Глава 18. По решению трибунала
«Трибунал42 вершит судьбу. На судебных заседаниях его куётся судьба, воля и жизнь страны. Он – оплот справедливости и чести».
– Из книги «Уложение о трибунале».
Спустя два дня. Арк. Храм солнца.
Светлое небо, если в него вглядеться, то всем своим великолепием может разогнать любые мысли о том, что сейчас кипит война на континенте. Чистое, без облачка на небе, только отравленное чёрными клубами едкого дыма, что поднимается с полей сражения. Я, идя через весь двор Храма солнца, без эмоций взираю на тёмные столбы от пожарищ – следствие работы ралаимов и наёмников, выжигающих позиции врага, не давая ему закрепиться. Но все мысли стоит направить на другое. Сегодня посреди дня, пока я отдыхал, ко мне в комнату вломилась стража и потребовала пройти с ней, чему немедленно и подчинился. Тревога заставляет меня содрогаться, ведь не знаю, что мне инкриминируют и вынужден идти под конвоем, в лёгкой алой рубахе, штанах тёмного цвета и сапогах. Не понимаю, куда меня ведут, не осознаю, что происходит, но знаю одно – всё это неспроста и в моей голове витают только догадки. Трое воинов в красно-белых табардах окружают меня, и сопровождают непонятно куда, отчего я ощущаю себя каким-то преступником, вором или крамольником. На себе ловлю взгляды послушников и хранителей… осуждающие, смущённые или озлобленные – никто не остаётся равнодушен к тому, что меня тащат невесть куда. А хотя я уже догадался, что мой путь предлежит недалеко.
– Эй, что происходит!? – кричит возмущённо кто-то из Святого ордена.
– Не важно! – фыркнул стражник. – Это государственное дело, не вмешиваться!
Мы со стражниками приблизились к Обители, возле которой выставлено усиленное охранение в виде десятки хранителей. Я призраком прошёл мимо них и вот мы внутри богато, но сдержанно обставленного помещения в котором бывал десятки раз, но сейчас оно мне кажется особенно холодным.
– Поднимайся, – указал стражник на лестницу и взобрался по ступеням, выйдя в знакомое помещение, где раньше Арантеаль проводил собрания. Только не ради этого я был вызван.
У стола я насчитал тринадцать человек и все как один в лощёных роскошных одеждах, выказывающих их аристократический статус, а кольца на пальцах – золотые и серебряные, украшенные драгоценными камнями только подтвердили мой вывод о них.
«Хах! Кто-то решил собрать трибунал», – догадался я, вспоминая то, что этот орган власти, собирается из представителей разных слоёв общества Эндерала, но зачастую туда пробиваются богатей и аристократы, дабы «праведно и безукоризненно вершить справедливость на континенте и блистать светом чистоты судебной власти». Но зачастую они мелкое ворьё и жульё вешают, вместе с изменниками государству и вере, а вот те, кто имеют солидный денежный вес в обществе оказываются практически всегда чисты в глазах этого, конечно же без всяких «шуток», «справедливого» судилища.
– Господа трибуны, – начал доклад стражник, – по вашему прошению был доставлен Фриджидиэн из Арка.
– Могу знать, чего ради меня вытащили? – недовольно спрашиваю я. – А то без официальных обвинений, без бумаг. Так быстро и чётко.
– Стража, обеспечьте безопасность заседания, – отдал приказ один из трибунов, тут же повернувшись ко мне и став что-то монотонно тараторить. – Эндеральским трибуналом от сего дня этого месяца и года рассматривается дело о превышении полномочий, государственной измене, попытке свержения законной власти Святого ордена.
– Что!? – от прозвучавшего обвинения у меня едва не подкосились колени, но трибун продолжает бесстрастно зачитывать текст.
– Вы приведены в качестве соучастника по данному делу. Для начала писец по делу должен зафиксировать кое-что. Вы же Фриджидиэн из Арка? Когда и где вы родились?
– Да, – выдавил я из себя, до конца не осознав происходящее, находясь в полупрострации. – На свет появился тридцать одну зиму назад двадцать шестого числа четвёртой луны.
