Buch lesen: «Возвращение»

Часть первая
Февраль

Озерный эффект

Зимой, когда на территории Северной Америки господствует холодный арктический воздух, над озерами дуют шквалистые ветры, которые могут явиться причиной сильных снегопадов на сравнительно небольшой площади. И зачастую в одном районе идет снег, а в другом ярко светит солнце.

Глава 1

Авалон, округ Ольстер, штат Нью-Йорк Ной Шепард крутил ручку настройки радиоприемника в своем грузовике, но по всем радиостанциям беспрестанно передавали одно и то же – предупреждение Национальной метеорологической службы о надвигающейся снежной буре в связи с озерным эффектом. Власти призывали людей оставаться дома, не загружать дорогу личным транспортом, чтобы не мешать автомобилям аварийных служб. Аэропорт закрыли час назад. Даже тяжелая снегоочистительная техника с трудом продвигалась по магистралям округа. В такую погоду на улицы отваживались выйти лишь безумцы и дураки.

Поправка: безумцы, дураки и ветеринары. Ной отчаянно желал бы, чтобы стеклоочистители его грузовика работали быстрее. Снегопад был таким сильным, что впереди виднелась лишь сплошная белая стена. Ной едва различал, едет он все еще по шоссе или уже нет.

Как гласит легенда, во время снегопада, вызванного озерным эффектом, случаются чудеса. Ной был полностью с этим согласен. Будет настоящим чудом, если он выживет в такую непогоду.

Приняв жеребенка Осмондов, он должен был уступить уговорам хозяев, остаться у них до утра и переждать непогоду, а не возвращаться обратно в клинику, рядом с которой жил. Однако, если верить метеосводкам, буря может затянуться на несколько дней, и ситуация будет лишь ухудшаться, прежде чем погода нормализируется. На попечении Ноя в клинике в данный момент находились престарелая гончая Палмкуистов и кот, восстанавливающийся после операции на позвоночнике, а дома – собственные животные, включая брошенного хозяевами щенка. Ной знал, что всегда может позвонить своей соседке Гейл и попросить ее присмотреть за его питомцами, но сама мысль об этом была ему ненавистна. Муж Гейл служил за границей, у женщины было трое детей и целый ворох забот, поэтому ей совсем не до его животных.

Помимо всего прочего, медицинская одежда Ноя была запачкана кровью и родильными водами, и ему отчаянно хотелось принять душ. На нем была его любимая шерстяная шапка, закрывающая уши, которую одна из его бывших девушек именовала «прикидом мужлана». Ной не мог похвастаться большим количеством подружек. Женщины его возраста искали иных отношений, нежели те, которые им мог предложить окружной ветеринар.

Прищурившись, он навалился на рулевое колесо, пытаясь рассмотреть хоть что-то перед собой. Подсвеченные фарами его грузовика снежные хлопья, летевшие прямо на него, казались нереальными, как спецэффект в кино. Ною вспомнились «Звездные войны», и, чтобы хоть как-то развлечь себя, он стал негромко насвистывать мелодию из этого фильма, представляя, что летит в звездолете «Тысячелетний сокол» и за его лобовым стеклом расстилается галактика, находящаяся в миллионах световых лет от Земли. Он был Ханом Соло¹, а снежинки – звездами. Он отдавал приказы второму пилоту, который вздрагивал всякий раз, заслышав голос командира.

– Прибавь скорость, Чуи. Ты меня слышишь? Прибавь скорость!

Сидящая на пассажирском сиденье дворняжка Руди тявкнула в ответ, и от ее дыхания запотело лобовое стекло.

Последняя девушка Ноя, Дафна, бывало, частенько упрекала его в том, что он ведет себя как ребенок, который никак не желает взрослеть. Ной же, не отличающийся деликатностью, полушутя-полусерьезно отвечал, что им следует родить нескольких малышей, чтобы ему было с кем играть.

После этого разговора Дафну он больше не видел.

Именно потому, что Ною так катастрофически не везло с женщинами, он работал с животными.

– Генерал Кеноби, цель обнаружена, готовим тепловой детонатор, – объявил он, воображая рабыню из далекой галактики, облаченную в бикини. Ах, если бы Вселенная действительно послала ему такую девушку!

