Я набрал на компьютере в текстовом редакторе и распечатал на принтере то ли большую листовку, то ли маленькую газетку под названием «Классовая война».

В этом листке я сжато излагал основные идеи Михайло Букунина.

Общество расколото на враждебные классы. Убедительно – как мне казалось – я доказывал: без уничтожения классового антагонизма невозможно решить проблемы экологии, ни предотвратить ядерные войны.

Я появился у факультетского корпуса под утро – когда небо из черного начало превращаться в серое. Я рассчитывал: до наплыва студиозусов дворничиха не успеет собрать все листки, которые я разбросаю.

Я оставил «Классовую войну» на скамейках, на ступенях лестницы, у цветочных клумб; просто усеял листком асфальт. Несколько экземпляров «Классовой войны» я скотчем наклеил на стену.

Меня опять спугнули охранники.

Я убежал – и засел в круглосуточной кафешке. Пить кофе «три в одном» и уплетать за обе щеки кулебяки и салат «мимоза».

В девять утра – закинув за спину рюкзак с книгами (среди учебников в рюкзаке лежала «Непрерывная революция») – я, как дисциплинированный студент, отправился в университет.

Дворничиха (ловкая дама!..) – конечно, подобрала большую часть моих листков и отправила на помойку. Но два или три экземпляра «Классовой войны» пошли по студенческим рукам.

Студенты читали – гоготали – передавали друг другу листки – отпускали шуточки – крутили пальцем у виска. Для «золотой молодежи», поедающей бутерброды с семгой, идеи Михайло Букунина были бредом пьяного лешего.

«Это потому, что вы – из класса-верхушки», – стискивая зубы, думал я. Никто не хочет верить истинам, заставляющим сомневаться: а правильно ли я живу?..

Но я не повесил нос.

Пусть девяносто восемь студиозусов гиенами посмеются над моей «Классовой войной». Найдется девяносто девятый – который задумается: а все ли в порядке с нашим обществом?..

Я сеятель. Я бросаю зерна в свежую борозду – в надежде, что хоть одно-два зернышка дадут всходы.

Сеятель тем больше шансов имеет на успех, чем просторнее поле. Я задумал расширить аудиторию, в которую швыряю семена моей «Классовой войны».

Я распечатал восемьдесят экземпляров второго номера «Классовой войны». В этом выпуске я делал упор на мысли, что государственные институты, законы, религия, армия – служат, как учит Михайло Букунин, корыстным интересам привилегированного класса.

По соседству с корпусом факультета лежал парк с прудами и фонтанами.

В парке любили прогуливаться – затягиваясь легкими или «тяжелыми» сигаретками – наши студентики и очкастые профессора с блестящими лысинами. Мамаши катали здесь детишек в колясках – а собачники совершали моцион с далматинами и таксами.

В мою дурную голову взбрело: как «человек-бутерброд» раздает приглашения для дам на шугаринг, так и я буду раздавать в парке свой революционный листок.

Вы скажете: это неосторожно и даже откровенно глупо – обнаруживать перед всем народом, кто стоит за «Классовой войной». Теперь-то я это хорошо понимаю. Но тогда я заигрался в народовольца. Плюс к тому: мне и не снилось, что за свою «р-р-р-революционную деятельность» я могу понести наказание. Я думал: на крайний случай – погрозят пальчиком да по-отечески пожурят.

Итак – вечерком, после занятий – я встал у фонтана (у медного дельфина, изрыгавшего пенную струю воды) и начал раздавать «Классовую войну» номер два.

Люди у нас охочи до халявы. Даже если эта халява – всего только рекламная или политическая бумажка.

Скоро пара профессоров от юриспруденции задумчиво скручивала «Классовую войну» в трубочку. «Классовая война» ездила в колясках с сосущими соску малышами. Даже покрытый жирными прыщами бомжеватый старик – от которого пахло мочой, потом и водкой – хмыкая и с шумом втягивая сопли читал мой листок.

Подходили студенты. Смотрели на меня кто исподлобья – а кто широко распахнутыми глазами. Брали у меня листок.

«Классовую войну» взяла у меня сама блистательная рыжая лисичка Алиса – по которой вздыхало полфакультета. Посмотрела на меня – хлопая раскрашенными тушью ресницами.

