Глава 6. Королевство Элтаннин. Верховная Жрица
Ледяная, слегка шершавая кожа рептилии неприятно обжигала кожу Жрицы. Тугие кольца огромной древней Змеи обвились вокруг лодыжек, коленей, дотянулись до талии. Едва слышно шурша чешуйками Ананта скользила по обнаженному телу своей Верховной Жрицы, раздвоенный язык прокладывал себе путь все выше и выше.
Эдассих цепенела от глубинного первобытного страха, мысли путались, сердце билось все тише. Райна закрыла глаза, чтобы не видеть, как омерзительная в своей ужасающей красоте морда божественной рептилии сделает свой последний виток и окажется прямо перед ней.
– С-с-с-мотри на меня, – прошипел в сознании жрицы голос богини. С-с-с-слуш-ша-ай…
Голова змеи, мерно раскачиваясь, замерла напротив закрытых глаз райны.
– С-с-с-мотри на меня, – раздвоенный язык быстро стрельнул по векам. Эдассих в ужасе распахнула ресницы.
Ананта пробуждалась, но видеть еще не могла и от того намного чаще ее острый язык касался всего, до чего мог дотянуться.
– Др-р-ра-акон… Где-е мой др-р-ра-акон? – то ли прошипела, то ли прорычала богиня, – Я ус-с-стала-а ж-жда-ать…
Жрица судорожно вздохнула, но ответить получилось только со второго раза.
– Ее ищут, она уже в нашем мире, божественная! – прохрипела придушенная райна.
– Лож-ж-ж-ш-шь… Лож-ж-ж-жь, ж-ж-жриц-ца-а – язык яростно обстрелял лицо побелевшей Эдассих.
Морда рептилии с закрытыми белесой пленкой глазами приблизилась вплотную, из раззявленной пасти послышалось яростное шипение и дохнуло обжигающим ядом ледяной вечности. Свет в глазах райны стал стремительно меркнуть, воздуха в полураздавленной груди не хватало, змеиные кольца все сильнее сжимались вокруг обнаженного тела умирающей Верховной Жрицы.
Последний обжигающий гортань вздох. Бессильная (в своей бессмысленности) последняя попытка вырваться из захвата Ананты, и райна обмякла в объятиях божественной праматери.
Эдассих проснулась от крика, застрявшего в легких. Сон был таким реалистичным, что королева боялась прикоснуться к телу руками, чтобы не наткнуться на ледяные змеиные кольца. Восстановив дыхание, райна откинула покрывало, спустила ноги с постели и обнаружила, что ночная сорочка отсутствует, хотя спать после посещения Храма Ананты она точно укладывалась в атласной рубашке цвета заката.
Райна вздрогнула, щелкнула пальцами, зажегся верхний свет. Подошла к зеркалу убедиться в реальности происходящего. На теле, там, где божественные кольца сжимали Жрицу во сне, остались багровые синяки. Над левой грудью королева обнаружила темно-красную чешуйку.
Судорожно стряхнув доказательство божественного присутствия, райна схватила кувшин с водой и, не увидев остекленевшим от ужаса взглядом, бокала, начала жадно пить прямо из горлышка. Вода стекала по подбородку на грудь, но Эдассих не чувствовала ни вкуса, ни прохлады бегущей по телу жидкости. Горло отказывалось глотать, а легкие вдыхать воздух, память услужливо подсовывала картину смерти королевы в объятиях богини.
Отшвырнув кувшин и рухнув на колени перед зеркалом, королева зажмурилась и хрипло закашлялась, сжимая руками почерневшую от божественной ласки шею. Отдышавшись, Эдассих раскрыла глаза, чтобы через секунду испуганно закрыть себе рот руками, не давая крику вырваться наружу.
Из темноты зеркала в лицо королеве в прощальном поцелуе стремительно метнулась змеиная голова, прокладывая себе путь острым раздвоенным языком. На безмятежной глади зеркала умирали огненно-кровавые буквы «НАЙДИ».
Едва придя в себя, Эдассих вызвала давера и велела прислать к ней главу тайного сыска. Слэтч служил ей верой и правдой вот уже двадцать с лишним лет. Высокий, поджарый, исполнительный и умный, молчаливый и преданный словно пес, кем он, собственно и являлся.
Его вторая ипостась – ищейка Крови – ни давала ни шанса тому, кого желала найти и наказать райна. Последние годы он искал Хранителей Крови: молодых и старых, с зачатками дара и едва проснувшимся талантом. Любое препятствие на пути к заветной цели Эдассих уничтожала методично и целенаправленно.
Молча выслушав королеву, Слэтч склонил голову, принимая задание, и исчез так же бесшумно и незаметно, как всегда появлялся.
