История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов

Глава двадцатая
Конец римской легенды

Между 454 и 476 годами вандалы разоряют Рим, а последний император покидает Равенну

Аэций не ответил на просьбу Вортигерна о помощи, потому что сам был в беде.

Недовольство его правлением в Западной Римской империи росло, а вторжение гуннов в Италию добавило ему плохой репутации. При дворе у него были влиятельные враги – прежде всего Петроний Максим, римский сенатор, дважды занимавший должность префекта Рима. В 454 году Аэций сделал последнюю ошибку, договорившись о браке своего сына с дочерью Валентиниана III. Было ясно, что тем самым он пытался поставить свою семью в очередь на римский трон.

Валентиниану III было тридцать шесть, но уже тридцать лет он был императором Рима, всегда оставаясь в тени своего военачальника. Он утратил значительную часть империи: Испания и большая часть Галлии отошли свевам и вестготам, Северная Африка – вандалам, которые под руководством короля Гейзериха уже завоевали Сицилию и присматривались к Италии. Гунны пронеслись через Италию, почти не встретив отпора, и патриарх Римский исполнил долг Валентиниана, так как тот струсил. Петронию Максиму было легко убедить императора выместить досаду на Аэции. «Положение Западной Римской империи было неясным, – рассказывает историк Иоанн Антиохийский, – и Максим… убедил императора в том, что если он не убьет Аэция как можно быстрее, тот сам убьет его».¹

В 455 году Валентиниан III находился в Равенне, когда Аэций, как обычно, прибыл ко двору с целью обсудить сбор податей. Он стоял перед Валентинианом III, увлеченно расписывая сложности сбора денег. В этот момент Валентиниан III поднялся с трона, крикнул, что больше не в состоянии терпеть измену, и ударил Аэция мечом по голове. Великий полководец умер на полу тронного зала, а придворные ошеломленно наблюдали за ним.

Иоанн Антиохийский пишет, что Валентиниан с выражением удовлетворения повернулся к одному из своих офицеров и спросил: «Как, по-твоему, неплохо я покончил с Аэцием?»

Офицер ответил: «Не знаю, хорошо ли – но я знаю, что ваша левая рука сейчас отрубила вашу правую руку».

Так оно и было. Убив человека, который мешал ему насладиться полной властью, Валентиниан уничтожил свой единственный шанс сохранить хоть какую-то власть вообще. Через несколько недель Петроний Максим уговорил двух старых закадычных друзей Аэция убить императора, когда тот будет упражняться в стрельбе из лука на Марсовом поле. Они похитили корону убитого и бежали с нею к Петронию Максиму. Тот же взял корону и объявил императором себя.²

Так началась семилетняя череда смертей и разрушений. Петроний Максим пытался усмирить вандалов, направив в Тулузу ушедшего в отставку префекта (и уроженца) Галлии. Звали его Авит, и он мирно жил в своих галльских поместьях. Ему поручили заключить союз с королем вестготов. Но Авит не успел еще вернуться с союзниками-вестготами, когда Гейзерих со своими вандалами бросил якорь у берегов южной Италии.

Эту новость в Риме встретили паникой и беспорядками. Петроний Максим, видя, что настроения в городе стремительно выходят из-под контроля, попытался покинуть Рим, но когда он отъезжал от городских стен, камень, брошенный одним из бунтарей, убил его. Рим остался без императора и без военачальника. Через три дня после смерти Максима, 22 апреля 455 года, вандалы дошли до города и ворвались в его ворота.³

Две недели подряд североафриканские варвары буйствовали в городе, руша и разоряя всё с такой тщательностью, что от их имени пошло новое понятие – «вандализм», то есть бесцельное разрушение. На деле же у разорений была своя цель. Гейзерих не собирался удерживать захваченный город. Ему нужны были только здешние богатства, и вандалы делали свою работу, собирая золото и серебро Рима – они даже сорвали золотые пластины с крыши Капитолийского храма.