Затем Ной успел изменить голос и заговорил низким баритоном с ужасным акцентом:

– Я верю, что ты найдешь то, что ищешь, и тогда… вот черт!

На дороге в свете фар Ной заметил какую-то тень. Вывернув руль, он резко нажал на педаль тормоза. Грузовик пошел юзом на обледенелом шоссе. Руди заскреб когтями по сиденью, пытаясь удержаться на месте. На середине трассы стояла большеглазая самка оленя. На боках ее, несмотря на зимний подшерсток, отчетливо выделялись ребра.

Ной нажал на гудок. Олениха тут же сорвалась с места и, перепрыгнув через канавку, скрылась в темноте. Зима – худшее время для диких животных, когда им особенно трудно найти пропитание.

Из радиоприемника снова раздался аварийный сигнал, и Ной его выключил.

Скоро он будет дома. Хотя за окном по-прежнему невозможно было различить никаких опознавательных знаков – даже почтовые ящики на высоких стальных арматурах были полностью погребены под снежными заносами, – его внутреннее чутье подсказывало, что конец путешествия близок. За исключением студенческих лет, проведенных в колледже, а потом в ветеринарной школе в Корнелле, Ной всю свою жизнь прожил в этом доме.

Слева от дороги лежало озеро Уиллоу, которого также не было видно из-за непогоды. Этот водоем, окаймленный Кэтскилзскими горами, был самым живописным местом округа. Теперь же его скрывал густой снежный занавес. Дом Ноя располагался через дорогу от озера, чуть выше по холму, а на берегу водоема были разбросаны несколько летних коттеджей, пустующих в это время года.

– Генерал Азканаби, нам нужно подкрепление, – заявил он, как наяву слыша воображаемую музыку. – Немедленно пошлите сюда кого-нибудь!

В это мгновение он снова заметил… что-то. Красные всполохи на белом снегу. Ной перестал насвистывать мелодию из «Звездных войн». Не сводя глаз с малинового сияния, он нажал на педаль тормоза. Теперь фары его автомобиля отбрасывали на дорогу точно такой же свет. Очевидно, впереди стоит еще одна машина, причем двигатель ее продолжает работать. Подтверждением тому являлся пар, вырывающийся из изогнутой под неестественным углом выхлопной трубы. Одна фара автомобиля зарылась в сугроб, другая высвечивала сбитого оленя.

– Сидеть, мальчик, – скомандовал Ной Руди, зажигая фонарик и хватая свой чемоданчик. У него имелось при себе достаточно транквилизатора, чтобы усыпить такое крупное животное.

Включив аварийную световую сигнализацию, Ной вышел из кабины, растворившись в объятиях ночи. Хлопья снега залепляли глаза, а порывы ветра ранили подобно удару ножа. Он поспешил к застрявшей в снегу машине, заметив, что в ее салоне находится лишь одна женщина. Похоже, она пыталась дозвониться кому-то по мобильному телефону.

Завидев Ноя, она опустила боковое стекло.

– Слава богу, вы приехали, – сказала она, выходя из автомобиля.

Одета она была совсем не по погоде: модное легкое пальто, сапоги из тонкой кожи на высоком каблуке. Ни шапки, ни перчаток. Светлые волосы то разлетались на ветру, то падали на лицо.

– Как быстро вы здесь оказались, – прокричала женщина.

Ной понял, что она принимает его за сотрудника технической помощи на дороге или управления автодорог, но на объяснения не было времени.

Казалось, женщине передалось его беспокойство. Схватив Ноя за рукав, она потянула его к передней части автомобиля. Походка ее из-за высоких каблуков была неуверенной.

– Прошу вас… – вымученно произнесла она. – Поверить не могу, что это случилось. Как вы думаете, его можно спасти?

Ной направил свет фар на оленя. Это была не самка, встретившаяся ему ранее, а молодой самец с переломанным рогом. Глаза его остекленели, и по вырывающемуся у животного судорожному дыханию Ной безошибочно определил, что олень находится в шоке. Крови видно не было, но, как показывала практика, зачастую к летальному исходу приводили именно внутренние повреждения.

