Buch lesen: «Гальт»

Schriftart:

Часть 1. Лепестки

Глава 1

Запах опаленных волосков от собственной кожи. Она вытягивает руки вперед. Волосы курчавятся и седеют, разбегаясь от жара стен. Трещит освобождаемое огнем дерево. И точно также опустошаются легкие в истошном крике, обрывающемся кашлем. То ли кричит сама девушка, то ли слышатся мольбы из соседней комнаты. Ее имя, которое она не желает вспомнить. И ослепительный свет костровища на десять комнат.

Он разносится отовсюду.

С зажатых зубов обозников, вышагивающих по цепочке. И он же булькает на дне мутной фляги, передаваемой от одного к другому. Женщина лепечет под ухом, уговаривая отдать бутыль поскорее. И тут же расходится в благодарностях, когда девушка пропускает черёд. Она так и не поняла, что хуже: затхлый вкус воды или надтреснутое ощущение на гортани от нестерпимой жажды.

Тень длиннополой шляпы отползает в сторону, а отблеск света всё длится.

Она видит гору, обложенную туманом как ватой. Вздрагивает, когда посеревший свалявшийся хлопок пронзают иглами молнии. Гора исторгает их в надежде очиститься, посмотреть на шагающих навстречу чистым взором.

Девушка не выдерживает взгляда и отводит глаза.

Внимание привлекает новая пляска света. Похожая на заклинивший калейдоскоп, что попался к ней в детстве. Когда она только начинала путь к сегодняшнему подъему.

Она улыбнулась весеннему солнцу и вжала голову в плечи. Потом выпрямила шею и снова согнула.

Игра увлекла её и позволила на мгновение забыться, почувствовать себя ребенком.

В следующее мгновение солнечный зайчик сгинул, пожранный по мановению чьей-то руки.

Рука одернула шторку и исчезла, оставив квадрат окна для своей владелицы. Женское лицо приблизилось к стеклу с внутренней стороны. Мягко, но настойчиво, уставилось на девушку.

В головной повозке всё это время кто-то ехал. А она, дуреха, прошляпила.

Высокие скулы и круглые глаза делали лицо незнакомки одновременно требовательным и при том успокаивающим. Она вглядывалась в девушку и искала чего-то для себя, но не навязывалась и не торопила. А под конец затянувшегося взгляда – и вовсе подмигнула.

Или это блик от задернувшейся занавески?

Она не успела толком поразмыслить. Раздался скрип колес, и повозка тронулась. Следом натянулась цепь, с толчком увлекая зазевавшуюся девушку.

Жжение в запястьях стало невыносимым. Но еще страшней – звуковое сопровождение.

Перестук кастаньет и звон заржавленных колокольцев сопровождал вереницу людей, лошадей и телег. Кожа на запястьях истончилась и уже не могла смягчить ударявшейся о металл кости. Понурая музыка разносилась по округе и укоряла весь род человеческий.

Давешняя женщина оступилась и припала на одно колено.

Рядом тут же вырос хмурый охранник. Мятая рубаха, заправленная в джинсы. Безрукавка на овечьем меху с отворотами. Тупоносые замызганные ботинки. И окованная металлическими пластинами кобура. Весь с головы до пят – кустарщина.

– А ну, поторапливайся! – приказал он.

Но разглядев что-то в отдалении, прибавил, поубавив громкости:

– Коли пошевелишься, к вечеру замолишь этот грешок.

Девушка проследила взгляд и увидела другого мужчину. Она уже приметила его много раньше. Он был тут всему хозяином. Когда он говорил, цепи переставали лязгать. А лошади прядали ушами и фыркали почти беззвучно.

Он стоял, привалившись к открытой повозке со съестным, и наблюдал за сценой. Гора мышц, увенчанная головой с проседью и такой же присыпанной пеплом бородой. В переплетении черного и серого горели два глаза, выжидая исхода.

Кобура замешкался и сплюнул безвинной бабе под ноги. Собака – и та отвалит с большим достоинством.

Девушка снова обернулась к Хозяину и уперлась взглядом в его колени, оказавшиеся прямо перед глазами. Она и не заслышала, как он подошел.