Вмешательство папы Льва I Великого предотвратило сожжение города и массовую резню, но даже Лев I не смог помешать Гейзериху похитить вдову Валентиниана и его двух дочерей-подростков. Вандалы вернулись в Карфаген с тремя женщинами и кораблями, полными сокровищ; один из кораблей, груженый статуями, утонул и до сих пор лежит где-то на дне Средиземного моря, но остальные успешно прибыли к берегам Северной Африки. Гейзерих женил своего сына Хунериха на старшей из дочерей Валентиниана, Евдокии (её же ранее выбрал Аэций для своего сына), а двух других женщин отправил в Константинополь с наилучшими пожеланиями.⁴

В Константинополе новый император Восточной Римской империи Маркиан принял родственниц Валентиниана, но отказался посылать солдат мстить за разграбление Рима, так как свыше двадцати лет назад поклялся никогда не выступать против вандалов. Это было условием, при котором Гейзерих, захвативший его с армией в плен под Карфагеном, отпустил их.

Когда новость о смерти Петрония Максима и захвате Рима вандалами достигла Тулузы, где галльский посол Авит до сих пор вел переговоры с вестготами, король вестготов Теодорих II предложил Авиту объявить императором себя, дав в поддержку свои войска. Авит принял предложение и направился на юг через Альпы, войдя в Рим с триумфом и став третьим императором в этом году.

К тому моменту Рим был разграблен, сломлен и голоден. Авит очутился в городе, где царили голод и разруха. Еды было так мало, что он отослал вестготских союзников домой, поскольку их было нечем кормить. Но сначала ему пришлось заплатить союзникам – а поскольку денег в сокровищнице не было, он снял всю оставшуюся бронзу с государственных зданий и отдал её.⁵

Это разъярило римлян, в то время приходивших в ярость от малейшей неприятности; не прошло и года, как попытка Авита править Римом провалилась. Своим магистром армии он назначил полководца по имени Рицимер, наполовину германца, в молодости служившего под началом Аэция. Пока Авит пытался успокоить римлян, Рицимер отправился на юг, чтобы изгнать остатки вандалов с берегов Италии. Этим он заслужил народную любовь – в отличие от Авита, чья популярность быцстро падала. В 456 году, когда Авит наконец бежал из Рима в страхе за свою жизнь и возвращался в свои владения в Галлии, Рицимер встретил его на пути и взял в плен. Мнения ранних историков о том, что произошло дальше, расходятся, но похоже, что Рицимер держал его под стражей несколько месяцев, после чего Авит умер по неизвестной причине.

Рицимер стал самым могущественным человеком в Риме – но он знал, что варварское происхождение помешает римскому сенату признать его императором. Поэтому он подготовил на эту должность своего соратника, офицера по имени Майориан, ставшего императором Западной Римской империи и марионеткой Рицимера.

Майориан был публичным лицом Рицимера, и тот мог перекладывать вину за собственные ошибки на императора. В 460 году Майориан и армия Западной Римской империи пришли к берегам Испании (чему поспособствовала дружба с вестготами) с сотнями кораблей, готовые пойти на королевство вандалов в Северной Африке. Прокопий Кесарийский пишет, что корабли собрались у Геркулесовых столбов, ведущих в Средиземное море. Римляне собирались «пересечь море по прямой, а далее по суше дойти до Карфагена». Гейзерих начал подготовку к серьезной войне; народы Италии, ожидая победы, готовились праздновать.⁶

Подлый удар сзади помешал этой кампании. По словам хрониста Идация, корабли неожиданно отвели от берега «вандалы, узнавшие о плане от предателей».⁷ Тайный заговор, сплетенный благодаря потворству то ли вестготов, то ли кого-то из римской армии, грубо подорвал план нападения.

Майориан с позором отправился назад из Испании в Италию. В предгорьях Апеннин люди Рицимера подстерегли его и обезглавили. На его место Рицимер подобрал Либия Севера, и тот стал новым императором Западной Римской империи.⁸

О деяниях Севера не сохранилось никаких записей. Он был просто еще одним публичным лицом Рицимера и продержался на своем месте лишь четыре года. В 466 году он умер в Риме, то ли от болезни, то ли от яда, и еще полтора года Рицимер не затруднял себя поисками нового императора. Наконец открылась, истинная ценность законного римского императора: это был миф, помогавший римлянам притворяться, что разобщенное государство, занимающее всего лишь чуть больше Италийского полуострова, до сих пор имеет связь со своим славным прошлым. Эта иллюзия помогала скрывать страшную правду: отныне слова «римлянин» и «варвар» означали одно и то же.