Вот черт. Ной всей душой ненавидел усыплять животных.

– Прошу вас, – снова повторила незнакомка, – вы просто обязаны спасти его.

– Подержите это, – сказал он, передавая ей фонарик и опускаясь перед оленем на колени. Он издал горловой звук, призванный успокоить животное.

– Спокойно, приятель.

Сняв перчатки, Ной затолкал их в карман своей парки. Грубая шкура оленя согревала его пальцы, когда он ощупывал его живот – никаких признаков внутреннего кровотечения или повреждения тканей. Возможно…

Внезапно олень задвигался, врезаясь копытами в глубокий рыхлый снег. Ной успел заметить направленный на него удар и отпрянул назад, инстинктивно заслонив собой женщину, чтобы олень не ударил ее копытами. Животное поднялось на ноги и, перепрыгнув через сугроб, устремилось к кромке деревьев вдали.

– Я не убила его, – с явным облегчением произнесла незнакомка. – Вы спасли его.

Вовсе нет, подумал Ной, хотя со стороны, должно быть, все выглядело именно так – стоило ему коснуться оленя, как тот тут же вскочил на ноги и убежал. Он не стал сообщать женщине, насколько велика вероятность того, что где-нибудь по дороге или в лесу животное упадет и умрет.

Он выключил фары автомобиля и выпрямился. Незнакомка же принялась светить фонариком прямо ему в лицо. Ной поморщился, и она опустила руку.

– Прошу прощения, – извинилась она.

Надевая перчатки, он поинтересовался:

– Куда вы направлялись?

– Лейкшо-Роуд, 1247. По этому адресу располагается дом Уилсонов. Вы, случайно, не знаете, где это?

Прищурившись, Ной наконец понял, где находится. Женщина съехала с дороги прямо перед его домом.

– Несколько сот ярдов прямо вдоль берега озера – и вы на месте, – сообщил он. – Могу подбросить.

– Благодарю вас. – На ее ресницах осели снежинки, и она сморгнула их. Ной взглянул ей в лицо. Оно показалось ему довольно красивым, но очень напряженным и бледным. – Я только заберу свои вещи.

Женщина передала ему фонарик и достала из машины дамскую сумочку и большую сумку. Следом показался чемодан на колесиках с выдвигающейся ручкой, сплошь обклеенный ярлычками. В неверном свете Ной различил на одном из них какое-то слово на иностранном языке – ’s-Gravenhage², кажется. Он понятия не имел, что оно означает. На другом ярлычке имелась некая официальная печать, вроде той, что ставят в Министерстве иностранных дел. «Вау, – подумал Ной, – загадочная заграничная дамочка».

Она заглушила двигатель и потушила фары.

– Не могу представить, что еще можно сделать с машиной, – сказала незнакомка.

– Сегодня ночью уже точно ничего.

– У меня в багажнике есть еще несколько сумок. Как вы думаете, если я оставлю их здесь, они не пропадут?

– В такую непогоду воры предпочитают сидеть по домам. – Ной повел женщину к своему грузовику и распахнул перед ней дверцу. – Садись назад, мальчик, – скомандовал он Руди, и пес послушно запрыгнул на заднее сиденье.

Женщина колебалась. Прижимая сумочку к груди, она с подозрением изучала Ноя. Даже в неверном свете кабины он различил, что глаза у нее голубые. Она явно больше не считала его заклинателем оленей, а скорее подозревала, что у него криминальное прошлое.

– Вы так на меня смотрите, будто я бывший убийца.

– А откуда мне знать, что вы не убийца?

– Ной Шепард, – представился он. – Я живу здесь рядом. Вот подъездная аллея к моему дому. – Он указал рукой направление. Подъездная аллея, по обеим сторонам усаженная соснами, чьи ветви сейчас склонялись под тяжестью снега, была занесена сугробами по колено. Фонарь над дверью заливал крыльцо призрачным желтоватым светом. Слева располагался вход в клинику, собачий питомник и конюшню. Слабо мерцали огоньки, свидетельствующие о включенной сигнализации.