Спросила:

– А, это ты?.. В комми заделался?.. Или в анархи?..

Я уже собирался сворачиваться – когда передо мною выросли четыре фигуры. Два бугая-охранничка с проходной нашего факультета. Кудрявый, как барашек, замдекана Колосс – известный своей приверженностью идеям либеральной демократии. И еще какой-то хлюст в клетчатом пиджаке – мне не известный.

Четверка глядела на меня со злобой и сумрачностью косматых гоблинов.

Прежде чем я покрылся гусиной кожей от страха – «гоблины», чуть не разбрызгивая слюну, схватили меня и потащили.

– Попался, Томас Мор хренов!..

Прогуливающиеся горожане со смешками смотрели нам вслед – довольные неожиданным зрелищем.

Я обмяк у «гоблинов» на руках.

Вражины волокли меня, как полупустой мешок.

Я аж закрыл глаза. В голове пронеслось: недолго прыгала саранча… Мне не дали безнаказанно транслировать во Вселенную учение революционера Михайло Букунина. Привилегированный класс – в лице университетской бюрократии – оскалил зубы. Очевидно: верхушка топчет не только костер – но и крохотную искорку протеста.

Я всего лишь покрыл стену надписями – которые сразу закрасили. Распространил листок – который вряд ли кто-то от корки до корки прочтет. И вот меня уже схватили, как преступника. А кудрявый носатый Колосс – швыряет молнии влажными глазищами и шепчет грязные ругательства в мой адрес.

Меня дотащили до кабинета декана.

Бугаи-охранники остались снаружи. А Колосс и хлюст-в-клетчатом-пиджаке втиснулись со мной в кабинет.

Бровастый декан восседал в кресле-троне с величественностью Сталина или фараона Хеопса. Смерил меня тяжелым взглядом:

– Ну и что нам с тобой делать, господин революционер?..

– Гнать эту крамолу из университета!.. – тонко взвизгнул Колосс. Как будто в пятку «барашку» вонзилась колючка. – Не хватало только, чтобы этот мерзавец заразил кого-то своими красными бреднями!.. Прощай тогда, добрая слава нашего ВУЗа!.. Как известно: рыба гниет с хвоста!..

– С головы, – машинально поправил я. – Рыба гниет с головы.

– Ах, ты еще и издеваешься?!.. – подпрыгнул Колосс.

Мне показалось: сейчас он меня ударит.

Декан чмокнул губами:

– Да, молодой человек… Нам придется тебя отчислить… Но это не все… Как ответственные взрослые люди, мы должны позаботиться о твоем благополучии…

– Бла-го-по-лу-чи-и?.. – выдохнул я, по-настоящему испугавшись.

Когда сиятельные бюрократические мужи вздумали заняться твоим «благополучием» – жди беды.

Декан поднял трубку телефона и набрал номер:

– Он у нас. Можете приезжать.

Пятнадцать минут прошло в ожидании.

Хлюст-в-пиджаке стоял с каменным лицом. Багровый Колосс истерично рассуждал о том, какой вред моя «Классовая война» наносит государственным устоям и общечеловеческим ценностям демократического либерализма. Декан – как и надлежит главной шишке – сидел надутый и важный. Сверлил меня немигающими глазами.

– Ну-ка. Где тут наш клиент?..

В кабинет колобком вкатился маленький лысый докторишка в белом халате, с бейджиком «врач-психиатр высшей категории».

За Айболитом в кабинет ступили два здоровенных – как быки – санитара в синей униформе.

– А, это вы, юноша?.. – коротышка-доктор посмотрел на меня снизу вверх и расплылся в лисьей улыбочке. – Значит – раздуваем мировой революционный пожар-с?.. Ну да не наматывайте соплю на кулачок: месяц-другой – и мы приведем вас в чувство.

«Месяц?.. Два месяца?.. В психушке?..» – с ужасом подумал я, так что волосы у меня на голове зашевелились.

А Айболит закончил:

– Не волнуйтесь, приятель: мы позвоним вашему уважаемому дядюшке – и объясним, что вам необходимо лечиться. Берите клиента, ребята.