Зато вся подобралась так и осевшая на коленях женщина. И если под взглядом Кобуры она выжидала удара, то теперь смирилась с тем, что ее уничтожат на месте. И кровавого облачка не останется.

Чего же ты, дура, не вскакиваешь?

Неужели, стоило оно того: столько прошагать под палящим солнцем и пронизывающим ветром, чтобы сгинуть под стопой патлатого великана.

Последнюю мысль девушка обращала в мыслях к себе. Когда срывалась с места, позабыв о положенной дистанции. И обнимала женщину за плечи – второй раз за день с неё причитается! – и поднимала на ноги под любопытствующим взглядом. От женщины густо разило потом, выдающим степень её испуга.

– Она идет… мы идем, – девушка не знала, какие его устроят слова, и сыпала все подряд. – Ваш компаньон прав, мы обязательно нагоним.

Блеснули на солнце крупные зубы. То ли улыбнулся, а то ли рыкнул себе под нос. Потом разошлись чуть в стороны брови и наваждение пропало: его взгляд охватывал по цепочке всю колонну.

Он отвернулся и зашагал вверх по склону. Повозки двинулись следом. Открывая новое отделение нескончаемого концерта.

К обеду обоз встал на привал.

Обедали охранники. Остальных обнесли водой и издевательским обещанием вечерней трапезы.

Девушка уселась в дорожной пыли. Упала, где показалось помягче. Ноги расползлись в неудобной позе, сдавая поименно каждую мышцу, отказывающуюся идти дальше.

Недвижение и было ее сытным обедом. Приятно булькающим в животе и отдающимся приятной тяжестью, что клонит голову к груди. Даже аромат у него особый: нагретая солнцем пыль пополам с набирающей силы листвой.

Она вскинула подбородок и покрутила шеей по сторонам, прогоняя сон.

Опущенные по швам руки полыхнули болью. Заснула, а теперь расплачивалась сполна за мгновение слабости.

Нет, больше не выдержать

Девушка взглянула на подол робы из мешковины. Он едва доставал до середины бедра. Приходилось оправляться, когда она усаживалась на камни. Чтобы не давать лишнего повода чавкающим и рыгающим мужикам.

Уж и рвать-то нечего! Вся ткань пошла на портянки. Но пусть лучше сточенные запястья, чем волдыри на ногах, – это она рассудила здраво.

Послышался треск рвущейся ткани.

Перед лицом девушки возникли две половинки цветастого платка.

Их протягивала та незнакомка из крытой повозки.

В этот раз ее лицо показалось девушке смутно знакомым. Всё те же высокие скулы и глаза, желающие помочь, но не лезущие с помощью.

Ты должен сам о ней попросить. Или проваливай-ка, дружок.

Девушка не желала иметь ничего общего с тем, кто протягивает руку помощи. Просто так, от щедрости сердца. Мимолетный призрак из прошлого; фея-крестная, оказавшаяся поблизости, чтобы помочь. Как же, как же.

Не гнущимися руками девушка оторвала от подола два приличных лоскута ткани.

Солдафонам придется смириться с сиянием её голой задницы.

Незнакомка вздохнула и коротко произнесла, не меняя выражения лица:

– Ну что ж.

Её пахнущий духами платок так никому и не достался.

Да и пошла она вместе с ним

Дзыб! Дзыб! Дзыб!

Невидимый молоток высекал искры из невидимого металла.

Дорога поворачивала следом за изгибом горы. И увлекала обозников за собой.

Что же им выпадет – кров или гибель? И чем ближе они подходили к разгадке, тем больше зацепок им полагалось.

К металлическому стуку примешались металлические голоса. По головам спереди назад прошелся начатый за поворотом разговор. Никто ничего не понял, но все подхватили слова и навострили уши.

Цепь провисла. А вездесущие охранники даже не обратили на это внимания. Они все куда-то запропастились. Зато быстрыми шагами поднимался из хвоста колонны Хозяин.

Ряд голов повернулся к нему и тут же отпрянул, переводя взгляд по цепочке вперед.

Как по сигналу, навстречу показалась парочка охранников. Первым шел тот самый, с самодельной кобурой. Его сопровождал парнишка, ровесник девушки. Он держался со старшими на равных. Но при каждом шаге по жопе его шлепала полуметровая заточка – нечто среднее между тесаком и мачете.

