Buch lesen: «Роза, цветок для чародея»
Пролог
Джавзат невзначай взглянул на себя в овальное зеркало, висевшее в холле особняка на пестрящей стене, обклеенной яркими обоями, с изображением распустившихся бутонов роз и ненароком, поморщился.
Насыщенный аромат благовоний, со звучным названием «Лилия в цвету», ударил в нос и захотелось нещадно расчихаться на весь особняк, но вместо этого он обернулся на дверь, разглядывая аристократичный женский силуэт, только что покинувший дом.
Понравилась ли ему, некая госпожа Вольтер, он еще не понял, посему пожевал губу и вздохнул, дергано проведя длинными пальцами по лысине.
Иногда, Джавзату хотелось, чтобы его хозяин уже остепенился, но все дамы, проводившие ночи и бывало и дни вместе с господином Гризби, по каким-то причинам не устраивали старого камердинера. Как и самого господина Гризби.
Хозяин славился своим непостоянством с самого рождения. Его неугомонная натура всегда искала что-то новое и неизведанное, не останавливалась не перед чем и не перед кем, завоевывая новые рубежи и горизонты.
Джавзат не мог припомнить, кто в роду Гризби мог быть точно таким же непостоянным, порой жестоким и беспринципным? Быть может, Мартел, пошел в свою прабабку Венеру, заносчивую старушенцию, которая не давала никому покоя до самой смерти, а в конце своей жизни, блеща нехилым здоровьем, случайно обпилась белладонны и скоропостижно скончалась в саду под увесистым кустарником шиповника.
Тогда ее долго искали и нашли благодаря, валяющейся на дороге туфле.
Камердинер и главный слуга в одном лице, пожевал губу, снова бросив на себя оценивающий взгляд в зеркальную гладь.
В глазах читалось сожаление. Он был стар и всеми силами пытался сохранить былую молодость, благодаря чародейским вещицам и технологиям.
– Джавзат? – произнес голос за спиной, выводя из глубоких раздумий и мужчина ненароком вздрогнул.
– Госпожа Гризби? – произнес он, тут же стушевавшись. Матушка Мартела, до сих пор, действовала на него пугающе. Язык прилипал к небу, а на лбу выступала непрошенная испарина.
Женщиной она была статной и голубой кровью от нее разило за версту.
Лана Гризби выглядела моложе своего возраста, лет на двадцать. Она не использовала чародейские маски, создающие эффект вечной красоты. Скорее всего, предпочитала втирки и снадобья, но иногда Джавзату казалось, что она пьет кровь младенцев.
Женщина, плавной поступью, словно дикая кеди (кошка), подошла к нему и слегка нагнулась, мимолетно взглянув на входную дверь.
– Как тебе госпожа Вольтер?
Джавзат растерялся. Обычно, при ней он словно проглатывал язык и мысли путались. Он снова сглотнул, пытаясь выудить в своей голове хотя бы одну здравую мысль и поморщился.
– Чувствуется масть, госпожа, но я бы не стал торопиться, – выдавил он из себя, а Лана прищурилась. Не мог же он сказать, что во всех претендентках на руку и сердце его драгоценного воспитанника, он видит неподходящие черты. Да даже в этой Марджери Вольтер! Аромат ее благовоний, сведет его в могилу раньше времени, если его дражайший Мартел, вдруг решит на ней жениться!
– Послушай, Джавзат, – цедя слова сквозь зубы, проговорила Лана, впиваясь острым взглядом в моментально ссутулившегося старика. – Марджери прекрасно подходит моему сыну. Древний благородный род, под стать нам, прекрасная родословная. Уж лучше она, чем эти выскочки, мнящие себя не ясно кем!
– Да, но, – проблеял мужчина, ощущая как грудь сжимает спазм. Не свалиться бы с сердечным ударом на мягкий ковер!
– Сделай все возможное, чтобы мой сын остепенился и сделал выбор. Мартелу давно пора создать семью и свить гнездо. Ему нужна супруга со стальными нервами, здравым и холодным рассудком. Уверена, Марджери подходит под эти эпитеты, как никто другой.
