Buch lesen: «Демон Амида»

Сказав правду, я вызвал смех. Когда я им соврал – они мне поверили… Люди напоминают мне стадо. Я не знаю, как у вас в стране, но у нас люди – это стадо животных. Люди поверят любой твоей лжи, но они никогда не примут твоей правды. Я живу там, где всё друг другу противоречит. В моём городе отсекают голову наркоторговцам, но при этом никто не вмешивается в квартал, где плавно проходит этот бизнес. У нас высекают публично женщину за неосторожный взгляд на своего соседа, но при этом наши власти отдыхают на районе с проститутками. Вы замечаете, как всё у нас перевернуто с ног на голову? И знаете, каким я вопросом задаюсь? Почему это никого не волнует? Почему никто не крикнет о правде в лицо тем, кто заставляют нас соблюдать закон, но сами грешат? Почему? Наверное, потому что мы не только стадо, но и трусливое стадо. Достаточно сказать правду в лицо, и ты станешь объектом ненависти. А в моей стране тебя и вовсе убьют. Живя там, где закон и реальность желали лучшего, я рос таким же противоречивым. В один день во мне стали бороться добро и зло, правда и ложь. Оказывается, это происходит с каждым из нас, но все ли это осознают? Кто-то изменился, получив наказания, кто-то ушёл в религию, а меня изменил суд. Но не наш, где всё решает стадо, а именно тот суд, который определит, на какой ты стороне – зла или добра. Никогда не верьте, если вам скажут: «Кто пойдет против нас, тот пошел против Бога». Иногда стоит пойти против всех, чтобы пойти за Богом.

Меня зовут Карим, и я сирота. Моих родителей застрелили по политическим соображениям. Я жил то у одних родственников, то у других, скитался по жарким улицам Таль-Афара и постоянно что-то воровал у людей. Чаще это были одежда или небольшие деньги. Чуть позже наши земли были захвачены, а моих родственников убили так же безжалостно, как и родителей. Тогда я бежал со многими в неизвестном мне направлении. Я видел воюющих мужчин и хотел стать таким же. С годами у меня это получилось: я стал одним из лучших среди солдат. Я умудрялся много путешествовать. Видел Ливан, Сирию и многие другие страны Востока. Но моя история вовсе не о войне, а о любви, о семье, о Боге. Мужчины, которые полны ненависти к законам, своим властям, политике и даже конкретным нациям, гораздо сильнее многих других мечтают влюбиться и создать свой очаг, свою семью. С самого детства, начиная от Ирака и перебираясь по разным городам, я то и видел, что смерть, кровь и бесконечные страдания людей. Мне хотелось жить в мире. Война сделала меня бесчувственным, но она показала мне, что если хочешь сделать хоть что-то для своего народа, то ты должен разбогатеть. Только имея деньги, ты наконец-то можешь стать полезным людям. Именно тогда я решил завязать с опасной профессией и взялся за очень выгодное предложение: мне поручили убить одних людей. Как вознаграждение – огромная сумма денег. Тогда я и познакомился с двумя неизвестными мне боевиками по имени Лутфи и Инад. Молодые ребята (также сироты) всю свою юность посвятили борьбе за справедливость. Как и я, они за деньги решили бежать из города (по этическим соображениям я вынужден скрыть название той страны, в которой мы воевали, а также название группировки).

   Я и двое ребят пожали руку бородатому Хабибу, чей указ об убийстве влиятельного человека и разгрома нескольких зданий мы должны были выполнить. С заданием мы справились в идеале и направились к грузовикам, которые должны были увезти нас в другую страну, к спокойной жизни с достатком денег до самой старости. Единственное, что я забрал с собой, – это бумажка с номером телефона Хабиба. После побега я должен был связаться с ним и забрать свою долю денег. Теперь моей целью было временно скрыться от глаз правительства, забрать деньги и начать жизнь с чистого листа. Я сидел в машине и представлял, как наконец-то заживу, как все нормальные люди… Но я совсем забыл о том, что помимо людей, желающих друг друга убивать, был еще Он. Если мы способны сбежать от правосудия людского, то от суда Божьего способны ли? Тогда меня это мало волновало. Да и вообще меня это никогда не волновало, я верил только в себя и свои силы, но не в то, что в жизни можно столкнуться и с потусторонними силами… Вот тогда и началась непонятная, новая история моей жизни, любви, доверия и лжи. Всё началось по приезду в неизвестный нами городок, где судьба столкнула нас с первым, необъяснимым, чудом.