Дэвы-санитары опустили на меня широченные – как совковые лопаты – ручищи…

…На авто с красным крестом меня увезли в психиатричку.

В приемном отделении у меня отняли ключи, рюкзак и мобильный телефон. Сорвали с меня всю одежду – взамен выдав какую-то лоскутную пижаму.

Полтора месяца я валялся на скрипучей железной койке в палате отделения психиатрической больницы. Время тянулось, как в каком-то сюрреалистическом сне. Я плохо соображал от препаратов, которые мне кололи. У меня дрожали руки (во время обеда я едва не ронял ложку) и пропала эрекция.

Раз в три-четыре дня меня водили к жирному иезуиту-доктору – моему лечащему врачу. Иезуит сверкал на меня змеиными глазами сквозь стекла очков и задавал мне вопросы – точно вбивал гвозди в мой череп.

По-прежнему ли я верю в дикие построения псевдо-философа и лжепророка Михайло Букунина?.. Неужели я не понимаю, что деление общества на верхи и низы, на лучших и худших – извечно и нерушимо?.. Не раскаиваюсь ли я в учиненном мною бунте?..

Как апостол Петр, предавший Христа – я отвечал глухим голосом: не верю – понимаю – раскаиваюсь. Что я действительно понимал: нельзя обнаруживать перед жирным лечащим врачом свои подлинные мысли и чувства. Иначе меня продержат в психушке еще долго.

Вряд ли жирный врач не догадывался, что я неискренен. Но ответами моими он был доволен, как свинья желудями.

Он пускался в длинные казуистические рассуждения, призванные доказать несостоятельность теории непрерывной революции.

– Вся эта классовая борьба – такое детское агуканье!.. – давился врач кашляющим смехом.

Я сидел насупленный – и только кивал, как китайский болванчик: «Угу. Угу. Угу». А внутри меня клокотала настоящая буря. Я готов был вцепиться зубами в буйволиную шею доктора – и придушить ублюдка.

Раз в неделю ко мне приезжал дядя. Он привозил бутерброды с салом и колбасой, на которые я набрасывался, как голодный волк: больничные борщи и солянки были – на мой вкус – отвратительны.

Дядя не сказал мне ни слова упрека. А только удрученно глядел на меня – пока я с чавканьем поглощал бутерброды – и полузадумчиво-полупечально ронял:

– Эх. И что же мне с тобой делать?..

Полтора месяца за несокрушимыми железными дверями психиатрички (мне не полагались даже прогулки) надломили меня.

Глубоко в недрах души я остался революционером. Но я превратился в жалкого слизня. Запуганного эгоиста. Я возненавидел весь мир – который повернулся ко мне ягодицами, а не лицом.

Иногда мне до чертиков хотелось умереть.

В таком я был состоянии – когда нашел в интернете Акбалу.

5.Акбала

Кое-как я провалялся остаток ночи.

Я все порывался вскочить. И – даже не сунув ноги в шлепанцы – ломануться к ноутбуку. Проверить: нет ли ответа от моей прекрасной Акбалы.

Но я сдерживался. «С девушками, – говорят пикаперы, – нужно терпение». Я совсем не пикапер. Но счел за лучшее последовать мудрости «гуру по соблазнению», Я решил: подожду до утра – и тогда за чашечкой кофе проверю сообщения.

Я думал, что до утра не сомкну веки. Но не заметил, как провалился в сон.

Мне снилась красавица Акбала. Как мы гуляем по летнему парку – под золотым солнцем, по кипарисовым аллеям. Мы нежно улыбаемся друг другу. Сплетаем пальцы. В агатовых глазах Акбалы пляшут веселые искорки.

Потом все поглотила чернота.

Из которой я вынырнул, как из омута.

Господи!.. Как же долго я спал!.. Сколько часиков успело натикать?..

С тех пор, как меня выперли из университета – у меня не было стимулов рано вставать и вообще соблюдать здоровый режим. Я мог до трех утра рубиться на компьютере в «Месть царицы Египта» – а потом давить подушку до пяти вечера.

Но сегодня… Сегодня я ждал весточки от Акбалы.

Неумытый, опухший со сна, в одних семейных трусах в горошек – я метнулся к ноутбуку. Но на полдороги запнулся – как конь, запутавшийся в собственных ногах.

