Buch lesen: «Черновик жизни»

Пролог

13 мая 2010 года

Форт-Нокс, в 30 милях к юго-западу от Луисвилла, штат Кентукки

– Включаю камеру. Запись идет?

Седой мужчина лет шестидесяти в застиранной униформе поворачивает штатив в сторону девушки, сидящей в углу комнаты на бетонном пустом полу. На ней только светлая футболка и потертые джинсы. Даже обуви нет. Или носков. В комнате стоит еще один сопровождающий. Тот кивает, подтверждая, что красный огонек в углу камеры мигает исправно.

– Начинаю допрос по делу 2010863. Я – Гарольд Пирс, офицер военной разведки США. В правом углу находится Дженнифер Лесли Майер, офицер медицинской службы военно-воздушных сил США.

Девушка поднимает на него пустой взгляд, в котором сложно что-либо прочесть. Она выглядит отстраненно, словно находится не здесь. Кроме стола и установленной камеры есть два стула, но занят только один. Девушке будто удобнее находиться на холодном полу. Она даже не пыталась присесть, а когда зашла, сразу же направилась в угол. С другой стороны ей с этого ракурса открывается прекрасный обзор. Ее зеленые глаза считывают каждое движение, которое происходит в этой комнате.

– Дженнифер, – офицер привлекает внимание девушки к себе, – мне нужно, чтобы вы подтвердили свою личность.

После паузы он добавляет:

– Хотя бы кивните, что вы меня слышите.

Ответом служит еле заметный кивок, поэтому Пирс продолжает.

– Вы понимаете, где вы находитесь?

Еще один кивок.

– И вы понимаете, в чем вы обвиняетесь?

Девушка медленно поднимает голову выше и фокусирует взгляд на офицере. Наконец она поднимается с пола и подходит к столу. Пирс незаметно напрягается и чуть выпрямляет спину, но девушка все замечает.

– Офицер Гарольд Пирс, – протягивает девушка, будто смакуя словосочетание имени и должности, – Я прекрасно осознаю, почему и для чего я здесь. Вам не на кого повесить всех этих жертв. И вы решили, что я стану козлом отпущения?

Пирс сглатывает, но не отвечает ей.

– Вы хоть представляете, что именно они со мной вытворяли? Вы бы там и секунды не прожили. Сидите здесь в офисе, весь такой важный в своем грязном костюме. Могли бы попросить свою жену постирать. Да, да. Я вижу, что вы женаты. Вы можете сколько угодно снимать перед допросами и прятать свое кольцо, но полоска на пальце вас выдает.

– Дженнифер, присядьте, – Пирс указывает на свободный стул.

– Хотите подкупить меня своей напускной добротой?

– Я вам не враг.

– Да, я помню. Меня инструктировали перед командировкой, что враги все там. И вот я здесь. Спустя 249 дней. Живая и не тронулась умом, к сожалению для вас.

– Вы могли бы рассказать подробнее, что произошло?

– Нет, – девушка отрицательно качает головой. Она все еще не присела. А стоит напротив Пирса, скрестив руки перед собой. Второй офицер все это время держит правую руку на кобуре. Девушка поворачивает голову, смотрит прямо ему в прищур его серых глаз, отмечая что пульсирующая венка у виска вот вот лопнет от неприязни, и усмехается.

– А говорите, что вы мне не враг.

– Салли, успокойся, – и второй офицер опускает руку, послушавшись высшего по званию.

– Почему вы не хотите рассказать, что случилось?

– Потому что вы мне все равно не поверите.

– А вы попробуйте.

– Гарольд, я не идиотка. И как вы верно заметили, я все еще офицер. Такой же, как и вы. И пусть я военный врач, я прекрасно знаю все уловки и весь алгоритм допроса. Меня этому обучали тоже.

– Я просто пытаюсь разобраться. Весь батальон погиб, вас держали в плену…

Договорить он не успевает, потому что девушка резко ставит руки на стол и наклоняется к нему.

