Символы и метафоры

© Светлана Богдан, 2020

ISBN 978-5-4498-2147-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Обычные дела

Стоял тёплый, сентябрьский день. Юноши и девушки с шумом и смехом выбегали в коридор. Закончился очередной рабочий день в университете иностранных языков. Елена Александровна устало смотрела на пустые сидения учебной аудитории, где всего полчаса назад сидели студенты. Особая тишина. За большими окнами господствовала городская суета. Автобусы сигналили троллейбусам, машины неслись мимо, студенты бежали к остановке по осенней листве на тротуаре. Солнечный свет заходящего солнца, нехотя прощался до завтра. Синее небо, усыпанное сплошь облаками, низко склонилось к земле.

Елена Александровна Суркова темноволосая женщина среднего роста, слегка полноватого, но в целом приятного телосложения. Под зелёными глазами залегли темные круги, которые она прятала под очками. Прямой греческий нос над четко очерченными коричневой помадой пухлыми губами. Сухая кожа лица с морщинами на лбу, уголках глаз и подбородке. Коротко остриженные ногти на немного кривоватых пальцах рук. Прозрачный лак на ногтях слегка облупился. Строгое зеленое платье до лодыжек, закрывало руки до кистей. На воротничок Елена аккуратно прицепила брошку в виде тибетского иероглифа-символа счастья. Елена вышла из аудитории, широко размахивая сумкой.

Елена Александровна закрыла за собой дверь раздевалки, разулась, отставила в сторону свои туфли на квадратном, низком каблуке и помассировала ноющие стопы, прислушиваясь к звукам за закрытой дверью. В коридоре становилась всё тише и тише. Студенты и преподаватели потихоньку покидали учреждение. Иногда где-то громко хлопали дверью. Елена собрала ручки и свои записи в большую чёрную сумку. Время отправляться домой. На душе было по-осеннему грустно. Завибрировал мобильный телефон. Муж сообщил, что снова задержится на рабочем совещании допоздна и просил не волноваться за него. Она переобулась, застегнула большие пуговицы серого пальто, которое давно следовало бы поменять. Елена не могла легко расставаться с вещами, которые имели для неё определённое значение. Это пальто десять лет назад ей подарила мать незадолго до своей кончины. Елена верила, что пальто впитало в себя материнскую любовь. Каждый раз, надевая его, ей казалось, что мать обнимает её.

Елена вышла на остановку. Вскоре подошёл троллейбус, набитый людьми. Она втиснулась в заднюю дверь, оказавшись рядом с надушенной туалетной водой с резким запахом и сильно накрашенной девицей. Девица раскачивалась в стороны, как килька в масле, в своих сапогах по колено на высоком каблуке с сильно зауженным носом. Из-под её короткого пальто выглядывала красная мини-юбка и худые ноги в чёрных капроновых колготках. Неосторожным движением Елена сумкой нечаянно сделала ей затяжку на чулке сзади. Через пять остановок девушка покинула троллейбус, который уже наполовину опустел. Елена заняла место у окна, наблюдая за тем, как осень день за днём меняет облик городской природы.

Она открыла дверь ключом и перешагнула порог пустой квартиры. Старый кот Тимофей, мяукая и потягиваясь, вышел встречать хозяйку, задрав вверх пушистый хвостом.

– Вот ты мой хороший. Соскучился? Пойдём я тебе рыбки дам, – гладила Елена кота одной рукой, а другой снимая ботинки.

– Мяу, мяу! – выгибал спину кот и тёрся мордочкой о её ноги.

– Мама устала сегодня. Целый день учила бестолковых студентов, – разговаривала она с животным.

– Мяу, мяу!

– Тимоша, скажи маме «je t’aime», – прижимала она кота к себе.

– Мяу, мяу!

