именем.
– Вы пили чай? – спросила мать у Алексея.
– Нет.
Она укоризненно посмотрела на сына и сказала Дусе:
– Тогда пойдём.
– Спасибо! – неожиданно согласилась Дуся и расплылась в ответной улыбке – не насмешливой, а очень светлой и открытой.
Анна Васильевна поставила на стол мармелад, но Дуся не взяла.
– Я не ем сладости, – заявила она.
– Неужели боишься фигуру испортить? – улыбнулась хозяйка.
Дуся фыркнула.
– Вот ещё! Просто не люблю.
– Вы учитесь вместе? – спросила Анна Васильевна, взглянув на сына.
– Нет, я на первом курсе филфака.
– Мы познакомились в литературной студии, – пояснил Алексей. – Помнишь, я репортаж делал?
– Да, пытался найти таланты в этом безнадёжном месте, – усмехнулась Дуся.
– Ну, почему же – безнадёжном?.. – Алексей удивился: кажется, он ни разу не позволил себе высказать своё настоящее мнение о том литературном вечере!
Раздался звонок, и мать пошла открывать дверь следующему ученику. Дуся молча пила чай.
– Хочешь варенья? Бабушка варит из малины на даче. Мама гостям обычно не предлагает, считает, что это по-деревенски, но варенье вкусное.
– Хочу.
Он достал из холодильника трёхлитровую банку («Ого!» – впечатлилась Дуся) и положил ей на блюдечко ложку варенья. Она высунула язык и облизнула ложку.
– Вкусно!
Дуся ела варенье и облизывалась, как довольная кошка.
– А ты все экзамены сдал?
– Да… – он не мог отвести от неё взгляда.
– Здорово! Теперь у тебя каникулы? Ну, и работа?
– Ещё диплом, – он попытался собрать свои мысли в кучу.
– Ясно. А у меня ещё один экзамен и зачёт. Для экзамена как раз и нужно прочесть эти статьи, – она махнула ложкой в сторону своего рюкзака, – а их невозможно найти! Так что ты меня просто спас! И Наську. Между прочим, это была её идея – позвонить тебе…
Она ещё что-то долго рассказывала, то замолкая, чтобы съесть ложку варенья, то размахивая, очевидно для убедительности, этой ложкой, но Алексей плохо понимал смысл её слов.
– А ты какой журналист: который снимает или который пишет статьи?
Ему пришлось всё-таки вернуться в реальность.
– В принципе, нас учат и тому, и другому, и ещё много направлений.
– А что тебе больше нравится?
– Зависит от материала. Наверное, снимать. В том году я собирал материал для репортажа на мероприятии, посвящённом двадцать третьему февраля. Было очень интересно, праздник был хорошо организован.
– А что там было?
– В парке были раскиданы несколько точек: каждая воспроизводила определённую военную эпоху. Например, в одном месте – бивуак, как в 1812 году, в другом – санчасть, какие были в Великую Отечественную, в третьем – Афганистан.
– А они каждый год такое устраивают? Я бы хотела увидеть!
– Не знаю, наверно. Хочешь, посмотрим в интернете?
Дуся кивнула и взметнулась со стула.
Алексей включил компьютер и принёс табуретку из кухни. Прикрыл дверь в комнату… и замер, глядя на открывшуюся перед ним картину. Дуся не села на табуретку, а встала на неё коленками. Локтями она опиралась на стол, положив на руки подбородок, и смотрела на экран в ожидании, пока загрузится компьютер. В нетерпении с детской непосредственностью она болтала ногами в красных колготках. Алексей несколько секунд ошеломлённо оценивал вид Дусиных коротких шортиков с крайне привлекательного ракурса, пока она не повернулась к нему:
– Загрузился!
Он сел на стул и вбил несколько слов в поисковике. Открылась страничка сайта, и Дуся стала жадно пробегать глазами по строкам, почти уткнувшись носом в экран. Алексей тоже попытался вникнуть в текст, но ему это плохо удавалось из-за того, что Дуся, опираясь о стол, почти касалась тонкой тканью рубашки его руки на мышке. Всё-таки для чтения нужны мозги, а они сейчас явно находились не в голове. Краем глаза он наблюдал за ней. Она читала, сосредоточенно изогнув чёрные брови и чуть приоткрыв рот, так что виднелись два верхних зуба. Этим выражением лица она напомнила Алексею плюшевого зайца, который был у него в детстве. Ему вдруг стало смешно.
– Ну? – вдруг нетерпеливо сказала Дуся. – Дальше! Я уже прочитала.
Алексей не выдержал и повернулся к ней. Её лицо было всего в нескольких сантиметрах, глаза широко раскрыты и выжидающе смотрят на него. На тёмно-карей радужке еле видны чёрные зрачки. Над верхней губой он заметил маленькую капельку варенья. Время для Алексея остановилось.