– Двести гребанных семнадцать дней меня подвергали психологическому и физическому насилию. Больше семи месяцев я провела в аду. Меня кормили чуть ли не помоями раз в день. Из одежды у меня была тонкая сорочка до колена, а температура не поднималась выше 15 градусов. И никакого одеяла или хотя бы тряпки. Я не спала дольше получаса каждый день. И каждый раз меня будили, проверяя, не сдохла ли я. Они никогда не выключали свет, но окон у меня не было. Я спала на полу, а в моей камере нельзя было лечь или встать в полный рост. Во мне метр шестьдесят пять, чтобы вы знали. А где были вы? Спали на своей мягкой постели, обнимая жену? Встречались со своими друзьями за пинтой пива в баре по пятницам? Или вы, – она обращается к Салли, – что вы делали, чтобы найти и вызволить меня оттуда? Какого черта женщина сама о себе позаботилась?

В комнате наступает громкая тишина. Слышно даже, как стрелка с наручных часов Пирса отсчитывает секунды.

– Мне жаль, что с вами это произошло, Дженнифер.

– Да ни черта вам не жаль.

Девушка наконец садится и проводит рукой по своим длинным иссиня-черным волосам.

– Я расскажу вам все только один раз. Но после этого вы обязаны либо предъявить мне обвинение с доказательствами, либо отпустить. Но я сомневаюсь, что у вас есть хоть что-то против меня.

– Это мне решать, – говорит Пирс и стучит уголком папки по столу.

– Дайте угадаю, там белые листы, и весь этот маскарад должен был напугать меня и подписать все что вам нужно? Не выйдет.

– Я вас слушаю, Дженнифер. Расскажите все, начиная с того, как вы зашли на военный борт, чтобы отправиться к отряду в Багдад.

Глава 1

Дженнифер

Спустя 8 лет, наши дни

Нью Йорк, штат Нью Йорк

Я когда-нибудь прибью нашего кадрового служащего. Если ты взялась работать с персоналом, будь добра следить за графиками, отпусками и больничными. Я отработала свою восемнадцати часовую смену. И теперь замещаю Мариссу на скорой помощи. Моя квалификация в разы выше, но сейчас я заступаю на еще двенадцать часов смены фельдшера. И все из-за Клаудии Сун, которая даже не удосужилась перепроверить штат больницы перед выходными. Ведь знает же, что с пятницы по воскресенье в Нью Йорке самое сложное время. Даже напарника мне не дала! Ненавижу всей душой.

Иду в свой кабинет и переодеваюсь в другую форму. Надеваю этот дурацкий колпак, медицинскую маску, беру медицинский чемоданчик и направляюсь в сторону кофейного аппарата. Спускаюсь в одиночестве на лифте в кафетерий, до начала смены у меня есть семь минут. Это даже больше, чем в прошлый раз. Конечно, двойной американо не вернет меня к жизни, но зато позволит держать мои глаза открытыми до восьми утра. По крайней мере я на это надеюсь.

– Эй, Джен, постой, – меня окликает доктор Стэн. А еще между врачами его называют лживой задницей. За глаза он только и делает, что подставляет коллег, при начальстве указывает всем на ошибки и тычет уборщиц за каждую пылинку в их трудовой договор. Почему он все еще в нашей больнице? Да потому что он первоклассный хирург. После меня, разумеется. Нет, это не неприкрытая скромность. Я действительно хороша. Работаю вот уже пять лет, ни одного летального исхода. Все уходят на своих двоих.

– Ты что-то хотел? – Интересно, этот чертов аппарат может еще медленнее наливать мне кофе? Хотя это даже кофе назвать сложно. Что-то отдаленно похожее на настоящий американо. Аппарат брызжет и несколько капель попадает на мой чистый светло-голубой халат. Прекрасно.

– Ты домой?

– Нет.

Стэн переминается с ноги на ногу, его глазки-бусинки мечутся от меня к кофейному аппарату и обратно. Он совершенно обычный и непривлекателен для меня. Вот насколько можно представить среднестатистического жителя Нью Йорка, работающего в больнице – это доктор Ларри Стэн. Худой высокий мужчина с короткой темной стрижкой, близко посаженные голубые глаза, гладковыбритое лицо. Снова одергиваю себя, что за три секунды успела просканировать его. Никак не избавлюсь от этой привычки. Заметила, что слева он пропустил несколько волосков на подбородке, и теперь это пятнышко то и дело притягивает взгляд. Еще у него оторвана верхняя пуговица на клетчатой рубашке, в которую он переоделся после смены.