– Ваш сын, очень непосредственный молодой мужчина, госпожа. Ему сложно угодить, и он избалован делать то, что хочет. Я, конечно, постараюсь, но…
– Никаких, но! – прошипела Лана. При этом, ее лицо оставалось спокойным, словно гладь озера. На безымянном пальце сверкнул рубиновый фамильный перстень Гризби. – Вот, – протянула руку женщина и Джавзат увидел в ее ладони кристалл, – скажешь, что это помогает от мигреней и положишь в его покои.
Камердинер резво закивал. От кристалла шло приятное покалывание и холодок. Старый слуга прекрасно понимал, что в кристалле заложен абсолютно другой эффект и он явно был связан с тем, чтобы задобрить хозяина и заставить его думать иначе.
Мужчина дергано кивнул, рассматривая как матушка Мартела с легкостью открыв дверь в кабинет хозяина, просочилась в дверную щель.
Джавзат сразу же заметил задумчивый профиль Мартела и то, как он аристократично выпускал дым от сигареты, расслаблено развалившись в кресле.
От громкого дверного хлопка, картина на стене покосилась на правый бок. Джавзат был суеверным и в этом моменте, он уличил дурной знак. Он покачал головой, думая про себя, что его мальчику, никто не подходит, но с Ланой Гризби, он тягаться не мог. Они были в разных весовых категориях.
Глава 1
– Проснись, проснись, проснись!
Голос раздавался все сильнее и сильнее, переходя на все более противные и писклявые фальцеты, от которых хотелось забиться как можно глубже в подушки и не слышать этот непрекращающийся монолог.
Между делом в моей голове промелькнула мысль, что я не высыпалась нездоровое количество времени и скоро мне это грозило нервным срывом, раздражением или агрессивным поведением, под которое мог попасть кто угодно.
Мимолетно размечтавшись о капсуле для сна, в котором спишь как младенец, я перевернулась на спину, стараясь не реагировать на непрекращающийся звук рядом и позволила себе еще чуть-чуть помечтать о месте, где разольется полная тишина, благоухание морского бриза, а перины и подушки будут настолько мягкими, что улыбка не сойдет с моего лица, пока меня не изгонят, спустя оплаченное время.
– Роза, Роза, Роза, время, время, время!
Голос не прекращался, пока я не распахнула глаза и в упор не уставилась на кибернетический механизм, коротко называемый андроидом, с именем Люси.
На потертом экране, взметнулись вверх электронные глаза, изображающие все грани эмоций сразу, начиная от волнения, заканчивая возмущением.
Андроид, представляющий собой металлический каркас с миниатюрными руками и головой, прокатился мимо узкой кровати, обогнув ее с другой стороны и шарахнулся об тумбу.
Тормоза давно надо было поменять, как и ядро электронной штуковины, но так как стоило это удовольствие как две мои зарплаты, я не торопилась обновлять детали старого андроида, надеясь про себя, что Люси будет жить долго и счастливо еще долгое время.
Иногда Люси страшно тормозила и вела себя странно, так как процессор заедал и выдавал немыслимые штуки. Мог по часу кружиться на одном месте, говорить идиотские глупости или повторять одно и тоже по тысячу раз за раз.
В общем, Люси я старалась всегда оставлять дома, как помощь близким.
– Опоздание составляет пятнадцать минут, – выдала Люси, снова шарахнувшись об тумбу. – Гилберт выдаст штраф или уволит, имей в виду.
Я откинула одеяло молча и практически грациозно, стараясь не выдавать как меня все достало, проглотила злой комок в горле и направилась в душ.
– Если бы не я, -не замолкала Люси, тащась позади меня, – тебя давно бы уволили. Имей это в виду. Да, да, да! Если бы не я, вы бы сгинули, все трое.
Захлопнув узкую кабинку, где с трудом вмещался один человек и то боком, я жадно подставила лицо под горячие струи, пытаясь проснуться.
Андроид затих, но я прекрасно знала, что Люси стоит под дверью ванной комнаты, размером с пятачок, выжидая моего выхода, чтобы дополнить свои высказывания какими-нибудь новыми и очень важными добавлениями.