Наконец в 467 году Рицимер очнулся и назначил нового императора – не из нужды в нем, но потому, что тот мог быть полезен в улаживании текущих проблем с вестготами. В 466 году Теодорих II, король вестготов, был убит своим братом Эйрихом. Эйрих поднял знамя вестготов и промчался с ним по Галлии. Он быстро расширял границы своего королевства за счет земель, некогда бывших римскими, и Рицимеру нужно было отвоевать их. Некогда вестготы были полезными союзниками; теперь они представляли угрозу.⁹

Но Рицимер не собирался начинать войну без фигуры императора, который бы её возглавил. Поэтому в 467 году он предложил сенату, чтобы полководец Антемий, женатый на дочери восточноримского императора Маркиана, стал новым императором.

Антемий, будучи умным человеком, предложил Рицимеру в жены свою дочь Алипию – он хотел создать дополнительные узы верности. Свадьба состоялась под конец 467 года, когда в Рим прибыл поэт Сидоний Аполлинарий. «Мой приезд совпал со свадьбой патриция Рицимера, – писал он другу, – которому была вручена рука дочери императора в знак надежды на то, что для государства скоро настанут спокойные времена».

Хотя невесту отдали жениху, и жених уже снял свой венок, а консул – расшитую пальмами мантию, невеста – свадебное платье, уважаемый сенатор – тогу, а простой люд – праздничные плащи, шумиха во дворце не унималась, ибо ведь невеста всё откладывала переезд в дом мужа.¹⁰ Очевидно, Алипия была недовольна своим браком: Рицимеру, старому солдату, было уже за шестьдесят, и он был на пятнадцать лет старше её отца.

Рицимер и новый император Антемий вместе готовились к войне с вестготами.

Вестготы обеспечивали Рим солдатами для борьбы против вандалов; теперь же два правителя искали солдат, которые помогут им бороться с вестготами. Новых союзников они нашли на северо-западе Галлии, где поселился бритт по имени Риотим со своими людьми. Они устали от бесконечных сражений бриттов с англами и саксами и пересекли Ла-Манш в поисках мира.¹¹

Но в землях старой империи дела с миром обстояли неважно. Риотим знал, что укрепление власти вестготов угрожает его новой родине, получившей имя Бретань. Он согласился дать двенадцать тысяч воинов на борьбу с вестготами, но король вестготов Эйрих не дал подкреплению времени присоединиться к основным силам римской армии. «Он вышел против бретонцев с неисчислимыми войсками, – сказано у Иордана, – и после продолжительного боя наголову разбил Риотима, короля бретонцев, прежде, чем римская армия пришла ему на помощь».¹²

Борьба с вестготами прервалась практически не начавшись, и их владения в Испании стали еще больше. Тем временем римские солдаты безуспешно сражались с вандалами в Северной Африке. Всё шло наперекосяк, и когда в 470 году Антемий заболел, он решил, что недуг – результат применения черной магии. Он «покарал многих виновных», пишет Иоанн Антиохийский. Хотя преступникам вменяли в вину недоказуемое колдовство, их стали приговаривать к смертной казни.¹³

Рицимер, бывший в то время в Милане, услышав об охоте не ведьм, пришел в ярость. Он отозвал с североафриканского фронта шесть тысяч солдат и отправил их в Рим. В 472 году Антемия свергли и убили.

Династический брак не спас Антемия, но и Рицимер ненадолго пережил своего тестя. Сразу после прибытия в Рим он слёг от лихорадки. Два месяца спустя Рицимер умер.

Без реального правителя распад империи стал еще более неизбежен. После смерти Антемия за четыре года сменилось четыре императора, ни один из которых не мог справиться с настоящей властью. Наконец бразды правления взял в руки варварский полководец. Его звали Орест, и однажды он уже присутствовал при кардинальных изменениях хода исторических событий в Риме – именно он и был тем самым рожденным в Риме послом, которого отправили к Аттиле в Константинополь в 449 году.

