Buch lesen: «Я пойду за тобой»

 
Одинокой звездой освещая твой путь
Я пойду за тобой, как фонарик во тьме.
Как сестра милосердия буду лечить твое сердце,
Которое бьется во мне…
 

ГЛАВА 1

Ветер бил в лицо, вышибая слезу, и Саша ежилась, втягивая шею в плечи, пытаясь поглубже закутаться в теплый вязаный шарф. Вот же дурочка – выщелкнулась без шапки, теперь мерзнет. И о чем только думала, собираясь на работу, хотя что тут говорить – по утрам она вообще не думает, ни о чём.

Дело в том, что у Саши никогда не бывает доброго утра. Начинается оно всегда одинаково – со страдания, когда звонит будильник, возвещая окончание ночных грез, и беспардонно вытаскивает ее в холодную реальность хмурого утра. Саше, слава небесам, никогда не снятся кошмары, а посему к таковым она относит свой каждодневный неизбежный подъем с постели. Помогает ей только развитое до невообразимых размеров чувство ответственности и сила воли, которой она и сдирает себя с простыней.

Собиралась она всегда на автомате, и включить мозг в такой час было выше ее сил. Это за нее обычно делал Федор. Он сообщал ей примерную температуру «за бортом» и рекомендовал определенную одежду. Сегодня же его не оказалось дома по причине «аврала» на работе, который он устранял со вчерашнего вечера, и Саша оказалась на улице одна, неподготовленная и беззащитная, один на один с приближающимся твердой поступью суровым ноябрем. Сейчас ветер безнаказанно трепал ее белые локоны, жег морозом щеки, а еще уверяют, что у природы нет плохой погоды. Хотя, была бы шапка на ушах – и переживать бы было не из-за чего.

Тяжелое небо давило на плечи, скрывая солнце за толстым слоем грязно-серых облаков и предвещая пасмурный день.

Саша наклонила голову и исподлобья обозревала двор, пока ветер гонял всякий сор, листья, обертки от сигаретных пачек, устраивая маленькие завихрения вокруг ее ботинок.

Девушку обгоняли такие же скукоженные от утреннего морозца прохожие, спеша укрыться в душных салонах троллейбусов и трамваев по пути на работу, и такая «выщелкнутая» она оказалась далеко не одна.

Стайка студенток пронеслась, обдав ее удушливым ароматом приторно-сладких духов. Уши заткнуты наушниками-капельками, на юных лицах яркий макияж, длинные тощие ножки втиснуты в ультра-узкие джинсы, и все как одна без головных уборов, с красными носами. Саша, должно быть, выглядит не лучше.

Молодая семейная пара выскочила из ближайшего подъезда у нее перед носом, таща упирающихся двойняшек в виднеющийся по правую руку детский сад, благо, что рядом. Папа – одного карапуза, мама – другого. Невообразимый ор малышни извещал всю округу о их несогласии с решением родителей по поводу раннего подъема.

С сочувствующей улыбкой Саша проводила беспокойное семейство, когда ее обогнала тетя Маша. Походкой уточки с бидоном наперевес она направлялась в соседний двор. Пенсионерка спешила на «слет старых дев», где у бочки со свежим молоком можно посплетничать о жизни с такими же кумушками и обсудить нравы нонешней молодежи.

А вон вышел… Так, только не смотреть в его сторону, только не смотреть. Саша поправила рюкзак, накинутый на одно плечо, демонстративно глазея на окна дома, мимо которого сейчас проходила, но что ей делать, если она все равно все видела.

Высокий поджарый мужчина неспешно обходил машину, попинывая колеса, в губах торчала сигарета, но руки из карманов он не спешил вынимать – холодно. На лице – как всегда – хмурая сосредоточенность, весь в себе, решает какие-то проблемы, кроссворды, задачки. Может, он просто такой по жизни, вечно всем недовольный и раздраженный? На все ему плевать.