Елена шла на кухню, кот бежал за ней. Она открыла банку консервированного тунца и выложила в миску кота. Затем села на стул рядом и стала наблюдать, как кот поедает свой ужин. На стене мерно тикали часы. Елена направилась в ванную комнату. Открыла кран, сняла очки и умыла лицо. Почти каждый день она боролась в душе с непонятным чувством бессмысленности, обречённости, тревоги, постоянного беспокойства. Достав из сумки бутылочку, она заглотила две таблетки от депрессии. Периодически она ходила в гости к соседке поделиться новостями и обсудить планы на будущее. Соседка была намного старше Елены и никогда не унывала, что бы не случилось. Услышав хорошие новости, она хлопала пару раз в ладоши и говорила: «Вот и радуга после ненастья». Услышав плохие новости говорила: «Всю жизнь кушать персики со сливками не получится, придётся и чашку гавнеца вылакать». Елена позвонила в дверь соседки, но никто не ответил. Она вернулась домой и легла на диван в тёмной гостиной. Пятнадцать лет бездетного замужества часто приводили женщину в отчаяние. Она решила сама, что не станет разводиться с мужем, когда выяснилось, что тот бесплоден, и они никогда не смогут стать родителями. Вместе оплакав эту новость, муж предлагал Елене развестись, но она отказалась, посчитав это предательством любимого человека. Не раз Елена призывала мужа взять на воспитание малыша из детского дома, но тот отказывался, мотивируя тем, что не хочет связываться с непонятно какой наследственностью. Вместо материнства Елена посвятила всю себя работе, вскоре защитила кандидатскую. Муж тоже продвигался по служебной лестнице, работая в банке.

Рабочий день в крупном, международном банке подходил к концу. Последние посетители покидали стеклянный вестибюль. Уборщица принялась мыть полы большой шваброй.

– Галочка, если жена будет звонить, – пузатый мужчина в сером деловом костюме вышел из кабинета.

– Да она никогда не звонит, – торопливо перебила его секретарь.

– Если вдруг позвонит, то…

– Знаю, знаю. Вы на важном совещании. Задержитесь допоздна, – она не дала ему закончить ему фразу, отправляя факс.

– Премия к Новому Году, – подмигнул ей начальник, покидая рабочее место.

Олег Сергеевич вызвал лифт и посмотрел на дорогие часы на руке. Было почти ровно семь часов. Он спешно зашёл в лифт спустился вниз на парковку. Заведя свой серебристый мерседес, он включил свет в салоне и принялся внимательно изучать свои темные волосы в зеркале заднего видения. Снова седые корни показались. Раздражённый этим он позвонил парикмахеру и записался на стрижку и покраску волос. Открыв бардачок, Олег достал педикюрный наборчик. Вооружившись пинцетом, выщипал лишние волоски своих густых, щетинистых бровей и пару длинных волос точавших из носа. Банкир потрогал себя за бульдожьи щёчки, похлопал пару раз свой второй подбородок, поправил на большом носу в комедонах очки. Большие губы шевелились от жевания жвачки. Он снял с шеи галстук и швырнул на заднее сидение. Снова взглянул на часы. Нужно было спешить на свидание с одной очень привлекательной, молодой девушкой, приехавшей шесть лет назад из Молдавии в многомиллионный город соседней страны на охоту за богатым мужем.

Лилия Кандец или проще Лилька сразу после окончания школы заявила матери, что едет поступать в институт на агронома. Мать – женщина с легкой степенью олигофрении, в надежде и тревоге отпустила дочь отыскать свою лучшую долю в жизни. Лилька села в поезд, сделав свой первый шаг на пути к алтарю с ещё пока неизвестным, но обязательно богатым суженым. Природа щедро одарила её густыми, русыми волосами, пушистыми ресницами, голубыми глазами и пухлым ртом. По прибытию никто Лильку не встретил с распахнутыми настежь дверями и жаркими объятиями. Началась борьба за выживание под солнцем чужой земли. Девушке пришлось начать работать в торговом центре на выкладке товара в ночные смены. Через год она почти была готова сдаться и вернуться назад к матери. По дороге на вокзал за обратным билетом, Лилька купила газету в последний раз просмотреть объявления о работе. На глаза попалась вакансия для девушек с высокой оплатой. Уповая на удачу, Лилька позвонила по телефону. Далее была приглашена на собеседование, в ходе которого её попросили сделать пару откровенных снимков и готовности к работе с постоянными стрессами. Лилька начала трудиться стриптизершей в клубе. Работа ей не нравилась. Перед выходом к публике Лилька напивалась, чтобы не понимать где она и что делает. У неё получился короткий роман с одним посетителем, приехавшим на время из другой страны по работе. Им был француз Абдуррахман, обосновавшийся в Йемене. Абдуррахман на два месяца вырвал Лильку из ночной жизни, поселился с ней в богатом номере гостиницы «Мотряпуль». По работе он летал в Европу каждую неделю и брал с собой в поездки Лильку. Яркий свет снова забрезжил в тёмном туннеле. Девушка робко верила, что богатый иностранец в конце концов увезёт её в собой в неведомые дали безропотного счастья. Время прощания громко постучало в двери. Абдуррахман собрал чемодан, вызвал такси, вручил Лильке толстый конверт с деньгами и покинул номер, оставив девушку стоять с открытым ртом. Лилька в ступоре просидела на полу номера два часа. Пройдя в себя, она брезгливо оглядела номер, пересчитала деньги в конверте. Возвращаться к старому она не мыслила. С горечью в душе она решила, что пора признать поражение и вернуться домой к маме с деньгами йеменского француза. С таким решением была покинута гостиница. На улице было темно. В свете уличных фонарей девушка отправилась искать транспортную остановку, заодно голосуя на дороге.