Но не для Дуси. Устав ждать, она недовольно нахмурила брови, положила свою горячую ладошку на его руку, нажала на его палец, лежащий на кнопке мышки, и продолжила читать.
– Здо-орово! – протянула она. – В этом году тоже будет!
– Хочешь, вместе съездим, посмотрим?
– Ага! Ну, спасибо за книжки! – Дусю как ветром сдуло в прихожую.
– Подожди, я тебя провожу, у тебя же книжки тяжёлые.
– Да ладно!
– Не ладно. Пойдём.
Алексей решительно принялся надевать куртку. Дуся удивлённо посмотрела на него снизу вверх, но ничего не сказала и стала наматывать на шею длинный шарф (в три оборота). Потом вдруг обняла его руками за шею и прошептала на ухо:
– Как зовут твою маму?
– Анна Васильевна.
Волнение Алексея, вызванное Дусиными действиями, неожиданно рассеялось от её же громкого вопля прямо над его ухом:
– До свиданья, Анна Васильевна!
Алексей поморщился и взял её увесистый рюкзак. Он всерьёз заподозрил, что Дуся приехала к нему уже со стопкой книг.
У метро Алексей отдал ей рюкзак.
– Значит, договорились насчёт двадцать третьего? – он уже снова хотел её увидеть.
– Да, а ты что, больше не придёшь в студию?
– Приду, – ему понравилось, что она спросила.
– Ну и вот!
Она улыбнулась, махнула рукой и вошла в метро. Сдерживая смех, чтобы не выглядеть идиотом, в одиночестве хохочущим посреди улицы, он сквозь стеклянные двери наблюдал, как она прислоняется к турникету задним карманом шорт, где лежал проездной.
– Как поживает Лера? – спросила вечером мать. Алексей уловил подтекст, но врать не стал:
– Нормально.
– Она хорошая девушка, – зачем-то заметила Анна Васильевна. За всю свою жизнь она любила только одного мужчину – своего мужа, и её расстраивали часто меняющиеся увлечения сына. А Леру ей было немного жалко – она была такая тихая, безответная, и Анна Васильевна не могла сказать о ней ничего плохого. Не то чтобы она желала видеть её своей невесткой, просто ей хотелось, чтобы сын был более постоянным в своих привязанностях.
– Мам, какие девушки? У меня диплом на носу! – тут уж он, конечно, приврал. Просто Алексей терпеть не мог подобных разговоров.
– А Дуся?
– Что – Дуся? – раздражённо переспросил он.
Мать только покачала головой.
А потом сказала с улыбкой:
– Она забавная.
Взбалмошная
Разговор с матерью застрял в голове у Алексея. Он совершенно не представлял Дусю в роли свой девушки (исключая наваждение у него дома) – она была слишком непредсказуема для этого. К тому же он считал себя «занятым»: его девушкой числилась Лера. Но просто общаться с Дусей ему нравилось. Она была девочка начитанная и интересующаяся, а постоянные словесные поединки делали их разговоры отнюдь не скучными. А как она умела слушать! Рассказывать ей что-то было одно удовольствие! Казалось, она воспринимала информацию всем своим существом – широко распахнутыми глазами и приоткрытым от любопытства ртом. Виделись они часто – как правило, в студии – и, общаясь, постепенно сходились всё ближе. Дуся вообще была очень общительной, Алексей не был её единственным другом. Также она много времени проводила с Ваней.
– Значит, завтра после универа мы едем ко мне, – услышал как-то Алексей голос Ивана. Дуся согласилась.
«Тоже мне мелкая! – с досадой подумал Алексей. Почему-то его раздражали Дусины с Ваней секреты. А может, секретов и не было, но расспрашивать Алексею не хотелось. – Интересно, а она сказала своему парню, что собирается со мной на фестиваль?» Ему вдруг захотелось её подколоть.
– А Ваня не обидится, что ты поедешь со мной гулять на весь день? – с иронией спросил он при случае.
Дуся вытаращила глаза:
– А почему он должен обидеться?
– Ну, у нас же будет вроде как свидание…
Больше Алексей ничего сказать не успел, потому что на Дусином лице отразился такой спектр эмоций, главной из которых было возмущение, что он растерянно смолк.
– Во-первых, какое свидание?!
Дуся уставилась на него, явно ожидая конкретного ответа.
Алексей уже и сам понял, что беззастенчиво влез в её личную жизнь, и попытался достойно отступить:
– Извини, я просто случайно услышал…
– Что услышал? – Дуся добивалась ответа.
– Прости! Конечно, это меня не касается.
– Это точно! А во-вторых, при чём тут Ваня?
Алексей окончательно почувствовал себя идиотом. И с чего ему стукнуло в голову что у Дуси с Иваном какие-то отношения?!