Что если Акбала не ответила?.. Не прочитала или – того хуже – проигнорировала мое полное огня сообщение?..

О, это было бы падением с горы в пропасть. Как если бы истомленный жаждой вместо родниковой водицы хлебнул бензину. Только-только потянувшийся к свету и любви, снова поверивший, что мир не такое уж дрянное место – я был бы сброшен обратно в пучину эгоизма, нигилизма и страданий…

Нет!..

Я рванул к ноутбуку со скоростью гепарда. Включил. Открыл социальную сеть. И облегченно выдохнул: вверху странички горело уведомление о непрочитанном сообщении.

Сообщение – действительно – было от Акбалы. Я затрепетал, сглотнул слюну.

Девять из десяти девчонок нашего возраста (да и парней – что уж греха таить) совершенно не владеют речью на письме – и способны выдать в переписке разве что глупое «привет!..» с длинным хвостом из смайликов.

Тем сильнее меня поразил ответ Акбалы.

«Когда я прочла твое сообщение – ты, должно быть, уже спал. Я посмотрела твой профиль: ты симпатичный, милый и умный парень. Я совсем не против пообщаться. Что тебе для начала рассказать?.. Я сейчас мало сижу в интернете. Театр – ты понимаешь!.. Разучиваю Танец змеи. Перед сном читаю «Мифы Древнего Египта» в пересказе профессора Маслова. Маслов – ученый, египтолог. И одновременно… поэт. Маслов изложил египетские мифы таким красочным сочным языком… Ну а ты, дружок, какие книги читаешь?.. Чем увлекаешься?.. Ты учишься или работаешь?..»

Я был восхищен.

Сердце мое сладко замирало. То учащенно билось – пускаясь в бешеный галоп.

Какое прекрасное сообщение оставила мне Акбала!.. Оно выдавало в ней незаурядную натуру. Согласитесь: редко какая девушка играет в театре, невероятно хороша собой и читает профессора Маслова.

Вдохновленный – трясущимися пальцами я принялся набирать ответ.

Я написал, что тоже в свое время впечатлился книжкой Маслова. Я вообще люблю мифологию и историю – особенно Древнего Востока. Книга о ранних цивилизациях лежит у меня рядом с кроватью. (Я не написал: раньше это место разнимала «Непрерывная революция». Книгу Михайло Букунина отняли у меня в психиатричке).

Я пока нигде не работаю, – честно признавался я. Но планирую в ближайшее время заняться фрилансом. (Тут я – мягко говоря – «приукрасил действительность». Еще вчера я и близко не задумывался ни о каком фрилансе – предпочитая гордо, как индийский раджа на слоне, восседать на шее дяди).

Отправив Акбале сообщение – я забегал по квартире. Почти затанцевал. Напевая песенку, я налил кофе и порезал колбасу себе на бутерброд.

Каждый час я бросался к ноутбуку – проверять сообщения. Новой весточки от Акбалы не было.

«Ничего. Погоди немного», – успокаивал я себя.

Акбала – занятая девочка. Она выступает в театре. И целые дни проводит на репетициях. Акбала не то, что я – торчащий, как летучая мышь в пещере, в четырех стенах квартиры и отлучающийся только в супермаркет за чипсами и энергетиком.

«Подожди немного. Акбала напишет тебе».

И правда: в семь вечера раздался сигнал о непрочитанном сообщении. От Акбалы.

«Добрый вечер, дружок. Я вернулась с репетиции…».

Так между мной и Акбалой завязалась душевная переписка.

Я даже стал просыпаться пораньше, чтобы – до того, как заварю кофе и пожарю яичницу с кольцами лука – с волнением прочитать новое сообщение Акбалы.

Акбала поражала меня.

Каждое ее сообщение было точно маленькое стихотворение в прозе.

Акбала делилась со мной тем, какие книги читает. Тем, как волнуется перед выходом на сцену… «И ведь все получается. Мне аплодируют и дарят цветы. А я кланяюсь, закусываю нижнюю губку и мысленно благодарю всех богов за то, что не опозорилась». Акбала рассказывала даже, как смотрит иногда из окна своей спаленки – отслеживает полет какой-нибудь снежинки и загадывает желание.