Шустро намылив голову гелем для волос, я с рвением его смыла, дабы успеть до момента, когда горячую воду выключат и когда ощутила холодную струю, быстро обмылась и выскочила из мигом остывшей кабинки.
Горячая вода в домах, где можно было снять жилье, была роскошью. Хозяева драли за нее в три дорога, прося баснословные суммы, чтобы подавать ее в жилье.
Я оплачивала в месяц несколько галлонов, которые распределись в течении дня на три раза. Как раз хватало быть чистыми, мыть посуду, не отмораживая кисти рук и постирать что-нибудь на быструю руку.
Стоило мне открыть дверь, как я тут же столкнулась с Люси и тетушкой.
Обе смотрели на меня одинаковыми моргающими взглядами, словно чего-то ожидая.
– Я приготовила тебе завтрак, знала, что ты проспишь, – полуживым голосом произнесла тетушка Констанция, заместо утреннего приветствия. Ее темные глаза и рубинового оттека волосы, до странности ярко констатировали с бледным как мел лицом.
– Не стоило переживать, Кони, – произнесла я, сократив длинное вычурное имя на более короткий мотив. Констанция не любила эти уменьшительные ласкательные произношения и скривила рот.
– В любом случае, яйца пожарены, – бросила она и поплелась за мной на миниатюрную кухню, где мог спокойно размещаться один человек, но нас набилось туда трое. Люси не отставала и вклинилась между наших тел.
Я бросила короткий взгляд на жареные яйца, подавив вдох сожаления.
Констанция готовить не умела. От слова совсем. И очень обижалась, когда ее стряпню не ели.
Женщина дождалась, когда я усядусь за стол, похожий размером на табурет. Моргнув темными глазами, обрамленными поредевшими ресницами, она было открыла рот, но я отвернулась, плеснув из кофейника себе что-то похожее на каву, но, по сути, это была страшная дешевая бурда, отдаленно напоминающая этот благородный напиток.
– Завтра расчет у хозяина, Роза, не забудь, а также, необходимо купить продуктов, пару свежих платьев для нас с Изабеллой и кое-что еще. Пора обзавестись нормальным гладильщиком. Мятые вещи ужасны, хочу тебе сказать. И еще, у нас с Изабеллой совсем износилась обувь. Новые ботинки, ох как нужны!
Несдержанно передернув плечами, я посмотрела в упор на женщину, отхлебнув каву, под названием «бурдель».
– Возьмите таллеры из запаса, тетушка. Не зря же вы с матушкой, приберегли некую сумму на черный день.
Констанция несколько раз хлопнула глазами, подбирая слова.
– Я еще не сказала тебе про нитки, – обидчиво прошептала она.
Я уставилась на тетку исподлобья, не подумав и скрыть свое недовольство.
– Уверена, без некоторых вещей мы сможем обойтись, Кони, – разделяя слова, произнесла я, – например, без ниток и обувки. Если ты вдруг забыла, летокар требует скорого ремонта, а без него я как без рук. Успеть на работу в разные места на общественных омнибусах и поездах, ох как трудно.
Констанция мигом поджала губы, уставившись на меня своими темными глазами, сверля.
– Но пряжа и нитки, мне необходимы, – давя в себе возмущение, произнесла тетушка.
Я поднялась с миниатюрного стула, быстро допив напиток и не притронувшись к яичнице.
– Слышала, что в прачечной у Греуса свободна вакансия в гладильном отделе. По мне, прекрасное место, рядом с домом. Ты всегда будешь при личных деньгах и пряже. Чем плохо? – пожала я плечами, прекрасно понимая, что от этого предложения тетка вылупит на меня свои глаза и захлопает ресницами.
– Кто тогда будет следить за Изабеллой? Сама знаешь, как ей не просто двигаться на этом нелепом протезе и вообще, ты видишь ее тонкую душевную организацию и зависимость. Ей нужен мой присмотр.
– Тогда, урежем бюджет, – вздохнула я, направившись в свою комнату, чтобы переодеться. Время стремительно поджимало и не хотелось слушать вопли Гилберта об опоздании.