Размешиваю немного сахара на дне стаканчика и поворачиваю в сторону отделения скорой помощи. Надеюсь, Гаррет, наш водитель, сегодня будет в настроении, иначе я опять всю ночь буду слушать, как он ворчит от недовольства ко всему, что существует в мире. Мне даже не нужно поддерживать диалог, он говорит сам с собой, ругаясь на весь свет.

– Джен, – догоняет меня Стэн, – Я хочу забрать у тебя Бекку Адамс, случай интересный. У нее обширная история медицинских проблем, легочный фиброз. В моей практике такого еще не было.

– А у меня было. Именно поэтому это моя пациентка. Разговор окончен, Стэн.

Я выхожу сквозь главные двери и поворачиваю в сторону соседнего корпуса на парковку служебных машин. Вдыхаю прохладный вечерний воздух. Интересно, когда я последний раз просто так прогуливалась домой пешком или гуляла по Центральному парку? Лет десять назад или около того. Сейчас же у меня в голове одна работа и безымянная морская свинка. Психотерапевт настояла, чтобы меня дома кто-то ждал, чтобы мне было о ком заботиться. Можно подумать, на работе я мало забочусь. Но я не стала спорить. И иногда мне правда нравится, что мы с моей морской свинкой смотрим ситкомы, я комментирую диалоги так, будто она действительно меня понимает.

Прохожу по парковке и замечаю Гаррета, который как раз докуривает сигарету и показывает мне свое запястье. К слову, на нем нет часов, но он так стучит по сгибу руки, будто там сейчас появятся стрелки. Сверяюсь с телефоном, нет, я не опоздала.

– У меня есть еще две минуты, Гаррет, – я складываю чемоданчик в кабину и допиваю этот мерзкий двухдолларовый напиток.

– Чувствую, будет неспокойно.

– Ты всегда так говоришь, но у нас бывают и тихие смены.

– Софи смотрела сегодня в шар!

Да он издевается надо мной! Его племянница ударилась в ясновидение, и теперь каждый день составляет прогноз своему дядюшке, который лопает эту лапшу с большим удовольствием.

– И что там? – Мне абсолютно неинтересно. Но если я сейчас промолчу или посмеюсь, все двенадцать часов я проведу с недовольным стариком.

А мне уже хватило общения с парой родственников моих пациентов. Каждый раз я говорю о том, что им важно доверять мне и моим решениям. Из нас только у меня есть диплом врача и миллион часов практики. Но, как правило, когда нужно принять четкое решение, семья пациента забывает о наличии рациональности и своих мозгов. Сегодня я дважды разбиралась с одной и той же матерью, которая решила, что она лучше разбирается в расстройстве пищевого поведения своей дочери. Если бы она понимала суть, я бы не везла сегодня Никки на операционный стол подшивать брюшную стенку. Именно это я и сказала ее матери, на что в ответ меня вызвал заведующий отделением хирургии и показал письменную жалобу от нее. Да и плевать. Пусть сложит к остальным. Или уволит меня.

– Говорит, неблагоприятный день сегодня.

– А в нашей работе бывают благоприятные?

– Попомни мои слова, мы с тобой еще поработаем сегодня.

– Садись уже, Гаррет. И загружай давай диспетчерскую волну. Ровно восемь, – я пристегиваюсь, нажимаю на кнопку включения, объявляю Элли, нашему вечернему диспетчеру, что мы готовы выезжать.

Минут пять ничего не происходит, Гаррет стучит пальцами по рулю и пытается свистеть в такт какой-то очередной попсовой песне, играющей по радио. Я же просто смотрю в даль, а потом прикрываю глаза, чтобы хоть немного отдохнуть.

– Два-Семь-Дельта запрашивает скорую помощь и желательно хирурга, Джен, это направляю вам, – это кодовое название, если в в вызове замешана полиция города.

– Что там?

– Огнестрел, три выстрела. Угол Восьмой и Пятнадцатой, рядом с выходом метро. Ранен полицейский, – небольшая пауза, а я сижу затаив дыхание, – Повторяю, ранен один полицейский.

– А я говорил, Софи смотрела в шар, – напоминает Гаррет.

– Ой, заткнись уже, поехали.