Поравнявшись с начальником, он первый зачастил, так что даже слов не разобрать. А Хозяин и не разбирал. Он склонился ухом к Кобуре и слушал только его, спокойно излагающего суть вопроса.

Выслушав доклад, он вдруг повернулся на девушку. Почувствовал её взгляд, что ли.

Она сразу смекнула, что будет. И когда он двинулся к ней, не удивилась. Только чуть отпрянула, когда наклонился. Упёр ногу и положил локти на колено. Чуть-чуть – и мысок встанет на ее вытянутой перед собой ноге.

– Пойдешь со мной.

Он откинул руку назад и отточенным движением снял с пояса связку ключей, блеснувших на солнце.

Чтобы только не почувствовать снова ту боль, она уже протягивала к нему запястья.

Утробный щелчок внутри механизма, и две стальные челюсти распахнулись, выпуская добычу Хозяина.

Почувствовав свободу, девушка помассировала накрученное на руках тряпье. Хозяин сделал еще одно неуловимое движение и продемонстрировал ей наручники.

Изящные вещицы – почти браслеты с руки городской модницы. Пахнущие оружейным маслом и начищенным металлом.

– Справишься без них? – спросил он.

Она бы и рада вздернуть подбородок. Но вместо этого жалобно взглянула на патлатого здоровяка. И кивнула.

Все вместе пошли вперёд.

Сначала Хозяин и Кобура. Потом пыхтел и мешался под ногами Молокосос. Последней тащилась девушка.

Кобура докладывал:

– Один из передового. Остальных никого нет.

За поворотом оказалось поживее.

Цепных прижали к горе и не выпускали. Те и не лезли. Отупевшие от боли и усталости, привалились к камню и дремали.

Зато зашевелились охранники. Столько обнаженных ножей, пистолетов, ружей и тесаков девушка не видела с первого дня, когда обозники проверяли экипировку перед восхождением.

Взгляды – и те обнажились. Молодняк посверкивал глазами по блёклым кустам, выискивая повод себя проявить; старшие не суетились – им и без поисков достанутся все шишки.

Миновав первую повозку, девушка резко остановилась.

Чуть поодаль она увидела Незнакомку, сидящую на стуле у отвесной скалы. Ее длинное серое платье опадало складками в дорожную пыль. Подобное к подобному. Женщина смотрела в сторону, а ее руки покоились на коленях, словно она удумала почитать.

Только ее нелепый, нездешний вид, не дал девушке закричать в голос.

На скале висел человек.

А рядом на таком же стуле, очевидно взятом из повозки Незнакомки, стоял мужчина и ритмичными ударами то ли приколачивал, то ли выбивал из камня гвозди.

Державшие тело на весу.

Дзыб! Дзыб! Дзыб!

Правую половину лица скрывало кровавое пятно. Удар пришелся в район виска, но, к несчастью, не смертельный.

Сильно же он удивился, когда очнулся, прибитый к скале. Руки расправлены и подняты кверху, – похожие на крылья лебедя, взлетающего ввысь.

Девушка ненавидела каждого из охранников. Все они казались ей настоящим отребьем, только и пригодным – стать лодочниками для новых партий заблудших душ.

Но обнаженный до исподнего юноша предстал величавым созданием с белыми крыльями, запачканными у самых кончиков. Не по своей воле, как и все они, а попавший в силки, повредившие оперение.

Он водил головой на шее, ставшей от бессилия по-лебединому длинной. На рту темнел кусок материи – тряпка, повязанная товарищем, чтобы боль раньше времени его не прибрала. Он поднимал голову и одновременно распахивал уставшие мудрые глаза; доводил макушку до самого верхнего положения, оглядывая с укоризной свободных собратьев; и клевал подбородком грудь – единственное место, куда мог дотянуться в бессильной попытке высвободиться.

Его приятель сопел над гвоздями, причиняя новую и новую боль. Но никак не справлялся. То и дело он оборачивался к Незнакомке с немым бессилием на лице.

Хозяин крикнул, не доходя до скалы:

– Ты бы еще пилу взял!