На все, да не на все. Вот женщины его никогда не злят, с ними он преображается, и если бы Саша попыталась рассказать им, каким видит их обожаемого «Олежека» по утрам в будние дни, они бы просто рассмеялись ей в лицо. У них у всех такой смех – нежный, томный, грудной. Отрепетированный. И все как одна – ухоженные и красивые. Роскошные женщины. Саша никогда такой не станет, даже если доживет до их лет.

А сколько им? Нет, они не старые, они – зрелые. Состоявшиеся, налившиеся своей красотой и проникшиеся своей значимостью, как старое выдержанное вино, ценность которого с годами только увеличивается.

Он как раз из таких ценителей. Ему не нужны молоденькие глупышки с ногами от ушей. Он не гонится за пятым размером груди и не пускает слюни вслед узкобедрым блондинкам.

Нет, все его женщины – отборные экспонаты в дорогой и редкой коллекции, собранной с любовью и старанием. Где он их только находит – таких красивых, уверенных, знающих себе цену?

Саша вздохнула. Ну вот, опять. Не хотела же смотреть на него, но куда бы она не поворачивала свою непутевую голову, на что бы не устремляла свой взгляд, она всегда видела его, всегда замечала. Она даже в городе, бредя по центру, могла безошибочно определить его машину в потоке иномарок, и разглядеть его сосредоточенное лицо за стеклом.

Где бы он ни появлялся, он всегда попадал в поле ее зрения. Хорошо хоть, что не преследует ее во сне. Еще чего не хватало.

Она давно миновала двор, оставив красивого хмурого типа наедине со своей машиной далеко позади, и уже вывернула на финишную прямую – асфальтированную дорожку, ведущую к забитой рабочим людом остановке – но в голове все еще витал его образ, как послевкусие от глотка вина, и не спешил покрываться дымкой и растворяться в суете мыслей. Губы как всегда сомкнуты, строгая складка вокруг них, взгляд холодный и колючий, и постоянное выражение ленивой брезгливости. Злой, взъерошенный и опять небритый.

Саше не нравились небритые мужчины, но ему шло, это она признала сразу. Ему вообще шло все. Во что бы он ни был одет, в строгий костюм под дорогим кашемировым пальто, или в потертые синие джинсы с темным свитером крупной грубой вязки, он одинаково притягивал любопытные взоры, не только Сашин. И как бы ни смотрел он на этот мир, недовольно, с раздражением в серых глазах, когда собирался на работу или возвращался вечером усталый и замкнутый, или с улыбкой довольного кота, когда привозил к своему подъезду очередную женщину, он был хорош. Неспешно, преисполненный достоинства, он помогал очередной женщине выбраться из своего авто, подавая ей руку, широкую крепкую ладонь с длинными пальцами, наверняка теплую, и даже возможно немного влажную.

Саша, когда видела это, всегда облизывала пересохшие губы, испытывая необъяснимое волнение, как будто этот жест был очень личным и даже интимным. Она всегда при этом отводила глаза, будто подглядела за чем-то слишком откровенным, чтобы на это можно было вот так беспардонно глазеть.

Мужская ладонь как знак доверия и высочайшей милости, как подтверждение избранности той, к кому она была протянута. И женщины вкладывали в нее свои пальцы, часто украшенные золотыми кольцами и перстнями. Понимали ли они, что в этот момент их принимали, впускали в свою жизнь? Ненадолго, правда, всего на один раз, Саша это всегда отмечала, запоминая его избранниц и каждый раз видя новые лица, но все же…

Легкий женский смех, низкий тон его голоса, не разобрать, что он говорит, но по улыбке его спутницы можно догадаться – что-то приятное. Тонкий аромат духов, облако терпкого мужского парфюма, и вот пара скрывается в подъезде, с легкой трелью дверь захлопывается, и если немного подождать, то можно увидеть, как через пару минут вспыхнет свет в окне на третьем этаже.

