Коан Янг

– У данного кодекс есть и подпункты. Подпункт «Д», если мне не изменяет память, допускает наложение гипноза в случае чрезвычайных ситуаций. Например, если во время урока ребенок неправильно воспользовался заклинанием, повлекшим за собой прямую опасность для целого класса, преподаватель имеет право ввести детей в транс, тем самым избавив их от паники и прочих неприятностей, и спокойно вывести на улицу или в коридор. Но это, как вы понимаете, транс временный, однократный. Дети, которых я видел в Академии Ши-Ян, выглядели так, словно на них наложили постоянный гипноз. Или просто мозги запудрили – я и такую версию допускаю, но я не совсем уверен, где здесь пролегает грань разницы.

– То есть вы считаете, Академия может нарушать кодекс?

– Допускаю.

– Более чем уверена, ваше заявление в этом интервью привлечет внимание Судного Совета, и он нагрянет в Академию с проверкой.

– Пока мне сложно что-либо говорить на этот счет. Кстати, вот ваши читатели, может, и знают, что такое Судный Совет, а мои – а я уверен, они будут читать вашу газету – понятия о нем, скорее всего, не имеют. Так вот, мой любимый читатель, Судный Совет – это организация, занимающая проверкой всех магических заведений, именно он выдает им лицензии. Совет этот еще более дремуч и неясен, чем Академия Ши-Ян, но фактически он расплодил все эти волшебные школы. Совет обладает властью их и закрыть, и переместить в другое место, и назначить в заведении новое лицо… Вообще, раз уж о Совете пошла речь – их род деятельности весьма широко направлен и является самым главным органов власти в магической среде. Совет не вмешивается в обычные людские дела, но вроде как может вмешаться по одной-единственной причине: если в обычных людских делах фигурирует магия. Такого на сегодняшний день не случалось, никуда Совет не лез, а то, что он проверяет магические заведения время от времени, – плановая проверка – это правда. Кодекс, которому подчиняются школы волшебства и который, по моим личным догадкам, нарушает Академия, разработал Судный Совет. Вы в своей реплике сказали, что мое «заявление» привлечет их внимание. Я сомневаюсь. Не привлечет. Во-первых, людские газеты они не читают, а во-вторых, даже если бы и читали, они бы и пальцем не пошевелили. Мало ли, что я там увидел в глазах детей? Мудрость? Ну, мол, скажут, умные дети, значит. Обучают их хорошо, вот и мудрость в глазах. Не пустота же. Я к тому, что Совету потребуется доказательства для официальной внеплановой проверки.

– У вас они есть?

– Для Совета нет, да я на него и не рассчитываю особенно. Могу сказать точно, что что-то странное, я бы даже сказал, мрачное, во взгляде детей заметит и мой читатель. Если он внимательный, конечно.

– Вы хотите сказать, у вас имеются фотографии?

– Да. Несмотря на устный запрет профессора Танака, я сделал несколько снимков. Теперь, когда профессор Танака уволен, эти снимки я могу публиковать – формально запрет был сделан тем, кто больше в Академии не работает. Более того, официального запрета на проведение фотосъемки я не получал.

– Это настоящая сенсация! Надеюсь, опубликованные фотографии вызовут общественный резонанс, и Академии придется с ним считаться. Большое спасибо за интервью, господин Ямада. Желаю вам успехов.

– Спасибо вам. И ждите мою новую статью.

Глава седьмая

БЕЖЕВЫЕ ДОМА

Белоснежная машина Тору остановилась во внутреннем дворе, окруженном высокими бежевыми зданиями. Этажей пятнадцать, не меньше. Посередине двора располагалась детская площадка со всевозможными игровыми сооружениями, самым большим была песочница. У каждого подъезда и по периметру детской площадки рядками шли фонарные столбы. Освещение теплое, неяркое и нетусклое – самый раз для поздней ночи. Я вышла из машины вслед за Тору, он не спеша прошел к ближайшему подъезду. Приложил ключ к домофону, и дверь размагнитилась.

– Красивый двор, – запоздало проговорила я, когда мы уже поднимались на лифте.

– Скажи, красивый? – закивал Тору. – Район Эми выбирала.