– Скажите, вы знакомы с кем-либо из трибунала или писцом, имеете с ними близко-родственные, коммерческие, трудовые или иного рода отношения, близость предполагающие?
– Нет, – мотаю я головой и до меня только сейчас доходит, что в условиях войны, что с учётом положения, а может и нажима с чьей-то стороны трибунал всё хочет сделать быстро и эффективно.
– Хорошо. Тогда стоит перейти к рассмотрению дела по существу, – трибун показал вправо, где на отдельном стуле восседал седой мужчина, облачённый в свой привычный доспех. – Вашим обвинителем выступает Арантеаль Теалор. Он созвал трибунал для вынесения решения по сложившейся проблеме. Обвинение, начинайте.
– Да, – с хрипом приподнялся великий магистр. – День назад один из моих агентов, который несёт службу в Подгороде, заявил в рапорте о разговоре между двумя ралаимами, – Арантеаль протянул два листа, и стражник передал их трибуну. – В рапорте говорится, как два представителя Ралаты обсуждали то, что Велисарий собирается сменить Святой орден во власти и построить новую страну. После того, как я ознакомился с рапортом, то ходатайствовал о вашем собрании, многоуважаемый трибунал. Поскольку Велисария нет в городе, то начать дело я потребовал с Фриджидиэна, как пособника ему.
– Как значит дело касается Лишари, так никаких агентов, а как твоего зада в кресле магистра и цикла, так ты готов за слухи тянуть, – с презрением я обратился к Арантеалю, от гнева у меня сдавило грудь и тяжко дышится.
– Подозреваемый, не выступайте супротив порядка! – осадил меня трибун.
– Как глава Святого ордена я прошу разобраться в этом трибунал. Если они чисты, то так и быть, а если нет, то их ждёт эшафот. И заявляю, что для получения сведений нам необходимо применить пытки.
«Ах ты гнида!» – ругаюсь я на Арантеаля. – «Зачем тебе на нас нападать? Власть потерять боишься? Или думаешь, что не закончишь свой светоч?».
– Заявляю об отклонении, – поднялся один из трибунов. – Как сказано в уложении правил о трибунале – «Никто не должен подвергаться допросу под пытками, доколе не будут получены улики и не будет доказано то преступление, допрос о котором желают произвести. Если бы даже из-за мучений преступление было признано, сему не должно придавать веры или осуждать кого-либо на этом основании. Если же где-либо иные власти или судьи нарушат сие, то они должны и повинны будут учинить надлежащее возмещение за бесчестье, страдания, судебные издержки тому, кто вопреки праву, без предъявления доказательств, был подвергнут пытке». Так что неможно пытки к Фриджидиэну.
– Хорошо, – главный трибун поднимается с места. – Фриджидиэн из Арка, перед началом допроса мы предупреждаем вас о том, что за дачу заведомо лукавых свидетельств к вам может употреблена карающая мера в виде добавочного заточения, штрафа или пыток. Вы разумеете это?
– Да.
– Хорошо. Скажите, Фриджидиэн из Арка, вы пребываете в каких-либо заговорщицких организациях, которые имеют в целях учинить крамолу супротив Ордена святого?
– Нет, – отмахиваюсь я, с удерживаемой дрожью в голосе.
– Вы знаете тех, кто мог бы пребывать в таких организациях? И как к ним относится ваш глава Велисарий?
– Нет, – более твёрдо говорю я. – А сам Велисарий к этому негативно относится.
– Хорошо, – трибун неспешно повертел головой. – Мессиры, у вас будут ещё вопросы к подозреваемому? – после небольшой паузы, престарелый трибун продолжил. – Теперь мы переходим к рассмотрению доказательств. Мессир Арантеаль?