Саша давно уже не ждала и на окна не смотрела. Лишь завидев черный Мерседес, выруливающий во двор из-за угла, она неслась домой, в свою квартиру, готовить Федору ужин, или бездумно таращиться в телевизор, или читать какую-нибудь книжку, не видя ни строчки, ни буковки в ней.

Стоило ей подойти к окну и выглянуть во двор, она тут же впивалась взглядом в его окно, и по тому, закрыты ли уже гардины, могла определить, на какой стадии сейчас свидание.

Подумать только, он примерно одного возраста с Федором, но какие они разные. Федя тоже красив, этого у него не отнять, что он, что мама – тонкие правильные черты лица, в какой-то мере даже женственные. Но Федор серьезен и строг, он вообще моралист. Видимо, так и умрет бобылем, не познав радости семейной жизни и вообще женских прелестей, но в целом он не создает впечатления несчастного человека. Цену себе знает, уважение имеет, от комплексов не страдает.

Саша жила у родственника уже шестой год и ни разу не пожалела об этом. Пусть мать жалеет, но, похоже, этого никогда не произойдет. Пока с ней Макс, она будет пьяна и глупа, доверчива и наивна. А когда придет отрезвление – ей понадобится помощь психолога, в этом Саша не сомневалась: она-то знала такой тип мерзавцев и видела Макса насквозь.

* * *

Как же хорошо с мороза попасть в свой уютный светлый кабинет с большими окнами, красивой мебелью и такими удобными креслами!

Рабочее утро, как всегда, началось с чая. Обхватив горячую чашку обеими ладонями, Саша блаженно улыбалась, грея нос в тонкой струйке пара, поднимающегося с темной зыбкой поверхности. Что может быть лучше – оставить за тяжелой дверью этот бешеный ветер и ледяное дыхание осени и обрести, наконец, покой, попав в иное измерение, где всегда царит мир и гармония.

Можно помечтать или подремать – никто мешать не будет. Саша любила это время: день еще не вступил в свои права, рабочая суета еще не завлекла в свой водоворот, все девчонки немного сонные и заторможенные, и никто не отвлекает тебя разговорами. Потом, все будет потом, а эти минуты – только ее.

Тихое жужжание коллег не отвлекало, создавая приятный фон для собственных мыслей. Девчонки кто красился, кто, догонялся бутербродами и йогуртом, как Лиля, которая всегда и везде опаздывала и ничего не успевала, во сколько бы она ни поднялась и не вышла из дому. Вскоре запахло кофе – это Лида как всегда, заварила себе ударную чашку крепчайшего, чтобы «торкнуло», как она всегда говорила.

Саша любила чай, без сахара и бутербродов, просто смакуя терпкий крепкий напиток. За это ее дразнили, не зло, без издевок (в их отделе вообще были запрещены ссоры и грубость: спасибо Марине, не терпящей никаких стерв кроме себя, о чем она предупредила всех и каждую), и называли англичанкой.

Это было символично, тем более, что их босс на самом деле был настоящим англичанином, породистым аристократом с корнями, уходящими в глубокую старину, и все работники ООО «Эйч Ви Корпорейтед» за глаза звали его Графом.

Саше нравился ее начальник. Она уважала таких людей – они умели работать и ценили это качество в других. Своих подчиненных Граф никогда не обижал, всегда умел заметить их старание, даже если результат был невелик и незначителен. Бесконечно деликатный и внимательный мужчина. Гхм, человек.

К нему в кабинет Саша попадала не часто. Когда ему требовались различные отчеты, графики погашения платежей или какая-нибудь статистика, к нему отправлялась Марина, предварительно подкрасив губы, поправив прическу, и без того безупречную, и одернув свой костюм или платье. На Сашины плечи эта Почетная Обязанность (именно так, с большой буквы – как и обо всем, что имело отношение к Графу) ложилась, когда Марина отбывала в командировку в область. Старший экономист компании объезжала владения Графа, собирала информацию и данные для обработки, чтобы ее отдел мог выдать ему новые отчеты, стратегиею развития и перспективы на будущее.