– У нее хороший вкус.

Тору довольно улыбнулся в ответ.

Поднялись на удивление быстро. Видимо, лифт сделали по последним технологиям. Дверцы разъехались в стороны, на стене подъезда красовалась огромная красная цифра «тринадцать». Удачный этаж они выбрали. Тору позвонил в квартиру «180», и мы немного подождали. За дверью раздались приближающиеся шаги, сопровождающиеся звонким голосом. Нам открыла Эми. Стояла она в фартуке, руки испачканы в муке, улыбка до ушей, на ногах – розовые пушистые тапочки.

– Привет! – радостно пропела она и обняла Тору. – Только я без рук, они в муке! – Добро пожаловать, Коан-сан!

– Здравствуйте, Эми-сан! Спасибо, что приютили.

Вслед за Тору, я проследовала внутрь. Повесила черную куртку на широкую вешалку в просторной прихожей, протянула свой рюкзак Эми и осмотрелась: слева, вдоль стены растянулся шкаф для обуви и верхней одежды, рядом стояло два пуфика. Из мебели больше ничего лишнего. Уверена, если залить прихожую водой и подморозить, вышел бы отменный каток.

Я вымыла руки в ванной и проследовала на кухню – собственно, в единственную дверь прихожей, где горел свет. Эми сразу же посадила меня за обеденный стол, придвинутый к стене. За ним, по другую сторону, с сигаретой в руке сидел Тору. Он задумчиво молчал, глядя в пол. Так, словно никого не замечал.

– Тору сильно устает на работе, – негромко сказала мне Эми, стоя у кухонной стены. – Он может на пару минут «потерять» нас, не обращай внимания.

– Угу, – кивнул Тору, по-прежнему глядя в пол и делая тягу.

– Ой, какие мы некультурные! – опомнилась Эми и захлопала ресницами. – Коан-сан, ничего, что он здесь курит?

– Нет-нет, все хорошо.

– Я сама уже привыкла к его сигаретам, я имею в виду дым. Я-то не курю, – замотала головой она. – Не понимаю эту моду. Правда, Тору так выматывается в офисе… Как тут не закуришь!

– А в какой сфере Тору-сан работает? – поинтересовалась я.

– Проектирование самолетов. Эта работа от их института. Тору заслужил ее после победы в региональной олимпиаде. Многие полетели еще на третьем этапе. Но не мой Тору. Он занял первые места во всех этапах, а призом было получение высокооплачиваемой работы по направлению.

– Ах да, логично… Институт ведь.

– Да, а как иначе, – повернулась Эми к кухонной стене и принялась что-то макать в золотистую муку. – Образование обязательное, я вот тоже учусь. Мы из одного института. Факультеты разные. Я на филологическом. В проектировании ничего не соображаю. Работаю переводчицей в свободное время. Знаю английский и русский.

– Ничего себе! – восхитилась я. – Мой второй язык – английский. Я с детства его учила, знаю как родной. Но русский – ведь это сложно, разве нет?

– Да, – пожала Эми плечами. – С ним не все так хорошо, как с английским. Разговорной практики у меня мало, но читать и переводить я могу без проблем. Так и живем. Конечно, без Тору и не знаю, как бы я жила… В офисе он самый молодой работник – двадцать один год, а уже может позволить себе снять четырехкомнатную квартиру. До его победы у нас, в частности, у него, было много друзей. После получения работы многие сразу отсеялись. Зависть. Вот и дружба, называется…

– Ты уж наговоришь, Эми, – подключился к разговору Тору, потушив сигарету и вернувшись из своеобразного астрала. – Если бы я мог оплачивать четырехкомнатку, мы бы не давали объявление о поиске двух сожителей.

– Я преувеличиваю, – рассмеялась та и любяще оглянулась на своего молодого человека. – А тебе разве не нужно переодеться?

Тору опустил голову на свою белую рубашку и темные брюки и засуетился.

– Точно. Я быстро.

Он вышел из кухни, подобрав в прихожей свой тонкий чемодан, и скрылся за дверным проемом. Эми, тем временем, разогрела на плите сковороду, налила туда оливкового масла и принялась жарить угря, обваленного в муке. Туда же добавила чуть-то чеснока, соевого соуса и сок лимона.