Глава 1. Явление матери

– Боже, как же тут жарко. Я ненавижу это солнце и этот вонючий воздух! – выкрикнул Инад, открыл бутылку с питьевой водой и облив ею свою голову.

– И не говори, только давай ты с водой экономней, хорошо? – недовольно ответил товарищу Лутфи и постарался выдернуть бутылку из рук Инада.

Я сидел на пыльной и потресканной от засухи земле и смотрел на двух своих знакомых, которые в свои 26 лет и войну видели, но при этом вели себя, как дети. Не то, чтобы я был взрослее – мне-то самому 29 лет. Но тогда мне казалось, что я все же мудрее этих двух полоумных, с которыми вынужденно находился на неизвестной мне земле, среди могильных плит. Да, моя история начинается именно с этого места. По прибытию в чужую страну мы добежали до кладбища, сложили свои автоматы на землю и решили отдышаться.

– Ну, что, Карим, – резко прервав мои рассуждения, спросил Инад. – Что делаем дальше? Какие планы?

– Думаю, нам надо разделиться и каждому найти себе жилье, работу и…

– Что? – возмутился Лутфи, присев возле меня на корточки. – Что значит разделиться? Мы вроде бы вместе бежали, вместе решили…

– Стоп-стоп, – прервал я, полного надежд, Лутфи. – И что с того, что мы дошли до этого места вместе? Вы мне кто? В списках родственников я вас не припомню, а друзей у меня нет и, если честно, они мне не нужны.

– Ну ты и урод… – сказал недовольно Инад и кинул бутылку с водой в Лутфи.

– Ты со словами полегче, хорошо? – возмутился я.

– А то что? Пристрелишь?

– Кто знает, всё может быть.

– Слушай, Карим, – снова вмешался Лутфи, поглаживая свой заросший подбородок. – Мы наслышаны о тебе как об одном из лучших солдат. За те войны, что ты пережил, тебя почти не удавалось даже ранить. Ты показатель на войне, но какой ты показатель среди товарищей?

– Ты чего его лечишь? – возмутился Инад, присев за могильным камнем. – Человек одним поступком способен показать всю свою сущность. Сущность Карима уже ясна.

Лутфи с какой-то грустью взглянул на меня и, преподнеся бутылку с водой к губам, начал пить. Инад был явно любителем делать поспешные выводы и злиться, а Лутфи умудрялся сочетать в себе добро с жестокостью. В любом случае, минус ребят был в том, что они верили в лучшее. Я же наоборот – всегда верю в реальность и в свои возможности.

– Ладно, отдохнули,  можем и расходиться, – сказал я парням, встал с места, и, закинув автомат за спину, крепко затянул ремень.

– Вот и вали, –  пробубнил себе под нос Инад.

– Что ты сказал? Слушай ты…, – грубо проговорил я, заехав ногой по ноге Инада. – Будешь много в себя верить…

– Ты попутал? И что ты мне сделаешь?! А?!

Инад подскочил с места и толкнул меня рукой в плечо. Недолго думая, я схватил его за рубашку и хотел повалить на землю, но Лутфи подпрыгнул с места и встал между нами, не позволяя нам набить друг другу лица.

– Перестаньте, вы чего? – пытаясь разнять наши тела, выкрикивал Лутфи. – Да разойдитесь вы! Совсем рехнулись?

– Следи за своим ртом! Последний раз предупреждаю! – выкрикнул я Инаду, сжимая кулаком его ворот.

– Давай один на один! – кричал мне в ответ Инад, так же старательно пытаясь порвать на мне рубашку.

– Да, что вы как дети?! Разойдитесь!

– Да свали ты отсюда! – не выдержав, толкнул я Лутфи в спину.

Лутфи схватил Инада и оттащил его от меня. Я поправил своё оружие и крикнул:

– Ещё раз полезете ко мне – поубиваю.

– Да пошёл ты, кому ты нужен? – выкрикивал Инад, оттолкнув от себя Лутфи. – Аллах Свидетель, ты ещё за своё получишь, Карим!

– Твоих грехов не меньше перед Богом, Инад, так что думай за себя.

– Я хотя бы как человек не говно, в отличии от тебя!