Никто не знал, почему Граф остался в их городе, открыв свою фирму по экспорту медицинского оборудования, будучи иностранцем и имея стабильный доход. Может, город понравился, а может, не нашел еще достойного заместителя, на которого мог бы оставить свое детище, но это радовало всю женскую половину фирмы.

Все поголовно были в него влюблены. Кто – самозабвенно и страстно, кто – в полсилы и отчасти, совсем чуть-чуть, но провести с ним ночь не отказалась бы пожалуй, ни одна из них. Даже Саша колебалась. Так ей казалось всякий раз, когда она входила в его владения, ступая на гладкий ковер.

Выдержанный в светло-бежевых тонах, кабинет был огромен, и черного дерева мебель в нем контрастировала со светлыми стенами и огромным окном без занавесей и жалюзи. Большой мир заглядывал в это окно, небоскребы напротив и бесконечное небо.

Саше нравился и кабинет и его хозяин. Когда она попадала сюда – забывалось все, что существовало по другую сторону двери, и даже все привязанности и интересы. Хотелось смотреть в эти глаза цвета янтаря и слушать этот мягкий вкрадчивый голос с легким акцентом, с годами все больше стирающимся и становящимся незаметным.

Роберт Стивенсон – по документам, удостоверяющим личность, Граф – в просторечии, в свои сорок два выглядел блестяще. Безупречные манеры, природная мягкость и интеллигентность без труда позволяли ему становиться любимцем в любом обществе, куда он только попадал благодаря своим капиталам и связям, а яркая внешность – заводить страстные романы с первыми красавицами города, но в чем ему нельзя было отказать – это в чистоплотности. На работе он был только боссом, и ни одной из его подчиненных не светило быть приглашенной после рабочего дня в ресторан или на чашечку кофе в его особняк в центре города.

Он редко удостаивал работников своим вниманием в их отделах, предпочитая вызывать к себе, но в экономический заходил уже три раза на этой неделе, и все во время отсутствия Сашиной начальницы Марины.

Саша понимала, что ему просто понадобились какие-то цифры, и он все равно был неподалеку, проходил мимо и решил заскочить самолично, ведь не бог же он в самом деле, и вполне нормально может общаться с простыми смертными на их территории, тем более, что на комфорте и удобстве своих работников никогда не экономил и в любой кабинет было приятно зайти, но каждый раз после его ухода Сашины соседки смотрели на нее так странно и пристально, что бедная девушка сама чувствовала, как румянец во всю щеку проступал на ее смущенном лице.

Что-то во взгляде Графа и его тоне неуловимо давало понять всем присутствующим, что Саша – девушка особенная, и Граф это уже заметил и оценил. Как это у него получалось – было не понятно, он не выделял ее особо, но всякий раз ловя на себе его пристальный задумчивый взгляд, Саша отводила глаза и на мгновение терялась, забывая, что только что хотела сказать. Этот человек волновал ее все больше и больше.

Сегодня Граф зашел опять, с самого утра. Принес какой-то цветок в большом глиняном горшке, пояснил, что в приемной он гибнет, окна там выходят на северную сторону и его секретарша плачет от бессилия что-либо изменить, а тут ему будет в самый раз. И спросил у Саши, куда его можно пристроить.

Спрятав чашку с недопитым чаем за монитор еще не включенного компьютера, Саша дрожащей рукой указала широким жестом на окно, предоставляя боссу право самому выбрать достойное место для цветка.

Когда тот был торжественно водружен, символически полит, и девушки услышали какую-то историю, настолько забавную, что Граф решил ею поделиться, а сам он уже удалился к себе, пожелав всем удачного дня, глаза всех присутствующих снова вопрошающе уставились на бедную Сашу.

– Ты понимаешь, что Маринка тебя уволит? – обратилась к ней Люда, высокая смуглая шатенка.