– Ты обещала матери новый протез, Розалинда, – не удержалась от небольшого упрека тетушка. Она прекрасно знала, как я ненавидела свое полное имя и посему, специально бросила им мне в спину. – Старый ужасно натирает.
– А мне новые тормоза, – брякнула Люси, просочившись в мою комнатушку, больше похожую на кладовку.
– Когда сорву куш в «Золотом Таллере», милые дамы, то заживем припеваючи, – пропела я, пропуская мимо ушей просьбы, от которых у меня начинал дергаться глаз.
– Азарт ни к чему хорошему еще не приводил, как и риск, – Констанция облокотилась на дверной косяк, кутаясь в длинный вязаный кардиган болотного цвета, больше похожий на странный халат с большой аппликацией из красных ниток на левой груди. – В общем, постарайся что-то придумать, – добавила тетушка, уже с более мягкими нотами в голосе.
Женщина скрылась в узком коридоре, ровно держа осанку и плавно прошуршав по чистому полу аристократичной походкой.
Шустро натянув кожаные обтягивающие штаны, надев майку и темную короткую куртку, я прихватила небольшую сумку, закинув ее через плечо.
Пройдя мимо комнаты матери, я ненадолго остановилась, разглядев ее миниатюрный силуэт, лежащий на узкой кушетке. Мать спала. Из комнаты распространялся кисловатый запах вайни и чего-то более тяжелого.
Изабелла Тревиль, уже более десяти лет страдала сильной зависимостью к горячительным напиткам и порой перебарщивала. Я, честно говоря, уже забыть забыла, когда помнила ее нормальной и счастливой.
Прикрыв дверь, я шустро обула ботинки и вышла из квартиры, которую мы снимали втроем, в одном из самых непритязательных районов столицы Гелы, на окраине Элевсина.
Здесь дома плотно прилегали друг к другу, стояли запахи отходов, мокрого белья и мусора.
В этих зданиях из серого бетона, обычно жили приезжие со всех окраин Гелы, а также, средний класс, работающий на разного рода предприятиях, конторах и заведениях.
Мы переехали сюда пару лет назад с пустынной местности, где главным городом являлся Илир. Название переводилось как «дорога барханов». Собственно, сам город, представлял собой что-то наподобие дороги, в виде перекрестка и налепленных друг к другу домов.
Я ненавидела то место всеми фибрами своей души и сделала все, чтобы оттуда уехать, прихватив строптивую тетку, обожающую вязать и больную мать в охапку. Ну, еще и Люси, которую я считала своим другом.
Своего отца, я никогда не видела. Мать никогда не рассказывала о нем. Благо, хоть не придумывала басни, что меня нашли в капусте!
Пару раз, я как бы незатейливо попыталась разузнать у родственниц тайну моего рождения, но тетка с матерью как воды набрали и я бросила эту затею, поставив жирную точку, после того как покопалась в их вещах и не найдя ничего существенного, чтобы проливало бы свет на мое рождение.
Через некоторое время, я пришла к выводу, что моим отцом, был явно какой-нибудь рабочий или еще кто-нибудь не примечательный, типа отчима, с которым жила моя матушка несколько лет.
Он поколачивал ее и меня, но Констанцию по каким-то, только ему явным причинам не трогал.
После того, как у матери начались проблемы со здоровьем, стали отмирать ткани и образовалась гангрена на левой ноге, новоиспеченный «папочка», нашел себе другую, а я, первый раз в жизни орала так, что сорвала голос.
Мне осточертел Илир и окружающая вокруг пустыня.
Продав небольшой дом, мы отправились покорять столицу. Вернее, ее покорять отправилась я, а тетка с матерью только хлопали глазами.
Покорить Элевсин мне не удалось, скорее он покорил меня или даже сказать, хорошенько нагнул.
Столица не прощала ошибок и выдавливала тех, кто не мог уживаться в ее пространстве.
Моя жизнь в ней походила на вечное барахтанье варанги (жаба), которая усилено работала лапками, чтобы не сгинуть на дно.
Было сложно и порой я задумывалась, на сколько меня может хватить.