После распада армии гуннов он вернулся на службу в армию Западной Римской империи и заслужил там растущее уважение. В 475 году римским императором был никчемный Юлий Непот. Орест собрал свои войска, набрал германских наемников из разных племен и выступил на Равенну. Юлий Непот бежал, не дожидаясь начала боя. Вместо того, чтобы занять трон самому (миф о том, что среди римских императоров не бывать варварам, был уже опровергнут, но всё еще бытовал), Орест посадил на престол империи собственного десятилетнего сына Ромула. Ромул, сын Ореста и его жены-римлянки, был менее варварских кровей, нежели отец.

Двор Равенны с радостью согласился на эту фикцию, позволившую Риму в течение еще одного года сохранять свое доброе имя. Из-за его возраста Ромула снисходительно называли Августулом, то есть «маленьким Августом». Он сидел на троне всего год, а вокруг него рушилась Западная Римская империя.

Но в 476 году фикция тоже потерпела поражение. Орест обещал оплатить германским наемникам их услуги, дав им в Италии землю для поселения. Теперь их предводитель, полководец Одоакр, германец и христианин, потребовал больше земли для своих последователей. Орест отказался – и жарким августовским днем Одоакр во главе наемников выступил на Равенну, желая награды или мести. Орест встретился с ним в бою под Плаценцией, что на севере Италии. Римские силы были разбиты; Орест погиб в бою.

Одоакр беспрепятственно дошел до Равенны, взял в плен маленького Ромула и отправил его в замок Кастель-дель-Ово в Кампании – крепость на острове, куда можно было попасть, лишь пройдя по насыпи. Там Ромул провел остаток своей жизни в безвестности. Как пишет Иордан, «Так пала Западная Римская империя, начавшаяся правлением Октавиана Августа, первого из Августов, в семьсот девятнадцатом году от основания города… с тех пор в Риме и Италии всем заправляли готы»¹¹. Старая западная империя, упрямая в своем убеждении, что Римом должен править только римлянин, прекратила существование.

Гибель западной Римской Империи

Королевство Одоакра

Однако гибель Западной Римской империи началась веком раньше, когда Константин решил, что лишь римское происхождение может быть залогом крепости империи. Восхождение Одоакра на италийский трон было констатацией факта: варвары более не стремятся стать римлянами. Италия была в основном христианизирована, и Одоакр был христианином. Он назвал себя «королем Италии», отделяя себя от имперского прошлого. Он был компетентным воином и опытным руководителем, и, пока приверженцы были в нем уверены, его кровь не имела значения.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 20

Часть третья
Новые силы

Глава двадцать первая
Остготы

Между 457 и 493 годами исавры восходят на восточный престол, остготы захватывают Италию, а бенедиктинцы отправляются в горы

В 457 году в возрасте шестидесяти пяти лет умер император Восточной Римской империи Маркиан. Его жена Пульхерия умерла четырьмя годами ранее. Династия Феодосия, правившая в Константинополе с 379 года, прервалась.^[51]

Поскольку императорская семья не оставила кровного наследника, ведущая роль в определении следующего императора досталась армии. В обычном случае первым претендентом на пост императора был бы главнокомандующий – но в 457 году армией руководил человек варварского происхождения, Патрикий Аспар из племени аланов (аланы некогда жили к востоку от Черного моря, но десятилетиями ранее их прогнали с родных земель гунны). В Восточной империи, до сих пор звавшейся Римской, по-прежнему с подозрением относились к людям варварских кровей. Аспар так же не мог стать императором Восточной Римской империи, как вандал Стилихон или вестгот Рицимер – Западной.

Аспар избрал на роль своего голоса услужливого сорокалетнего фракийца Льва. Его короновал императором сам патриарх Константинополя – впервые в Восточной империи епископ взял на себя роль, схожую с ролью папы.^[52]

Но, оказавшись на троне, Лев I Макелла стал неуправляем. Армия была верна Аспару, и для того, чтобы уменьшить влияние военачальника, Лев заключил ряд союзов с исаврами, горским племенем с юга Малой Азии. Исавры пятьсот лет находились под властью Рима, но оставались воинственными и своевольными, почти независимо решая свои дела в глубине крутых Таврских гор. У них были преимущества варваров – боевой опыт, собственные цели, которым никто не препятствовал, – но не было их недостатков: благодаря столетиям, проведенным внутри империи, они ощущали себя ее гражданами.