– Пахнет вкусно, – вдохнула я. Желудок заурчал.

– Надеюсь, и на вкус будет не хуже! – снова рассмеялась Эми.

Она продолжала излучать прохладу морского бриза, непередаваемую простоту, крывшуюся в ее внешности. Начиная от розовых пушистых тапочек и заканчивая формой ушей, Эми служила чуть ли не прообразом легкости и доброты. Разумеется, я ее знала меньше часа, но первое впечатление меня пока ни разу не подвело.

– Эми-сан, Тору-сан упомянул, вы дали объявление на поиск двух соседей… Помимо меня, уже кто-то нашелся?

– Нет, – покачала я она головой и перевернула кусочки угря на недожаренную сторону. – Пока никак… А почему вы спросили, Коан-сан?

В кухню вернулся Тору в свободной домашней одежде. Так он выглядел даже моложе, лет на восемнадцать, но вслух я это не произнесла – комплименты, граничащие с оскорблениями, я предпочитала оставлять в голове. Тору рухнул на свое место, зевнул, хоть и старался держаться бодро.

– Есть у меня на примете одна знакомая, которой, возможно, понадобится жилье, – сказала я. – Она делила со мной купе по дороге в город. Если она еще не нашла место, конечно.

– Хоть бы нашла, – невесело хмыкнул Тору. – Иначе она целый день, должно быть, ищет и ищет.

– Это девушка, да? – поинтересовалась Эми.

– Да, наша ровесница. Она вроде бы хорошая. Взбалмошная слегка, но добрая.

– Вам бы портфолио составлять при приеме на работу, – засмеялся Тору, и Эми в смущении поддержала его звонким смехом.

– Вы позвоните ей сейчас, Коан-сан, – произнесла Эми. – И скажите, что она может приехать на ночь. Если девушка и правда хорошая, мы ее оставим насовсем. У вас ведь есть ее номер?

– Да, – подтвердила я и полезла в карман своих джинсов.

Достала сверток маленькой бумажки, развернула его и на телефоне набрала нужную комбинацию. Приложила телефон у уху и ждала. Эми накладывала рис и жареный угорь в тарелки, а Тору непрерывно смотрел на то, как я звоню.

Долгие гудки в какой-то момент стали короткими.

– Не взяла? – спросил Тору.

– Сбросила, – пожала я плечами.

Эми обернулась к нам с широкой улыбкой, мастерски держа три полные тарелки.

– Значит, после ужина позвоните, Коан-сан! Все готово!

Она расставила тарелки по столу, в центр которого в большую белую миску насыпала жареные овощи, и приложила соевый соус. Мы принялись за без преувеличения вкусную еду. Эми с Тору делились своими историями из жизни, а я старалась поддержать разговор. Оказывается, ребята оба родом из богатых семей и вроде бы как по замыслу родителей должны были продолжить семейное дело: отец Эми руководил целым заводом, а у Тору родители заправляли сетью супермаркетов. Ни Эми, ни Тору не горели желанием идти по стопам родителей. Так сложилось, что у них имелись свои интересы, и тогда, будучи в отношениях более трех лет, они собрали вещи переехали в этот город. Хотели начать самостоятельную жизнь. Токио их не привлекал своим постоянным движением и многолюдностью. Это место – то, что нужно.

Я сидела за столом, слушая их историю, и задумалась о том, как странно все складывалось. Попутчица в поезде по имени Мизуки, предоставившие жилье ребята Эми и Тору, и, собственно, я сама – мы все приехали сюда с мыслью о свободе, со жгучим желанием расправить крылья и почувствовать себя лучше, чем когда-либо. И выбран был именно этот город. Что же в нем столь притягательного, чего я за целый день не смогла распознать? Странный выбор, странный город, странные импульсы…

– А вы, Коан-сан? – полюбопытствовал Тору. – Мы почему-то до сих пор не спросили, зачем вы приехали в город.

– Лично я поджидала подходящего момента! – улыбнулась Эми и подперла руками подбородок, переведя на меня взгляд. – Вы путешествуете? Рюкзак у вас как у путешественницы!

– Я… Ну, вроде как я пожить здесь хочу какое-то время.

