Buch lesen: ««Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность», Seite 20

– Ой, что-то я волнуюсь… Нина говорит, там пришёл кто-то важный. Вы не знаете, кто?

– Тот, кто приходит на тренировку автоматически становится клиентом. Какая разница, кто он вне зала, если в зале он – только вес, рост, и уровень физической подготовки?

Я даже растерялась.

– Ну… наверное так и есть. Я просто совсем пока не в теме… А вы кто? В смысле – что вести будете? Гимнастику?

Она снисходительно улыбнулась и сунула расчёску в сумку.

– То, что я заслуженный тренер по спортивной гимнастике, не значит, что я могу вести только гимнастику. Здесь я инструктор тренажёрного зала.

– Ого… Я почему-то думала, что это Пётр там будет. Ну, как бы, мужчина всё-таки…

– Ты не слышала про Петра Бородина? – Галина Николаевна скептически поджала губы и слегка дёрнула плечами: – Хотя, если учесть, что ты человек с улицы… Вообще-то он чемпион Европы по боевому самбо. И вообще – известный в спортивных кругах рукопашник. Дзюдо, вольная борьба, опять же – самбо… Ты бы хоть позаботилась узнать, с кем работать будешь.

Я на всякий случай улыбнулась и сбежала. Грымза прям какая-то…

Зойка с подружками зашли всего минут на пять, посмотрели, пошушукались, рассматривая меня, словно товар на витрине, и отчалили. Уходя, хозяйка подняла вверх большой палец, подмигнула. А я от счастья даже забыла, сколько повторений сделала. Почти сразу после неё ко мне скользнула Нина.

– Ну как?

– Да вроде нормально! – настроение бурлило как гейзер. – Я, правда, не слышала, о чём говорили, но выглядели они довольными.

Нина заговорщически выглянула в коридор и плотнее прикрыла за собой дверь.

– А с Галиной пообщалась уже?

Словно туча на солнце нашла, честное слово… У меня даже улыбка с лица сползла.

– Ну… строгая она. Петя попроще.

– Бородин вообще душка, в жизни не скажешь, что реальный спортсмен. А эта – ну заслуженный тренер, да. Но ни одной победы в соревнованиях, а понтов… Ты не обращай на неё внимания.

– Ну, то есть, это не сегодня звёзды сошлись, а она всегда такая?

– Да нет, вообще она тоже нормальная, просто… – Нина подошла ко мне, понизила голос: – Она подружка Смирновой. Той, которая должна была быть вместо тебя.

– Поня-я-ятно… Но, блин, её же никто не выгонял? Сама не захотела, я правильно поняла?

– Сначала нет. Но она же вчера звонила, пыталась включить заднюю, – Нина поймала мой испуганный взгляд и, успокаивая, тронула за руку: – Не переживай, Зойке неадекваты не нужны. Сказала, что место уже занято и пожелала удачи. Всё. Жопу поднял – место потерял. Нехрен! Ты теперь, главное, не подкачай, Люд, – сжала пальцы. – А выглядишь – просто отпад! Волосы ещё распусти, и прям Синди Кроуфорд!

Когда два часа спустя я вернулась в тренерскую – вся в мыле, раскрасневшаяся и лохматая, там был только Бородин. Пил чай, вприкуску с пряником и полистывал какой-то журнальчик. Увидев меня, аж встал.

– Ничего себе… Держите меня семеро, никаких условий для работы!

Я кокетливо улыбнулась и пригладила волосы. Хоть и неловко как-то от такого напористого внимания, а всё равно – чертовски приятно.

Потом он вызвался подвёзти меня до дома. Его «девятка» ревела, как трактор, на что Пётр только хохотал:

– С глушителем каждый дурак может, а ты попробуй вот так, по-боевому! – Глянул искоса: – Завтра тоже придёшь?

– Конечно! Даже, думаю, пораньше надо, чтобы пару раз попробовать уже без телека пройти. – Помолчала, чувствуя, что надо бы выговориться. – Я ж человек с улицы, Петь. Не представляешь, как неловко перед тобой и Галиной Николаевной этой… Чувствую себя выскочкой, блин.