Лев, не имевший сыновей (и это была еще одна причина того, что Аспар выбрал его на должность императора), сочетал браком свою дочь Ариадну и вождя исавров Зенона. Имея поддержку исавров, он обвинил Аспара в измене и казнил его в 471 году.^1[53] Три года спустя пожилой император скончался от дизентерии. Шестилетний сын его дочери, Лев II, занял престол императора, а отец Льва II, полководец Зенон Исавр, стал при нем регентом. Ребенок правил десять месяцев, утвердил назначение отца соправителем – и умер, оставив исавра на троне Восточной Римской империи.

Для исавра это был головокружительный взлет к власти, создавший кратковременное беспокойство в Константинополе. Шурин Льва I Макеллы, Василиск, поднял против Зенона армию и выгнал его из города, а затем провозгласил императором себя. Но из-за высоких налогов он не добился народной любви – а тем временем Зенон отправился домой собирать армию исавров, и через полтора года вернулся с нею в Константинополь. Народ, страдающий от финансовых поборов, с облегчением приветствовал его. Василиск оставил трон и бежал в ближайшую церковь. Зенон, находясь снаружи, выманил Василиска обещанием не проливать крови узурпатора. Когда же Василиск появился, Зенон схватил его, запер в пустой цистерне и обрек на смерть от голода.^2[54]

Вернувшись к власти в 476 году, Зенон из своих восточных земель наблюдал, как распадаются остатки Западной Римской империи. Германец Одоакр, устранив с трона юного Ромула, стал королем Италии. Он взял Равенну силой; Иордан пишет, что стратегией полководца было «нагнетать в римлянах страх перед собой».³ Но он не мог постоянно править такими большими территориями только посредством устрашения. Чтобы поддержать свою власть, Одоакр написал Зенону, предлагая новую стратегию: он признает Зенона своим сюзереном и императором и будет править Италией в подчинении у Восточной Римской империи – если Зенон, в свою очередь, признает его законным правителем Италии.

Зенон принял это предложение и наградил Одоакра титулом патриция (но не короля) Италии. Это было формальное воссоединение: на какое-то время империя снова стала единой под скипетром Зенона Исавра. Но Одоакр, получив подтверждение своей власти, облегчившее ему правление римлянами, на практике игнорировал Зенона и делал то, что ему заблагорассудится. В 477 году он захватил Сицилию, бывшую в руках вандалов; великий король вандалов Гейзерих только что скончался, и без его руководства королевство начало терять своё могущество. Как независимый король, Одоакр заключил договоры с вестготами (чье королевство в то время простиралось от Луары по всей Испании) и франками.⁴ В итоге к 488 году Зенон был уже серьезно обеспокоен возросшими амбициями Одоакра.

На западе Зенона ждала еще одна проблема: союз остготов покинул свои западные владения и двинулся на восток, в сторону Константинополя. Их предводителем был некто Теодерих – сын вождя готов, который в детстве десять лет прожил в Константинополе, будучи заложником и гарантом хорошего поведения своего отца. В восемнадцать он вернулся к своему народу и стал вождем, а значит, столкнулся с необходимостью искать новые земли. Остготы были многочисленны, земли им не хватало, они страдали от голода и перенаселения.^[55]

С 478 по 488 год остготы под предводительством Теодериха медленно приближались к Константинополю в поисках пищевых ресурсов и новых территорий. Зенон попытался ублажить Теодериха титулом магистра армии, пожаловал ему земли в Дакии и Мёзии и даже выплатил крупную сумму денег, когда Теодерих в 486 году пригрозил захватить Константинополь. Но ничто из этого не могло надолго успокоить остготов.⁵