В общем, я поведала им ту же историю, что и Мизуки в купе, только опустила разговор о сестренке, о том, как оставила ее без предупреждений и теперь жалею. Мой рассказ ребятам, наверное, со стороны показался чопорным и даже нераскрытым. Словно я вытащила из коробки клубок ниток, но так и не решилась размотать его. Эми и Тору видом не показали, но точно почувствовали недостаток глубины моей истории. Впрочем, они за подробностями не лезли – сразу видна степень воспитанности.

– Свобода – это важно, – закивала Эми. – Точно вам говорю, Коан-сан. Свобода не в деньгах и возможностях, а в умении найти себя. Это вечный поиск. Человек всегда меняется. По крайней мере, должен.

– Если этого не происходит, начинается деградация, – сказал Тору, дожевывая угря. – Мы с Эми считаем, что свобода – еле уловимый процесс. Только ты ее находишь, она ускользает.

– Интересные размышления, – подметила я. – То есть, по-вашему, найденная свобода превращается в ограничения?

– Точно, – произнесла Эми. – Вот и я Тору словили эту свободу небольшим промежутком – это был момент решения покинуть Токио. Потом, когда мы уже обосновались тут, поступили в институт и нашли работы, наша свобода закончилась. Теперь наша жизнь полна ограничений.

– Но разве эти ограничения не порождены актом свободы? – спросила я. – Последствия желаемого и сделали из вас свободных людей.

Ребята задумчиво переглянулись.

– Конечно, я могу ошибаться, – признала я, – однако свобода интерпретируется по-разному. В моем понимании, лежать в поле и таращиться в небо – это не свобода, а безответственность. Я всегда отличаю безответственность и свободу. Впрочем, как и независимость. Нельзя быть совершенно независимым человеком, но можно стать полностью свободным. В мыслях, выборе, действиях, мечтах… Но независимым? Нет. Хотя смотря от чего независимым. От жизни не получится. От кошки, пробегающей по улице, мы, ясное дело, независимы. В каком-то смысле свобода и становится преградой независимости.

– Это как так? – подался вперед Тору, и Эми по инерции сделала то же самое.

– Просто я интерпретирую свободу по-своему. Для меня она значит рамки, которые нас устраивают. Как, скажем, вы сейчас: хотели свободу, приехали в этот город, нашли работу и дом – и теперь думаете, что свобода стала ограничением. А я же считаю, что это… как бы вам сказать… лукавство. Если это та свобода, которую мы искренне хотим и в итоге получаем, мы никогда не скажем, что свобода закончилась и начались ограничения. Такая позиция лишь покажет, что мы получили не совсем то, чего хотели. Значит, мы либо проиграли, либо свобода, в которую мы вложили определенные ожидания, была априори неосуществима в рамках жизненных правил. Нужно научиться видеть эту разницу.

Ребята вновь задумчиво переглянулись, и Эми медленно промолвила:

– Свобода – это рамки, которые нас устраивают… Если рамки не нравятся, это уже ограничения… Хм…

– Выходит, мы лукавим, сами того не зная? – глянул на нее Тору.

Эми растерянно пожала плечами. Похоже, я действительно сбила их с толку. Нужно срочно направить ребят на верный путь.

– Скорее всего, вы путаете независимость со свободой. Вот вас устраивает ваша жизнь сейчас?

Оба безоговорочно кивнули.

– Ну, есть некоторые проблемки, но они малозначимы, – пробормотала Эми.

– Устраивает, – убеждающимся тоном сказала я, кивнув головой. – Если так, вы свободны.

– А что тогда означает «свобода является преградой независимости»? – недоумевал Тору.

– Она же сказала, свобода – это те же рамки, но нам они нравятся! – повернула к нему голову Эми. – Если свобода – это рамки, то независимость пресекается. Какая же независимость может быть там, где существуют рамки? Очень уж узконаправленная независимость тогда была бы… В чем-то определенность, а не глобальном.

Кажется, Эми поняла мою мысль. Она перевела на меня взгляд и улыбнулась. Я улыбнулась в ответ.

– Всего лишь моя философия, – скромно пожала я плечами.