Он посерьёзнел.

– Да ладно. Правда что ли? – Задумался. Слегка пожал плечами. – Хотя, это, может, даже и хорошо – ответственность. А значит и стремление к росту будет. – Помолчал. – Я знаю людей, которые за год практически с нуля реальными спортсменами становились, а уж продвинутыми физкультурниками – и подавно. Было бы желание работать. Ты, если что, обращайся, без проблем! Или давай сразу договоримся – я подойду к тебе на тренировку, посмотрю, что там да как. Я имею в виду по технике выполнения. Потому, что твоя задача как инструктора – ещё и следить за тем, чтобы у воспитанников травм не было. И не мешало бы анатомический атлас заиметь, чтобы понимать, с чем работаешь…

***

Дома я поняла, что меня просто разрывает от энергии. Нужно было что-то делать, желательно физически, потому что иначе я просто не находила себе места…

Отдарила кошачий лоток, потом, прицепом, старую чугунную ванну, а заодно, раз пошла такая пьянка, и трубы вдоль стены, от стояка до раковины. От сырости они заросли какой-то бурой склизкой массой, и даже смотреть на них было тошно. Теперь же они, хотя и оказались сильно ржавыми, зато смотрелись вполне аккуратно.

Довольная результатом, я разрешила себе чая с молоком и «Санту Барбару»

После девяти позвонила Жанна, спросила, справляюсь ли я одна. Уточнила, прочитала ли я журнал, о котором она говорила. Я заверила, что да, и она предложила встретиться завтра вечером… Поэтому, следующие минут сорок, я, с трудом понимая о чём вообще речь, читала «Пробудись» и выписывала на листочек первые попавшиеся, даже совершенно глупые вопросы. А перед самым сном – уже в двенадцатом часу, в мыслях вдруг снова объявился Лёшка.

Интересно, он знаком с Бородиным? Ну, знаком – не знаком лично, это, может и вопрос – всё-таки Пётр чемпион Европы! – но уж точно должен знать кто он такой!

Так захотелось позвонить, похвастаться с кем теперь работаю… Кста-а-ати, а что если пойти к Петру в секцию самообороны? Можно тогда позвонить и сказать Лёшке: «Угадай с трёх раз, кто меня тренирует?» Правда… в ответ можно и на хамство нарваться. У пацана-то тормоза, кажется, совсем отказали. Не, ну его нафиг…

А ещё через десять минут всё-таки набрала. Сначала долго никто не отвечал, потом вкрадчивый женский голос почти шепнул:

– Алло?

Барбашина? Да ну… Рита? Анжела? Вероника? Или «кто угодно ещё»? Правильнее было бы просто положить трубку, но, блин, у меня взыграло…

– Лёшу можно?

– Нет.

– И почему же?

– Он в ду́ше. А кто его спрашивает?

– А это имеет значение?

Короткая пауза.

– Нет, не имеет, я и так знаю, кто ты.

– О! Вот даже как?

– Ага. Если память не изменяет – Ира, да? Такая – толстожопая, коротконогая, с маленькими сиськами. Угадала?

Я закрыла лицо ладонью и… беззвучно заржала.

– …Так вот послушай меня сюда, коза драная – продолжил женский голос, – забудь про Лёшку, ясно? – и тут же понизился до визгливого шёпота: – Я, если что, знаю, где ты живёшь! Хоть раз рядом с ним увижу – пожалеешь. Такую славу про тебя по району пущу, что до конца жизни не отмоешься. С говном смешаю, поняла? В подворотне подкараулю и волосёнки твои жидкие повыщипываю. Будешь каждой тени потом шугаться и под себя ходить, ясно?

…А я утирала слёзы и вытягивала губы трубочкой, пытаясь перестать ржать.

– Чего молчишь? Охренела от перспективки или язык со страху проглотила?

– Я… Я… кхм… – я длинно выдохнула и так же на выдохе просипела: – И то… и то, и другое.