– Просто, я имел в виду, что мы собирались…
– Ах, ты об этом! – На Дусином лице заиграла какая-то нехорошая улыбка. – Ну, спроси, у Вани, не против ли он! А впрочем, я сама спрошу!
Она схватила Алексея за руку (чтобы не сбежал) и замахала Ивану.
– Ваня! Ты не против…
Алексею надоело участвовать в этом фарсе, он резко выдернул руку и быстрыми шагами вышел из аудитории. Вслед ему донёсся заливистый Дусин хохот. Раздражённый, он долго ждал лифта и, так и не дождавшись, плюнул и пошёл пешком.
На выходе его поджидала Дуся. Она стояла в дверях, так что просто обойти её было невозможно.
– Можно, я пройду? – холодно произнёс Алексей. Он был очень на неё обижен.
– Он не возражает, – вместо ответа выдала Дуся.
– Я счастлив. Дай пройти!
Дуся секунду оценивала его взглядом, словно прикидывая, стоит ли выполнить просьбу, а потом сказала, не двинувшись с места:
– Хочешь знать, почему?
– Нет!
– У него уже есть любимая девушка, – заговорила она преувеличенно серьёзным тоном, а в глазах плясали чёртики. – И это не я. Это Настасья. Они вместе уже два года, – теперь она с трудом сдерживала смех.
Алексей отодвинул её в сторону и резко шагнул за порог.
– Ты не знал?! – его провожал Дусин весёлый смех. – Так что встречаемся двадцать третьего!
Однако дни шли, дел было невпроворот, думать о вредной девчонке было некогда, и к четвергу Алексей уже успокоился. В начале пятого таймер в его голове щёлкнул, и он вышел из дома, заранее раздражаясь от одной мысли о Дусиной выходке. Леру отчего-то перестала интересовать студия, и она, не обнаружив у себя соответствующих талантов, прекратила не только ездить туда, но и заговаривать о ней. Поэтому в шестом часу Алексей один подходил к аудитории на девятом этаже, боясь даже предположить, что его ждёт за дверью.
Встретил его визг Дуси, которая бросилась ему на шею и затараторила прямо в ухо, отчего у бедного Алёши аж в голове всё зазвенело:
– Лё-ош! Приняли! Наш проект приняли! Ну, который мы с Ванькой готовили! – пояснила Дуся, видя, что он мало что понимает. – Помнишь, я собиралась к нему домой доделывать, ты ещё шум поднял?
– Я?! – совершенно искренне изумился журналист.
– Сейчас расскажу! Мы решили выпустить газету. Не сборник художественных произведений, а именно газету, где будут освещаться разные факультетские события: у нас ведь и конференции проходят, и концерты, и дни науки, фольклористы и диалектологи в экспедиции ездят… – Алексей сел на стул, с трудом понимая её пулемётную речь. – Первый номер мы с Ваней подготовили, а Мария Ивановна договорилась с нашей типографией, и они готовы выпускать газету при условии, что материал будет интересный! Так что я тоже теперь почти журналист! – В порыве эмоций она хлопнула Алексея по коленке и вихрем унеслась в другой конец аудитории.
Он ошеломлённо посмотрел ей вслед, пытаясь справиться с потоком только что выплеснутой на него энергии. «Да уж… – растерянно пробормотал он. – Но, в конце концов, я обещал съездить с ней на праздник». Это решение внесло некоторое спокойствие в его мысли. Алексей вспомнил их ссору (хотя не был уверен, что это можно было назвать ссорой) и ему самому стало смешно: как можно было принять Дусю за девушку Ивана? Да и вообще её сложно было представить романтическом контексте. Для Дуси в порядке вещей бросаться на шею своим знакомым. Он решил, что она легко сходится с людьми – слишком легко – сокращая дистанцию до минимума, что её поведение можно назвать эксцентричным, но не более того. «Бывают же такие люди – душа нараспашку», – подумал Алексей.
Поэтому в назначенное воскресенье он ждал её на машине у метро и от нечего делать разглядывал ещё не распакованный галстук, подаренный Лерой в честь «дня защитника отечества». Галстук ему понравился – со вкусом у Леры было всё в порядке. Последняя была не в курсе его встречи с Дусей, и не совсем довольная совесть периодически тилибомкала Алёше об этом, но он привёл ей весомый аргумент: он что, уже не имеет права никуда ходить с друзьями? В конце концов, он с тем же успехом мог бы пойти, например, с Серёгой. А кроме того, Лера видела этот почти такой же фестиваль год назад. Зачем опять мёрзнуть?!
Занятый дискуссией со своей совестью, Дусин приход Лёша прозевал, поэтому вздрогнул от неожиданности, когда девчонка открыла дверь, бросила рюкзак на заднее сиденье, а сама молча плюхнулась рядом с ним.
– Привет, как дела?
– Отлично! – в её голосе прозвучал сарказм.