– А что, Бог наказывает и тех, кто характером для тебя не вышел? – усмехнулся я.

– Смейся-смейся, мы ещё посмотрим, кто из нас посмеётся последним. Не тут, так Там тебя точно накажут.

– Да будет так! – крикнул я. – Пусть каждый ответит за свои грехи!

В этот момент по тихому кладбищу пронесся теплый ветер, подняв пыль и сухие травинки с земли. Я и ребята затихли, словно дав себе отдышаться. Я смотрел на кружащие вокруг моих ног пушинки, которые вместе с пылью полетели в сторону ребят. Посмотрев на Инада и Лутфи, стоявших в обнимку, я увидел за ними какой-то силуэт. Резко схватившись за ружье и направив его вперёд, я постарался разглядеть, кто это. Ничего не понимая, Лутфи и Инад тут же подняли с земли свои автоматы.

– Давай, урод, только рискни! – выкрикнул мне Инад.

Но неожиданно для всех нас троих, из-за могильной плиты, возле которой стояли Лутфи и Инад, мы увидели женщину. От такой неожиданности мы все трое дёрнулись и направили на неё своё оружие. Мы внимательно разглядывали ее: это была женщина в возрасте (ближе к 50), одетая в чёрный хиджиб с чёрным платьем. Кроме её судорожно дрожащих рук, можно было разглядеть лишь легкие морщины на её смуглом лице и тяжёлый взгляд. Стоя в полной, кладбищенской, тишине, незнакомка ничего не говорила, а лишь рассматривала нас.

– Чёрт, это просто женщина, опустите оружие, – сказал я парням.

– Эм, простите, – убрав за спину автомат и подойдя к женщине, поинтересовался Лутфи. – С Вами всё хорошо? Вам чем-то помочь?

Но незнакомка словно не слышала.  Она лишь сверлила нас взглядом.

– Ладно, – вынув пачку сигарет и прикурив, сказал Инад. – Она, кажется, не в себе. Что мы решаем?

– Идёмте, нам надо выбраться из этого кладбища, – взглянул я на Инада и, развернувшись к женщине спиной, хотел уйти.  Но она вдруг произнесла:

– Мутамид…

Я, Инад и Лутфи резко развернулись и внимательно посмотрели на неё.

– Что Вы сказали? – переспросил Лутфи, подойдя к незнакомке поближе.

– Халим, – снова прошептала она.

Перепугано рассматривая Лутфи, женщина прикоснулась дрожащими пальцами к его лицу и начала водить ими по его щетине.

– Ты не изменился…

– Простите? Мы знако....

– Абдул, – перебив меня и повернувшись к Инаду, растерянная незнакомка снова произнесла чьё-то имя.  – Ты такой же…

Заметив, что ребята впали в некий ступор, жалея ненормальную женщину, я решил поговорить с ней:

– Простите, но, как Вас зовут?

– Ты меня не узнал, Мутамид?

– Я – Карим.

– Нет! Обманщик! Обмани кого хочешь, но не меня. Меня вы с детства обмануть не могли, а теперь пытаетесь? – угрожая указательным пальцем, ругала нас женщина. – Я знала, что вы живы, я знала. О, Аллах…! – выкрикнула она, посмотрев на небо, и громко рассмеялась.

Ничего не понимая, мы с ребятами переглянулись.

– Мои мальчики, спасибо, Аллах! Спасибо, Тебе! Мои сыновья! Абдул, Халим! – разрыдавшись в голос и крепко прижав к себе Лутфи и Инада, незнакомка целовала каждого по очереди в щёку, стараясь беспорядочно зацеловать им всё лицо. Ребята лишь посочувствовали ей, но решили не травмировать и так потерявшую рассудок женщину. Они обняли её в ответ, чтобы хоть как-то смягчить боль. Я же обошёл место, за которым мы сидели, и увидел три могильные плиты. На каждом камне была выбита дата рождения и смерти трех молодых ребят с одной фамилией, а имя у каждого было именно то, что произнесла женщина: Мутамид, Абдул и Халим. Понимая, что перед нами убитая горем мать, спутавшая нас со своими покойными детьми, я глубоко вздохнул. Да, мне было жаль её, но я не испытывал каких-либо тяжких душевных чувств к ней и к её беде. Не удивительно, ведь все мы трое были сиротами и чувства теплоты, семейной любви нам были дики. Резко в мою голову пришла самая неожиданная идея. Понимая, что сама судьба нам послала удобную возможность затаиться в неизвестном для нас городе, да еще найти дом и пищу, я тут же подошёл к женщине и, отдёрнув её от страстных поцелуев моих товарищей, спросил:

– Мама, в дом купить что-то надо?