– Ну вот смотри, я пре…

И в трубке раздались короткие гудки. Лёшка вышел из душа, и аудиенцию пришлось срочно свернуть? Скорее всего.

И вроде – какое мне дело? Но, если честно, то, что прямо сейчас у Савченко дома была тёлка, зацепило меня за живое.

Глава 37

Больше всего на свете хотелось снова сачкануть от технаря и, несмотря на нешуточную боль в мышцах, с утра пораньше забуриться в Олимп. Экономика начинала раздражать. Создавалось ощущение, что она забирает у меня слишком много времени… которое я могла бы потратить на изучение анатомии, например.

Но благоразумие победило. Честно отсидев четыре пары и факультатив по немецкому, я поспешно отделалась от Ленки, снова начавшей задвигать что-то про своего неуловимого Ника, и побежала в районную библиотеку.

Анатомический атлас был только в читальном зале, зато в абонементном, в секции прикладной литературы, я нашла целую подборку на тему физической культуры и спорта. Тут и методички: по культуризму, спортивной ходьбе, аэробике и много чему ещё, и авторские брошюрки по растяжке и развитию выносливости. Какое-то загадочное «Изотоническое укрепление мышц кора», а также масса материала о спортивной физиологии и даже «Виды травм и перенапряжений в спорте высоких достижений, на примере спортсменов-легкоатлетов»

Правда, взять сразу всю эту кипу мне не дали, подрезав крылья на четырёх книжках, но я уже знала, куда отныне протопчу тропинку, а так же – чем буду заниматься каждую свободную минутку своего времени.

***

Когда поднялась на второй этаж – застала ломящуюся в мою дверь женщину. Она терзала  звонок, стучала кулаками и, даже, ногами, и крепко выражалась.

– Здравствуйте… – я сразу почуяла неладное. – А что случилось?

– Ты отсюда? – рявкнула тётка, зловеще упирая руки в бока.

– Ну да.

– Заливаешь!

– В смысле…

– Нас заливаешь! Магазин!

Я похолодела. Трясущимися руками открыла дверь и тут же услышала весёлый перезвон ручья в ванной…

Номер аварийки я не знала. Вентиль, которым по идее можно было бы перекрыть воду в квартире, безнадёжно сросся со своей резьбой, и я не придумала ничего лучше, кроме как замотать свищ в трубе тряпками. Для надёжности сверху обернула целлофаном и постаралась примостить под это дело ведро, но это оказалось не так-то просто, потому что слишком близко к стене. Соорудив эту конструкцию, я бросилась собирать с пола озеро.

Из магазина без устали прибегала та тётка и сообщала, что с их потолка всё ещё льёт, что уже безнадёжно испорчен детский уголок – шкаф и кровать, которые сто́ят, между прочим…

Я соображала очень плохо, поэтому, мгновенно офигевая от названных цифр, тут же забывала их, оставляя при себе лишь ощущение полной задницы. Коты сидели на бортике ванны и смотрели на меня круглыми от ужаса глазами.

Обмотка на трубе худо-бедно продержалась примерно с полчаса, и, окончательно пропитавшись, снова обильно потекла. Я, сдуру, сняла сырое тряпьё, отчего радостная струя жёстко ударила меня по лицу и, пока наматывала новое – и сама промокла как та тряпка.

– Пойдём, вот пойдём, посмотришь! – орала, в который раз прибежав из магазина, тётка. – У нас все вёдра уже приспособлены! А книжная полка из ДСП, между прочим! Она вспухает прям на глазах!

– Да бля-я-ядь, отодвиньте вы мебель оттуда вместо того, чтобы мозг мне выносить! Вы что не видите – я и так делаю, что могу!

– Легко сказать – отодвиньте! А куда?

– Под муд́а!

И примерно в том же духе – несколько раз. Потом я, наконец, вспомнила, что у меня есть телефон Жанны. Набрала. Трубку взял пацан. Оказалось – брат. В смысле, настоящий, кровный брат, в не сектант. Судя по голосу, подросток. Из взрослых дома никого. Пришлось передать через него весть о потопе и срочно возвращаться на свой вынужденный пост…

В прихожку снова кто-то сунулся. Я выглянула – бабуська какая-то.