Саша изобразила на лице улыбку и беспечно пожала плечами.

– Да нет, девчонки, теперь точно не уволит, теперь наша Саша неприкосновенна, – оспорила такое предположение Лиля. Она накинула на плечи светлый палантин, так как сидела у окна, от которого ей всегда дуло, не смотря на то, что окно было пластиковым и щелей не имело по определению. Тем не менее, Лиля с завидной регулярностью меняла шали и платки, украшая ими свои покатые плечи.

– Да уж, она же теперь ответственная за Самый Главный Цветок, – поддержала такое мнение Иришка, самая младшая в дружном коллективе экономистов, самая маленькая, самая худенькая девушка с большими амбициями. – Граф же для нее его принес, вы что, не поняли?

Глаза присутствующих округлились, и легкий возглас наигранного удивления наполнил помещение.

– Да, я такая! – гордо заявила Саша, демонстративно набрав в грудь побольше воздуха и закатив глаза. Что ей еще оставалось делать – краснеть и мяться? Вот еще. Просто девчонкам надоело молча считать свои цифры, вот и решили позубоскалить. Сегодня жертвой стала она, кстати, с легкой руки Графа, ну и что. Завтра она на ком-нибудь другом отыграется, в первый раз что ли.

ГЛАВА 2

Проблема пришла оттуда, откуда не ждали, вернее… Вот права была Иза – как раз оттуда, откуда должна была прийти, оттуда и явилась, скаля противную морду и истекая слюной. Впрочем, как не ругайся, делу это не поможет, а положение надо срочно выправлять, но знать бы как! Полинку жалко: сказать ей правду – это ее убьет, не сказать ничего – как после этого себя уважать и продолжать считаться ее подругой? Эх, проблема…

Все произошло в магазине. Шила в мешке, как известно, не утаишь, и извлекли его из старой вонючей дерюги две молодые девицы, совершенно незнакомые Саше, но своим обликом дающие прямые наводки на то, кем они являются и какой образ жизни ведут. А шило-то оказалось ничем иным, как… «рабочим инструментом» одного человека, до сих пор вполне приятного и милого, по совместительству Полькиного мужа.

Тайное стало явным на подходе к кассе, когда Саша, затаренная продуктами для дома, услышала пренеприятнейший разговор этих девушек прямо у себя за спиной.

– Вон, видишь, девка стоит? – послышался шепот позади нее.

– Которая? Их там до кучи.

– Ну вон та, с древнерусской косой, и сама вся доисторическая такая, в красной курточке.

– Ну вижу теперь, и че?

– У нее муж знаешь, какой? Так трах@ся – закачаешься!

– Да ладно, а ты пробовала?

– А то, меня Ленка с ним познакомила недавно. Парень – класс. Без комплексов совсем.

Саша недовольно покосилась на любительниц секса без комплексов и даже демонстративно кашлянула. Две длинные клячи, обесцветившие свои тонкие волосы и полагающие, что искусству макияжа обучаться необязательно, без зазрения совести обсуждали чужую жизнь. Стоять и слушать этот бред ей не хотелось, тем более, что сама она с некоторых пор была лишена такого удовольствия, да и знать, что речь идет о чьем-то муже, а значит об измене, было неприятно.

Девушки не обратили на нее никакого внимания, и счастливица продолжила делиться своими впечатлениями от знакомства с «крутым самцом».

– Он такая лапочка и такой бесстыдник! Хочешь, я тебя с ним познакомлю? Не пожалеешь.

– Ой, а можно? – в голосе второй послышалась искренняя радость, и у Саши заныли зубы.

– Да ты че, он знаешь, какой неутомимый – его и на трех хватит. Одновременно!!! Проверено в полевых условиях.

– Вау! Машка, заметано, завтра, же, договорились? Сразу после пар, – продолжала восторгаться девица, которую пообещали приобщить к греховным утехам.