По воле случая или судьбы Олег Сергеевич возвращался с корпоратива именно той дорогой, где она стояла на обочине поздним вечером и ловила попутку. Измотанная событиями дня, Лилька без сил упала на переднее сидение.

– Вам куда? – вопросил выпивший банкир.

– Всё равно куда, – честно выпалила она.

– Тогда поехали ко мне, – предложил он.

– Поехали, – Лилька равнодушно закрыла глаза.

– Девушка, Вы определённо мне нравитесь, – выложил выпивший банкир.

– Мне нравится Ваша машина, – призналась Лилька, разглядывая салон.

Отношения начались в тот же вечер. На следующий день Олег Сергеевич перевёз кралю Лилю в уютную съёмную квартиру с видом на парк с озером и лебедями. Для Лильки снова началась благополучная жизнь содержанки. Она благосклонно принимала ухаживания лысеющего воздыхателя, несмотря на то, что её сердце совершенно молчало. Возвращаться снова в нищету было для неё равносильно самоубийству. Лилька рассчитывала выйти замуж за Олега, родить от него, а уж после жить на приличные алименты в своё удовольствие, но была одна маленькая загвоздка. Олег был женат. Сперва Лилька сильно опечалилась, но взглянув на дорогие подарки старого любовника, взяла в себя в руки и начала вести себя как ни в чём не бывало, играя где-то на жалости, где-то на мужской слабости.

Через час с большим букетом лилий в руке Олег Сергеевич открывал ключом дверь съемной квартиры.

– Ляля, я пришёл, – возвестил он с порога.

– Здесь! – откликнулся голос из ванной.

Олег разулся, снял дорогой пиджак, набросив его на стул, и прошел в комнату. В квартире ненавязчиво и тихо звучал джаз, пахло лавандой от зажжённых ароматических свечей. Одежда Ляли была беспорядочно разбросана по комнате. На экране включённого компьютера на паузе был какой-то фильм. Олег выключил компьютер, подобрал вещи с замусоренного ковра, уложив их кучей на кресло. Собрал грязные чашки с письменного стола и отнёс на кухню. В раковине была гора немытой посуды, на столе пачка сигарет и пепельница с кучей окурков.

– Лялечка, можно? – осведомился Олег, открывая дверь ванной комнаты.

– Не называя меня Лялечка. Называй меня Венера, – ответил недовольный голос.

– Ну какая ж ты Венера? Тебя зовут Лилия и эти лилии для тебя, – раболепствовал он, поднося букет цветов девушке, развалившейся в ванне с пеной.

Девушка протянула мыльную руку к букету, поднесла его к носу и пару раз вдохнула аромат цветов, положив затем букет на столик рядом.

– Я тут читала, – зевнула она.

– Что читала? – отозвался Олег, гладя свою короткую щетину у зеркала.

– Путеводитель. А не поехать ли нам в Кейптаун? – с умным видом ляпнула Лиля.

– Где это?

– Какой ты необразованный! В Южной Африке.