Незнакомка все еще медлила. Она закусила нижнюю губу.

– Даже бывшим убийцам надо где-то жить.

– Верно. Откуда мне знать, что вы не были убийцей в прошлом?

Этот вопрос ничуть не смутил женщину.

– Ниоткуда, – просто ответила она и села в грузовик.

Обходя машину спереди, Ной подумал о том, что мистические силы и правда работают. Раньше он не воспринимал всерьез подобные вещи, но не сам ли он попросил у Вселенной, чтобы та послала ему кого-то? Означает ли это, что его призыв был услышан?

Разумеется, он ничего не знал о своей неожиданной попутчице. Он тоже мог бы сказать ей, что не имеет представления, каково ее прошлое.

Как будто это имеет значение. С такой внешностью она могла бы быть хоть самой Лиззи Борден³, и он не обратил бы на это внимания. Эта женщина великолепна, и она сидит сейчас в его грузовике. Так к чему же смотреть в зубы дареному коню? Дареному коню? Забавная шутка.

Ной надеялся, что запах, исходящий от промокшей в снегу собаки и от его пропитанной родильными водами медицинской униформы, не будет досаждать незнакомке. «Только не испорть все, – приказал он себе, карабкаясь на водительское место. – А еще перестань торопить события. Ты ведь ничего об этой женщине не знаешь, может быть, она замужем, или встречается с кем-то, или разведена, а муж у нее гей или попросту психопат». Единственное, в чем Ной был уверен, – это…

– Черт! – Проклятие вырвалось у него против воли. – Почему вы не сказали мне, что ранены? – Схватив фонарик, он осветил ногу женщины. На одной брючине, начиная от колена и ниже, тянулся вязкий красноватый след.

Незнакомка издала глубокий горловой звук, такой пронзительный, что Ной в испуге отшатнулся. Затем по телу ее пошла дрожь, а дыхание стало прерывистым. Она произнесла что-то на иностранном языке, возможно, немецком диалекте, некое подобие молитвы, затем воззрилась на Ноя полными ужаса глазами, словно сбылся ее самый страшный ночной кошмар.

«Да уж, не испортил», – подумал Ной.

– Эй, не нужно так паниковать, – сказал он, но женщина, плавающая в океане страха, его, похоже, не услышала, она потеряла сознание, откинувшись на спинку сиденья. Голова ее безвольно склонилась к плечу.

– Эй, – снова повторил Ной, повышая голос. – Она что же, в обмороке? Вот черт! – Сорвав с руки перчатку, он нащупал сонную артерию на шее женщины. Пульс, к счастью, прослеживался. – Ну же, мисс, очнитесь, – приговаривал он, легонько похлопывая ее по щекам. – Хватит уже.

На заднем сиденье Руди беспокойно возился и скулил. Очевидно, он чувствовал запах крови и страх женщины. В довершение всего пес запрокинул голову и протяжно завыл.

«Будет мне урок», – подумал Ной. Прося Вселенную послать ему кого-нибудь, нужно было выражаться конкретнее. Например, следовало сказать: «Пусть на моем жизненном пути окажется сногсшибательная красотка, а не какая-то нервная дамочка, падающая в обморок при виде собственной крови».

Насколько он мог судить, она потеряла сознание вследствие шока от травмы, беспокойства и страха. У животных так действовал защитный механизм, и у людей, естественно, тоже. Как бы то ни было, следовало измерить кровяное давление женщины и обработать рану.

Он проверил сцепление с дорогой и вырулил на свою подъездную аллею. Проехав мимо дома, Ной направил автомобиль к следующему зданию, в котором располагалась его клиника. Когда-то давно здесь был главный офис принадлежащего его семье молочного хозяйства. Но три года назад Ной решил открыть свое дело и переоборудовал это здание под клинику.

Мужчина выбрался из салона и поманил Руди. Энергичный пес одним махом перескочил на переднее сиденье и, спрыгнув на снег, пустился наутек, словно стараясь как можно быстрее сбежать от таинственной незнакомки.

Ной обошел грузовик и приблизился к пассажирскому сиденью:

– Мисс? Вы меня слышите?