– Нет-нет, в вашей философии заложен огромнейший смысл, – размышлял Тору. – Никогда в жизни не относился к понятию свободы как к устраивающим меня рамкам…

– Коан-сан подкинула нам долгую пищу для размышлений на ночь, – рассмеялась Эми. – У вас интересные взгляды на жизнь. Пожалуй, самые интересные из всех, что мне доводилось слышать.

– Поддерживаю, – улыбнулся Тору. – Впечатляет.

Когда ужин подошел к концу, Эми показала, где моя комната. В просторной прихожей имелся широкий проход – прямо за шкафом, – и за этим проходом тянулся недлинный коридор с четырьмя дверьми – по две с каждой стороны. Моя комната была последней справа. Эми открыла туда дверь, включила свет и дала мне осмотреться. Комнатка уютная, не сказать, что большая, но и не очень маленькая. Средних размеров. В левом дальнем углу заправленная кровать, справа телевизор и шкафчик для одежды. Под зашторенным окном пустой стол с двумя стульями. В ближнем левом углу – желтое мягкое кресло. На полу – белый ковер.

– Твой рюкзак я положила в шкаф, – сказала Эми. – А вот твой дубликат ключа от квартиры.

Девушка протянула мне два ключа, сцепленных на металлическом кольце.

– Один – для входа в квартиру, другой для твоей комнаты, – пояснила она. – Лишний магнитик для домофона где-то валяется после бывших соседей, надо будет поискать. Не могу найти пока. Но ничего, пороемся. Ах, да! Как и договаривались, платить можете через месяц. Первое время осваивайтесь. А сейчас отдыхайте. День у вас выдался насыщенным.

– Это уж точно, – многозначительно сказала я. – Спасибо вам большое, Эми-сан, за вашу с Тору-саном доброту и гостеприимство. Обещаю, что начну выплату раньше, чем через месяц. Месяц – это много. Ох, я же совсем забыла позвонить Мизуки!

– Точно! – опомнилась та вместе со мной. – Позвоните ей еще раз, да. Может, на этот раз она ответит. До завтра.

Эми прикрыла дверь и удалилась. Я положила звякающие ключи на пустой стол и села на кровать. Снова набрала Мизуки и ждала ответа.

– Кто это звонит так поздно?! – поднял трубку ее возмущенный голос. – Кто бы это ни был, это неприлично, черт вас возьми! Половина двенадцатого, в конце концов! Совесть есть, нет?

– Мизуки, – растерялась я и покраснела. – Прости за звонок. Я забыла о времени… Это Коан.

– Коан? – вдумчиво переспросила Мизуки, и ее тон тут же обратился радостным. – Оу, Коан! Коан-сан, мать честная! Ты-таки позвонила мне! Рада тебя слышать! Ты это, не обращай внимания, что накричала вначале. Не думала даже, что ты позвонишь. Надеялась, конечно… Выходит, не зря! Ну, как дела? Не нашла жилья небось? А я говорила!

– Я тоже рада тебя слышать, – сказала я. – Ты была права, Мизуки: ни один рёкан меня не принял. Многие отказали из-за обязательной брони, а какие-то закрыты были, но, к счастью…

– Вот-вот! – недослушала она. Впрочем, неудивительно. – И ждала ночи, чтобы мне об этом сказать? Ну ты даешь! Чего раньше-то не позвонила? Эх, будь у меня твой номер… Короче, я еще неделю назад по Интернету связалась с одной тетечкой, сдающей в этом городе однокомнатку, и вот, я заселилась. Тут срач, конечно! Но я почти закончила с уборкой, завтра с остальным разбираться начну. Дуй ко мне давай. Я тебе адрес продиктую. На такси есть деньги? Если нет, я оплачу…

– Мизуки! Я нашла себе место! – объяснила я. – Но все равно спасибо! Тут ребята снимают квартиру, они замечательные, приютили меня. Они искали двух соседей, у них четырехкомнатная. Подселилась я, остался еще один человек. Я сразу про тебя подумала. И позвонила, чтобы спросить, нужно ли тебе…

– Так ты нашла? – удивилась Мизуки, и ее голос прозвучал недоверчиво. – Вот как… А со мной, значит, не захотела.