На лице старателя появилась растерянность. На мгновение показалось, он выронит молоток. Но Хозяин уже обратился взглядом к девушке.

– Давай, давай, – поторопил он.

Отец, подзывающий отставшую дочь.

Девушка прибавила шагу.

Подойдя к Незнакомке, Хозяин смутился. Видно, посчитал, что женщине нечего делать возле приколоченного к камню мужика.

За кого же он тогда принимал её – девушку?

В знак приветствия Хозяин кивнул Незнакомке.

– Вам не следовало покидать повозку.

Он больше не поворачивался взглядом к скале. Как будто рассчитывал, что она ничего не заметит, если и он не подаст вида.

Но Незнакомка сама подняла голову к раненному охраннику. Правда, хватило ее ненадолго. Женщина поморщилась: то ли от вида, то ли от запаха забродившей на солнце крови.

– Не буду утверждать, что видала и похуже. Это неправда. Но именно за этим я здесь.

Незнакомка перевела взгляд на девушку, словно только заметила ее появление.

– Как только снимете беднягу, мы сможем обработать раны. Я дала ему кое-какие снадобья. Он всё ещё чувствует боль, но должен справиться.

– Ну что ж, – коротко ответствовал Хозяин.

Из них бы вышла отличная парочка

Хозяин шагнул к скале и растерянному охраннику.

Жуткое зрелище из себя представлял этот камнетес. На расстоянии вытянутой руки вращал головой и глазами его приятель. Один из тех, с кем они отпускали шуточки во время привалов. А теперь он не мог ничего для него сделать. Стоял статуей на изящном деревянном постаменте, протягивая Хозяину молоток в перепачканных кровью ладонях.

Хозяин не обратил на инструмент внимания.

Приблизился к приколоченным ступням и, как в глазок, заглянул в окровавленные отверстия.

Результат осмотра его не удовлетворил. Он снял с пояса флягу, отвинтил крышку и щедро плеснул себе на руку, вдыхая крепкий аромат хлебного спирта. Посмотрел на Незнакомку с таким видом, будто переспрашивал: Должен справиться, говорите? А потом, не жалея пойла, щедро смочил ноги прикованного.

Глаза израненного охранника широко раскрылись. Вопрошали, но пока не знали, к чему еще готовиться.

Хозяин поморщил нос. Верхняя губа, обросшая щетиной, поднялась и обнажились зубы.

Девушка подумала, что сейчас он вопьется в ногу бедняги и станет рвать его плоть за людские грехи. И за собственные прегрешения.

Здоровяк запустил палец в отверстие и стал ощупывать. Его лицо обрело оттенок задумчивости, даже какой-то безмятежности.

Девушка отвела взгляд. И снова посмотрела на истязаемого. Его голова остановилась в одной точке. Он увидел её взгляд и зацепился за него. Их глаза соединились, и девушка поняла, что единственное, чем может помочь – не обрывать этот взгляд.

Его веки покрылись морщинками. Из-под ресниц сочились слезы. Кристально чистые на левом глазу, они проделывали борозду на его лице; а те, что выливались справа, смешивались с запекшейся кровью, делая глаз похожим на открытую рану.

– Без шляпки, – послышался внизу усталый голос.

Парнишка закрыл глаза. И тут же открыл снова, как будто очнулся другим человеком.

Крепко ухватившись за голень и пятку и упершись в скалу, Хозяин оторвал его ногу от камня.

Глава 2

Всклокоченная кровью и дорожной пылью голова мальчишки покоилась на её коленях. Так что израненный висок смотрел в сторону. А девушка наблюдала за плавными движениями губ и век.

Он словно парил в забытьи далеко отсюда. А она… она чувствовала на голых коленях каждое движение его затылка, щекочущие кожу волосы. Она никогда не ощущала так близко мужского тела, его острого властного запаха. И не могла унять будоражившие её чувства.

– Тебя совсем не выпускали, да?

Девушка подняла глаза и увидела лицо Незнакомки.

Механическими движениями она обрабатывала раны юноши, а сама смотрела на девушку. В ее взгляде читался живой интерес. Как будто всё иное, окружившее сегодня эту женщину, было лишь рамой, обрамлением для её наблюдений.