– Аллах-Аллах, – тихо прошептала женщина, убрав свои руки от удивленных ребят. – Да, сынок, надо конечно купить еды немного…

Тяжело вздыхая, незнакомка постаралась подойти ко мне, но резко потеряла равновесие и рухнула на землю. Лутфи тут же попытался удержать её и, тряся за плечи, привести в чувства.

– Ты что несёшь? – возмутился Инад, подойдя ко мне. – Какая мама?

– Это могилы её сыновей, по возрасту мы подходим, почти, судя по тому, что она и внешне нас спутала, значит и внешне мы с ними похожи. Разве это не знак?

– Ты же собирался разделиться с нами? – недовольно говорил Инад, скрестив на груди свои руки.

– Даже если ты и прав, – заговорил Лутфи, прижав к себе женщину, и старался дать ей попить из бутылки. – То где могила её мужа? Значит он жив? Или вдруг ещё сыновья есть? Это она в неадеквате, но не думаю, что муж и сыновья тоже нас с такой любовью примут.

– Не факт. Муж может быть похоронен в другом месте, а сыновья…, – сказал я, почесав свою бороду. – Если они раскусят нас, скажем, что просто провели их мать до дома. Ну, как? Согласны?

Инад и Лутфи переглянулись. Ребята не знали, как на эту идею реагировать, но это действительно был неплохой шанс залечь на дно.

– Да кинь ты её на землю и иди сюда, – возмутился Инад, смотря, как Лутфи пытался привести женщину в чувства.

Скорчив своё лицо, Лутфи осторожно положил женщину и, подойдя к нам, сказал:

– Идея неплохая, может и прокатит, но выходит, что мы свою правильную жизнь с вранья начинаем?

– Это ты собираешься жить правильно, а я без лжи жить не смогу, – ответил я, посмотрев на Инада.

– Я соглашусь с одним условием: если всё получится, то мы будем настоящими сыновьями для этой женщины, будем помогать ей и слушаться.

– Откуда в тебе столько ванили? – возмутился я.

– Это само собой, – ответил Лутфи. – Но как мы тогда спустя месяцы уйдём от неё? Второй раз дать ей пережить потерю? Вдруг она умрёт?

– Всё, замолчите! – выкрикнул я. – Вы солдаты или кто? Что за нытье? Нам шкуры свои спасти надо, а вы за жизнь чокнутой незнакомки переживаете, которая и так уже одной ногой на том свете? Если вы забыли, то я напомню: мы в международном розыске и если власти нас найдут, то боюсь, что до тюрьмы мы не дойдём. Так что запоминайте: я – Мутамид и мне 28. ты, Инад, теперь будешь Абдул, и тебе 26. А ты, Лутфи, теперь – Халим, и тебе 24.

– Что? Почему это я такой маленький?

– Потому что таким был её младший сын. Всё, имена запомнили?

– Запомнили, – недовольно ответили мне ребята.

– Вот и отлично, – с улыбкой сказал я. – Давайте, Абдул и Халим, будите нашу маму. Вперёд-вперёд, – поторопил я братьев.

Мы подбежали к женщине и постарались её быстренько поднять и привести в чувства. Халим всё старался напоить незнакомку, а Абдул тряс её за плечи. Наблюдая, как ребята нежно будили женщину, я не выдержал и со всей силы дал ей пощёчину.

– Ты с ума сошёл?! – закричал Халим.

– Где я? – прошептала женщина, стараясь выпрямиться и протереть чёрной вуалью косынки своё намокшее лицо.

– Как Вы себя чувствуете? – поинтересовался я, с надеждой смотря на растерянную незнакомку.

Протерев лицо, она сделала шаг назад и с непониманием рассматривала нас, нашу военную форму и автоматы. Складывалось ощущение, что она резко пришла в себя и врубилась, кто мы.

– Вот и всё, – тихонько сказал мне Абдул. – Твой план накрылся медным тазом, гений.