– Я вообще не собиралась с кем-то жить, мне одной по душе. Но я до вечера слонялась по улицам, а эти ребята удачно подвернулись. У меня особого выбора и не было. Ребята здоровские. Может, ты, все-таки, переедешь к нам? Веселее будет. У них и чисто, и просторно.

– Слишком хорошо для правды, – фыркнула Мизуки. – А по деньгам как?

– Пока не знаю…

– В смысле? Ты на одну ночь там, что ли?

– На месяц уж точно. Первое время бесплатно, пока работу не найду.

– Бесплатно? – изумилась девушка. – Не, ну это чересчур идеально. Знаешь, Коан-сан, такое только в сказках услышишь! Эти ребята, они там тебя не разведут? Люди в городе крайне причудливые!

– Они совершенно адекватны, – заверила я. – Поверь. Ровесники, это пара. Тоже считают здешних людей причудливыми.

Какое-то время Мизуки молчала в трубку. То ли жевала что-то, то ли просто думала.

– Не знаю, Коан. Вообще, мне нет нужды куда-то срываться – у меня же есть крыша над головой. Ты тоже у каких-то незнакомцев устроилась…

Мизуки, очевидно, обиделась. Она выдержала паузу в минуту.

– Мне приятно, что ты позвонила, – с трудом призналась она, и голос ее прозвучал тише. – Чего греха таить… Я переживала за тебя, соседка по купе. Просто когда мы поладили в купе и выяснилось, что мы обе ищем этот… как его там, глоток свободы, то мне показалось, выкручиваться в новом городе будем вместе… Вдвоем проще. Ладно, черт с ним. Все равно приятно, что ты не забыла обо мне.

– Если, все-таки, у тебя возникнут проблемы с жильем или еще чего, набери меня. Пока у ребят место свободно. Я была бы рада.

Мизуки помолчала секунд десять.

– Хорошо. Посмотрим.

Раздались короткие гудки. Я встала с мягкой кровати, открыла шкаф, вытащила оттуда свой рюкзак. Села обратно и принялась разгребать содержимое. Достала зарядку, подключила к ней телефон. Одежду, что взяла из дома, аккуратно переложила на полки шкафа. Там же сложила зубную пасту со щеткой и прочие принадлежности. Допотопный красный телефон, напоминающий маленький кирпич, спрятала под подушку. Предварительно убедилась, что новых звонков не поступало. Расстелила кровать, выключила свет и легла под теплое, толстое одеяло. В комнате было весьма холодно, несмотря на то что за окном лето. Неужели в этом городе ночи настолько холодные? Или дело в самом здании. Если его изготовили из бетонных блоков без всяких примесей, стены будут беречь прохладу. Бетонные блоки подолгу держат внутреннюю температуру, это я точно знала. Откуда, правда, вспомнить не могла. Наверное, вычитала где-то.

Как уснула, я даже не заметила. В один момент глаза закрылись сами по себе. Устали бездумно смотреть в потолок. Я видела мутные, несуразные сны, которые тут же забывала. Странные сны посещали меня один за другим, сменялись лишь картинка и персонажи. Волки, двухголовые люди, огромные чаши с расплавленным золотом, вливающимся кому-то в горло, ссыпающиеся на Землю звезды, обращающиеся метеоритами и бомбящие все вокруг… Будто бы я наблюдала за всем этим необъяснимым хаосом из окна квартиры Эми и Тору. Или нет… Все выглядело слишком мутно и расплывчато. Я так и не поняла, это был один сон или несколько… В голове остались только яркие образы, содержание стерлось по своим незыблемым законам.

Внезапно растущая в голове вибрация пробудила дремлющий мозг, и меня словно электрическим током ударили. Я резко поднялась на кровати, открыла перепуганные глаза и осмотрелась. С трудом разглядела комнату в беспросветной тьме, пока зрение адаптировалось. Вибрация, уже не так громко, но по-прежнему продолжала откуда-то исходить. Я обернулась через плечо на измятую подушку. Под ней, судя по всему, вибрировал мой допотопный телефон.