Девушка отвернулась, не желая быть вошью под увеличительным стеклом.

Поодаль в нетерпении курсировал Хозяин. Отодрав бедолагу со скалы и передав заботам Незнакомки, обошел людей и раздал приказания. Он выглядел как человек многих не. И наверняка одним из них было не позволить загнать себя в угол.

Мельтешение придавало его виду хотя бы что-то человеческое. Стоило ему остановиться, как мышцы сами себя приводили в движение, заставляя здоровяка переминаться и искать для себя нового применения.

Вдоволь им насладившись, девушка вернулась к Незнакомке и их раненному питомцу. Его левый глаз приоткрылся, веко дрожало и слезилось. А зрачок разглядывал изнутри собственную макушку.

Позабыв о молчании, девушка спросила:

– Что вы ему такое дали?

Незнакомка не рассердилась на оставшийся не отвеченным вопрос. Но и сама не спешила с ответами. Зато, заметив интерес девушки к Хозяину, спросила:

– А что, хочешь и ему подсыпать того же?

Ее лицо оставалось спокойным и открытым. Выжидающим реакции.

Девушка поддержала игру:

– Вряд ли всех бочек из вашей повозки хватит, чтобы свалить такого здоровяка.

Незнакомка засмеялась, привлекая ненужное внимание Хозяина.

Он подошел быстрым шагом. И уставился сверху вниз без единой эмоции. Стоя в тени скалы, он соперничал с ней массивностью форм и грубостью линий.

Не шутить. Пожалуй, это – в первую очередь.

– Не вижу ни черта смешного, – рыкнул здоровяк в подтверждение. – Я не собираюсь закопать отряд из-за одного полудурка.

Он звучно сплюнул. Плевок размазался о камни возле серой ладони израненного мальчишки непочтительно белым пятном.

– Хотя тут и закапывать никого не придется, – продолжил он, обведя взглядом дорогу через ущелье. А потом поднял голову и взглянул на небо вскользь по отвесной скале над собой. – Голожопые ублюдки нас камнями забросают, не успеет опуститься солнце. А вас, милые дамы, сожрут на ужин.

Незнакомка не спускала с него взгляда. Вот бы посмотреть на великана ее глазами. Никакого страха, только уверенность в правоте.

– Нужно промыть и перевязать его раны. А не запихивать в повозку и трясти по колдобинам.

Женщина говорила спокойным тоном, словно объясняла прописные истины малому ребенку:

– Мы и так спешим, а это может оказаться критическим в его выздоровлении. Никто не знает, что

Хозяин резко опустился на корточки, обрывая ее на полуслове. Широкие плечи загородили от девушки лицо Незнакомки, так что пришлось выгибать шею, чтобы увидеть.

– Посмотрите на меня, – велел здоровяк, обращаясь к Незнакомке.

Та перехватила взгляд девушки и зацепилась за него. Только не на людоеда, застывшего перед ней с покрасневшим от гнева лицом.

Хозяин взмахнул рукой, и девушке на мгновение показалось, что он ударил женщину по лицу.

Но он только щелкнул пальцами, привлекая её внимание.

– Посмотрите, говорю! – прикрикнул он. – Я ни черта не знаю, что может – как вы там сказали? – оказаться критическим в его выздоровлении? Но я точно знаю, что ему не подняться, если мы оставим его здесь.

Тяжело оттолкнувшись рукой, он поднял массивное тело над ними.

– А если не пошевелитесь, именно так и будет.

И улыбнулся в седые усы, оставив замешательство на лицах Незнакомки и девушки. И вернулся к прежним заботам.

Кобура под мышки, а Молокосос за ноги оттащили бесчувственное тело к повозке.

Раздался гром.

Отскакивая от каждой складочки, от каждого уступа на скальной породе, он нарастал, обращаясь свирепым рыком. Боевым кличем хозяина гор.

Парочка охранников приросла к месту, застигнутая врасплох. Неудачливые воришки, схватившие из погреба не тот мешок.

Совсем по-другому застыл Хозяин.