Радовало и давало внутреннее самоутверждение то, что я не сдавалась, продолжала кое-как держаться на плаву. И как не было тяжело, все же, сделала матери протез, пусть и самый дешевый, купила летокар и продолжала пахать на нескольких работах, чтобы обеспечивать нас.
Тетка Констанция, никогда в своей жизни не работала и в глубине своей души считала, что труд не красит женский лик. Она не забывала твердить мне, что наш род принадлежал к аристократической породе, растерявшей свое былое величие сотню лет назад.
Женщина, в одной из своих заветных шкатулок, хранила сложенное в несколько раз древо родни, несколько раз склеенное за долгое время.
Меня терзали смутные сомнения, что этот трухлявый манускрипт принадлежал именно нам.
У одного из родственников там, была фамилия Тревиль. По мне, так он мог быть просто однофамильцем, но Констанцию было не переспорить. Она доказывала мне, что в ней течет голубая кровь. Не зря же, у них были с сестрой такие славные имена!
Ну и у меня тоже!
Розалинда!
Не знаю, кто предложил такой вариант, но этого человека я заочно не возлюбила.
Усевшись в свой летокар, я потерла лицо руками и посмотрела на себя в зеркало.
Цвет глаз с фиалковым оттенком, казался ярче под лучами Сувара, проникающего через тонкую розоватую защитную сеть, закрывающую всю планету.
Пепельные волосы были растрёпаны и забраны сзади в неаккуратный хвост. Курносый, немного задранный нос и пухлые губы, в принципе создавали нормальный среднестатистический облик.
Меня можно было назвать миленькой, если бы не колючий характер!
Я была достаточно высокой и худой, хотя, любила хорошенько поесть. Но не стряпню Констанции, конечно!
Почувствовав, как заурчал живот от желания что-нибудь скушать, я тут же вспомнила про горячую сосиску в тесте, хорошенько приправленную сыром и горчичным соусом, и чуть не замурлыкала от удовольствия!
Кинув сумку на соседнее сиденье своей старенькой летающей малышки, я дотронулась пальцем до сверкающего фиолетовым сенсора и услышала еле заметный гул, который с каждой секундой нарастал, пугая меня своими звуками.
Летокар срочно требовал починки, и я планировала дотянуть до одной из зарплат, чтобы мне подлатали мое драгоценное средство передвижения в одной из мастерских.
Машина завибрировала и нажав на еще одну кнопку на сенсоре, поднялась в воздух, оставив после себя небольшое серое облако.
Крутанув небольшой руль, я поднялась выше и выехала на воздушную эстакаду, по которой плотно толкался поток летокаров.
Воздушные дороги в столице были удобно спланированы, разделяясь на уровни и развилки. Уровней было три и самый высокий был платным и на нем практически никогда не было пробок.
Сам центр столицы, был также весь в ярусах и в скоплении домов, стены которых, либо были стеклянными, либо зеркальными.
Практически везде присутствовала неоновая завлекающая реклама, распространяя яркие краски на улицы.
Элевсин был многолюдным, порой казался перенаселенным и шумным.
Встречались более просторные места для гуляний, в виде площадок, где располагались гамаки и места для отдыха.
Деревьев, парков, садов не было до недавних пор, пока многоуважаемый чародей, ставший правителем, а потом главным в совете двенадцати, вдруг не стал задумываться о природных красотах и так разошелся, что половину города засадил цветами.
Выглядело это впечатляюще и местами нелепо.
Не вписывалось во внешний антураж, что ли!
С новым правителем, не особо что поменялось. Ранее правил совет двенадцати старейшин и по последним известиям, эти люди снова руководили ансамблем, а правитель из семейства Гризби, решил сдать пост и занимался какими-то только ему известными делами.
Меня это мало интересовало.
Я мечтала выбраться из района Серые Джунгли и подняться повыше. Хотя бы, в Розовые Дали, где располагалось жилье побольше и открывались неплохие виды на город.
Но пока, мечты оставались мечтами.
Я повернула руль, сворачивая на более узкую полосу, задумчиво вглядываясь на дорогу.