Зенон решил избавиться от двух проблем сразу. Он пообещал, что признает Теодериха Остгота королем Италии и отдаст ему полуостров, если тот, в свою очередь, двинется на запад и избавится от Одоакра. Источники расходятся в том, кому первому пришла в голову эта идея, самому Теодериху или Зенону – но кто бы ни был автором плана, Теодериху он понравился. Он направился на запад, возглавив разношерстную компанию солдат удачи, состоявшую из остготов, присоединившихся к ним гуннов, недовольных римлян, а также вытесненных с родных земель германцев различных племен. Галльский писатель Эннодий, в те годы еще ребенок, писал впоследствии, что в поисках новых земель «весь мир» шел за Теодерихом в Италию – не исключено, что воинов было около ста тысяч.⁶

Когда они вошли на земли Северной Италии, Одоакр попытался дать им отпор. Он собрал армию на Веронской равнине, чтобы стать на пути у захватчиков, но Теодерих уничтожил армию в «великой резне» и ринулся на Равенну.

Битва за Италию продолжалась три года. Иордан пишет, что большую часть этого времени Одоакр провел, отсиживаясь в Равенне. «Он регулярно совершал ночные нападения на готов, – пишет Иордан, – вместе со своими людьми… и так они сражались». Равенна становилась всё более запущенной и голодной. Наконец в 491 году Одоакр предложил компромисс. Он предлагал подписать документ, делающий их с Теодерихом соправителями Италии, в случае, если Теодерих снимет осаду.

Осада мало что дала Теодериху. Одоакр мог снабжать город с моря, а Теодерих, не имевший флота, не мог ему помешать. Он пошел на компромисс, но в 493 году положил конец их совместному правлению, убив своего коллегу. Хронист Валенсиан рассказывает, будто король остготов разрубил соправителя на две части «собственными руками, подтвердив свое давнее подозрение: Одоакр оказался бесхребетным».⁷

В отличие от Одоакра, у Теодериха был твердый характер. Он не хотел быть «патрицием» и клясться Константинополю в ложной верности. Став Теодорихом Великим, королем Италии, он перестал быть подчиненным императора Восточной Римской империи.

Первым делом он объявил, что лишь те римляне, что поддерживали его при завоевании Италии, могут считаться римскими гражданами; остальных он лишал прав. Римское гражданство, бывшее некогда знаком статуса, теперь было напрямую связано с личностью Теодориха Великого.⁸

Во времена правления Теодориха значимость Рима, некогда главного города в мире, поблекла. Теодорих побывал в Риме лишь один раз, в 500 году, и никогда не утруждал себя повторным визитом. Сенат всё ещё собирался в Риме, но закон был поприщем короля, а сенат лишь подтверждал его решения.

Римская культура проникала в быт готов. Готы всё больше говорили на латыни, брали римские имена, вступали в брак с римлянками и обрабатывали римские земли. Но если многие римляне занимали гражданские посты в правительстве Теодориха, то высшие военные должности принадлежали почти исключительно готам. Сыновей отправляли в Рим учиться грамматике и риторике, но административным центром королевства была Равенна, где доминировали готы.⁹

Конфликт между двумя народами обострился, когда в 526 году Теодорих умер. Наследник престола, его десятилетний сын Аталарих, стал пешкой в борьбе за власть между своей матерью Амаласунтой, бывшей при нем регентом, и остготской знатью, желавшей править королевством, находясь в тени. Амаласунта хотела отправить сына в школу в Риме, чтобы тот получил образование, которое пристало «римским принцам». На это готы возражали, что римское образование сделает его слабохарактерным. Прокопий пишет, что, по мнению знатных готов «науки очень далеки от мужества, а наставления старых людей обычно приводят к трусости и нерешительности. Поэтому необходимо, чтобы тот, кто в будущем хочет быть смелым в любом деле и стать великим, был избавлен от страха перед учителями и занимался военными упражнениями».

По всей видимости, сам Теодорих, как бы ни стремился он к тому, чтобы римляне и готы в его империи были на одном уровне, питал недоверие к римской системе образования. Готы утверждали, что он «не позволял никому из сыновей готов посещать школы и всегда говорил, что если у них явится страх перед плеткой, то они никогда не будут способны без страха смотреть на меч или копье». Естественно, обучение в Риме перестало быть прямой дорогой к власти и влиянию, как это было раньше. Жизнь молодых студентов в бывшей столице становилась всё более беспутной и бесцельной.¹⁰

Одним из юношей, посланных на обучение в Рим, был Бенедикт Нурсийский, сын благородного римлянина. Как и Августин, он окунулся в недостойное времяпрепровождение. Однако в конце концов он устал от шума и распутной жизни города, бросил учебу, не дававшую ему никаких привилегий, и покинул город.