– Да. В качестве доказательств, я, как обвинитель представляю вам рапорт, отчёты разведчиков о сотрудничестве Велисария с мародёрами и бандитами. Всё у вас есть в деле, – великий магистр перешёл в «наступление». – Я ходатайствую о признании этих доказательств достоверными, на основании которых к подозреваемому можно применить пытки, – эти слова великого магистра, сказанные сухо, вызвали у меня бурю ненависти и дикое желание швырнуть в него что-то тяжёлое.
– Трибунал переходит к изучению материалов дела, – трибун стал неспешно листать пергамент, что-то вычитывая и делая выписки, и уже через полминуты спрашивает меня. – Скажите подозреваемый, а какова цель того, что вы стали брататься с мародёрами да бандитами, как утверждают отчёты? Да ещё и Ралату привлекли? Вы им пообещали что-то?
– Во-первых, мы убедили их в том, что стоит объединиться с нами ради победы над Неримом и процветания Эндерала. А во-вторых, сам Арантеаль Теалор дал Велисарию эти полномочия, – мои губы тронула улыбка от того, что я вспомнил важный момент. – Да, копия постановления Великого магистра о наделении рядом полномочий Велисария хранится у архивариуса. Там точно обозначено, что он может привлекать на службу всех, кого сможет.
– Стража. Доставьте нам из Архива это постановление, – потребовал трибун, повернувшись к Арантеалю. – Мессир Теалор, на основании ваших бумаг мы не имеем силы ничего пока вынести. Как обозначено, они сомнительны и как вы растолкуете то, что дали сами полномочия Велисарию?
– Да. Я ему говорил о том, что он может использовать часть наших ресурсов и полномочий, но бандиты и мародёры – это уже слишком. Это против законов Святого ордена, – тихо говорит Арантеаль. – Да и та беседа ралаимов была явно неспроста.
– Фриджидиэн из Арка. Как вы могли бы объяснить этот разговор ралаимов? – спросил один из трибунов. – О чём они могли говорить таким образом?
– Да знай их. А хотя, – зацепился я за мысль. – Велисарий часто говорил, что только совместными усилиями можно сделать Эндерал могущественнее и выиграть войну с Неримом. Он говорил, что после этого противостояния с прихвостнями Коарека мы выйдем сильнее, что это будет новая страна. Да, именно так, – радостно я говорю, найдя чем можно объяснить болтовню опрометчивых ралаимов.
– И всё же, Арантеаль, – встал на мою сторону трибун, – как говорят процессуальные нормы – «если заметят, что подозреваемый держится потаенно, необычным и опасным образом около тех лиц, в измене коим он подозревается, и если он ведет себя так, будто им не верен, и является при этом человеком, от которого можно ожидать подобных поступков, то сие является доказательством, достаточным для применения допроса под пыткой». А Фриджидиэн так себя не ведёт, держится открыто.
– Он уже предавал Святой орден, – давит великий магистр, что меня выбивает из колеи.
– Я хочу напомнить, что их подозрения, из-за которых они покинули Святой орден, подтвердились, Арантеаль. Если бы не они, то Эндерал вряд ли бы выстоял.
– Хорошо, – скрипя, соглашается Теалор, как тут в залу прошёл стражник с кипой пергаментов, громогласно объявляя:
– Постановление доставлено.
– Давайте, – взял трибун и стал копаться в нём, тут же недовольно заявляя. – Поправки к проставлению, приписки. Действительно, вы им дали широкие полномочия, и разрешили, как я цитирую «использовать любые людские ресурсы бедноты, а также, при деятельном покаянии и сбившихся с Пути», – черноволосый трибун взглянул на Арантеаля. – Тут написано ясно.
– Усвоение доказательств можем мыслить завершенным, мессиры? – спросил старый трибун. – Ещё будет, что приложить к делу?
В ответ только тишина.
– Хорошо. Трибуналу теперь следует перейти к расспросу разного народа. И трибунал по своему усмотрению выбрал допросить Джеспара Даль’Варека, а по ходатайству Арантеаля агента из Подгорода. Начнём с агента. Пригласите его.
В зал прошёл высокого роста парень, на котором вьются тёмные одежды, а на лицо ниспускается капюшон.