Мой проржавелый летокар, можно было смело назвать корытом, по сравнению с другими скользящими по магистрали аппаратами, сверкающими, неоновыми, переливающимися.
Взглянув на дисплей наручного прибора, я тяжело вздохнула, понимая что опаздываю к крикливому Гилберту в закусочную, где я работала подавальщицей в дневные и вечерние смены.
Уже представив, как этот пухлый и краснеющий от злобы тиран будет орать, пыхтя и брызжа слюной, я остервенело вцепилась в руль.
Когда-нибудь я уйду с квартала Синих Сердец из забегаловки с звучным названием «Пирог, лапша и крылышко».
Кто придумал этот бред, я не знала, но народу в заведении хватало.
Пироги, обычно, пересаливали, крылья пересушивали, а вот лапша, была отменной. Ее я и ела во время обедни или бегала в соседние заведения, чтобы купить перекус.
Помимо работы подавальщицей, я заменяла свою знакомую Ливию в дансинг клубе, танцуя перед мужиками, с мерзкими и слащавыми взглядами.
Это было отвратительным, но иногда перепадали хорошие чаевые!
Тетушка Констанция об этом не знала, а то бы наложила на себя руки, не забыв проклясть меня.
Также, она не знала, что я выходила в «Золотой Таллер», самый главный игральный дом в Элевсине, подавальщицей. Ну, и практически никогда не отказывалась от обслуживания банкетов и знатных вечеров на приемах у аристократии города.
От этого всего, я дико уставала, но мечтала подняться на уровень выше, живя в столице, а еще, хотела получить образование, закончив какую-нибудь Академию, коих тут было множество.
Быть может, лечить людей! И спасти Гелу от вируса отмирания живых тканей физического тела.
Своим мыслям, я даже улыбнулась!
Конечно, я загнула!
С жуткой проблемой, с которой столкнулась Гела много лет назад, бились ведущие умы и ученые, пытаясь найти волшебную таблетку и эликсир, чтобы жители не страдали от жуткой напасти.
Заболеть мог любой.
Бедный, богатый, не важно!
Болезнь распространялась быстро и не жалела никого.
Причины, до сих пор, выявлены не были, но в глубине души все знали, что это как-то связано с жизнедеятельностью планеты.
Гела нам мстила, что когда-то наши потомки начали уничтожать природу, посчитав себя сильнее и умнее ее.
Богатые могли приобрести лучшие, многофункциональные протезы, практически не отличающиеся ничем от естественных конечностей.
Бедные же, либо умирали, поглощённые местной чумой, либо делали срочные операции, жили без рук и ног или ставили протезы.
Рынок протезов процветал! В Элевсине можно было найти все что угодно. Как у официальных поставщиков, так и на черном рынке.
Отогнав не радужные мысли из своей головы, я повернула на другую трассу, которая сверкала еле заметным розоватым светом, от высоких красивых арок и уже хотела опускаться в квартал Синих Сердец, как какой-то умник резво пронесся рядом, что мой летокар дернулся в бок и покосившись от воздушной волны, зацепил арку.
Я кое-как удержала управление, чтобы не слететь с трассы и ударилась лбом о панель спереди.
Слова брани, перемешанные со страхом, застряли в горле, пока я смотрела в след удаляющемуся черному и сверкающему аппарату, несшемуся на недопустимой скорости.
– Урод, – прошипела я, моментально возненавидев лихача и уже хотела завести летокар снова, но машина вдруг решила не заводиться.
Я несколько раз надавила на дисплей, повисшего в воздухе агрегата, чертыхаясь в слух и стуча по рулю, что есть мочи, пока не откинулась на спинку сиденья и не прикрыла глаза.
Пытаясь справиться с гневом, я мысленно ненавидела этого идиота, пронесшегося мимо моей коробченки, которая не любила резких движений.
Пока я подсчитывала, сколько будет стоить вызов эвакуирующего механизма, внутри меня поднималась волна гнева.
Мне точно пора в камеру для сна и успокоения, чтобы кого-нибудь не прибить!
– Ну миленькая, ну пожалуйста, – пропела я любовно, поглаживая летокар по рулю и панели.
Агрегат пару раз чихнул, но двигаться с места не собирался.