– Ну не знаю, он днем-то работает, я позвоню тебе, в общем.

– А жена?

– А что жена?

– Ну, эта. Она тоже в этом участвует?

– Ты дура что ли? Она даже не догадывается. Вон, видишь, невлашная, мечтает о чем-то, – на пару минут обе замолчали, изучая бедную девушку, не подозревающую о том, что она стала героиней этой грязной истории. – Уверена, она обалдеет, если узнает, – и обе захихикали.

Саша перевела взгляд на очередь в соседнюю кассу, куда были обращены взоры любвеобильных студенток, и похолодела.

В красной куртке, с «древнерусской» косой и вся такая «доисторическая» стояла Полина! Ее подруга детства. Задумчиво улыбалась чему-то, толкая перед собой тележку, груженую продуктами. У Сережки есть машина, но он всегда так занят, что его жене приходится самой бегать по магазинам и таскать тяжелые сумки, поесть-то он недуром.

Девчонки еще что-то говорили, про полюбившуюся технику и предпочтения «жеребца», а Саша хватала ртом воздух и молилась только об одном – чтобы Полина ее не увидела. Скрыть свое замешательство ей не удастся, а ситуация такова, что требует долгих размышлений и принятия единственно верного решения.

Поколебавшись с минуту, Саша рванула назад. Наступив обеим девицам на ноги, и не обращая внимания на их злобное шипение, понеслась в зал, закидывая тщательно отобранные продукты обратно на полки.

* * *

Иза уловила вибрацию телефона, но даже не подумала достать его из кармана длинного кожаного жакета. Какое-то время аппарат едва ощутимо щекотал ей бедро, но девушке было не до него. Кто бы ни звонил – он подождет, а тут такой кадр пропадает, и она не она будет, если не получит то, чего ей только что очень сильно захотелось.

Ее глаза блеснули в предвкушении игры, ведь это было такой же приятной частью обольщения, как и ее результат: мужчина в ее постели – это десерт, основное удовольствие – заполучить его, привлечь, обольстить и вскружить ему голову.

Она всегда теряла интерес к тем типам, которые сдавались без боя и сразу шли в атаку. Рука на ягодицы и хриплый голос на ухо: «Едем ко мне» – и парень автоматически становился аутсайдером и выбывал из гонки.

Нет, флирт – это игра для гурманов, это дело профессионалов, и деревенщине не место в высшей лиге.

Подруги не одобряли ее поведение и не разделяли такие взгляды на жизнь, но Полина была слишком воспитана, чтобы читать ей нотации, а Сашка – слишком умна, чтобы не понимать, что это бесполезно, и только в ее глазах Иза читала неодобрение, которое, впрочем, ее нисколько не смущало. Ничто не мешало им оставаться в хороших дружеских отношениях и по-прежнему доверять друг другу. Иза продолжала вести свой образ жизни, подруги продолжали ее любить и принимать такой, какая она есть.

– Горбатого могила исправит, – вздыхала Саша.

– Вот влюбится наша Изабелла Великолепная, и забудет про эти пляски-гулянки, – как всегда пыталась сгладить впечатление от Сашиной прямоты Полинка.

– Пьянки-гулянки, – щурила глаза в насмешливой улыбке Иза, нисколько не задетая замечаниями подруг.

– Одна фигня. Забудешь, когда станешь счастливой женой.

– Какие же вы скучные! – фигуристая брюнетка потягивалась, по-кошачьи выгибая спинку, и ерошила длинные густые волосы.

Она была хороша, прекрасно это знала и желала получать подтверждение этому каждый день.

Мужчин она делила на несколько категорий и относилась к ним соответственно. От того, насколько безошибочно она классифицирует их, определив местоположение в своей таблице, зависело, получит ли она то, чего желала. С представителем каждой категории красавица выстраивала свои особенные отношения и гордилась своими методами.