Женщина еще не пришла в сознание. Он снова проверил ее пульс, затем неловко вытащил ее из салона, пятясь назад и увязая в глубоком снегу. Незнакомка была миниатюрной, но тем не менее мертвым грузом тянула Ноя к земле, пока он на руках нес ее ко входу в свою клинику. Плечом распахнув дверь, он вошел внутрь, помедлив мгновение, чтобы отключить сигнализацию. Каким-то чудом он не уронил при этом женщину. Быстро преодолев тускло освещенную приемную, Ной оказался в своем кабинете, где обычно принимал четвероногих пациентов. Он уложил незнакомку на стальной стол, выдвинув дополнительную платформу, чтобы она полностью на нем поместилась. Конечно, стол не был приспособлен для людей, но выбора у Ноя не было.

– Мисс! – снова позвал он и снова не дождался ответа. «Не пора ли делать непрямой массаж сердца?» – подумал он. – Ну же, давайте, очнитесь, – приговаривал он, похлопывая ее одной рукой по щекам, а другой доставая кислородную маску. Маска имела коническую форму, так как предназначалась для морды животного, но, прижатая к лицу женщины, оказала требуемое воздействие.

Незнакомка открыла глаза. Закричав, она попыталась бороться с Ноем. Он поднял руки вверх и отступил на шаг, показывая, что ничего не замышляет.

– Успокойтесь, ладно? – умоляюще произнес он, думая о транквилизаторе для лошадей, который лежал в его чемоданчике. Ною стало интересно, что сделала бы женщина, если бы он заявил: «Не вынуждайте меня применить транквилизатор…» Плохая идея. Он не представлял, что делать. Следует ли ему коснуться ее? Успокоить? Или нужно брызгать в лицо водой? Определенно следует дотронуться.

– Мисс… – Ной взял незнакомку за запястье, намереваясь сосчитать ее пульс.

Это оказалось большой ошибкой. Женщина отпрянула, будто он обжег ее, стремительно приподнялась, села и воззрилась на него так, будто перед ней возник Джек Потрошитель.

– Мисс, – снова повторил Ной, становясь прямо перед ней на случай, если она опять потеряет сознание и упадет. – С вами все будет в порядке, клянусь. Пожалуйста, посмотрите на меня. Я могу помочь вам, но вам нужно сосредоточиться.

Кажется, до женщины стал доходить смысл сказанных им слов. Искаженные страхом черты лица смягчились, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Эй, – произнес Ной, борясь с желанием снова взять ее за руку. – Спокойно. Все будет хорошо. – Он говорил своим самым успокаивающим тоном, который обычно приберегал для диких кошек и обезумевших скунсов. – Вы находитесь в моей клинике. Я… прошел соответствующую подготовку. – Он решил пока не говорить женщине, что является ветеринаром. – Мне нужно осмотреть вас, хорошо? Клянусь, что ничто иное в мои намерения не входит. Вы позволите?

Женщина побледнела как полотно и задрожала.

– Да, – ответила она, – да, благодарю вас. Сама не знаю, что на меня нашло.

«Истинная правда», – отметил про себя Ной.

– Полагаю, вы пережили вазовагальный обморок, – заявил он, – или, по-простому, лишились чувств при виде собственной крови. Вы ранены, поэтому мне нужно задать вам несколько вопросов, сосчитать пульс и измерить кровяное давление.

Женщина поняла. Ной рискнул коснуться кончиками пальцев ее подбородка, чтобы приподнять голову и осмотреть зрачки. Кожа незнакомки на ощупь была подобна нежнейшему бархату, только очень холодному и влажному. Он почувствовал, что женщина прилагает огромные усилия, чтобы унять дрожь в теле. На лице ее появилось решительное выражение.

– Прошу прощения, – произнесла она слабым голосом. – Это непростительно с моей стороны.

Расправив плечи, она села прямее, выставив вперед подбородок. Постепенно к ней возвращалась уверенность в себе, превращая ее в совершенно иного человека. Исчезла пугливая жертва, а ее место заняла волевая – хоть и испытывающая некоторое смятение – молодая женщина.