Выдохнув и приняв сей факт, что машина решила долго жить, я нажала на сенсоре кнопку, чтобы вызвать службу помощи.
Ждать пришлось недолго.
Уже через несколько минут, меня взяли на буксир, прикрепив плотный трос и доставили в мастерскую по ремонту старых развалюх.
Отправив немалую сумму таллеров на счет эвакуирующей организации, я вышла из летокара, покосившись на механика и сделав самое добродушное лицо, на которое только была способна.
Даже поправила хвост и длинную челку, чтобы выглядеть милее.
Крутанув худыми бедрами и тощей задницей, я широко улыбнулась, пронизывающе взглянув на молодого парня, с неопрятной прической. Его комбинезон был испачкан маслом и грязью. В руках он держал планшет, в котором что-то высчитывал.
Изобразив на лице полную наивность, я хлопнула длинными ресницами, сразу же вспомнив наставления начитанной Констанции. Тетка любила изучать старые альманахи по аристократичному поведению и этикету и не забывала напоминать мне о моих жутких манерах.
Порой, я думала она была рождена на Эле, планете близнеце, где в землях Аквии, кичились манерами, как самым главным инструментом в жизни.
– Привет, – я взмахнула рукой, в качестве приветствия, отвлекая парня от раздумий. – У меня сломался летокар.
Юное создание хлопнуло глазами, выходя из раздумий и перенося взгляд на колымагу позади меня.
Да, бордовая краска местами облезла и во многих местах были видна коррозия и ржавчина, но зато летокар был целым, без вмятин.
Юноша молчал, видно подбирая эпитеты и слова, чтобы не обидеть ни хозяйку ржавого ведра, ни само ведро, беззвучно шевеля губами, как хорс (лошадь).
– Вы не могли бы ее реанимировать? Внешне, аппарат не очень, но внутри, вполне себе посоревнуется со многими.
– Для старых летокаров, обычно нужны определенные детали. Сами знаете, как тяжело их найти на рынке.
Юноша, показывая, как ему не хочется связываться с развалюхой, подошел к притихшему аппарату. Мина на его лице говорила сама за себя.
– Скорее всего, полетел блок питания, от неожиданности.
Молодой человек прищурился и посмотрел на меня как на душевнобольную.
– Аппарат не приучен к резким движениям и любит исключительно спокойный и плавный ход, а никогда его подрезают обнаглевшие идиоты на дорогих механизмах! Я заплачу вам, – пропела я последнюю фразу, вглядываясь в лицо юного механика с трепетом, как домашняя кеди (кошка).
Юнец с неохотой кивнул, открывая крышку и разглядывая пыльные провода и искрящийся блок. Когда-то, я уже его меняла и отвалила не слабую сумму. В другой мастерской меня уверяли, что блок питания переживет мою бабушку, но он с натяжкой прожил около года и от испуга издох.
– Такой будет стоить пятьсот таллер.
– Чего?? – воскликнула я, не в силах изображать глупую дурочку, готовую флиртовать и краснеть с кем угодно, – да это большая часть моей зарплаты, заработанная на двух работах!
Губы механика сложились в белесую прямую линию, хоть линейкой вымеряй, и он недовольно сложил испачканные руки, с грязью под ногтями.
Никогда не любила неухоженные пальцы и грязные ботинки у противоположного пола!
Сделав шаг назад, я постаралась угомониться, оправив хвост.
– Для такого старья, надо заказывать заранее, чтобы сбавить сумму, либо берите какой есть, последний остался. Могу дать гарантию, что с ним летокар будет летать по трассам быстрее всех. Да он переживет вашу бабушку!
Я прищурилась.
– Где-то я уже это слышала, – промямлила я.
«Всех механиков что, учат на одних и тех же курсах, как обманывать недальновидных обладателей ломающихся летокаров?» – подумала я и еще больше загрустила.
Но я была бы не я, если бы вдруг решила сдаться так просто.
– У меня к вам предложение, – сверкнув белыми зубами, доставшимися мне от аристократического рода как подарок, – вы сделаете мне дисконт, а я обещаю несколько раз накормить вас в самом лучшем заведении в районе Синих сердец. Не упустите шанс, соглашайтесь!