Гаррет включает сирену, и мы выезжаем с парковки, направляясь в пятничный шумный город. Если этот коп не выживет, то у нас будут большие проблемы. Черт, а я всего-то хотела побыстрее закончить эту смену.

Глава 2

Крис

– Брайан, держись левой стороны здания, Сойер – ты со своими встречай гостей с черного входа. Эдди? Где этот пацан? Эдди, твою мать! – Шиплю я в рацию.

Нам до начала операции осталась минута. Где его носит вообще? Капитан Дрейк мне как отец, мы с ним многое прошли вместе, закрыли разных уродов, накрыли кучу банд. Я научился у него всему, что знаю. Готов пулю за него словить. Но за каким-то чертом он решил, что я тоже хочу быть наставником, и с утра меня вызвал к себе в кабинет, чтобы обрадовать, что его племянник закончил Полицейскую Академию. А значит теперь он будет работать в его участке. Потому что Марселла, сестра Капитана, настояла на этом. И именно мне придется за ним приглядывать. Только я совсем не понял, почему я должен был брать его сегодня вечером на операцию по захвату членов мафии. Мы с моей командой этот план продумывали больше трех месяцев, все искали подходящего момента, выжидали, следили. Была у нас уже одна попытка год назад накрыть главаря с его подручными. Потеряли трех детективов. В этот раз такого не должно повториться. Эдди этот же даже документы оформлять правильно не умеет, пистолет не держит, как надо. Чем он мне тут пригодится?

Я и так был на взводе с утра, когда наш агент под прикрытием наконец подтвердил, что тут состоится передача денег, которые члены мафии успели отмыть в прямом смысле этого слова. А тут еще этот племянничек, который шарится теперь у черта на рогах. Если он сейчас же не явится, я поступлюсь нашей дружбой с Капитаном, просто вышвырну мальца за дверь участка.

Спустя секунд пятнадцать прибегает запыхавшийся Эдди.

– Где. Ты. Был? – Мне кажется, от моего разъяренного вида шарахаются даже мои детективы из команды, с которыми мы вместе служим вот уже семь лет каждый день.

– Я просто забыл надеть бронежилет, – виноватый тон заставляет меня лишь на секунду задуматься, что может я перегибаю. Быть может надо было чуть мягче с ним обходиться. Но мы ведь не просто практику в архиве проходим, так? Мы, мать его, на задании. И если сейчас хоть что-то пойдет не так, вся операция просто рухнет. Это не просто какая-то шайка хулиганов, которые покупают оружие по дешевке. Это целая мафия с Харрисом Уайаттом во главе. Он промышляет не только финансовыми махинациями, а еще подпольным игорным бизнесом и торговлей информацией и защитой, включающей самые жестокие методы. И Уайатт точно не успокоится, пока не узнает, кто его сдал. Потому что еще он обвиняется в самых безжалостных убийствах, но, к сожалению, пока недоказанных. И тогда нашему Лоусону, агенту под прикрытием, не жить. Он и так уже пару раз за два года работы сильно подставлялся из-за того, что сливал нам информацию, за ним теперь шестерки присматривают усерднее. Он утром сменил три такси и два кафе, чтобы передать записку одной из официанток, которая у меня в долгу.

– Ты идешь со мной. Не лезешь вперед. Четко выполняешь все, что я скажу. И если я тебе скажу, чтобы ты прятался, ты сделаешь это. Если я скажу тебе стрелять, ты будешь стрелять. Если я тебе скажу бежать, ты побежишь так быстро, как никогда раньше. Понял меня?

В ответ получаю утвердительный кивок. А через секунду он все же задает вопрос:

– В Академии нас инструктировали, как себя вести на подобных заданиях. И все же говорили, что иногда можно не следовать инструкции. Что мне делать, если они меня схватят? – Именно сейчас он начинает меня раздражать.

– Предотвратить это. Все, пошли, пошли!

Здесь не только моя команда из отдела убийств. Еще парни из Агентства по борьбе с финансовыми преступлениями. И по-хорошему они здесь главные, но члены мафии не только поправляют свое финансовое положение, но еще и занимаются производством и сбытом контрафактной продукции по районам города. А еще заметают следы. Очень хорошо заметают следы. Восемнадцать трупов за два года только работы Лоусона. Стольких мы нашли и связали с Уайаттом. А сколько еще пострадало людей – неизвестно.