– В целях сохранения анонимности, – заговорил темноволосый трибун, – мы начнём без предварительного опроса о личности. Предоставьте документ о личности, – как только всё было выполнено, трибун перешёл к допросу. – Вы предупреждаетесь о том, что за заведомо ложные показания вы можете быть подвергнуты наказанию Вам это понятно?
– Да, – сухо ответил агент.
– Скажите, вам знаком подозреваемый?
– Нет.
– Что вы можете пояснить по делу?
– Пару дней назад я вёл осмотр Подгорода, как услышал, что два ралаима обсуждают то, что скоро будет новая страна, что скоро Святой орден будет «пододвинут» Велисарием.
– Это всё? Ралаимы называли ещё имена? Говорили напрямую об измене или перевороте?
– Нет, мессир. Только о том, что Велисарий может «пододвинуть» Святой орден.
– Хм. А они раскрывали значение слова «пододвинуть»? Они конкретно ничего не говорили о том, что Велисарий собирается устроить мятеж?
– Нет, мессиры. Ничего такого.
– Мессиры, – обратился темноволосый трибун. – Определённой чёткости в его словах нет. К тому же, агент, как вы поясните, что, – мужчина подтянул к себе лист пергамента, – согласно протоколу тайной выемки в вашей комнате был обнаружен чёрный флакон объёмом в сотую литра, в котором содержалась травянистая масса в перемешку с частицами блестящей пыли? Как подтвердила экспертиза, это курительный сбор светопыли и сон-травы.
– Что!? – опешил агент. – Я не мог! Мне подкинули!
– Да, Арантеаль, – повернулся к великому магистру трибун. – Когда ты объявился у нас на пороге, мы провели своё расследование в отношении агента и установили, что он по крайней мере имеет наркотические вещества у себя.
– Почему мне не сообщили? – возмутился магистр, а от этой ситуации у меня на губах появилась улыбка.
– Держите, – трибун протянул пергамент. – Это протокол тайной выемки, составленный Аксандером Даль’Кином.
– У трибунала есть вопросы к агенту? – спросил старый трибун и когда молчание обозначило их отсутствие, сказал. – Можете быть свободны. А теперь я прошу пригласить Джеспара Даль’Варека.
В зале объявился седовласый наёмник, в синей куртке, утянутой кожаным панцирем. Пройдя мимо меня, он встал возле большого стола и заслушал привычные вопросы о годах, месте рождения и ответственности. Когда все формальности были уложены, прозвучали главные вопросы. Его появление у меня вызвало смешанные чувства страха и радости.
– Джеспар, два дня назад трибунал вас привлёк, чтобы вы нашли доказательства, которые можно возложить в обвинение в государственной измене Велисария и его приближённых, или не обнаружили таковых? – спросил старый трибун.
Наёмник молчит, что меня и напрягает. Он слегка повернул головой в мою сторону, и края его губ дёрнулись в слабой улыбке, после чего раздался ответ:
– Нет, достопочтенные мессиры, ничего подобного я не нашёл среди них. Всё это вы можете прочесть в моих записках по этому поводу. Единственное преступление, в котором их можно обвинить, так это то, что в подвалах замка Златобород они хранят отличные вина и не дают их никому.
– Может быть, – вмешался темноволосый трибун, – велисариты или новые жители Солнечного берега говорили о новой власти? О новом государстве или чём-то в этом роде?
– Нет. Все разговоры, которые я слышал, это приказы, обсуждения женщин, или предвкушения боя с неримлянами.
– Хорошо. Мессиры, у вас будут вопросы к Джеспару? – обратился старый трибун.
– Нет, – ответили заседатели трибунала и с ними согласился Арантеаль, который немного опешил после случаем с агентом.
– Джеспар, вы можете быть свободны, – секунду помедлив, старый мужчина объявил о переходе к следующей стадии разбирательства. – Теперь нам стоит говорить с обвинителем и подозреваемым, да приговор огласить.
– Арантеаль Теалор, – устремил реплику черноволосый трибун, – скажите, а какие цели вы преследуете вашим обращением? Что бы вы делали со всем войском и планами, если бы в отношении Велисария вынесен был бы обвинительный приговор?