Но наше напряжение разбавила женщина, и, улыбнувшись, сказала нам:

– Вам бы переодеться, в городе с таким видом вы всех распугаете. Давайте, идёмте поскорее домой.

Я, с наглой ухмылкой и кокетливо пошевелив бровями, посмотрел на лица ребят, которые немного обалдели, и, обняв маму, поспешил с ней домой. Абдул и Халим переглянулись и, пожав плечами, направились вслед за нами.

Глава 2. Явление проблем

Выйдя из кладбища, мы шли впритык возле нашей мамы и старались её расспрашивать о том, как она жила всё это время, узнавали, есть ли у нас отец и кто нас может ждать дома. Но женщина лишь улыбалась и на все наши вопросы вытягивала шею, стараясь целовать нас в щёки. Я отдёрнул к себе Абдула, и пока Халим шёл с мамой и любезно беседовал, рассказывая о том, как он героически служил и вернулся с войны, я спросил его:

– Как думаешь, всё же есть у неё муж?

– Запал на неё, да?

– Как смешно, идиот, сейчас лопну.

– Не видно, что она одинокая и сумасшедшая? Значит, всем её смыслом жизни были только эти три сына. Знаешь, – резко остановился Абдул и посмотрел на          меня. – А может это реально нам её сам Бог послал, чтобы мы наконец осмыслили свою жизнь?

Я недовольно закатил глаза и в уме поражался тупости и наивности Абдула и Халима. Как они вообще умудрились воевать? Чем дальше, тем больше я не понимал этого. Недовольно вздохнув, я похлопал Абдула по плечу и, не успев ему сказать, какой же он дебил, я увидел кровь, которая стекала из носа по его губе.

– Эй, у тебя кровь.

–Что? – удивился Абдул, быстро протерев губу рукой. – Вот чёрт, акклиматизация походу, от смены климата бывает такое.

– Какого климата, ты же всегда жил в жарких странах?

– Обычное давление, это бывает, когда перебираешься из города в город, пошли, не обращай внимание.

Ничего не ответив Абдулу, я молча пошёл за ним. Наконец-то вокруг нас начали появляться проходящие мимо люди, причём каждый, кто замечал нас, резко останавливался и с удивлением рассматривал. Кто-то тормозил велосипед и глазел, кто-то медленно, с ведрами в руках, шёл за нами. На нас смотрели с каким-то презрением и недоверием. Было ясно, что они явно не каждый день видели перед собой трех крупных ребят в военной форме, с густыми бородами и автоматами в руках. Мы шли будто три гордых гуся, следуя за своей мамой, и не обращали никакого внимания на проходящих зевак. Люди выглядели бедно, да и сами дома и прилавки желали лучшего. На глаз понять, в каком именно мы были городе, я не мог. Но понимал, что это явно забитая и живущая по строгому закону страна. Женщин почти не было видно, все наблюдали из окон, а кто был на улицах, бегом забегали в свои дома. Наконец-то мы вошли в небольшой двор, вокруг которого стоял длинный двухэтажный дом, по форме напоминающий подкову. Халим нагнулся к уху женщины и тихонько спросил её:

– Мы пришли домой?

– Я думал, это приют для бездомных, – с иронией ответил Абдул.

– Да! – радостно закричала женщина, развернувшись ко всем людям, стоящим во дворе и к тем, кто шёл за нами всю дорогу. – Мои сыновья вернулись! А вы не верили мне! Они вернулись!

Из соседских окон виднелись облики женщин, которые с интересом наблюдали за нами, на лестницах стояли дети, а мама, всем гордо улыбаясь, пошла к крыльцу дома, на котором тоже стояли какие-то соседские мужчины и с удивлением рассматривали нас. Следуя за женщиной, мы поднялись по деревянным ступенькам и увидели, как все расходятся перед нами, то ли боясь нашего грозного вида, то ли реально не веря нашему воскрешению. Наконец, зайдя за матерью и закрыв за собой деревянную дверь, мы оказались в маленьком коридорчике, вокруг которого были три входа: в маленькую кухню, зал и спальню.

– Я предупреждала, что Аллах есть и справедливость придёт ещё в мой дом, – радостно говорила нам мама, забежав на кухню и что-то там двигая в посуде. – Смеялись они, вот пусть теперь смеются, теперь посмотрим.