Одни мужчины были нужны ей для подтверждения собственного класса, уровня и значимости. Другие – интересны в игре, когда кто кого, хотя Иза знала, что проигравших не будет, она слишком ценный приз, и для себя выбирала достойных партнеров. Третьи мужчины требовались для поддержания социального статуса и обеспечения.

Так год назад она получила в собственность отличную трехкомнатную квартиру в центре города от депутата, с которым прожила два года. Получив приглашение в Столицу, слуга народа решил, что «не стоит отправляться в Тулу со своим самоваром» и, сделав прощальный подарок своей любовнице, отбыл, так сказать, без «багажа».

Иза не долго тосковала в одиночестве, так как очень скоро обнаружила, что эти хоромы с видом на главную площадь города надо еще и содержать, оплачивая коммуналку, поэтому вскоре обзавелась другим обеспечителем. Им стал владелец сети стоматологических клиник, который успешно взял на себя ответственность за поддержание порядка в ее «апартаментах» и, соответственно, финансовую сторону.

После года совместной жизни, успешно продав свой бизнес, он также подался в Столицу.

И снова Иза получила утешительный приз, на этот раз – автомобиль. Девушка была безумно довольна новой игрушкой и вскоре гоняла по улицам города на красном Пежо, успешно сдав на права.

– Я мисс Удача, – говорила она подружкам, отмечая новое приобретение в кафе после того, как проводила своего протезиста навсегда. – Мужчины, прожившие со мной какое-то время, отправляются прямиком в Столицу, на новую высоту. Значит, я их путеводная звезда, я приношу им эту удачу.

– Угу, – угукала в свой бокал Саша. – Они-то отбывают туда, а ты остаешься здесь. Тебе-то что с того, что им так фартит?

– Глупая, – Иза сверкала ярко подведенными глазами из под идеальных дуг темных бровей. – А я при хате и бабках, да еще и с машинкой. О чем еще мечтать?

Саша лишь вздыхала, не желая спорить дальше. У нее был свой взгляд на происходящее, но Изу было не изменить, так что и говорить было не о чем.

Сейчас брюнетка волновалась так, как не волновалась, наверное, никогда в жизни, по крайней мере, такого она за собой не помнила. Просто она увидела Его, мужчину с большой буквы.

О, она всегда могла узнать настоящего мужчину, разглядеть в толпе, почуять власть и запах силы, исходящие от него. Такие люди встречаются редко, один на миллион, и она не могла упустить такой шанс, ей обязательно нужно заполучить его любой ценой.

Красивая брюнетка с дерзким взглядом, одиноко сидящая за столиком у окна, привлекала внимание, и многие мужчины в зале поглядывали на нее с нескрываемым интересом, но сегодня был не их день, Иза знала это определено точно.

Телефон снова завибрировал, и девушка недовольно поморщилась, капризная гримаска придала ее лицу непередаваемое очарование. Звонить могли только Саша или Поля, ну может пара-тройка ребят, которым она недавно давала свой номер, так, для того чтобы присмотреться и пристреляться, но сейчас это было не важно. Подождут.

Мужчина сидел в углу зала, в его затемненной части, в обществе двух пожилых джентльменов. Вероятно, это был деловой ужин – они неспешно о чем-то говорили, время от времени протягивая друг другу какие-то документы.

Спокойный, уверенный, с броской внешностью, он не мог остаться незамеченным, и Иза с немалой долей ревности наблюдала, как женщины и девушки бросали на него выразительные взгляды.

Он же, казалось, не замечал никого и, тем не менее, внимательно слушая своих визави и не забывая поглощать заказанный ужин, цепким взглядом обводил зал и Иза могла поклясться, что ему уже все понятно о ней и ее интересе, как известно и обо всех других красотках, томящихся в ожидании его внимания.

Улыбка время от времени появлялась на его лице, совершенно преображая и придавая некоторую мягкость чертам, но глаза оставались холодными и взгляд жестким, ничто не могло смягчить его.