Мы обходим одноэтажное обшарпанное здание бывшего жилого дома. Вроде центр города, но таких домов у нас огромное количество. Кто его знает, что за стенами каждого из них творится на самом деле. Говорят, что скоро его снесут и построят новый ресторанчик. Идеальное место, чтобы пересидеть приспешникам Уайатта, хранить там товар или встречать высокопоставленных гостей для вечерней карточной игры, где ставки слишком высоки. Это здание пустует вот уже несколько месяцев, с улицы никогда не поймешь, что там никто не живет или творится что-то незаконное.

Я то и дело отвлекаюсь на Эдди, мне все время кажется, что он шагает слишком громко. Мне нужно быть более сконцентрированным на том, что меня ожидает за этой массивной серой дверью, я немного притормаживаю, а Эдди нет. И он врезается в меня всем своим телом. Я разворачиваюсь, ничего не говорю, но надеюсь, что мой взгляд будет куда красноречивее. Ну, почему этот идиот именно сегодня пришел в участок?

Слышу как Сойер и еще пара оперативников заходят с черного входа, кого-то заметили и выпустили две пули в воздух, третья кого-то задела, судя по воплям. Брайан должен следить за периметром с левой стороны, справа вошли мы с Эдди. У парадного входа парни из финансовой разведки США. Я молча показываю ладонью, чтобы мой подопечный остановился и ждал следующей команды. Приоткрываю дверь, чтобы оценить обстановку. Вижу перевернутые столы, сумки с деньгами и оружием побросали, а сами члены мафии и их помощники явно где-то прячутся. Тут стоят какие-то стеллажи с ящиками для документом, но запах гари ударяет в нос. Понимаю, что нашим экспертам придется потрудиться. Столы залиты чем-то ядовито-зеленого цвета, разбитые компьютеры и раздавленные флешки валяются на полу. Они убегали в спешке. Это очевидно. Почему у меня четкое ощущение, что их предупредили буквально недавно?

Я ступаю дальше, под ботинками хрустит стекло. Оно просто повсюду. Звук заметный, это нехорошо. Нутром чую, что ушли не все. Не могли бы они так просто оставить нам свое логово. Чуть торможу и продолжаю осматриваться. В руках пистолет. Он, как продолжение моей руки, палец на курке. Чуть что, сразу буду стрелять, максимум предупрежу.

В здании тишина. Кажется, Сойер вывел тех, кого они взяли. Это все? Так просто? Не верю. Иду дальше и захожу в следующую комнату. Она гораздо больше, но в ней абсолютно пусто. Голые бетонные стены и серый пол. Окна наглухо закрыты, даже не слышно, что происходит на улицах. А у нас достаточно шумный город.

Прислушиваюсь к отсутствию звуков, но спокойствием и умиротворением не веет. Двигаюсь вперед, остается только одна комната впереди, точно такая же дверь прикрыта, но ручка очень легко поворачивается. Я открываю, быстро осматриваю пол на предмет протянутых проволок, которые если задеть, то все здание и люди превратятся в пыль после взрыва. Одно неаккуратное движение, и я труп. Чисто. Выдыхаю. Здесь еще больше металлических стеллажей подобных тем, что стояли в первой комнате. И они все завалены бумагой. Точнее тем, что от нее осталось после пожара. Вонь от бензина и серы все еще стоит в воздухе. Копоть на стенах чувствую прямо кожей. Неплохой пожар они тут устроили. Но криминалисты все равно осмотрят каждый дюйм этого дома.

Возвращаюсь в самое начало к Эдди, который уже стоит посреди второй пустой комнаты и озирается по сторонам.

– Ты какого черта вышел из укрытия? Я сказал тебе, быть там!

– Ты пошел, и тишина. Ну, я и решил, что все спокойно. Пошел проверить.

– Проверил? – я готов ему сейчас врезать, ярость закипает. Полное неподчинение приказам, наплевательское отношение к команде. И это только десять минут он здесь.

– Ну да, – Эдди улыбается и озирается по сторонам, очевидно гордится собой и не понимает, почему я взбешен.