– Вам не за что извиняться, – ответил Ной. – Множество людей теряет сознание при виде крови. – Он пожал плечами. – Это лишь подтверждает вашу человеческую природу.

– Что это за место?

– Моя клиника, – пояснил он.

– Попасть в аварию прямо перед клиникой? Как это предусмотрительно с моей стороны! – Женщина слабо улыбнулась.

– А раньше с вами подобное случалось? – поинтересовался Ной. – Вазовагальный обморок, я имею в виду.

– Нет. Боже всемогущий, нет, никогда.

– До аварии вас не беспокоили головные боли, или боли в спине, или, например, одышка?

– Нет. Вы же сами видели меня. Со мной все было в порядке до тех пор, пока… не помню.

Ной снял свою парку и, осознав, что его медицинский костюм забрызган кровью и родильными водами, поспешно отвернулся, чтобы женщина не видела, снял рубашку и затолкал ее в корзину с крышкой, а сам взял с вешалки чистый халат.

Его пациентка внезапно затихла. Посмотрев на нее, он обнаружил, что она пристально разглядывает его обнаженный торс. Ее прекрасный рот приоткрылся от удивления, образуя идеальную букву «о». Лицо женщины все еще оставалось очень бледным, из чего Ной заключил, что существует риск повторной потери сознания. И уж точно не его телосложение тому причиной, как бы он этого ни хотел. Что-то очень сильно ее испугало, и он надеялся лишь, что не он сам.

– Мне просто нужно сменить одежду на чистую, – пояснил он.

Женщина отвела взгляд и принялась рассматривать обстановку комнаты.

Ной почувствовал, что ее доверие к нему тает с каждой секундой. В ветеринарной школе не учат не снимать рубашку перед пациентами, потому что им, как правило, нет до этого никакого дела.

– Прошу прощения, – пробормотал он, быстро надевая на шею стетоскоп, чтобы убедительнее выглядеть в глазах незнакомки. – Клянусь, я всего лишь хочу помочь.

– Я очень это ценю, – ответила женщина, опираясь руками о стол, рядом с которым стоял лоток с инструментами. – Я больше не стану паниковать. Это было… очень на меня не похоже. И вообще, вся ситуация напоминает… «Шоу ужасов Роки Хоррора».

«Хотел бы я, чтобы так и было», – мысленно ответил Ной, представляя Сьюзен Сарандон в нижнем белье.

Он несколько раз нажал на педаль, чтобы опустить стол.

– У вас все еще идет кровь – нет, прошу, не смотрите. – Он не хотел, чтобы она снова потеряла сознание. – Мне нужно обследовать вашу ногу. – Ной вымыл руки над раковиной, затем натянул медицинские перчатки. – Мне придется разрезать брючину, – сообщил он, не в силах сдержать улыбки.

– И что в этом такого смешного? – поинтересовалась она.

– Мне никогда прежде не доводилось говорить пациентам подобных слов. Посидите на столе, хорошо? Отклонитесь назад, а ногу вытяните.

К его удивлению, женщина повиновалась. Упершись руками в стол, она снова принялась осматриваться вокруг, особенно заинтересовавшись плакатом с изображением различных стадий развития собаки и календарем из ветеринарной фармацевтической компании.

– Вы ненастоящий доктор, не так ли?

– О, это мой любимый вопрос, – ответил Ной. – Видите ли, если бы я был, как вы выразились, настоящим доктором, я знал бы анатомию и патологию лишь одного биологического вида, а не шести и имел бы всего одну специальность вместо девяти.

– Полагаю, вас часто об этом спрашивают.

– Достаточно часто, чтобы вызвать мое раздражение. – Он отступил на шаг, держа руки в перчатках на весу. – Послушайте, я могу ничего не делать.

– Если вы не против, я бы все же хотела, чтобы вы меня осмотрели.

Как можно ей отказать?

– Мне нужно проверить, нет ли повреждений на других участках тела.

– Нет, только колено.

– Повреждения могут быть и внутренними.

– Как вы это определяете?

– У вас признаки шокового состояния, поэтому мне нужно посмотреть, нет ли синяков на грудной клетке, и ощупать ваш живот.