Мы с парнями переглянулись и, пожав плечами, быстро начали развязывать шнурки на своих сапогах. Разувшись, мы вошли на кухню, которая была маленькой, с какой-то страшной раковиной, ржавым ведром с водой и кривым диванчиком, возле которого стоял небольшой столик, накрытый белой скатертью.

– Идёмте, мои мальчики, я покажу вам, где ваша одежда, – сказала нам счастливая мама. Она поставила тарелки на стол и поспешила в другую комнату, такую же маленькую и узкую. Эта комната была спальней её сыновей. Там стояли три кровати, шкаф и маленький столик под подоконником. – Вот, откройте шкаф и переоденьтесь, а я пока разогрею еду.

– Хорошо, мама, – ответил женщине Халим и крепко обнял её за плечи.

– О–о–о, мой сын, давай скорее переодевайся и на кухню.

Как только женщина ушла, я быстро закрыл за ней дверь и, повернувшись к ребятам, сказал:

– Кажется, прокатило, даже соседи поверили.

– Это ещё неизвестно, – сказал Абдул, вынув из шкафа синюю майку и кинув в меня. – Нам надо будет с ней общаться и узнавать получше за этих сыновей.

– Вы только посмотрите, – сказал Халим, растянув в руках спортивные штаны, – Да ребята почти нашего размера были, кому расскажи этот случай – не поверят.

– Ладно, в темпе переодевайтесь и за стол, а то я умру сейчас с голоду.

Неожиданно в дом кто-то вошёл, и мы услышали женский голос. Быстро натянув штаны и майки, мы затихли. Замерев на месте, мы стали прислушиваться.

– Мам!? Мам, что случилось? Все соседи без остановки только и обсуждают, что ты с какими-то вооружёнными людьми шла.

Понимая, что у нас объявилась сестра, мы как ненормальные рванулись к двери, толкая друг друга и пытаясь через щель разглядеть её.

– Лания, твои братья вернулись, а соседей наших меньше слушай.

– Какие ещё братья? Где они?

Я резко отошёл от двери и, толкнув Абдула и Халима, тихо сказал им:

– Чёрт, вот и появилась первая проблема. Быстрее, ставьте автоматы в шкаф, прячьте всё.

– Какая же это проблема, – улыбаясь, говорил Абдул. – Если она окажется красавицей, то это точно Божий дар, а не жизнь.

– Ты идиот? – возмутился я. – Она наша сестра! Не забывай об этом. Кто из вас отойдёт от нормы отношений, того лично…

– Каких отношений? – резко раздался голос сзади.

Я от неожиданности дернулся и, развернувшись к девушке, улыбнулся. Халим быстро захлопнул дверку шкафа, куда затолкал автоматы вместе с формой, а Абдул с интересом разглядывал новоприобретённую сестру. Не то, чтобы красавица (лично на мой взгляд), но и не тот тип, который меня мог бы возбудить. Маленькая, смуглая, с потрёпанными косичками и зелёными глазами девочка больше напоминала бездомных детей Индии. Улыбнувшись ей, мы постарались расположить девушку к себе.

– Сестра! – выкрикнул я, расправив перед девушкой руки. – Дай обниму.

– Совсем что ли?! Какая я тебе сестра? Да кто вы такие и что вам от нас нужно? Если вы не уберётесь, то я вызову полицию!

– Что? – удивился Халим.

– В этом, Богом забытом, гадюшнике есть полиция? – усмехнулся Абдул.

– Быстро, – продолжила настаивать девочка, указав рукой на дверь.

– А не слишком ли грубо для такой маленькой сопли, как ты, в таком тоне разговаривать с нами?

– Я никому не позволю издеваться над моей матерью, никому! А убить нас тем более.

– О нет, – резко вымолвил Халим, подойдя к Лании. – Сестрёнка, мы наоборот хотим стать вашей семьёй и помочь вам.

– Послушай, сестра, мы никого убивать не собираемся. Мы братья, а не убийцы, понимаешь? – всё пытался я утешить девочку.

– О, да… – иронично прошептал Абдул.

– Вы что меня совсем за дуру держите? Всё, я выхожу кричать на улицу, сейчас соседи вас быстро проучат.

Услышав это, я кивнул головой Абдулу, а сам захлопнул рукою дверь перед носом девочки. Абдул моментально схватил Ланию и, зажав рукою ей рот, повалил на кровать.