– Пойдем на воздух, пока я тебя здесь не оставил навсегда, – и я начинаю выходить из здания.

– Что значит оставил? – Эдди бежит за мной, злость немного отпускает. Я поворачиваюсь и смотрю на него, даже хотел что-то ответить без сарказма, но я слышу хлопок и слегка кисловатый запах заполняет коридор. Отталкиваю Эдди без раздумий в стену. А в боку ниже ребер начинает нестерпимо гореть. Твою мать, как же жжется. Хватаюсь рукой за рану и вижу, что кровь начинает слишком быстро течь. Это вообще нормально? Так должно быть? В глазах мутнеет, и я валюсь на пол. Пуля. Сраная первая пуля за пятнадцать лет службы. И все потому, что я отвлекся.

Глава 3

Крис

Так выглядит смерть? Просто чернота вокруг? Ко мне никто не выйдет в белом и даже не пригласит в прекрасный иной мир? Если я так нелепо умру сейчас, Китти меня не поймет и не простит. В это мгновение мысли только о ней. Не о работе, не о команде, только о моей Китти.

Голова тяжелая. Глаза разлепить не могу даже, слышу только, как Эдди орет что-то то ли в рацию, то ли уже парням на улице. И снова проваливаюсь в темноту.

Вспышка. Замечаю Сойера, склонившегося надо мной. Он надавливает мне на бок, а я морщусь от боли. Готов поклясться, что гримаса сейчас на моем лице не из приятных.

– Спокойно, Райт, держись, скорая уже едет. Запросил хирурга к медикам, – Сойер лучший в своем деле, бывший снайпер, его ничего уже не удивляет, повидал многое. Но сейчас его голос дрожит. Здоровый взрослый мужик переживает за меня? Дело, видимо, плохо. Хочу ему ответить, что у нас еще столько дел впереди, но меня снова отрубает.

Вспышка. Женщина врач или кто она там светит мне фонариком в глаза, а я мотаю головой.

– Живой, – заключает она. Все четко, без лишней драмы. – Сейчас я посмотрю, что у тебя там, – продолжает она.

Начинает прощупывать мне бок, давит немного на живот, а мне чертовски больно. Жжение не проходит. От каждого касания становится только хуже, словно тысяча иголок вонзается под ребра. Рычу на нее и на все вокруг, но она даже не морщится.

– Входное есть, выходного отверстия нет. Сейчас поедем. Гаррет, передай, чтобы готовили операционную. Здесь я его не зашью, только время зря потеряем. Пуля задела аорту, – дает указания врач.

Дальше я уже не слышу, чувствую резкое головокружение и снова отключаюсь.

Вспышка. Стоит приложить усилие, чтобы открыть глаза. За мной наблюдает все та же зеленоглазая врач. Большего я не вижу, только ее маска и колпак этот странный. Ей вообще удобно в нем? Противная слабость мешает сосредоточиться на обстановке. Но я все равно пытаюсь повернуть голову. Мы еще едем в машине скорой помощи, звук мигалок бьет по мозгам.

– Не шевелись, я тебе обезболивающего вколола. Сейчас доедем, я тебя прооперирую, – от ее спокойного, но уверенного голоса становится чуть легче. Или же это действие лекарства началось?

– Это моя первая пуля, – хриплю я. Не знаю, к чему это откровение, но захотелось поделиться.

– Да, твои детективы меня ввели в курс дела. Особенно молодой парень все крутился рядом, переживает за тебя.

– Это Эдди, у него сегодня первый день.

– Хорош день, – глаза цвета хвои еще раз осматривают меня с головы до ног, словно сканируя. Ощущение, будто она отмечает все детали. Обычно я этим занимаюсь в силу профессии, и совершенно не привык, чтобы так поступали со мной, – Все, не трать силы, почти приехали.

Волна боли чуть отступила, но из-за движения машины скорой помощи я чувствую будто каждый гребаный камушек на дороге. Стискиваю зубы, хочу ответить привычной колкостью, но сил никаких не осталось. Я прикрываю глаза и погружаюсь в черноту.

Сквозь вязкий туман я слышу что-то про кровотечение и высокое давление. Свет от ламп сменяется на полумрак, а затем меня снова перевозят на каталке в прохладную комнату с лампой. Кто-то кричит, что я не выкарабкаюсь. Но все тот же бархатный уверенный голос затыкает какого-то Стэна и выгоняет из операционной.