– Ого! Зачем так далеко? Поедем лучше в Париж или Мадрид, – предложил он.

– Не хочу. Я там уже была, – надула губки Лилия.

– Когда была? – удивился Олег.

– В прошлом году.

– С кем это?

– С мужчиной, – закатила глаза Ляля.

Олегу была противна манера, в которой она ему отвечала. Он не стал продолжать диалог.

Девушка поднялась на ноги, включила душ, чтобы ополоснуться. Олег наблюдал за ней в зеркало. У него перехватило дыхание. Ляля со спины была белокожей Наоми Кемпбелл с окрашенными в пепельный цвет волосами до лопаток.

– Поедем в Кейптаун, если хочешь, – пробормотал он, сглатывая слюну.

Елена Александровна включила ночник. Мягкий желтоватый свет залил, богато обставленную, комнату. Бардовые портьеры каскадами ниспадали на дорогой паркет. Два больших кресла стояли по углам комнаты. На стене красовались две репродукции Моне. Большой телевизор стоял на подставке. Елена расправила кровать. Холодная простынь неприятно коснулась тела. Она посмотрела на часы. Без четверти полночь. Неприятные сомнения стучались в сердце, но она гнала их прочь.

– Тимоша, Тимоша, – позвала она кота.

Кот запрыгнул на кровать, мурлыча. Елена Александровна достала из верхнего ящика ночного столика свою Библию, открыла её и принялась читать. Услышав повороты ключа в замочной скважине, Елена выключила ночник и притворилась спящей. Олег Сергеевич на цыпочках вошёл в темную комнату. Решив, что жена спит, он отправился в душевую кабинку большой ванной комнаты в итальянском стиле. Смыв все следы и запахи свидания, он вернулся в комнату, прогнал с кровати кота и осторожно лёг на кровать рядом с женой, чувствуя себя на вершине целого мира.

За окнами падал снег. В камине потрескивали дрова. Олег Сергеевич сидел в кресле у большого окна гостиной и читал газету поверх очков на носу. Елена Александровна находилась у противоположной стены комнате на диване увлечённая вышиванием.

– Олежек, почему бы нам не поехать на Новогодние праздники куда-нибудь? – неожиданно произнесла Елена.

– Куда? – хмыкнул муж.

– Куда-нибудь за границу.

– За границу, – промычал он.

– Давно мы никуда не выезжали.

– А кота куда?

– В кошачью гостиницу на неделю. Уход там хороший.

– Не знаю. У меня горящие проекты. Возможно, что придётся работать на праздники.

– У тебя всегда горящие проекты. Всех денег не заработаешь. Мы давно нигде не отдыхали.

– Только займись сама этим вопросом. Мне некогда, – снова уткнулся в газету Олег.

Елена посмотрела на мужа, спрашивая себя, почему они всё ещё вместе? Их давно уже ничего не связывает. Чувств давно нет, осталась всего лишь привычка. Вместе с тем, Елене было жаль мужа, его слепое поклонение материальных благам, которые грузом тянут на дно духовной деградации. Через два дня Елена Александровна рассматривала туристический каталог в агенстве путешествий.

– Ну как? Определились? – звонкий голос менеджера по туризму вырвал Елену из внутреннего диалога.

– Даже не знаю.

– Вы хотите активный отдых или «бегемотиком»?

– Бегемотиком?

– Значит лежать на пляже все время без поездок куда-либо.

– Нет, «бегемотиком» не хочу. Где это? – взгляд Елены упал на маленькую фотографию в углу страницы каталога.

– Амм, это в Венеции, – посмотрела в каталог менеджер.

– Как меланхолично, – вглядывалась в маленькую картинку Елена.

– Если Вы хотите туда поехать, то надо всё оформлять уже сейчас. Пустых гостиниц в канун Рождества не будет. Очень оживленное время.

Через два часа Елена Александровна в одиночестве сидела в пиццерии на углу, напротив банка в котором работал её муж. Елена хотела зайти к нему на работу и поделиться новостью о грядущей поездке в Венецию на двоих.