– Чего у тебя тут?

– А вы не видите?!

– А ты на меня не шуми! Я соседка, дверь напротив… Вот и доигрались! А я всегда говорила – секта эта ваша до добра не доведёт… Ты аварийке звонила?

– Я номер не знаю! – отжимая тряпку прямо в унитаз, почти заревела я. Силы были на исходе.

– Всё! Считай, книжная полка тоже испорчена! – сходу заорала вновь появившаяся магазинная тётка. – Пять секций! А это, между прочим, двести пятьдесят тысяч!

– Да уйдите вы, а? – сорвалась я на неё. – Идите хоть что-нибудь сделайте, чтобы спасти свой товар! Я студентка, у меня нет таких денег, слышите?!

– Ты на меня не ори! – рявкнула та в ответ. – Я тебе по-хорошему сообщаю! Течёт уже меньше, но пока ещё есть. Орёт она! Вытирай, вон, лучше! – и убежала.

Я с ужасом увидела, что обмотка на трубе снова промокла. Метнулась в комнату, схватила что-то из постельного белья. Уж лучше простынку Светлане возместить, чем какой-нибудь очередной детский уголок магазину! Разорвала её на полосы, размотала трубу. Снова ударила бодрая струя…

– Ох, а у меня ж есть номер аварийки-то! – спохватилась вдруг соседка. – Щас я, щас позвоню! – и тоже убежала.

А я, тихо матерясь и всхлипывая от отчаяния и ломящей боли в руках – вода была леденючая, хотя, спасибо, что не кипяток, конечно, яростно «бинтовала» свищ и демонстративно делала вид, что не слышу, как опять припёрлась тётка из магазина. Да что б ей усра…

– Дай сюда.

Я вздрогнула, потому, что это была не тётка. Показалось, что голова закружилась или в глазах потемнело… Или это просто сердце лопнуло? Да просто, это был Денис.

Денис?!

Он, на ходу задирая рукава светлого джемпера, решительно оттеснил меня в сторону, присел возле трубы и домотал тряпку.

– Ещё дай.

Дала. Его движения были ловкими, сильными. Если мои обмотки через пару минут уже просто болтались, то его – лежали плотно, как гипс на переломе. Туго намотав почти треть изодранной на ленты простыни, он навязал сверху что-то наподобие банта с длинными концами. Поставил ведро рядом с местом прорыва – просто рядом, не пытаясь всунуть его между стеной и трубой, не наклоняя и не вымудряясь с дополнительными чашечками, по которым вода как по сообщающимся сосудам стекала бы в ведро – и опустил в него концы того банта.

– Вот так. Тряпки будут промокать, конечно, но медленно. И вода будет стекать по концам точно в ведро. Элементарно же, Кулибин!

Мельком глянул на меня и снова отвернулся. Я попятилась. А он осмотрел трубу по всей длине, увидел вентиль. Попробовал закрыть – бесполезно.

– Инструмент какой-нибудь есть?

Я упёрлась, наконец, спиной в стену. Дальше пятиться было некуда.

– Нет? – не оборачиваясь, уточнил он. – Тогда найди что-нибудь, чтобы рычаг сделать. Столовую ложку, там, или, не знаю… Только чтобы черенок не сильно широкий. Чтобы вот сюда пролез… Ты слышишь меня? – повернулся.

– О! Наконец-то! Почти два часа уже заливает, а вы только заявились! Пойдёмте, полюбуетесь, какие у нас убытки!

Денис окинул магазинную тётку спокойным взглядом:

– Вы кто?

– Заведующая мебельного, кто ещё? Вот если она не сможет выплатить, – ткнула в меня пальцем, – буду писать жалобу на ваш ЖЭК! Безобразно работатете! Два часа уже заливает, а вы только явились… В белом свитерочке!

– Всё, вызвала! – в дверном проёме, с трудом выглядывая из-за заведующей, показалась соседка. – Сказали, в течение часа приедут… А вы ещё кто? – И перевела взгляд на меня. – А это кто ещё?