Я думал об Акбале днем и ночью.

Удивительно: в переписке с Акбалой я смог показать себя с лучшей стороны.

Я ведь и не догадывался, что эта «лучшая сторона» у меня есть.

Я признался, что тоже люблю наблюдать за снежинками. «Я – вообще-то – нервный товарищ. Но это – ты знаешь – успокаивает».

Я писал Акбале о своих увлечениях: литературе, философии, древней истории. Конечно – я не смел заикнуться о теории классовой борьбы. Крутые дядьки в пиджаках и в белых халатах научили меня, что такие крамольные идеи – «бяка», «нельзя», «брось». Но – разбирая какой-нибудь эпизод из Геродота – я нет-нет, да и излагал осторожно свои представления о правде и справедливости. Акбала находила, что у меня «гибкий, незаурядный ум».

Вы только представьте, каким бальзамом на душу было получить от красивой девушки такой комплимент!..

Постепенно я стал нуждаться в переписке с Акбалой так же сильно, как в воздухе и пище. Мы с Акбалой общались всего несколько дней. А ощущение у меня было такое, как будто мы вместе тысячу чашек чаю выпили или с первого класса сидели за одной партой. Никто не понимал меня так, как Акбала.

И – мне казалось – я был важен для Акбалы не меньше, чем она для меня.

Я не сомневался: за перепиской в социальной сети последует встреча. А там мы соединим наши жизни – как свяжем морским узлом два шнура. О, два психологически так совпадающих человека – просто обязаны быть вместе. Есть за одним столом. Спать в одной постели. Вдвоем принимать душ.

Скоро, скоро мы с Акбалой увидимся. Держась за руки – будем гулять по заснеженному парку. На моей чуть скрипучей кровати займемся сексом – попробуем разные позы Камасутры.

Так начертали иероглифами на скрижали сами египетские боги.

Собравшись с духом, я написал Акбале особенно нежное сообщение. В трех-четырех фразах передав, в каком я восторге от нее – деликатно заметил, что пора бы нам подумать и о свидании в живую.

«Знаю отличное японское кафе. Хочу тебя угостить лучшими суси в городе. Когда тебе будет удобно?..».

В конце сообщения я попросил у Акбалы номер телефона. Уверенный, что утром прочту ответ Акбалы – я лег в постель.

Да – Акбала, конечно же, с радостью согласится посидеть в кафе. И напишет свой номер телефона. Ведь на протяжении всего времени нашей переписки мы на космических скоростях летели к тому, чтобы увидеться в реале. Мы оба точно преодолевали запутанные ходы – чтобы встретиться в самом сердце лабиринта у мерно журчащего фонтана.

Улыбаясь – я смотрел в темноту.

В ту ночь я спокойно заснул. Мне снились эротические сны про Акбалу – в которых я обнимал тонкую талию, целовал грудь и губы моей милой.

Я проснулся счастливый. И немедленно двинулся к ноутбуку. Читать ответ Акбалы. Но…

Я застыл перед экраном соляной глыбой, распахнув рот.

Мое сообщение было прочтено Акбалой. Сама она полчаса назад была онлайн. Но… она ни строчки мне не написала. Какое там!.. Не ответила даже глупым улыбающимся смайликом.

Что?.. Почему?.. Как?..

Я почувствовал: отчаяние стальной клешней сдавило мне горло.

Может – у Акбалы просто не было времени мне ответить?..

Я открыл ее страничку. Там было много обновлений.

На фото Акбала позировала в костюме персиянки. На другом – в откровенном наряде индийской танцовщицы. Акбала опубликовала на своей стене несколько цитат из умных авторов: от Конфуция до Зигмунда Фрейда. Репродукции картин: речные и горные пейзажи. Фото египетских росписей.

Акбала нашла время пополнить новыми материалами свою страничку. Но почему-то не уделила минутки, чтобы ответить мне – своему верному воздыхателю.

Как же так?.. Как же так?.. Как же так?..

Или я рано отважился попросить у Акбалы номер телефона?..

Я был как ориентировавшийся по звездам ночной путник – когда черные тучи наплыли на небо. Ты не знаешь, куда идти.

Может – Акбала еще ответит?..