– Что-то случилось?
– Я же сказала: всё отлично! – повторила она уже с явным раздражением.
Алексей мысленно чертыхнулся, настроение резко упало. И какой чёрт дёрнул его поехать с ней?! Теперь всю дорогу она будет выпускать в него свои колючки!
Но Дуся молчала. Она явно думала о своём: все её чувства при этом – раздражение, злость, обида – очень чётко отражались на лице. Ведя машину, Алексей краем глаза наблюдал за ней. Иногда ему казалось, что её глаза порой наполнялись слезами, но может, ему только казалось – в конце концов, за рулём ему некогда было разглядывать пассажирку.
Когда они вошли в парк, Дуся оживилась. Широко распахнутыми от любопытства глазами она разглядывала кусочки истории, предстающие перед ней. Народу было много. Дуся шустро сновала между людьми, Алексей едва успевал за ней, стараясь не потерять её из виду. Но стоило ему ненадолго отвернуться, как она, буквально, растворилась в толпе. Он покрутил головой – Дуси нигде не было, позвонил на мобильник: всё-таки современные достижения техники сильно облегчают жизнь. Но на Дусю законы эпохи не действовали: она, конечно, не ответила. «Не маленькая, не потеряется!» – в конце концов рассердился Алексей и отправился бродить по парку самостоятельно. Его внимание привлекла знакомая музыка – песни о Великой Отечественной войне, и он пошёл на звук. Оказалось, что пели добровольцы – зрители, пришедшие на фестиваль. Песни военных лет брали за душу. Алексей постоял и прослушал ещё две. Но потом ведущий в военной форме сороковых годов заговорил о стихах, написанных солдатами, буквально, в окопах, и обратился к толпе с вопросом: кто знает лирику военных лет? К удивлению Алексея, вдруг откуда-то из-за его спины на площадку вынырнула Дуся: «Я знаю!»
«Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мире подсмотрел
Святые, искренние слезы…»
Дуся читала стихотворение Некрасова – известное, почти хрестоматийное, но в её исполнении стихи показались Алексею до странности незнакомыми. Когда она начала читать, толпа затихла, и в ясном морозном звучал только Дусин голос. Он тоже показался Алексею почти чужим. Обычно звонкий, сейчас он звучал глухо, как будто шёл не из горла, а откуда-то изнутри, из самой души. Алексей уже слышал однажды, как Дуся читает стихи, но тогда её выступление в совершенно другой обстановке произвело на него совсем иное впечатление, возможно, ещё и из-за того, что он смотрел его на видео. Сейчас же у него от стихотворных строк сжималось сердце и даже в глазах защипало.
Когда Дуся замолчала, на секунду повисла пауза, а потом все захлопали. Некоторые женщины, особенно пожилые, вытирали слёзы. Дуся скользнула обратно в толпу, Алексей метнулся к ней, чтобы снова не потерять. Она заметила его, взяла за руку и потянула за собой:
– Пошли?
– Дуся, это было потрясающе! – он был под впечатлением от услышанного.
– Да, мне тоже очень нравится это стихотворение.
Алексей снова поразился: она не играла в скромницу, она действительно говорила то, что думала, она восхищалась вместе с ним – талантом поэта, не замечая своего.
Чтобы больше не теряться в толпе, Дуся стала брать Алексея за руку, и он каждый раз вздрагивал от этого прикосновения. Он обнаружил, что ходит за ней хвостиком туда, куда ей хочется, и мысленно улыбнулся этому: пожалуй, впервые в жизни ему нравилось чувствовать себя ведомым. Мир кружился перед ним, словно в замедленном кино: вокруг шумели, играла музыка, над чем-то смеялись, а перед его глазами маячила одна Дуся, согревая его ладонь своей маленькой ладошкой. Он и пришёл-то сюда ради неё – сам он повидал немало таких мероприятий, и теперь имел право прозевать весь фестиваль.
А ей всю было в новинку. Когда он заметил ошибку в реконструкции оружия эпохи войны с Наполеоном, Дуся спросила:
– Ты так хорошо знаешь историю?
– Да, я даже хотел поступать на истфак, но решил всё-таки остаться жить в современном мире.
Услышав это, Дуся засыпала Алексея миллионом вопросов. Её любопытство было неисчерпаемо, а ему нравилось отвечать ей. Да и какому парню не понравится, что девушка слушает его с восторгом, к тому же если разговор касается интересующей его темы?
Однако стоило им сесть в машину, у Дуси словно батарейка кончилась: улыбка сползла с лица, она притихла.
– Устала?
– Нет, – резко ответила она.
Алексей вздохнул.
– Домой? – спросил он.
– Нет, – поспешно ответила она и как-то растерянно улыбнулась. – Я хотела… ещё немножко погулять… – Казалось, она придумывала причину, чтобы не ехать домой.