– Моя цель – защитить Эндерал от всевозможных угроз. Если вдруг их измена – это правда, то вся моя работа со светочем окажется напрасной…
«Как же я не заметил этого лёгкого ветерка безумия, который веет от великого магистра», – подумав, цокнул я. Только сейчас до меня дошло, что как только при нём прозвучали слова о том, что возможна смена власти, он сложил всю картину и завершил её ужасным для себя образом – тем как мы разбираем светоч и лишаем его лавров спасителя мира. Но и честности ради стоит сказать, что он, взорвавшись паранойей и желанием во что бы то ни было сберечь главное дело рук своих, угадал с нашим замыслом. Но только это не следствие продуманной деятельности и агентуры, а игра воображения, которая попала в «цель». И он, помешавшись на светоче, сделал ошибку, присущую фанатично настроенным людям – стал действовать сгоряча.
Однако, мне стало не по себе от того, что Арантеаль, великий магистр Святого ордена, совершил такой глупый и наивный шаг. Неужто теперь вся его жизнь крутится вокруг светоча, и идея цикла стала для него смыслом жизни и самоцелью? Как такой человек, заражённый идеей из-за которой меркнет весь остальной мир, может стоять у власти и командовать? Даже сегодняшний трибунал – это следствие его неправильного действия и образа мыслей.
– Я возьму над ними командование, – продолжает объясняться Арантеаль, – а также задействую в починке светоча. С такими войсками мне ничего не стоит и выбить неримлян.
– Ладно, что может сказать подозреваемый?
– Ничего, – ответил я. – Мне, нечего сказать.
Старый трибун поднялся с места, поправ роскошный черниц плащ, вышитый из атласа и громко огласил, что мы на самом финале:
– Теперь, руководясь процессуальными нормами, стоит перейти к голосованию. Кто за то, чтобы на основании данных доказательств, признать Фриджидиэна из Арка виновным в крамольном деянии? – на вопрос председателя не встал ни один из трибунов, все молча смотрят на него. – А кто за то, чтобы снять с него все обвинения? – в этот раз весь трибунал поднялся в мою защиту, а главный трибун продолжил. – На основании общего голосования трибунала, его суверенным решением, Фриджидиэн из Арка признается невиновным в выдвинутых ему обвинениях и может быть освобождён из-под стражи. Дело закрыто, достопочтенные мессиры.
Я с великим облегчением выдохнул. Всё закончилось и люди стали расходиться, а старый трибун заполняет бланк решения, чтобы потом дать его писцу для создания копий.
– Прости меня, – напротив меня встал Арантеаль. – Я должен был ходатайствовать об этом процессе. И я рад, что всё получилось именно так.
– Понимаю, – сдавленно выдавил я, унимая гнев от того, что подозрения Арантеаля всё же обоснованы.
Попрощавшись с ним, мной было решено отправиться и надёжнее спрятать бумаги, где я писал о новом Союзе и пару дней может повертеться рядом со светочем, чтобы Арантеаль подумал, будто мы испытываем к нему интерес. Но меня пихнул тот самый молодой трибун в тёмной одежде с чёрным волосом, кивнув в сторону угла. Мы встали поодаль от входа, чтобы нас не было слышно.
– Мессир Фриджидиэн, господа из Золотого серпа, банка и ферм шлют вам своё расположение, – сдержанно и вполголоса начал парень. – Трибунал благоволит вам в вашем деле спасения Эндерала и готов… закрыть глаза на крайне неубедительные доводы определённых лиц.
– А что с агентом? Он реально на светопыли сидит?
– Прекрасное стечение обстоятельств, не правда ли? – усмехнулся парень. – Знаете, это не самое страшное, за что его можно было поддеть. Он брал взятки от Ралаты, которые тратил в борделе, да и промышлял контрабандой. Так что ему ещё повезло, что у него, так кстати, обнаружилась светопыль.
– Спасибо.