Мне только и оставалось, что цепляться за эту призрачную надежду.

Сколько я просидел, гипнотизируя экран ноутбука?.. За весь день – я только раз дошел до холодильника. Пожевал кусочек черного хлеба. Я забыл о голоде. Иногда я принимался метаться по квартире, как раненный тигр. Но снова – будто притянутый магнитом – возвращался к ноутбуку.

Почему, почему Акбала не отвечает?..

Иногда меня подмывало: настрочить Акбале новое сообщение. Униженно молить об ответе. Но – видимо – я сохранил остатки гордости. Да и понимал: если Акбала не реагирует на первое мое сообщение – значит проигнорирует и второе.

Слов нет – как я истомился. Точно меня поджаривали на медленном огне.

За окном гуще посыпался снег, стемнело. Я не зажигал свет. Так что квартиру наполнила серая мгла.

В конце концов я отчасти успокоил себя мыслью: мало ли почему Акбала не отвечает. Возможно, она – как настоящая красавица – хочет поломаться, прежде чем пойти со мной на свидание. Ничего: не написала сегодня – напишет завтра. Я должен быть терпеливым – как слон Ганнибала, шагающий по альпийской тропе.

Я лег спать.

Я беспокойно ворочался. Сон не приходил. «Вдруг Акбала ответила?..». Мне хотелось вскочить – и мчаться к ноутбуку. Но я стискивал зубы. Натягивал одеяло по самые глаза. Нет. Я должен подождать до утра.

Сообщение от Акбалы я не получил ни назавтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра. Не похоже было, что красавица набивает себе цену. По всей видимости: Акбала решила со мной не общаться.

Вот так. Молча – «по-английски» – бросила меня. Оставив меня гадать о причинах.

Не передать, каким это было для меня ударом. Отчаяние душило меня. Зачем было показывать мне краешек рая – если я тут же был низвергнут в плюющееся лавой жерло ада?..

Снова весь мир стал мне ненавистен. Я думал о том, как хорошо было бы выброситься из окна – лепешкой размазаться по черному асфальту. Или наглотаться смертельных белых таблеток – чтобы утром уже не проснуться.

Только бы растаять, как дым. Навсегда расстаться с этим негостеприимным миром – где я испытал столько страданий и разочарований…

Нет!..

Я согнулся, как тростник – но не сломался.

Виртуальное знакомство с Акбалой – это самое лучшее, что было в моей жизни. Я не могу сдаться. Я должен добиться от Акбалы, чтобы та сказала, почему отвергла меня. Если красавица молчит в онлайне – я достигну своего в оффлайн.

Черт возьми – я знаю, где работает Акбала!.. В театре «Белая луна». Я пойду на концерт. И когда Акбала исполнит свой номер – поднимусь на сцену с букетом роз. В букет будет вложена записка: «Акбала, я люблю тебя. Позвони мне…».

Я открыл сайт театра.

Через четыре дня в «Белой луне» должен был состояться концерт «Очарование Востока» Свободные места еще были. Согласно программке: в концерте примет участие Акбала Султанова с «танцем змеи».

Я заказал билет.

6.Танец змеи

Перед концертом я принял ванну. Тщательно побрился – не забыв не только растительность на лице, но и «кусты» в подмышках и даже «завитушки» на лобке.

Я купил букет роз – алых, как кровь. Почему-то мне казалось: именно «кровавые» цветы лучше всего подходят Акбале.

Вечером я сел в такси – которое вмиг домчало меня до театра.

Одноэтажное здание театра стояло посреди жилого района. Оно было бы неприметным – если бы вход не охраняли два крылатых ассиро-вавилонских быка с головами бородатых мужчин. На вывеске серебрился полумесяц рогами вверх.

Не без трепета я переступил порог театра.

Сдав верхнюю одежду в гардеробную – бабушке «божьему одуванчику» – я причесался перед зеркалом. Руки мои дрожали. Гребешок норовил выскользнуть из разжимающихся пальцев. Сердце громыхало молотом – чуть не раскалывая грудную клетку.

Акбала. Акбала. Акбала.

Только имя любимой девушки вертелось у меня в голове.