– Только не сделай ей больно, – испуганно сказал Халим, переживая, что сейчас войдёт мама.

– Слушай сюда, тугодум, объясняю последний раз, мы в ваш дом с миром! Тебя или твою мать мы трогать не собираемся, уж тем более издеваться. Ты молча всё это примешь и будешь подыгрывать нам, дашь время засесть у вас, а потом мы разбежимся как ничего и не было. Рискнёшь кому-то сдать нас или признать, что мы не твои братья, то я обрею тебя налысо. Поняла?

Девочка дрожала и была явно напугана. Я слегка оттянул за плечо пылкого Абдулу и помог Лании сесть ровно. С испугом рассматривая наш внешний вид, она вымолвила:

– Вы не убьёте нас?

– Да кто вы такие, чтобы мы на вас свои патроны тратили? – улыбнулся я девушке. – А теперь быстро отвечай, какое имя у матери?

– Майра.

– Как звали отца и где он?

– Отец Ибрагим. Узнав, что его сыновья не вернулись с войны, он кинулся с обрыва.

Мы с ребятами удивлённо переглянулись, ведь для арабского отца этот поступок был немного странным.

– Почему его могилы нет возле сыновей?

– Самоубийцу запретили хоронить на том кладбище.

– Значит, твои братья были военные? Надо же, какое удачное совпадение, – скрестив на груди руки, сказал Халим.

– Нет, не были. В один день они все трое пропали. Позже нам сообщили, что они уехали воевать, а через два года нам сказали, что они погибли. Через две недели с собой покончил отец. Вот уже ровно год, как мама ходит в мечеть вымаливать Аллаха вернуть ей погибших мужчин. Она всегда мне говорила, что настанет день и Аллах услышит её молитвы и все, кто сомневался в силе и смелости её сыновей, пожалеют.

– Блин, – резко сказал Халим. – Зачем я это узнал, мне теперь жалко её.

– Оф, да перестань ты, нытик, – говорил Абдул, махнув на Халима рукой. – А тебе сколько лет?

– Я – Лания, мне 15 лет и я хожу в школу. Тут мало кто из девочек заканчивает школу, но из-за потери отца и братьев меня пока никто не идёт сватать. Поэтому я всё ещё учусь.

– Мальчики! Лания! – раздался мамин крик из кухни. – Где вы застряли? Идите кушать.

– Наконец-то можно и поесть, – с улыбкой сказал Халим и, открыв дверь, побежал на кухню.

Я стоял, облокотившись у стены, и ждал пока все выйду, прокручивая в своей голове слова юной сестры. Вдруг Лания остановилась и, повернувшись ко мне, сказала:

– А, ещё забыла сказать тебе, Амид.

– Прости, как ты меня навала?

– Сокращённо тебя все называют Амид. Мой брад не любил, когда его имя произносили полностью. Ты самый старший, назван в честь дяди.

– У нас есть дядя? – поинтересовался я.

– Есть, это старший брат отца и он – ка;ди, но по старой привычке люди называют его муфтием.

– О, чёрт… – недовольно сказал я, потерев свой лоб.

– Думаю, новость о том, что в наш дом пришли трое незнакомцев с оружием, немедленно дойдёт до него и не сегодня-завтра он уже будет тут.

Сказав мне это, девочка вошла на кухню и села за стол. Эта новость явно была не лучшей, но кто не борется за своё место в жизни, тот хорошо не живёт. Я решил перекусить, а потом вместе с ребятами решить, что и как думать насчёт этого дяди, ведь кади в исламе и есть закон, который если пожелает, сдаст нас полиции. И тогда нас точно приговорят к смертной казни.

Глава 3. Явление незнакомца

– Просто замечательно, мама, я сто лет так вкусно не ел, – забивая до отвала рот рисом, говорил Халим.

– Ешь, сынок, ешь, я всё утро сегодня готовила, как сердцем чувствовала, что вы вернётесь, – отвечала Майра, смотря на голодного сына.

Я и Абдул недовольно переглянулись и молча ели, стараясь попусту не болтать за столом. Сестра так же сидела рядом с нами и тихо пила чай, внимательно наблюдая за нами. Мама наконец-то убрала свой взгляд от голодного Халима и, с интересом рассмотрев нас, сказала:

– Вам надо будет на рынок пойти, я дам денег, купите немного фруктов и овощей, только сначала сбрейте бороды.