Он сильный, такой не дрогнет и не перед кем не прогнется. К тому же чертовски красив. Куда до него толстопузому депутату или протезисту с писклявым голосом и вечно потными руками.

Он не был красив той правильной красотой, когда можно говорить о безупречности и гармоничности черт, но его лицо привлекало внимание и уже не отпускало. Губы, изогнутые в едва ироничной улыбке, уверенный взгляд цепких карих глаз, волнистые темные волосы и легкая едва проглядывающая щетина на квадратном подбородке.

Харизма, которой он обладал, казалось, наэлектризовала помещение до упора, и в воздухе искрило от напряжения.

Когда телефон завибрировал в третий раз, Иза выругалась себе под нос, не забывая при этом мило улыбаться, и полезла в карман, чтобы узнать, кто этот настырный абонент, не желающий понимать намеков и мешающий сейчас ей устраивать свою личную жизнь и прекрасное будущее.

Это оказалась Сашка, и раз уж она перезванивает после того, как ее недвусмысленно проигнорировали, значит, дело серьезное. Иза решила ответить.

– Алло, я вас слушаю, – произнесла она глубоким низким голосом, поднеся телефон к уху, предварительно отбросив волосы с плеча.

Краем глаза она уловила шевеление за заветным столиком. Шатен, в очередной раз пройдясь сканером внимательного взгляда по пространству, задержал пристальный взгляд на ней, и Иза приосанилась, картинно поведя хрупкими плечами.

– Изка, это я, ты чего трубку не берешь?

– Я сейчас немного занята, – промурлыкала девушка, демонстрируя свои зубки, талантливо подправленные бывшим любовником. Она, кстати, помогла и своим подружкам подлечить свои тридцать два с существенной скидкой, пока ее дантист практиковал в городе.

– У меня проблема, очень большая, и у Польки тоже. Вернее, только у нее, и я не знаю, как ей помочь. Ты мне срочно нужна!

– Сегодня не смогу встретиться. Давай завтра, – брюнетка достала сигарету и прикурила от золотой зажигалки, сувенира последнего виртуозного «игрока».

– Какое «завтра», ты что! И что мне делать сегодня? – возмутилась Саша. – Иза, ты не понимаешь, но дело очень, очень серьезное. Ты не представляешь, что произошло. Знаешь, Сережка…

Красотка не дала ей договорить, ее сейчас не интересовал никто вне стен этого ресторана, тем более какой-то неизвестный Сережка.

– Послушай, Сашенька, – перебила она, выдыхая в трубку облако сигаретного дыма, – у меня сейчас практически судьба решается, поэтому давай перенесем наш важный разговор на завтра, хорошо?

– У Польки тоже решается судьба, так что выслушай меня! – Сашу было не так-то просто остановить. Упорности и упертости ей было не занимать.

– Ну чего там у нее стряслось? – Иза заметила, как официант принес счет за столик ее брутала, тот жестом отмел желание своих спутников поучаствовать в его оплате и достал из внутреннего кармана пиджака портмоне.

– Ей муж изменяет, вот что, – выпалила Саша и голос ее дрогнул.

– Да ты что, – Иза сбросила пепел с сигареты в хрустальную пепельницу. – А я ведь говорила, предупреждала, что этим все закончится, но вы мне не верили, даже не слушали. Считали негодяйкой и завистницей.

– Да, да, да, ты оказалась права, или просто накаркала, – буркнула Саша. – И что делать-то теперь?

– Что-что, разводиться, – брюнетка даже плечами пожала – это же очевидно, о чем тут можно еще говорить. Официант как раз проходил мимо ее столика, и она попросила у него счет. – Слушай, Саш, я правда сейчас не могу говорить. Мне надо бежать, а завтра все конкретно обмозгуем, хорошо? Что-нибудь придумаем. Все, отдыхай.

– Но…

Девушка хотела что-то возразить, но Иза уже отключила трубку, внимательно следя за шатеном, пожимающим руки своим сотрапезникам.