Юноша замер, хлопнув маленькими глазками.
– «Пирог, лапша и крылышко!», слышали о таком? – продолжила я рекламировать заведение, которое бы не посоветовала даже врагу, но здесь приходилось как-то выкручиваться. Этот наглец заломил баснословную цену, а без летокара я была как без рук. – Еда, пальчики оближешь!
Механик почесал затылок.
– В том районе нет ни одной нормальной закусочной.
– Вы просто не бывали в «крылышке», там чудесно и главное, уютно. А еще, я подам вам лично лучшие блюда. Ну, соглашайтесь!
– Нет! – сказал как отрезал механик, – пятьсот таллер и на этом точка.
– Триста! – в таких же интонациях произнесла я, угрожающе подойдя к юнцу ближе, – уверена, блок питания просто не стоит больше. Я бы вообще дала бы его двести, но сотка, так уж и быть, ваша работа.
Механик покраснел. Я подошла ближе, перекрыв ему дорогу и облокотилась на мигом проскрипевшую крышку летокара.
– Не вижу у вас шибкого количества клиентуры, любезный, – вздохнула я, бросив точечный взгляд в сторону гаража, где стоял среднестатистический летокар без сверкающих серебром полозьев. – Сделаю вам рекламу, среди своих клиентов.
– Четыреста пятьдесят, – решил сбавить цену юнец.
– Триста и не таллером больше, иначе начну торговаться за двести пятьдесят и не уйду отсюда, пока не собью цену. А еще пожалуюсь в инспекцию, что вы обдираете добропорядочных граждан столицы!
– Это угроза? – промямлил механик, бледнея.
– Нет, попытка договориться.
– Триста пятьдесят, – сквозь слепленые губы, выдавил молодой человек, не переставая смотреть мне в глаза, – и несколько обедов в заведении.
– Заметано, – согласилась я, радуясь про себя, что сбила цену и блок стал стоить вменяемых денег, – сделаешь сейчас?
Механик прищурился.
– Завтра, сегодня мне надо будет забрать его у знакомых.
– Мы так не договаривались.
– Мы никак не договаривались, барышня, – панибратски выдал молодой человек, – завтра забирайте! И предоплата вперед!
Прищурившись, я вздохнула, выуживая из сумки небольшой кожаный кашель и отсчитав часть денег передала работнику.
– И чтобы мне без глупостей, – не удержавшись от угрозы, произнесла я, – только попробуйте поставить старье.
Ничего не сказав, механик удалился, а я, погладив бочок старого, но родного аппарата, направилась к остановке, где могла сесть на воздушный омнибус, чтобы добраться от синего района. Так я его называла.
Денежная растрата, больно ударила по настроению. Я планировала заменить полосы и сенсор в салоне, который заедал, посему, непредвиденная ситуация меня выбила из колеи.
Новый летокар, я пока не могла себе позволить, а менять шило на мыло, не было смысла.
Закинув сумку на плечо, я прошла по глухому бездорожью около получаса пути, пока не вышла к остановке.
В омнибус забилось столько народу, сколько он обычно в себя не вмещал.
Я тоже, кое-как втиснулась внутрь и вышла, спустя несколько остановок, хорошенько отмассажированная потными телами.
Скинув куртку и оставшись в майке, я припустила к району заведений общепита на любой вкус, прекрасно понимая, что взбучки от Гилберта не избежать.
Тем более, время клонилось к обедне, а значит в заведении народ должен был подтянуться, чтобы набить желудки лапшой и подгоревшими куриными крыльями.
Гилберт специально не использовал автоматы для готовой продукции, где можно было нажать кнопку и через несколько минут получить с пылу и с жару блюдо.
Хозяин предпочитал действовать по старинке, не особо приветствуя постоянно появляющиеся изменения. Посему, лапша варилась в огромном котле, пироги пеклись в духовке, а крылышки жарились в масле, которое Гилберт нещадно экономил и у кого были слабые животы, потом мучились страшными болями и веселыми часами в отхожем месте.