Услышав про бороды, мы все трое резко подняли головы и чуть не подавились.

– Нечего на меня так смотреть, – продолжила мама, встав с места и поставив свою тарелку в тазик. – С такими бородами вы похожи на террористов. Немедленно сбрейте их и не привлекайте проблем в наш дом.

Абдул и Халим с трудом проглотили комок риса во рту и уставились на меня, словно ожидая, чтобы я что-то сказал маме. Выхватив стакан с чаем из-под носа у сестры, я сделал глоток и, выдохнув, сказал:

– Мама, но как это сбрить бороды? Это как бы…

– Как бы что? – недовольно повернулась ко мне Майра.

– Я не могу её сбрить, простите.

– Я могла тебя родить, я смогла тебя воспитать, я смогла жить ради тебя, а тебе ради меня сложно сбрить волосы на лице?

– Нет, мне не сложно, но какой я мужчина без бороды? – уже не зная, как отвечать женщине, говорил я, чтобы не обидеть её.

– Если вся твоя мужественность только в бороде, то мне жаль тебя, сынок. Я буду в зале, и не смейте подходить ко мне, пока не сбреете бороды.

Сказав это, мама недовольно развернулась и вышла из кухни. Абдул посмотрел на меня и тихонько сказал:

– Да ладно тебе, вон сестра наша тоже без груди, но это же не значит, что она не девушка.

– Ах ты…! – резко возмутилась Лания, ударив полотенцем Абдула по спине. – Ешьте без меня!

– Иди давай, сопля, – выкрикнул Абдул вслед выбежавшей из комнаты сестре.

– Прекрати! – жуя рис, сказал Халим. – Это не она у нас в гостях, а мы у них, а значит мы должны соблюдать их правила.

– Я не сбрею бороду! – агрессивно сказал я, тряся рукой перед лицом Халима. – На кого я буду похож? Я даже не знаю, как я без неё выгляжу.

– Вот и узнаем. Она права, Амид, наш вид слишком вызывающий для местных жителей, и мы не должны так ходить.

– О Боже… – стукнул я себя ладонью по лицу и начал протирать глаза.

Халим встал с места и направился в ванную комнату. На кухню снова вошла сестра и молча, с недовольным выражением лица, стала собирать тарелки со стола.

– Ладно, не злись на меня, – с улыбкой говорил девушке Абдул. – Лучше скажи, мне стоит бриться или нет?

– Тебе мама ясно сказала. Или слушайся её, или проваливай!

– Ты чего мне всё время хамишь? Смотри, договоришься.

– Заткнись, пожалуйста, – сказал я Абдулу. – У нас ещё есть одна «хорошая» новость.

– Какая? Только не говори, что ещё одна сестра объявилась?

– Если бы. У нас, оказывается, есть дядя, брат покойного отца.

– Оуу, – произнёс Абдул. – Он уже знает о нас?

– Думаю, скоро доложат, он ведь ка;ди.

– Вот дерьмо…

– Не выражайся перед едой! – возмутилась сестра, протирая стол и с ненавистью смотря на Абдула.

– Да ты достала меня, – ответил девушке Абдул, выдернув из её рук тряпку для стола и кинув в неё.

– Нам только правоверного судьи тут не хватало, – продолжал я. – Он нас слушать не будет и пинком отсюда выставит, это в лучшем случае.

– А в худшем? – поинтересовался Абдул.

– А в худшем… Я даже не знаю, что согласно шариату грозит убийцам, ворам и беглецам, которые ещё и прикинулись умершими детьми несчастной матери.

– Ладно тебе, кто об этом всём узнает? Сдать друг друга не в наших интересах. Если что, то мы просто беженцы, которые боятся вернуться на войну и ищут убежище.

– Думаю, эта проблема меньше всего будет волновать нашего дядю.

Резко в комнату вошёл Халим и, прервав нас, спросил:

– Ну, как? Мне идёт?

– Ты и так был мерзким, а теперь вообще… – скорчив рот, ответил Абдул.

– Не слушай его, брат, – сказала Лания и подошла к Халиму. – Теперь ты выглядишь милее, маме понравится.

– Терпимо, – сказал я. – Но с бородой лучше было. Как ты вообще так быстро её сбрил?

– Сначала ножницами, потом бритвой, – довольно улыбался Халим и поспешил в зал, чтобы показаться маме.