Я прижимал к груди алые розы в прозрачной пленке. В букет была вложена почти каллиграфическим почерком выведенная обстоятельная записка. В записке я разъяснял, кто я такой и просил о свидании. Я не молил униженно. Я – как мне казалось – с чувством собственного достоинства доказывал, что после нашей интенсивной и полной тайной нежности электронной переписки мы не можем просто взять и разойтись, точно в море корабли.

Я занял свое место. Интеллигентные дяденьки во фраках и смокингах, тетеньки в шуршащих платьях, пахнущие французской парфюмерией – рассаживались по небольшому залу человек на двести.

Голоса и шорохи – наконец – стихли. Лампы под потолком погасли – зал погрузился в темноту. Только сцену заливали желтые лучи прожектора.

Концерт начался.

Первыми на сцену выпорхнули «вавилонские» танцовщицы в полупрозрачных тканях. Легкие, как бабочки – «вавилонянки» под удары барабана закружились по сцене, вызвав у зрителей бурный восторг и аплодисменты.

«Индианки» с воодушевлением и страстью исполнили танец живота. Затем нам показали тюркские, персидские, китайские танцы. Только летали над сценой пестрые узорные покрывала.

Я беспокойно ерзал в своем кресле. Выступление Акбалы приходилось на вторую половину концерта – после антракта. Ожидание было невыносимо.

И все же я не мог не увлечься жарким – как пламя – искусством танцовщиц, по полной выкладывавшихся на сцене.

Восточные танцы настраивали на романтический лад. Я смотрел на горячих плясуний – и думал о своей любви к Акбале. Мне казалось сейчас: мои розы и сложенная вдвое записка вызовут у красавицы слезы умиления. Все сразу станет простым и понятным. Возможно даже – Акбала обнимет меня прямо на сцене…

Во время антракта я потолкался в буфете.

Не то что б меня соблазняли пирожные, бутерброды с колбасой и пузырящаяся в пластиковых стаканчиках газировка. Но мне надо было походить, размяться: в кресле я не мог усидеть.

Сердце бешено стучало. От волнения потели шея и ладони. Совсем немного времени осталось до выхода Акбалы. Моей Акбалы…

По звонку я вернулся на место.

Зрители снова расселись. Ряды погрузились в темноту – а сцену залил ярким светом прожектор. Сначала нам показали «танец колхидских девушек». А затем…

Я дождался. В просторном голубом платье – на сцену выплыла Акбала.

Я видел Акбалу только на фотографиях. Но сразу узнал. Трепет прошел по всему моему телу. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Акбала исполняла «танец змеи». Я пожирал красавицу глазами.

В ее руках – точь-в-точь языки огня – вились две красные ленты.

Встряхивая черными, как смоль, густыми длинными волосами – Акбала понеслась по сцене. Только мелькали красные ленты. Акбала точно парила над сценой. Изгибалась лианой. Запрокидывала голову – давая волосам струиться потоком. Только что Акбала была в левой части сцены – а через секунду оказывалась в правой.

Я был покорен. Заворожен. Как окаменевший – следил за танцем Акбалы.

В ее молниеносных – и одновременно грациозных – движениях мне и впрямь чудились извивы большой змеи. Королевы змей.

Я был в восхищении. И не я один.

Когда Акбала выпорхнула на середину сцены, замерла на мгновение и отвесила залу низкий поклон – грянули такие оглушительные аплодисменты, каких не удостоились ни «индианки», ни «девушки Колхиды».

Я опомнился.

И – с букетом роз – поднялся на сцену. Протянул цветы Акбале.

Наши взгляды встретились. Я совсем близко увидел лицо Акбалы: брови, точно нарисованные углем – окрашенные румянцем щеки – чувственные губы. Рысьи глаза красавицы меня обожгли. Сердце мое екнуло. Я уверен был: Акбала узнала меня.

Она взяла букет, прижала к груди – и в благодарности склонила голову.

Мне оставалось только вернуться на свое место. Сердце мое дико колотилось. Пальцы и губы дрожали. Я горячо шептал:

– Акбала. Акбала. Акбала.

Соседняя зрительница даже обернулась на меня.

После Акбалы выступали «египтянки» в белых полупрозрачных платьях и с синими лотосами в руках. «Японки» в цветастых кимоно. «Индонезийки». Но я уже ничего не видел и не слышал.