Ноги полусогнуты двумя пружинами, готовыми к прыжку. В руке тускло поблескивал револьвер с длинным стволом. Голова почти неподвижна, зато пространство обшаривает по кругу колкий взгляд.

Зарядил дождь. Холодные капли зашумели, сталкиваясь в воздухе, чтобы сообща обрушиться на нежеланных гостей.

Девушка почувствовала, как покрывается мурашками кожа, мокнущая под мешковиной. И как моментально ранняя весна превращается в промозглую осень. Пройдет немало часов пути, прежде чем удастся просохнуть.

Это если дождь соизволит закончиться.

Хозяин поднял голову к небу, ловя капли широко распахнутым ртом. Вода струилась по патлам, на глазах обратившимся густой шерстью.

Девушка спорить была готова, что чувствует даже отсюда запах псины, исходивший от него жаркими волнами. Да только она уже достаточно гадала на его счет. И не взялась бы поручиться, какую личину с него смоет вода: человечью ли? животную?

Когда раздался резкий свист, перекрывший шум дождя, он выгнул спину и безошибочно повернулся на звук. Быстрее, чем от повозок послышался удивленный вскрик.

А?

Девушка проследила его взгляд. Сделав плавный виток, дорога углублялась в перелесок. Но на ее пути оказались реденькие заросли – последняя попытка природы заступить путь человеку. Да и та – единственно годная, чтобы нехитро укрыться от непогоды и невнимательных глаз.

Разглядывая переплетение веток и бледно-зеленых, едва оформившихся листьев, девушка так увлеклась, что не сразу заметила, как что-то в них пошевелилось. Неясная фигура отступила вглубь и исчезла. Лесной божок, составленный из звериного меха и человеческой кожи. А может, зверь, прогуливающийся на задних лапах под носом у отряда людей.

– А ну, к скалам!

Девушка не сразу поняла, что обращаются к ней. Она и не заметила, как оторвалась от спасительной стены и вышла на середину дороги.

Раздался новый свист. Нескончаемо долгий. Прошивший ущелье от края до края. Прямиком через её плечо.

А!

Кожа засаднила, обрывая наваждение.

Девушка взглянула на плечо и увидела разорванную мешковину и собственную кожу. Казавшуюся белоснежной на контрасте с кровяным потеком. Дождь тут же смыл кровь без следа.

Царапина. Жить будешь.

И тут же усомнилась в этой мысли. Хозяин ухватился за пострадавшее уже плечо. И потащил к Незнакомке, с испуганным видом наблюдавшей за ними.

Девушка почувствовала себя тряпичной куклой под сильными руками. Здоровяк мог бы запросто вмуровать её в отвесную скалу. А что – одной проблемой меньше. Но вместо этого притянул к земле и бросил к ногам Незнакомки.

– Не высовывайтесь!

Это всё, что он им отмерил. В следующее мгновение скользнул вперед. Пригнувшись, насколько позволяла внушительная комплекция, он добежал до изгиба скалы и прижался к камню.

Чавкая сапогами по глине, к женщинам подобрался Кобура. Молокососа рядом с ним уже не было. Мужчина присел на одно колено. Мех на его безрукавке обмяк и торчал бахромой из-под рукавов и пояса. Зато сиял на кожаной кобуре металл. Смоченный водой, он даже пах по-особому.

Отсюда выход из ущелья почти не был виден. Так что они чувствовали себя в относительной безопасности.

– Не высовывайтесь, – повторил он наказ.

А потом заприметил самого Хозяина. Тот сделал знак приготовиться. Потом поднял вверх револьвер, а свободной рукой показал два пальца. Револьвер и два пальца. Но Кобура кивнул, уяснив приказ.

– Эй! – крикнул он в сторону повозки.

Возле колес пошевелилась размякшая грязь. Показалась морда Молокососа, вся оранжево-черная, перепачканная глиной.

– Вот урод! – оценил его облик Кобура.

А сам улыбался приятелю.

– Кончай там в грязи колупаться, – присвистнул он то ли криком, то ли шепотом. – На тебе дамочки.

Распрямив плечи, он зашагал на середину дороги. Капли дождя барабанили по шляпе, заставляя трепетать поля.

Еще мгновение и пущенный из перелеска снаряд пробьет его пустую павлинью башку со шляпой-хохолком.