– Помните, что Трибунал приглядывает за вами… в благодарность за грядущие блага от тех, кто примкнул к вам.
Трибун поклонился и отправился прочь. Я же был несколько удивлён тому, что Золотой серп, банк и другие делатели монеты и товара настолько сильно держатся за будущие изменения, что крепко взялись за трибунал и по сути, сформировали его решение.
Ладно, мне всё нужно обдумать и отдохнуть, немного успокоиться и уведомить Велисария о том, что Арантеаль собирался устроить надо мной быстрое судилище. Предо мной пронёсся наёмник.
– Джеспар, благодарю тебя, – говорю я, тоже устремляясь к выходу. – Может, пропустим по кружке?
– Сейчас не до этого. Нас ждёт родина одного звёздника, – отмахнулся Джеспар, – может быть позже. Ты только представь себе – летающий корабль и город в небесах.
– Даже не могу подумать, – усмехнулся я. – Арантеаль готов бросить вас хоть на край мира, только бы достроить светоч.
Глава 19. Цена предательства
«Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера».
– Оккул Дисперса – Эндеральский философ.
Спустя три дня. Храм солнца. Ночь.
Вот уже как несколько часов наступили сумерки, а я до сих пор сижу в тёплых личных комнатах и продолжаю писать. Под моей рукой пергамент, где вырисовываются аккуратные буквы, переходящие в предложения, а те в свою очередь в статьи нового документа, который скрыт под общим художественным смыслом. Вот уже два дня я безвылазно выполняю задуманное Велисарием – создаю проект Генерального уложения, которое вплетено в книгу, чтобы в случае очередной облавы со стороны Арантеаля не дать повода для себя отправиться на эшафот. Велисарий, услышавший о заседании трибунала, только ухмыльнулся и решил, что будет вести дела более тихо, а мне сказал, чтобы я так же был осторожен.
Для меня это хороший способ отвлечься от всего происходящего, да и поближе быть к Лишари, которая так и не пришла в себя до сих пор. О’Брайенн всё ещё занят приготовлением лекарства, а это чудо из Ордена, которое сильно общается с Калией и Джеспаром, всё ещё носится как оголтелые, желая предотвратить то самое «очищение». Говорили, что они даже на воздушном корабле звёздника летали в небесный город это расы, но ничего там не нашли. А ведь им нужен некий «нуминос», вещица, которая запустит светоч и отчистит мир от угрозы очищения, что бы это ни было.
Черкнув ещё пару раз на пергаменте я завершил статью, одну из финальных, вплетённую в последнюю главу повести. Прочитав, узрел, что она посвящена праву каждого из членов Союза иметь собственную валюту. Хм, интересно, что задумал мой командир? Я не знаю, что замыслил Велисарий, не понимаю его идеи насчёт Союза Эндеральского. Он только и делал всё это время, что занимался обсуждением планов нападения и обороны, а потом выясняется, что он запланировал смену формы государства и возведение к власти тех, кто раньше от неё был отстранён. Что ж, в условиях, когда неримцы грабят территории родины, когда Святой орден практически полностью потерял контроль над страной… если это необходимо для Эндерала, как и союз с дикими магами, как и объединение с разбойниками и беззаконниками, то я согласен.
Но сейчас больше всего Велисарий занят обороной Арка. Он приказал своим пушкарям беречь боеприпасы, и отвёл их в квартал знати и у Храма солнца, сформировав два огневых рубежа. В старой башне, которая раньше принадлежала магистру Йеро, он обустроил огневую точку… а когда там нашли ещё и пещеры подземные, то сотни человек своей Единой армии смог там разместить, оставив стражу Арка в одиночестве блюсти порядок в городе. Конечно, он предлагал стражникам через командующую Эрен последовать его идеям и начать отводить людей из Арка в сторону Речного. Кто-то ушёл, а кто-то остался, часть стражников стала чаще проситься в патрули у Храма.