– Вы что, шутите? – спросила женщина, мгновенно напрягаясь. – Я отказываюсь. Я не ударялась, ничего подобного. И у меня больше нигде не болит. Только колено.

Ной не собирался настаивать. Ситуация и так была довольно странной.

– Я мог бы вызвать скорую помощь, но в такую ночь лучше делать это, только если есть угроза жизни.

– Нет, угрозы жизни точно нет, – заверила его женщина. – Поверьте мне, я знаю, в чем разница.

– Хорошо. Тогда сосредоточимся на вашем колене. Но если почувствуете головокружение или в глазах станет двоиться, немедленно дайте мне знать, договорились? – Он измерил ее кровяное давление и с облегчением отметил, что оно находится в пределах нормы. Внутреннее кровотечение понижает кровяное давление. – Ладно, – сказал Ной, – дайте-ка мне взглянуть.

Женщина легла и прикрыла глаза рукой.

– Вы ведь поймете, почему я не хочу смотреть.

– Да, я догадался, что вида крови вы не переносите.

Ной выбрал ножницы для разрезания перевязочного материала и принялся резать темную шерсть ее брюк, постепенно поднимаясь выше, к колену. Тонкая и явно дорогая кожа сапога женщины была в крови. Ной продолжал орудовать ножницами, надеясь лишь, что ему не придется зайти настолько далеко, чтобы показаться пострадавшей извращенцем. Порез имел дугообразную форму. Незнакомка, очевидно, поранилась чем-то под приборной доской.

– У вас рана прямо над коленом. – Должно быть, ей чертовски больно. Порез не показался Ною глубоким, но он не переставал кровоточить. – Придется накладывать швы, – сообщил он.

– Вы можете это сделать?

– Я не пластический хирург. Что бы я ни сделал, останется шрам.

– Сумеете ли вы остановить кровотечение, а утром я сама займусь поисками хирурга?

– Рану нельзя оставлять открытой на столь долгий срок, так как это повышает риск попадания в нее инфекции. Любой доктор вам скажет, что семь часов – это максимум. Утром дороги будут все еще закрыты.

– Так зашейте сами. Если останется шрам, я это переживу.

Ной удивился подобному замечанию из уст красивой женщины.

– Хорошо. Я проведу вам местный наркоз. Вероятно, дюжины швов будет вполне достаточно. Я постараюсь сделать их очень маленькими, и тогда шрам будет почти незаметен.

Ной задумался о том, чтобы предложить пациентке транквилизатор, но не был уверен в дозировке. Она весит примерно столько же, сколько ротвейлер, поэтому восьмидесяти миллиграммов должно быть достаточно. А может быть, и нет. Он решил обойтись местным анестетиком.

– Допускаю применение новокаина, – сказала женщина.

– Я возьму однопроцентный лидокаин. – Ной надеялся, что препарат начнет действовать быстро. Ему было странно работать с пациентом, которого не требовалось успокаивать. Он сделал укол, и женщина даже не поморщилась. – Через несколько минут вы уже ничего не будете чувствовать, – заверил он.

– Очень на это рассчитываю. – Женщина отняла руку от глаз и воззрилась на рабочий стол Ноя. – Если я буду хорошо себя вести, дадите ли вы мне в качестве поощрения печенье вон из той банки?

– Сколько захотите, – ответил Ной, надрывая стерильную упаковку с шовным материалом. – Тогда зубы ваши станут белее, а дыхание приобретет мятную свежесть.

– Всю жизнь мечтала, – пробормотала она.

Ной сменил перчатки и занялся промыванием и зашиванием раны. У многих животных кожа гораздо нежнее, чем у людей. Он выбрал нейлоновую нить три нуля и острую иглу для тканей – такая обычно используется для накладывания внутренних швов лошадям.

Надев очки с увеличительными стеклами и направив на колено свет лампы, Ной принялся за работу, стараясь действовать как можно более аккуратно, чтобы на нежной бледной коже незнакомки остался минимальный шрам. Он заметил, что женщина снова начала дрожать, и спросил себя, не поговорить ли ему с ней о пустяках, чтобы отвлечь и заставить сидеть неподвижно. С его обычными пациентами это, как правило, срабатывало.