Кто-то звонил. Я напряглась. Резким движением вытащила из-под подушки телефон, посмотрела на желтый экран. Номер неопределившийся. Написало было «НЕИЗВЕСТНЫЙ». На лбу выступили капли холодного пота, я зарылась ногами в одеяло и прижалась к стене. Как тогда, когда я ехала в поезде, первая посетившая меня мысль: звонил человек знающий. Скорее всего, неприятель. А если выследили? И уже ждут у подъезда? Значит, Эми и Тору в опасности! Что я им скажу? Как все объясню?

Сглотнув, я нажала на кнопку с зеленой трубкой и прижала динамик к уху. Сердце норовило разорваться на части. Первые секунд тридцать молчали, словно нарочито ожидая услышать мой голос, но я не произносила ни слова. Ждала, пока с той стороны скажут сами.

– Алло? – с помехами раздался мужской голос.

Я сбилась с толку. Голос-то знакомый. Хриплый, осевший.

– Алло! Коан, ты слышишь? Связь не подводит?

– Сэр, это вы?

– Да-да, а кто ж еще?

– Не сразу узнала вас, Сэр, – с облегчением выдохнула я и сползла по стене в кровать. – Вы с какого-то неизвестного номера звоните! Так и написано было: «Неизвестный»!

– Пустяки, это все неважно, девчуля.

Сэр всегда меня звал «девчулей». Иногда «красотулей» или «красоточкой». Манера у него такая.

– Ты мне лучше расскажи, как у тебя дела! – попросил он, дважды кашлянув.

Не отрывая телефон от уха, я потянулась за ручными часами, лежащими на столе под зашторенным окном, и включила на них подсветку. Без двадцати три ночи. Сэра никогда время не останавливало. Он мог позвонить в любой момент и спросить, как я справляюсь.

– Я на месте, – сообщила я. – Утром приехала, ночлег нашла. Дальше буду разбираться.

– Хорошо, это хорошо, – пробормотал он. – Как тебе город?

– Ожидала лучшего от гостиничной инфраструктуры. На улицах преимущественно пусто. Зато люди добрые. Двое уж точно.

– Двое?

– Кто дал мне ночлег.

– А! – воскликнул Сэр. – Понятно, понятно. Ну, ты молодец, что добралась и обустроилась. За первый же день! Даешь! Дальше помнишь, что делать? Это очень важно, девчуля! Не забывай. Не забыла?

– Нет, – помотала я головой. – Я все прекрасно помню.

– Мне нужно, чтобы ты это вслух произнесла. Хочу убедиться.

Я вздохнула.

– Отправиться к крупной женщине, работающей в центральной библиотеке, и сказать, что я от Вас.

– Умница, именно так и надо сделать, – удовлетворенно сказал Сэр. – Дальше крупная женщина сориентируется. А ты внимательно слушай ее и делай все, как она скажет. Слышишь, Коан?

– Да, да, – закивала я. – Все сделаю как положено, Сэр.

– Очень важно, чтобы ты внимательно ее слушала и все поняла! Иначе может случиться непоправимое!

– Я поняла, Сэр, – произнесла я. – Не волнуйтесь.

– Ну, уж постараюсь, конечно. Я позвоню тебе на неделе. На момент звонка все должно быть готово.

– Так точно, Сэр.

– До связи, девчуля! И запомни: смотреть нужно на простые вещи.

Связь оборвалась.

Наутро я проснулась с чувством бодрости и необъяснимого спокойствия. Словно все шло так, как было необходимо. Лучи солнца пробивались через толстую штору окна, вокруг царила полная тишина. Одни лишь птицы что-то напевали на улице. Стащив с себя одеяло, я поднялась с кровати. На часах – восемь утра. Красный телефон неизменно лежал под подушкой, а обычный я сняла с зарядки. Из шкафа достала белый хлопковый халат, надела его, прихватила полотенце, зубную щетку и пасту. Вышла из комнаты в коридор. Проследовала в просторную прихожую, заглянула на кухню – никого. На обеденном столе лежала записка. Я ее прочла.