В это же время Велисарий подготовил смешанные отряды из ралаимов и бедноты, которые с помощью свитков телепортации раскидал по всему южному Сердцеземью и Западным горам, и устроил ночной террор в лагерях неримцев. Этих сводные команды в сумраке нападали на караулы, колонные и ночные стоянки, атакуя их с неистовой жестокостью и так же неожиданно скрываясь. Во славу своего «Отца» и во получения будущих благ эти люди были готовы пойти на всё, даже если им придётся воевать с несметными полчищами еретиков и фанатиков. Что касается ещё ралаимов, я часто вспоминаю, что Велисарий как смог подготовил пять сотен пикенеров, чьи острые пики станут непреодолимой стеной в узких проходах, и сотни лучников из бедноты Подгорода вместе с ордами ралаимов, оставив их там для охранения этого места и ожидания сигнала.
Удивительно, но мы сидим и… ждём пока Нерим не войдёт в город, чтобы его схватить в клещи. В самом Арке остался только Велисарий со своим личным отрядом в полсотни душ, натренированным и набранным из лучших воинов, которых он смог найти среди бандитов и кочевников. Со стороны запада в тайных укрытиях своего часа ждут пять тысяч солдат Солнечного берега, Речного и полка, вместе с батареей пушек и тремя кавалерийскими отрядами по полсотни человек в каждом, сообща с наёмниками. На севере своего часа ожидают орды кочевников-мародёров из пустынь, а также всадников Дюнного из саванн востоке, в числе четырёх тысяч, вооружённые луками и мечами, копьями и ударными пиками.
Я, пересчитав всю мощь орды Коарека, задумался, а хватит ли нам всей нашей армии, чтобы уничтожить армию Нерима или хотя бы отогнать её? Нас двенадцать тысяч, а противника чуть больше двадцати, к тому же все разбитые части прошлого корпуса осели у него, но у нас пушки и часть солдат вооружена ручницами, однако мы воюем против профессиональной, фанатично настроенной армии, сколоченной из бывших солдат и крестьянских мужиков, вперемешку с профессионалами. Я уповаю только на милость Божию в грядущей схватке… эх, как бы снова хотелось увидеть в живых после этого боя всех своих друзей, Исаила, Гаспара, и особенно Лишари. Меня иногда посещают воспоминания о том вопросе, что задал мне психопат… почему меня это так тревожит? В голову лезут грёзы, а воображение рисует удивительные картины прекрасного будущего, где у меня есть всё, чего так хотелось бы, но в Святом ордене это невозможно было получить – свой дом, семья, мирная тихая работа.
Мои размышления прерываются – дверь со скрипом резко распахнулась и ко мне влетел послушник, как ошпаренный он оказался возле меня и запыхаясь закричал:
– Тручесса! Она собрала несколько хранителей, захватила сигил и направилась к воротам!
– Что!? – крикнул я, мне показалось, что я сошёл с ума, что мои мозг решил сыграть шутку и выдать галлюцинацию, но человек передо мной совсем не морок и его голос разносится по моей комнате:
– Тручесса, говорю! – продолжает вопить послушник. – Она взяла сигил, собрала тридцать хранителей и пошла вниз!
Меня… я словно хмельной – в голове разлилась тяжесть, все мысли спутались, мир стал острее – яркость красок усилилась. Моя говорильня словно распухла – я попытался сказать, хоть что-то, но слова не шли, язык вяз. Собрав все силы, вобрав всё сосредоточение, я всё же произношу вопрос:
– Когда это было?
– Часа два назад! – вопит послушник, едва ли не топая ногами.
– Значит они уже почти у ворот, – мою голову объяло такое головокружение, что я вцепился в стол, скребя его ногтями. – Свиток телепортации есть?
– Да! Не уж то вы хотите…
– Да, – я встаю как пьяный, мои ватные ноги еле как меня держат; по столу пронеслась моя рука, снеся всё подряд; я водил по гладкой крышке, пока, не зацепляя за стекляшку и опустошил её содержимое.
Силы снова стали наполнять меня, чёткость звуков и напряжение тела вернулись. Зелье О’Брайенна отлично снимало не только боль, но и волнение, тревогу и шок. Я нашёл в кармане один свиток и обхватил его взмокшей ладонью.