Ароматная пицца с тянущимся сыром приятно щекотала вкусовые рецепторы языка. Елена жевала долго, тщательно каждый кусочек. Люди заходили, заказывали себе еду, садились за столики, с озабоченными лицами быстро жевали, запивая всё газировкой, и уходили. Елене не хотелось уходить. Заказав вторую и третью пиццу, она поняла, что необходимо остановиться.

«Что это я так много ем? Не в депрессию ли я начинаю сваливаться?» – она отодвинула от себя половину пиццы.

– Сдался тебе этот Кейптаун. Ну что там такого? – недовольно скривился Олег.

– Я вот тут читала…

– Что ты там опять читала? Кончай читать, сильно заумная станешь и по-человечески разговаривать не сможешь, – перебил он любовницу.

– Там очень красиво. Я хочу посмотреть на негров, – с умным видом возразила Лилька.

– Африканское солнце не для твоей королевской кожи. Поедем лучше на Мальдивы. Там самые лучшие пляжи в мире, – мягким голосом сказал Олег.

– Ты что разве меня совсем не любишь? – насупилась Лилька.

– Ну чего ты? Люблю, конечно люблю.

– Свою старуху везде возил, а меня не хочешь, – обиделась она.

Олегу было неприятно слышать подобного рода реплики в адрес своей жены, но он принимал это за обычную женскую ревность, которая ему льстила.

– Эх, молодая ты ещё, Лилька, глупая. Да я тебя больше всего в жизни люблю, – обнимал он её.

– Нам бы ребёночка, – робким голосом заявила содержанка.

– Зачем тебе ребёночек? Что ты с ним будешь делать? Сама ещё ребёнок, – искренне удивился он.

Перемены жизненных обстоятельств

Самое удивительное в жизни – её непостоянство и вечные перемены. Нет статичного положения, вечное движение по циклическому овалу без остановки. Меняется абсолютно все, всё и всегда или всего лишь повторяется? В любом случае, ничто не ново под этим небом. Каждый год на уличых столбах развешивали мигающие новогодние гирлянды и пожеланиями счастливого нового года. Новый год неизбежно наступал и без пожеланий, а вот счастья как-то не наблюдалось. В витринах магазинов красовались неоновые деды морозы в санях. На площадях устанавливали зелёные елки, которые никому не было жаль срубить только для того, чтобы дерево погибло, постояв на радость детворы две недели, а после отправившись в местную котельню. У народа на время повышался общий фон оптимизма, который опускался ниже критического после похмелья. И так год за годом. Вся радость новогодней суеты заключалась в предвкушении праздника и возможных перемен к лучшему. Само празднование Нового Года каждый проходило по старой традиции: трясти полными водки рюмками, пожирать селёдку под шубов и оливье, поздравлять во всю глотку, желая всех благ, а в конце феерично бить друг другу морды, наутро ничего не помня. Елена не ощущала никакого новогоднего подъёма. В институте закончились рабочие будни. Студенты спешно подчищали последние хвосты перед зимней сессией, а для Елены начинались двухнедельние каникулы. Вернувшись с работы пораньше, Елена застала мужа, собирающего свои вещи.

– Ты куда? – удивилась она.

– Да вот, – растерялся Олег.

– В командировку?

– Своего рода…

– Надолго? – Елена сняла рабочую одежду, вешая в шкаф.

– Надолго. Насовсем.

– Как это? – не поняла Елена.

– Я ухожу. Я встретил другую и полюбил.

Елена вытаращилась на мужа.

– Хм, полюбил… Молча погуляй себе, не собирая чемоданов, – холодно посоветовала она.

– Уже полгода гуляю. Я такого раньше никогда в жизни не испытывал. Пришло время. Устал прятаться.

– Полгода? – развела руками Елена, пытаясь сохранять спокойствие.

– Лен, давай не будем.

– Что же в ней такого, чего нет у меня?

– Тебе тридцать шесть, а ей восемнадцать.

Елена растерянно уставилась в пол.

– И вот так просто? Все эти годы ничего не стоят, получается. Ведь я… Ты к ней?

– Да, к ней.

– А я?

– А тебе – кот.

– Жертвенная щедрость, – хмыкнула Елена.

– Говоря о щедрости… Сейчас у тебя депрессия начнётся и всё такое, так что я все твои расходы пока беру на себя, – открывал входную дверь Олег.