«Коан-сан, мы с Тору на учебе, а после по своим работам разъедемся. Оба будем поздно. Наверное, я вернусь раньше. Пожалуйста, не ограничивайте себя в еде: берите из холодильника все, что хотите. Хорошего вам дня. Будьте осторожны,

                                                      Эми»

В ванной я приняла контрастный душ, привела себя в порядок. В своей комнате переоделась, высушила феном волосы, зачесала их и заколкой зацепила на макушке. Вернулась на кухню, открыла холодильник. Продуктов тьма. Сок, молоко, мясо с рыбой, три десятка яиц, если не больше. В нижнем отделе фрукты. Вчерашние овощи, оставшийся жареный угорь и рис стояли в трех разных кастрюлях на самой верхней полке, и я решила остановиться на них. Насыпала совсем немного, разогрела в микроволновке. Поставила крепкий кофе. Позавтракав, вымыла после себя посуду и воссоздала чистоту, наведенную Эми.

Их с Тору квартира выглядела безупречно: ни пылинки, ни соринки, все чисто и отодрано до блеска. Когда в доме порядок, невольно начинаешь прислушиваться к тишине. Не знаю, как тишина связана чистотой, но именно ее я словила, осматривая блестящую кухню. За окном все пели птицы да играли лучи солнца. Неспешно покачивались пышные зеленые деревья. Они напоминали маленькие, едва шевелящиеся кустики с высоты тринадцатого этажа. Похоже, на улице тепло. Пора было выдвигаться по делу.

Во внутреннем дворе в основном разгуливали пожилые женщины, а на игровой площадке резвились дети, пока их мамы сидели на скамейках и о чем-то оживленно болтали. Над головой они держали большие разноцветные зонты, чтобы солнце не пекло, на глазах – солнцезащитные очки. Этакие современные мамочки.

Я вышла из двора и покрутила головой. Неподалеку располагалась главная дорога, такая длинная, что невидно, откуда она началась и где закончилась – просто пролегала рядом. От комплекса высокоэтажных зданий, где проживали Тору и Эми, через триста метров находился другой комплекс, – дома в нем казались меньше и старее, будто строили их в семидесятых годах. Таких комплексов я насчитала шесть – они в шахматном порядке выстраивались неподалеку от идущих следом магазинчиков, киосков и прочих сооружений. Похоже, комплекс Тору и Эми являлся элитным – самым ухоженным, большим и современным.

Через сорок с лишним минут я оказалась в центре города. Минула множество старинных зданий, изучила названия всех арок и табличек – библиотека на моем пути еще не встретилась. Солнце беспощадно слепило глаза, хотя для девяти утра столь адское пекло – дело очень непривычное. Я пожалела, что не взяла очки с кепкой, но когда завернула за угол какой-то центральной улицы и наткнулась на парк отдыха, – тот, где вчера я встретила ребят, – ринулась туда быстрым шагом. Села на скамью, которую прикрывала шапка высокого дерева, и передохнула в тени. Мелкие прохладные капли струящего фонтана при слабом порыве ветра слегка касались моих ног. На пару минут я закрыла глаза. Прекрасное чувство. Несомненно, освежающее. Словно морской бриз приливал к песчаному берегу.

Зачем-то в голове всплыл образ Сэра. Лицо недовольное, глаза сердитые, густые седые брови сведены к переносице. Он стоял на песчаном берегу в дорогом сером костюме, волны темно-синего моря промочили ему брюки до колен, и штанины прилипли к его ногам. Он буравил меня своими строгими янтарными глазами. Из кармана костюма он медленно вытянул мой красный телефон, напоминающий кирпичик, и приложил к уху.

На самом деле, я понятия не имела, зачем водрузила в своей голове образ Сэра. Ведь это всего лишь образ, который я сама и создала. В реальной жизни он мог выглядеть иначе. Моложе, красивее, добрее. Тем не менее, мозг сам дорисовал этого человека, опираясь, прежде всего, на голос. Больше мы никак не контактировали. Я ни разу не видела Сэра вживую. Нашим единственным источником связи являлся телефон.

Но я знала точно: даже в голове Сэр не мог появиться просто так, по инерции. Значит, он меня поторапливал. Он умел о себе напомнить. В сознании или в разуме, ему это удавалось без труда. В чем-то он был черств и груб, в чем-то добр и снисходителен. Но я ровным счетом ничего о нем не знала. И говорить про него – не говорила никому.