– Мы пойдём одни? – испугался послушник.
– Да, у нас нет времени собирать народ, – я направил тело вперёд, автоматически хватаясь за клинок… спата осталась в стороне, вместо него полуторный меч, с древней надписью. – Пошли!
Мы вылетели из здания и не обращая никакого внимания на хранителей, что-то нервно обсуждавших. Предавшись на волю Единого, я вверил себя в руки магических потоков и перенесся сквозь пространство. Картинка внутреннего двора Храма растворилась, а перед ней южный квартал, с его скромными зданиями, узкими улицами и понурыми дворами. Мы очутились практически у врат и тут же со всех ног ринулись туда. В ночной тьме не видно стражи на крепостных башнях и стенах, и она не видит нас… также как видимо не узрела и Натару.
Мы миновали массивные ворота и вбежали в крепостной мешок – часть южного квартала, представленная обнесёнными массивными стенами конюшнями, парой кузниц и сторожек, где ворота за град. В тени огромных стен мы неслись по брусчатке подобно ветру. Я не жалел ног, в них же уже вспыхнула боль и усталость, хотелось кашлять и просто упасть на холодную брусчатку. Но я нёс себя, изо всех сил превозмогал боль, лишь бы спасти мир от глупости Натары и её наивности. Как бы сильно я не любил эту женщину, должен признать, что сейчас она пошла на этот поступок по любви к людям Арка, желая их спасти от осады, гнева Коарека и возможного голода.
Мы практически добежали до поворота, как перед нами возникла стена тёмных фигур в плащах и капюшонах с луками наперевес. Я не стал вынимать клинка, ибо подозреваю, кто это может быть.
– Командор! – приглушённо кричит вперёд вышедший парень.
– Здравствуй, следопыт, – отвечаю я ему.
– Натара Даль’Верам. Она и ещё сорок хранителей ведут переговоры у ворот с Коареком. Городская стража не смеет влезать.
– Ах, уже сорок! – рассерчал я и стал показывать на зубчатые укрепления подле нас. – Следопыт, бери своих и рассей их на стенах. Пусть по команде или опасности обстреляют неримлян.
– Есть.
Следопыты севера43, призванные Велисарием не так давно, станут отличным подспорьем в этой войне. Оторвавшиеся от мирной жизни северяне поняли, что Коарек несёт лишь гибель и встали под знамёна Совета, составив особый контингент лучников.
Мы пробежали по длинной дороге, стесняемой массивной стеной с одной стороны и грядой строений с другой, за поворотом, где нас при движении налево ждал выход к воротам и картина немого предательства.
Хранители, чьи доспехи тускло сияли в огне, образовали тонюсенькую стену у врат, не достававшую от одного края превратной башни до другой. Держа факелы и мечи на изготовке, они ждали исхода переговоров, которыми должна завершиться война. Там, за зелёной полупрозрачной пеленой магической печати, скрепившей решётку врат, виднеется знакомая фигура. Всё так же являвший образец гордой стати, в прекрасной шёлковой накидке поверх латного доспеха и с красивым лицом, отточенным чертами вольности.
Тут же как назло стал капать мелкий дождичек и подул лёгкий холодный ветерок. Я посмотрел на стены и подметил, что следопыты уже на местах, и положили стрелы на тетиву, в ожидании приказа. Мы, скрытые тьмой и дождём подобрались ещё ближе, и никем не замеченные, прильнув к кучам дров, стали внимать ходу переговоров:
– Ты не тронешь город, не единого его жителя, леорана, кошку или собаку, я ясно выразилась!? – грозно заявила Натара и это выглядит смешно – у неё за спиной сорок хранителей, против тысяч солдат за Коареком.
– Само собой разумеется! – Коарек ударил себя в бока. – За кого ты меня принимаешь? За варвара? Я – цивилизованный человек и несу свет науки и просвещения от мракобесия! Как только мы займём город и разрушим светоч, нашим мечом станет проповедь, а щитом та правда, что мы несём.