Я машинально глянула на Дениса, наши взгляды, наконец, встретились,  и… Ох, как коротнуло! Кажется, даже искры посыпались. Я вздрогнула и поспешно отвернулась. Грудь тут же жарко наполнилась… Радостью? Счастьем? Нифига… Болью! Вся грязь последней встречи, вся обида и страх снова испытать тот позор хлынули на меня так, словно дело было только вчера… и единственное чего мне сейчас захотелось – отчаянно, просто нестерпимо! – это сбежать.

– …Отец что ли? – не унималась бабулька.

– Отец, – спокойно ответил Денис.

– Замечательно! А она меня тут сказками кормит, что студентка и денег нет компенсировать… – обрадовалась магазинная тётка. – Пойдёмте-ка, пойдёмте. Полюбуетесь, что там у нас творится…

– Ну, пойдёмте.

Денис поднялся, опустил рукава джемпера. Чуть слышно звякнули часы на запястье и, словно по щелчку пальцев, прорезая запах сырой штукатурки и мокрой газеты из кошачьего лотка, в памяти вдруг всплыл аромат его парфюма…

Они ушли, а я как робот-автомат, собирала воду и отжимала тряпку в унитаз. Собирала и отжимала. Собирала и отжимала… и старалась думать только о чёртовом потопе.

Вернувшись, Денис встал на пороге ванной, упершись руками в косяки, и уставился на меня. Просто. Молча. Смотрел. И хрен поймёшь, что там у него на уме… А мне было так плохо, Господи! Кажется, ещё хуже, чем поначалу, после того дурацкого разговора.

Денис шумно вздохнул и шагнул в ванную, но не ко мне, а к вентилю.

– Ну давай, поищи что-нибудь.

Я выскочила в коридор, оттуда на кухню. Загромыхала приборами… Но ложки и вилки у Светланы Николаевны были мельхиоровые, с витиеватым расширением к концу черенка. Полезла по другим шкафчикам и нашла половник из нержавейки.

Денис находку оценил. Завозился, просовывая ручку в дырочку вентеля, но вдруг остановился.

– Подержи-ка… – снял и протянул мне часы.

Я приняла их в ладонь – крупные, довольно тяжелые. Тёплые.

«Господи, ну за что мне это опять? Ну только же начала отходить…»

– И вот, на, – он протянул джемпер и остался в майке.

Я прижимала к груди его шмотки и смотрела, как он воюет с вентилем: прилагая большое усилие расшатывает его, бьёт по черенку половника основанием ладони – так что грохот по стояку такой, будто кто-то молотком лупит. Фыркает от натуги, матерится под нос, когда мокрые пальцы, соскальзывая, не дают возможности ухватиться надёжнее… Но осилил. Первый виток дался очень трудно, а дальше легче и, в конце концов, он перекрыл эту чёртову воду. Выпрямился, стоя спиной ко мне, разглядывая ладони, и словно, не спеша поворачиваться. Сдавленно матюкнулся.

– Водка есть?

– Чего?

– Водка. – Он всё-таки развернулся, открыл кулак – у основания ладони быстро набиралось кровью рассечение…

Я растерялась.

– Наверное… я не знаю…. Сейчас!

Снова на кухню, по шкафчикам… Но это же Свидетели! Они вообще не бухают!

В «Хрущёвском холодильнике» нашла баночку с приклеенной к ней бумажкой «Золотой ус» Внутри была какая-то сиреневая жидкость и кусочки растения, но по запаху – водка. Притащила её Денису. Он тоже скептически нюхнул, рассмотрел, махнул рукой:

– Да и хрен с ним! Золотой, так золотой.

Макнул в баночку уголок полотенца, прижал его к ране. Шипя, присел на борт ванны.

– За магазин не переживай, разобрались.

– Сильно там… дорого?

– Не дороже денег. Забудь.

– Вообще, я думаю, что с этим должна хозяйка квартиры разбираться. Это же её трубы, не мои.

– Логично.