– Ничего мне от тебя не надо, – тихо прошептала

Елена, бессильно опустившись на колени на ковёр посреди гостиной. Щёлкнул замок. Олег ушёл. В воздухе квартиры был запах его туалетной воды. Елена долго приходила в себя. В ступоре она достала мобильный телефрон и написала Олегу длинное сообщение в котором высказала всё, что только обиженный эгоизм мог ей подсказать. Она беззвучно плакала, пока не уснула.

Зазвенел телефон. Опухшие веки едва открывались. Жутко болела голова. С трудом поднявшись с ковра, Елена пыталась сообразить в какую сторону идти в сумраке комнаты. Запнувшись о кота, растянувшегося у ножки дивана, она едва не упала. С трудом добравшись до звенящего аппарата, Елена подняла трубку. В трубке молчали. Елена почему-то подумала, что это была разлучница. Повесив трубку, она пошла в ванную комнату.

«Ну и рожа! Как у алкаша», – присвистнула она, увидев своё отражение в зеркале.

Умывшись холодной водой, Елена села на краешек большой ванны на узорчатых ножках. Олег забрал все свои вещи из ванной. На батарее больше не висели его носки. Не стоял ряд принадлежостей для бритья. Не было его зубной щётки. В голове Елены шумело так будто там работал вентилятор. Она чувствовала себя прескверно, задаваясь вопросом «Зачем этот стыд треснувших отношений? Что подумают другие?». Ответа не было. Перый день Елена ходила как побитая собака, второй день – гордая жертва, а потом начала черстветь за стеной собственного осуждения. Обидчик становится врагом, недостойным прощения. Дни неспешно потянулись один за другим. Общение между Еленой и Олегом ограничивались редким обменом колкими фразами. Всё хорошее было напрочь забыто. Остались одни негативные воспоминания и сплошное сожаление. Хоть они и не сказали друг другу много слов, но каждая обидная фраза острием вошла в сознание, сделав участников перебранки игольными подушками. Было неясно как теперь вытаскивать одну иглу за другой и вышивать крестиком узоры прощения. Понять точку зрения другого непросто. Постоянно высовывает своё жало эгоизм. Не хочет он понять и может. Объяснения бесполезны. Боль душевная и физическая – хорошая анестезия эгоизма, но, увы, временная.

Лилька была в предвкушении победы, когда Олег сделал окончательный шаг и ушёл из дома. Ему осталось лишь покончить с официальным разводом. Каждый день она пересматривала фильм о реализации своих желаний с помощью силы мысли, проводя затем по два часа в день за медитацией «воображение и проживание будущего». Начало совместной жизни не ознаменовалось феерией мёда и молока. Лилька не любила вставать рано утром. Она долго собиралась с духом чтобы отодрать голову от подушки. Даже такая идея как встретить восход солнца не была достаточно убедительной, чтобы просыпаться раньше петухов. Олег, напротив, всегда просыпался рано независимо от того как поздно он лёг спать. Вставал и сразу начинал свой обычный день: выжимал стакан апельсинового сока, заваривал кофе, использовал тостер и бесконечно хлопал дверцей холодильника. Лильку это сильно раздражало. Лохматая, сердитая она начинала утро с претензий и предложения разъехаться в разные квартиры, на что Олег тут же предлагал ей половину грейпфрута или стакан горячей воды с лимоном. Олег заботился, чтобы Лилькино отменное тело не превратилось в жирную сардельку, и отправлял её на пятикилометровую пробежку в любую погоду. Когда Олег возвращался с работы, Лилька больше не демонстрировала щенячий восторг, а спокойно занималась своими делами, не обращая на него никакого внимания. В квартире царил бардак, но зато Лилька всегда была при маникюре, макияже и причёске на голове. Она совершенно не умела готовить и считала это занятие Сизифовым трудом. Олег не раз вспоминал лазанью жены, сидя в дорогом ресторане с Лилькой. Крутить интрижку и быть бок о бок в повседневной жизни вещи разного толка. Постепенно мелкие нюансы повседневности стали неприятным сюрпризом для обоих. Олег разбрасывал носки где придётся, а от его трусов нередко попахивало калом. Лилька сморкалась утром в простынь, что очень раздражало её сожителя, к тому же очень любила дорогие рестораны и бутики модной одежды. Олег только успевал сводить дебет с кредитом, раздраженно почесывая свои крашенные волосы, пока Лилька продолжала требовать незабываемый медовый месяц на заграничном курорте.