– Нет, нет, нет, так не пойдет. Как там говорят в этих медицинских сериалах? Только не в мою смену? Слишком пафосно. Но лучше уж и правда бы ты не помер сегодня.

Дальше я уже ничего не слышу, видимо наркоз полностью завладел моим телом.

Вспышка. Голоса доносятся до меня словно откуда-то из другого помещения. Я слышу гул, но не могу расслышать точнее. Медленно открываю глаза, пытаясь понять, что произошло, и где я нахожусь. Сухость во рту дикая, словно я не пил неделю. Светлая палата, а за окном уже ярко светит солнце. Я провалялся тут сколько? Большую половину дня? День?

Пытаюсь подняться, но только корчусь от боли. Из вены у сгиба локтя на левой руке торчит тонкая игла, а к ней присоединена прозрачная трубка, в которую капает какая-то жидкость из бутылки, прикрепленная к стойке на самом верху. Правой рукой касаюсь до своего левого бока, куда вчера попала пуля. Там огромная повязка, в середине которой немного проступает пятно крови. Даже присесть не могу, сразу чувствую жжение. Но зато уже не такое дикое, как вчера вечером. А еще все чешется просто кошмар как.

Хирург хорош, зашил как надо. Не знаю тонкостей операции и всяких заумных терминов, но если я способен сейчас дышать и соображать, значит все прошло нормально. Поскорее бы убраться отсюда и вернуться в участок. Ищу глазами телефон, но на тумбе рядом ничего нет. Даже стакана воды, а он бы мне сейчас не помешал. Только какой-то файл сверху папки, на котором красуется заглавными буквами мое имя и номер палаты 398. Хочу дотянуться, но пульсация под ребрами заставляет меня вернуться в свое положение.

– И куда ты собрался?

В дверях стоит Капитан Дрейк. Обеспокоенный взгляд выдает его с потрохами.

– Все так плохо, Кэп?

– Мы тебя чуть не потеряли, – говорит тихо он и проходит в палату, закрывая за собой дверь.

Получается, я поставил жизнь и карьеру под угрозу, взяв сопляка с собой в здание. Хотя Капитан не давал приказ, я ведь мог оставить его на улице в машине или рядом с детективами из Агентства. Но нет, я потащил его с собой. А потом думал о том, как бы вернуть его домой целым, отвлекся. Я совершенно был не собран. И вот я здесь.

– Что там Эдди?

– Весь зеленый был, когда я приехал. Не отходил от тебя до самой скорой, дальше его не пустили. Сейчас в участке, дрыхнет в моем кабинете.

– Понятно.

– Райт, ты прости меня, сынок.

– За что?

– Не надо было давить и приставлять к тебе Эдди именно вчера.

– Ну, это было мое решение взять его с собой на штурм. Мог бы и оставить за периметром.

Все равно протягиваю ладонь Дрейку и жму руку. Замечаю, как его плечи опускаются от облегчения.

– Стрелка взяли, Брайан и Сойер его допрашивали, но все бестолку. Пока сидит в камере. И молчит.

– Это хорошо. Я сам его допрошу, как вернусь.

– Доктор Майер тебя не выписывает.

– Значит передай этому Доктору, что я беру за себя и свое здоровье полную ответственность. Но отлеживаться здесь я больше не буду. На перевязку приду, пусть обезболивающее выпишет.

– Если мне хоть на секунду покажется, что ты побледнел, – Капитан смотрит на меня выжидающе, – я тут же вызываю медиков, и тебя увезут обратно. И будут держать здесь столько, сколько Доктор Майер посчитает нужным.

– Договорились.

На самом деле нет. И мы оба это понимаем. Капитан Кэмерон Дрейк знает меня, как облупленного. Он прекрасно понимает, что работа лечит меня. Правда вот такого со мной еще не случалось. Тем не менее мне надо расколоть того урода, что стрелял в меня. И понять, каким образом члены мафии узнали о нашей операции.

– Я жду тебя в машине, сейчас позову дежурного врача для осмотра и документов, – и с этими словами Капитан выходит из палаты.