– Правда я их вчера помыла… С щёткой. Много ржавчины счистила – может, поэтому?

Денис улыбнулся.

– Может и поэтому, – отнял полотенце от раны. Она ещё кровила, но было видно, что рассечение в общем-то небольшое. – Ну, слава Богу, кости не торчат, значит, раньше срока не помру. Сама-то как?

И я будто очнулась, снова невольно попятилась. Он невесело усмехнулся, кивнул:

– Смотрю, не очень-то мне рада, м?

– Очень! – поспешно ответила я и протянула ему шмотки. – Правда. А то, пока аварийщиков дождалась бы… А много мебели испорчено? Бли-и-ин, там же ещё и потолок теперь в потёках!

Он одежду забирать не стал, просто ухватил меня за запястье.

– Забудь. С магазином договорились полюбовно. – Притянул к себе, обнял за талию, глядя снизу вверх. – У меня даже бумажка есть, что они не в претензии… Тебе бы переодеться – мокрая вся, заболеешь ещё.

– Ты что, заплатил им? С какой стати? Это не моя вина!

Он рассмеялся:

– Ты что-то путаешься в показаниях. То виновата, то нет… А мне, если честно, похрену на деньги, но нервы-то твои! – Уткнулся лицом мне в грудь, вернее, в свой джемпер, который я всё ещё держала перед собой. Выдохнул: – Мила-а-аха, о чём мы вообще говорим, а? Это всё такие мелочи. Просто пыль. В жизни есть вещи гораздо важнее чем…

– Если ты думаешь, что я буду тебе отрабатывать, то ошибаешься.

Он поднял удивлённый взгляд:

– Чего?

Я резко двинулась назад, разрывая его объятия, и он не стал удерживать.

– Что слышал. Я в эти игры больше не играю. Помог – спасибо, но на этом – до свидания! Сними себе кого-нибудь, кто оценит, а я пас!

– Чего-о-о?

Мне вдруг стало страшно и в то же время – охренительно хорошо… И накрыло!

– Ну что, бить что ли будешь? Или, может, изнасилуешь? А мне похрен, понял? Делай, что хочешь и вали! Я всё равно не собираюсь бегать к тебе по свистку! И на цырлах перед тобой ходить – тоже! И шестёрок своих не присылай ко мне, и вообще… – растерялась, не понимая, что «вообще», швырнула ему в лицо джемпер. – Проваливай и…

Чуть было не швырнула следом и часы, но вовремя спохватилась, и так и застыла с отведённой назад рукой… «Что я делаю? Господи-и-и… что я, блин, делаю?!»…

Но всё-таки положила часы на раковину:

– Слушай, просто уйди, пожалуйста, и больше не появляйся, ладно? – и вышла из ванной.

Минут через пять он появился на пороге кухни. Кошан на моих руках забился в панике, я прижала его к груди, успокаивая, хотя и сама готова была заистерить.

– Давай обсудим. Если ты думаешь, что…

– Не хочу я ничего обсуждать! Просто уйди. Пожалуйста! Ты… – замолчала на мгновенье, перебарывая слёзы. – Видеть тебя не могу, понял?

Он словно даже растерялся. Немного разжал кулак с раной, заглянул в него, тут же зажал снова. Нервно поигрывая скулами, рассмотрел плиту, холодильник, фиалочки на подоконнике. Задержался взглядом на журнальчике "Пробудись"…

– Если я сейчас уйду, то с концами. Ты это понимаешь?

– Вот и отлично!

– Фф-ф-ф… – выдохнул он сквозь поджатые губы и свободной ладонью огладил затылок. – Уверена?

Я промолчала.

– Ладно. Как скажешь. – Оборачиваясь уходить, задержался и, невесело усмехнувшись, качнул головой: – Милаха, Милаха… какая же ты ещё дурочка!

Когда за ним хлопнула входная дверь – я словно очнулась. Бросилась следом, выглянула в подъезд.

– Ты сам дурак, понял?!

Он остановился на мгновенье, глядя на меня снизу вверх в промежутки между перилами… А потом просто кивнул и ушёл.