– Я до сих пор не знаю вашего имени, – сказал он.

– София. София Беллами.

– А вы не в родстве с семьей Беллами, которая владеет гостиницей, расположенной на северной оконечности озера?

– Вроде того. Я была замужем за Грегом Беллами, но сейчас мы в разводе.

Ной отметил про себя, что она не стала менять фамилию.

– У меня в Авалоне двое детей, – продолжала женщина.

Очевидно, именно поэтому она и оставила фамилию мужа, подумал он. Но почему дети не живут вместе с матерью? Ной напомнил себе, что это совсем не его дело. Люди – существа замысловатые, они способны испытывать множество удивительных эмоций и состояний. С этим биологическим видом никогда не бывает просто. Как показывает практика, с животными работать гораздо легче, а вот общение с людьми зачастую напоминает хождение по минному полю. Никогда не знаешь, в каком месте может прогреметь взрыв.

Разговор о пустяках, напомнил себе Ной, чтобы отвлечь внимание пациентки.

– Так вы приехали сюда в гости? Или вернулись из путешествия?

София замялась, словно обдумывая, как лучше ответить, и это было странно, ведь он задал самый невинный вопрос.

– Во второй половине дня мой самолет приземлился в аэропорту имени Джона Кеннеди. Из-за непогоды внутренние рейсы до Ольстера отменили, поэтому я взяла напрокат машину и поехала. Могла бы добираться поездом, но мне этого совсем не хотелось.

Так откуда же она все-таки прилетела? Ной не стал спрашивать, надеясь, что женщина сама сообщит ему это, но она ничего не добавила, поэтому он сосредоточился на накладывании швов, отмечая про себя, что человеческая кожа очень напоминает кожу собаки или лошади.

– Вы будете жить у Уилсонов через дорогу? – осторожно поинтересовался он.

– Не совсем. Но я поселюсь в их доме. Он летний вообще-то. Мы с Альбертой – Берти Уилсон – знакомы со времен учебы в юридическом колледже.

– Вот как. – Рука Ноя замерла в воздухе. – Так вы адвокат?

– Да.

– Настоящий адвокат?

– Что ж, я заслужила подобный вопрос, – согласилась София.

– Вы не могли сообщить мне об этом до того, как я стал зашивать вашу рану материалами, предназначенными для лошадей?

– И вы в таком случае избрали бы для меня иной способ лечения?

– Не знаю, – честно признался Ной. – Возможно, я вообще не стал бы оказывать вам медицинскую помощь. Или попросил бы вас предварительно подписать формуляр о том, что вы не будете иметь ко мне претензий.

– Подобный формуляр не может остановить хорошего адвоката, – заявила София и тут же быстро добавила: – Но вам не о чем волноваться. Вы спасли меня, остановили кровотечение. Последнее, что я захочу сделать, – это засудить вас.

– Рад слышать. – Ной убрал хирургическую салфетку с ноги женщины и еще раз промыл рану раствором повидон-йода. – Но все же вам стоит взглянуть на результат моих трудов. Получилось не так хорошо, как мне бы хотелось.

Опираясь на руки, женщина села. Швы образовали на ее бледной коже четкую черную линию, залитую дезинфицирующей жидкостью янтарного цвета.

– Вы остановили кровотечение, – снова повторила она.

– Похоже на то. – Ной наложил на рану марлевую повязку. – Нужно забинтовать. А вам следует вести себя осторожно, чтобы швы не разошлись. Если бы вы были одним из моих привычных пациентов, я надел бы на вас похожий на перевернутый конус воротник, чтобы вы не грызли бинт.

– В этом нет необходимости.

– Рану нельзя мочить.

– Думаю, я это переживу.

София сидела неподвижно, ожидая, пока Ной закончит перевязку. Потом он вторично измерил ее кровяное давление.

– Показатель не изменился, – сообщил он. – Это хорошо.

– Огромное вам спасибо. В самом деле, не знаю, как вас и благодарить.

Ной поддержал женщину за руки, и она осторожно спустилась со стола. Она покачнулась, и он приобнял ее за талию.