По словам Григория Великого, перу которого принадлежат единственные ранние свидетельства о жизни Бенедикта, тот нашел себе место в пещере в Апеннинах примерно в сорока милях от Рима, около современного города Субиако. В какой-то момент прежней жизни он услыхал об учении Христа и был обращен в христианство. Теперь он посвятил себя благочестивой жизни отшельника, в уединении стремясь постигнуть славу Господню. Новость об отшельнике, живущем в глуши, распространилась, и несколько лет спустя монахи из соседней обители попросили Бенедикта возглавить их монастырь, так как их настоятель умер.

Бенедикт согласился. Бесцельная жизнь в Риме и уединенные размышления дали ему представление о том, как должна протекать монашеская жизнь – в тишине и труде. «Став настоятелем монастыря, – пишет Григорий Великий, – он ввел в этом монастыре строгость правил жизни и никому не позволял самовольно уклоняться с пути монашества ни на правую, ни на левую сторону, что случалось прежде». Монахи, не привыкшие к такой строгости, решили отравить его вино, но Бенедикт узнал об их замысле и вернулся в свою пещеру. Там он проповедовал пастухам, которые приходили к нему, и некоторых убедил принять монашество.¹¹

В 529 году он повел их на гору возле города Кассино. На вершине горы стоял, медленно превращаясь в руины, старый храм Аполлона. Бенедикт и его монахи сожгли храм, а на его месте начали строить свой монастырь.

В своем монастыре, Монте-Кассино, Бенедикт разработал свод правил, по которым должен был жить монастырь – «устав святого Бенедикта». Устав был законом государства, чуждого политической борьбы, осознанно стремящегося вернуть христианское таинство в те эмпиреи, в которых существовали индийские и китайские монахи. «Мы стремимся войти в храм Божий, – писал Бенедикт, – и, если исполним наш долг, то унаследуем Царствие Небесное».¹²

Обязанности монахов были следующими: облегчать участь бедных, одевать нагих, навещать больных, хоронить мертвых, не предпочитать ничего любви Христовой. В быту молчание было предпочтительнее речи, поскольку слова часто вели к греху. Монахи, каждую ночь встававшие для пения псалмов, должны были спать одетыми, чтобы всегда быть готовыми прославлять Господа и служить ему Настоятель должен был советоваться с монахами по вопросам, касавшимся всей общины, но его слово было решающим. «Порок частной собственности» в монастыре должен быть «искоренен», так что монахам запрещалось владеть чем-либо, даже книгами и писчими принадлежностями. Каждый монах был обязан определенное количество часов в день посвящать физическому труду. Любого монаха, нарушившего устав, следовало отстранить от принятия пищи с братьями или от богослужения до тех пор, пока тот не раскается. Григорий Великий сообщает, что благодаря «духу прорицания» Бенедикт всегда знал, кто нарушает устав, даже если эти монахи находились вне монастыря. Когда они возвращались, он говорил им об их проступках. Они каялись и «в отсутствие его делали то же, что в присутствии, зная, что он всегда находится с ними духом».¹³

Первый настоятель Монте-Кассино, Бенедикт был тем правителем, какого не хватало Италии: имевший призвание, которое было выше его амбиций, он предложил закон, одинаковый для всех. Этот закон давал абсолютную справедливость и равенство, показывая простой и понятный путь к счастью. Бенедиктинский способ жизни дал монахам единство и ощущение причастности к делу общества, которое они сами и создали. А самым главным было то, что в этом обществе царил порядок. «О вы, спешащие войти в Царствие Небесное, – гласил устав, – исполняйте сей устав с Христовой помощью, как он написан, от начала до конца, с Божьим Благословением – и тогда достигнете вы большего, нежели то, о чем мы мечтали: высот познания и добродетели». Познание и добродетель некогда ценились в Риме, но эти времена прошли; только в бенедиктинском монастыре во имя взращивания духовных плодов развивались наука и дисциплина.¹⁴

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 21