Бам! Раздался выстрел. Даже сквозь пелену дождя пахнуло жженым порохом. Это кое-что посерьезнее заточенных камушков.

Девушка снова посмотрела на вжавшуюся в скалу фигуру. Ствол в правой руке Хозяина дымился, а сам он неотрывно наблюдал за приманкой.

Кобура вытянул перед собой обе руки: пистолет он держал правой, а левую положил под рукоять. И крутил головой, силясь разглядеть малейшее движение в зарослях.

В голове у девушки возникла картинка: окровавленный мех. И сразу следом – мученическое лицо распятого на скале мальчишки. Нет, уж лучше лесной божок.

Два выстрела пробили потоки воды. Бум! Бум!

А следом в брешь протиснулся неистовый крик Хозяина, набирающего ход в сторону леса. Не пёс, – свирепый кабан.

Кобура перевел взгляд от убегающего Хозяина к женщинам. На мокром лице сияла улыбка сумасшедшего.

– Вот ведь, ублюдок! – как сумел, выразил он восторг. – Ну как не любить этого добряка?

Взвыв на свой лад, он бросился вдогонку.

Молокосос бочком, поглядывая в сторону перелеска, подобрался к женщинам.

Упустив из вида напарника, он растерял и последние крохи уверенности. Хватался за поля шляпы, вглядываясь вдаль. Тянулся туда, где происходило самое интересное. Но и заметно трусил, не решаясь отправиться за приятелем.

А женщины расслабились и подняли головы, вознамерившись разбрестись подобно стаду на выпасе.

Парнишка напустил в голос повелительного тону и прикрикнул:

– Велено же: оставаться на местах!

Получилось жалко. Незнакомка, годившаяся ему в матери, обратила на него лицо: брови нахмурены, губы поджаты.

– Ишь, раскомандовался, – сказала она, и Молокосос шагнул чуть назад. Еще удумает подкрепить слова тумаком!

Но женщина и не думала спорить. Ее лицо разгладилось и вернулось к спокойному выражению. Дождь прекратился, и о нём напоминали лишь потёки воды, бегущие по волосам и одежде.

– Командиров и без тебя хватает, – в их передовом отрядике она не собиралась подчиняться кому-то еще. – А ты шел бы лучше своих искать.

Молокосос не ответил. Его лицо на мгновение покривилось. Совет и правда звучал разумно. На месте его удерживал разве что приказ Кобуры. Но торчать с ними до бесконечности ему явно не упало.

Он решился:

– Ладно, пойду на помощь, – Молокосос говорил с таким видом, словно его не отправляли за тем же самым. – А вы оставайтесь тут. И не разбредайтесь.

Девушка улыбнулась его серьезному тону. Но тут же и сама приняла подобающий вид. Заверила, чеканя слова:

– Как прикажете. Мы будем здесь, когда вы вернетесь.

Незнакомка подняла бровь и обвела взглядом шутников. Но девушка смотрела в ответ уже без тени улыбки.

Некогда ей в гляделки играть. Тут бы одежду высушить перед новым броском.

Со стороны перелеска послышался протяжный вой.

Все трое подняли глаза к выходу из ущелья.

Там за поворотом скалы бесновался загнанный зверь. Вой обрывался, но через короткий перерыв раздавался снова. Слышались приглушенные зарослями крики.

Шла охота!

Девушка закатила глаза.

Треск веток, перемежаемый воем, проклятьями и улюлюканьем, царапал слух подобно ногтю по стеклу.

В один миг её опутали гнев и отвращение. Стиснутая ими, она всё же не могла решить, к кому они обращены.

Крик взвился особенно высоко и на излете превратился в человеческий. Загнанный навеки. Лесному существу понадобилось пережить собственную смерть, чтобы перед серым её лицом обрести настоящее, не поддельное естество.

В бессильной злобе девушка припала на колено, упершись руками в камни перед собой. Ее не волновала перепачканная одежда и руки, увязшие в смеси глины, камней и разбухшего от влаги песка с гравием. Она сама походила на роющего землю зверя перед отчаянным броском.

Отмахнувшись от наваждения, девушка подняла голову. И увидела странный камень у обрыва.