– Если не можешь меня обеспечить как следует, то нам не по пути, – как-то заявила она ему.

Олег взял большой кредит лишь бы только угодить профурсетке, требования которой росли как грибы под дождём. Предполагаемый медовый месяц был спланирован и оплачен. Олег собрал один чемодан, а Лильке потребовалось целых шесть. Неприятности начались уже в аэропорту. Во-первых испортилась погода и рейс был задержан на пять с лишним часов. Лилька канючила, что Олег выбрал не ту дату, не ту авиакомпанию, не тот аэропорт, а в конце своей минипанихиды заявила, что он должен иметь свой личный самолёт. Олег, молча, слушал. Он устал и ему хотелось спать. За большими стёклами аэропорта шёл сильный дождь, и мелькала молния. Зал ожидания был переполнен людьми. Рядом с Олегом сидел полноватый человек с гавайской гитарой на коленях. Изредка перебирая струны, он вздыхал. Доносился резкий запах кофе из кафе где шумели посетители. Лилька смолкла, едва мимо прошли два пилота в униформе. Она проводила их взглядом, отметив про себя, что один их них был совершенно в её вкусе. Поднявшись, она решила проследовать за лётчиками и попытаться завести знакомство.

– Как не повёзет тому, кто женится на вашей дочери, – сухо сказал человек с гитарой, покидая сидение.

Олег хотел ему ответить, что Лилька ему вовсе не дочь, но осёкся. Внезапно он почувствовал себя жалким человеком, до которого никому на свете нет дела. Что он тут делает в этом аэропорту в такую нелётную погоду? Хотелось спокойствия, а не всё время возрастающих требований Лильки. Два пилота исчезли в толпе. Расстроенная Лилька направилась обратно, сожалея, что она не стюардесса. Наконец-то объявили посадку.

– Я больше не хочу жить, – Елена плюхнулась в мягкое кресло с вельветовой обивкой коричневого цвета.

Любовь Германовна сняла очки, внимательно посмотрев на соседку, которая зачастила к ней с вечерними визитами. Елене не хотелось оставаться наедине со стенами пустой, неприветливой квартиры.

– Неподходящая фраза для твоего возраста, Лена, – любящим тоном произнесла она.

– Да ну это всё… Как я устала. Как я устала, Боже мой. Хочется закрыть глаза и никогда больше не открывать,

– закрыла глаза Елена.

– Неправильный настрой на светлое будущее. Выпить хочешь? – надела очки соседка, зевнув.

– Нет. Я как выпью дурная становлюсь. Ещё чего доброго пойду бить морду ему и его любовнице.

– Надо тебе развеяться. Сейчас самое время устроить себе каникулы, поехать куда-нибудь, отвлечься. Другим человеком вернёшься.

– Может мне тоже себе любовника завести? Отомщу ему.

– Любовница хуже проститутки, а мстить ему не стоит. Он сам себе отомстит. Вот увидишь. Не видела ни одного человека счастливого на чужих костях. Ни одного! Нет, всё-таки надо тебе поехать куда-нибудь.

– Куда мне ехать? Куда бы я не поехала, везде мне будет плохо.

– Это тебе так кажется с этого берега, на том берегу всё будет немного иначе, а потом совершенно иначе.

– Иначе… Как же! Везде одинаково. Не думала, что будет так больно. Собственно, мне дела до него не было, а всё-равно больно почему-то. Привычка.

– Ничего, как привыкла так и отвыкнешь. У тебя ведь оплаченная поездка. Почему бы не поехать?

– Потому что мы должны были ехать туда вместе.

– Вместе или не вместе. Не суть. Сейчас самое время сменить декорации и окружение. Обстоятельства сами собой сменятся. Поверь мне. Я пережила три развода.

Елена только пожимала плечами, а вернувшись домой робко начала собирать чемодан в Венецию.