С трудом я дождался окончания концерта. Я точно сидел на раскаленной сковороде.

Концерт закончился. Народец потек в гардеробную за своими куртками. Я не торопился смешиваться с толпой. В фойе я повертелся перед зеркалом – как заправская модница. Потом присел на софу.

Я ждал Акбалу. Будете смеяться, но я надеялся: она прочтет записку – и выйдет из-за кулис искать меня.

Люди шутили, обменивались впечатлениями о концерте. Влезали в верхнюю одежку – и покидали театр. Только я сидел на своей софе – как высеченная из камня статуя фараона Рамсеса Второго. Вокруг постепенно стало пусто.

Появилась уборщица с ведром и шваброй. Спросила с почти материнской лаской:

– А ты, соколик, чего домой не идешь?.. Сегодня выступлений уже не будет.

– Д-да… извините… – промямлил я.

Я понял: я караулю Акбалу уже минут сорок.

А с чего я взял, что она вообще за мной придет?.. Она несколько дней не отвечала мне в интернете. По всему видать: не хочет общаться. Так с какой стати я надеюсь, что ее проймет вложенная в букет записка?..

Я – невзрачный лягушонок. Акбала – звезда.

У Акбалы десятки – а может быть и сотни – таких незадачливых поклонников, как я. Разбить сердце одному из толпы воздыхателей – что может быть проще для звезды?.. Перестав отвечать мне в социальной сети – Акбала, наверное, тут же забыла о моем существовании…

Мне захотелось плакать.

Сгорбленный, несчастный – я получил в гардеробе свою куртку, оделся и вышел на улицу.

Начинало уже темнеть.

Небо было обложено серыми тучами. Падал снег – который таял, едва коснувшись черного асфальта или каменных ассирийских быков.

Надо было – не солоно хлебавши – ехать домой. Но я зачем-то топтался на месте, переминался с ноги на ногу – преданным Хатико глядя на двери театра. Я еще верил (глупой, наивной верой): выйдет Акбала, протянет руки, позовет меня.

Кончилось тем, что я вконец разочаровался и замерз.

Акбала не вышла ко мне. Конечно!,. Такое даже не пришло ей в голову.

Я будто проглотил половник касторки – только не имеющей лечебных свойств. Мир снова казался мне отвратительным злобным чудовищем, наступившим на меня ногой. Хотелось умереть.

Я вызвал такси, чтобы ехать домой.

7.Свидание с Акбалой

Я думал: это самый горький в моей жизни вечер. Хлебая горячий, дающий пары, лимонный чай и утирая слезы – я не знал, что через полчаса все перевернется.

Я надеялся чаем залить, а хрустящим соленым печеньем заесть тоску по Акбале.

Акбала. Акбала. Акбала.

Зачем я только наткнулся в интернете на твои фото?.. Зачем было взращивать надежду на счастье и любовь?..

Цветок увял, не распустившись. Птица попыталась взлететь в бирюзовые небеса – но убедилась: ее крылья подрезаны.

Лицезрение ангела приносит нам блаженство. Но когда ангел – даже не послав прощальной улыбки – скрывается за облаками, остаются только опустошение и мучительная сердечная боль…

Зачем, Акбала?.. Зачем?..

Если б я не узнал бы ничего о тебе – я так бы и жил в относительном покое, как крыса на помойке. Не так, как мне хочется – но так, как я привык.

Вставал бы в два часа дня. Забывал бы бриться. Потихоньку – как бы лениво – ненавидел бы людей. Заказывал бы по субботам пиццу с грибами и томатами. Резался бы на ноутбуке в «Кровавую баню – 5» и в «Месть черной вдовы». Иногда забавлялся бы – как плюшевой игрушкой – мыслями о суициде.

Но теперь…

…Мои нерадостные размышления прервал звонок в дверь.

Я аж подпрыгнул.

Господи!.. Кому я нужен на ночь глядя?.. Дядя собирался заехать на-днях – но не сегодня и не завтра. Сосед, что ли, за солью пришел?.. Ха!..

Как ни не хотелось мне подниматься из-за стола – я отодвинул тарелку с крекерами, отклеился от стула и пошел открывать дверь.