Поросший особенно длинным мхом, камень шевельнулся. Покачался из стороны в сторону, словно примерялся, как бы сняться с насиженного столетиями места.

Потом подскочил и обратился звериной башкой.

Волчья пасть задрана к небу. А из-под верхней челюсти поблескивает вторая пара глаз. Чёрные, как бездонные ущелья, они сразу заприметили наблюдавшую за ними девушку. Но не подали вида, рассудив, что она не выдаст. Попавшись на их животный гипноз.

Существо подтянулось на белесых руках и выпрыгнуло из бездны целиком.

Горный божок. Тело человека, едва узнаваемое под кусками меха, намотанного там и тут. Да еще изукрашенная красной глиной кожа. Прорезанная белыми прожилками, где глина размылась под каплями дождя. А венчала чудище корона из волчьих зубов, оскаленных на небеса, уготовившие животному столь нелепое перерождение.

Девушка приросла к месту. Способная лишь прокручивать в голове угловатые мысли. Да пусть катится это волосатое чудище. Пускай и ему достанется участь, постигшая его приятеля-лесовика.

Человеко-волк без малейшего страха повернулся спиной и опустился на четвереньки. Потянулся руками вниз, выгребая из-под скалы соплеменника.

Оказавшись на твердой почве, оба существа покрутили головами, принюхиваясь. Обозники их не интересовали. Только девушка, имевшая наглость на них уставиться.

Та ждала, что волки взмахнут лапами и покажутся острые когти. Они и появились. Только выглядели как топорики, на манер тех, которыми орудуют мясники.

Стиснув оружие, существа пригнули спины и двумя красно-серыми тенями двинулись в сторону девушки и ее спутников.

Она не могла пошевелиться. Всей её воли хватило лишь оттолкнуться руками и завалиться на спину. Так её и задавят, как поганого таракана, осмелевшего в отсутствии хозяина.

Громыхнул выстрел.

Зверь, объявившийся последним, вытянулся струной и загарцевал на месте. Не успел и пары шагов сделать, поэтому комично переступал у обрыва. Задумав устроить из смерти ритуальный спектакль. И сам же ахнул вниз, опережая занавес.

Второй только шагу прибавил. Он двигался так стремительно и так неуклюже, что казалось, сейчас отбросит притворство, припадет на руки и побежит чёрным волком.

Прикрывая женщин спиной, его бег заступил Молокосос.

Неотрывно смотрел в две пары глаз несущейся на него смерти.

Парнишка зачем-то ухватился за пояс и бестолково крутил бедрами.

Да что же он делает такое

Никак не справится с тесаком. Лезвие застряло в ножнах и не поддавалось.

Человеко-волк на последнем – самом широком – шаге оторвался от земли и полетел на Молокососа, замахиваясь обоими топорами.

Бросив бессмысленные попытки, его противник выставил вперед плечо и инстинктивно закрылся рукой.

Послышался новый выстрел.

Девушка услыхала, как пуля шмякнулась в мягкое, высекая алые брызги.

Два тела соединились в клубок и покатились, хлюпая грязью.

От скалы неслись Хозяин и Кобура. Из хвоста обоза появились остальные охранники.

И где только носило

Но быстрее всех подползла к побоищу девушка.

Она угодила рукой во что-то теплое, осклизлое. И увидела отрубленные пальцы Молокососа.

В ужасе она посмотрела в сторону.

Человеко-волк лежал на нем, тяжело дыша. Правая рука Молокососа, окровавленная, лишенная пальцев, судорожными движениями тщилась схватить в охапку волчий мех. И оттого заставляла всё тело непроизвольно вздрагивать. Даже придавленное сопящей мохнатой тушей.

Бедняга никак не мог сообразить, что его рука искалечена.

Над девушкой нависли тени. Сквозь бормотание человеко-зверя она услышала смешливый голос Кобуры:

– Кончай уже с ним обниматься.

Мужчина поддел ботинком умирающего дикаря и отбросил на спину.

Рассеченное по диагонали лицо Молокососа уставилось в небо единственным уцелевшим глазом. Его грудь вздымалась и опускалась в судорогах агонии.