Впервые за остаток ночи Эдассих выдохнула зажатый страхом ночного кошмара воздух из самой глубины груди. Спина ее выпрямилась, осанка снова стала королевской, остатки первобытного страха ушли глубоко в подсознание, и райна уверилась, что у нее все получится. Главное, все сделать согласно ее плану и не злить божество.
То, что Ананта совсем скоро пробудится окончательно, и без Золотого Дракона ее некому будет остановить, королеву совершенно не волновало. Что значат хаос, смерти и горе свободного народца, когда велика вероятность вытащить отравленную занозу из сердца и единственным взмахом кинжала вернуть себе радость и смысл жизни?
Ведь можно и обмануть божество, проведя сначала обряд крови для короля, а затем принести в жертву Золотого Дракона. А получив желаемое от матери-змеи, отдать Ананту в руки мужа, который станет полноценным наследником рода Арракис, пройдя сквозь Радугу. Так одним выстрелом арбалета она убьет сразу двух чирков. А Гримиум… Гримиум поймет и простит. Он не меньше нее мечтает о ребенке.
Так, постепенно успокаиваясь и улыбаясь своим мечтам, Эдассих встретила рассвет, стоя возле окна и вглядываясь в небо. За секунду до того, как первый луч дневного светила скользнул из-за горизонта, райне показалось, что она увидела, как стремительно в ночь уносится стая ищеек во главе со Слэтчем.
Королева удовлетворенно вздохнула, отошла от окна, мельком глянула в зеркало, удовлетворенно замечая, как исчезают божественные поцелуи с ее тела. Скинула на пол халат, улеглась в кровать, довольно смежила глаза и провалилась в сон без сновидений.
…Свора ищеек неслась по короткой дороге, минуя тракты и широкие тропы. Сокращая путь сквозь непроходимый лес, приближаясь к цели. Кровь Золотого Дракона, однажды попробованная Слэтчем на вкус и запах, вела его, словно Этамин, ярчайшая звезда в созвездии Дракона.
Глава 7. Полет «Алисы», или «Марфа Васильевна я!»
Уходили мы от гостеприимной хозяйки ночью и второпях. Агафья разбудила нас среди ночи, тронув за плечо и велев молчать. Ничего не понимая спросонья, мы испуганно подорвались с кроватей и, повинуясь жестам хозяйки, молча начали одеваться.
К моменту нашего странного «побега» мы уже разжились у Агафьи удобной не девчачьей одеждой: свободными мягкими штанами, удобными сапожками (из чего они были сделаны, не знаю, но на ноге сидели комфортно, не промокали, не натирали и на первый взгляд сносу им не предвиделось), вышитыми рубахами с широкими поясами, курточками из тонкой выделанной кожи. Ночью грело, днем было свободно и не жарко (особенно, если куртку снять).
В избе горели только ночные светляки, верхний свет Агафья не зажигала. В холщовые мешки засовывалось все подряд: одежда, в которой прибыли, (включая мелочёвку, обнаруженную в карманах при попадании в радужный мир), и летняя обувь нашего мира.
Сгребались с прикроватных стульчиков найденные в лесочке возле избы забавные камушки, веточки необычной формы (Наталья утверждала, что на основе этих форм она сможет творить самых разнообразных и необычных существ), коренья, про которые Агафья рассказывала всякие полезности (одно от боли, другое кровь останавливает, третье сон навевает), а мы запоминали. Ничего не понимая, мы сгребали в мешки все свое нажитое за неделю пребывания в доме Хранительницы «богатство».
Собравшись в спешке, вышли в обеденную залу. Агафья уже ждала нас, сжимая в руках еще один мешок, на руке ее сидел нахохлившийся недовольный Финик. Что уложила в сумку хозяйка, выяснять было некогда. Феникс стремительно перебрался на Наташкино плечо, крепко вцепившись коготками в рубаху. Все так же молча Хранительница открыла перед нами третью, всегда до этого запертую, дверь, сунула в руки свой мешок и бумажку и буквально вытолкнула за порог… внутри избы.
Не ожидая подвоха, мы машинально переступили ногами, чтобы не упасть от сильного тычка в спины, и… рухнули в бездну. Лично я почувствовала себя Алисой, которая провалилась в кроличью нору. Что ощущала Наташка, я не знаю. Мы падали рядом друг с другом в бесконечность. Одно радует, пока мы летели в неизвестность, мимо нас не летали рояли, стулья, кресла и вся остальная дребедень, от которой приходилось увертываться бедной Алисе.
Положа руку на сердце, страшно не было. Уже.
После «огненных» Наташкиных тренировок, моих перевоплощений в дракона, взлетов теперь уже по-настоящему живого Феникса, в голове возникла блокада: а вот не удивлюсь больше ничему, и хоть ты тресни! Ну, подумаешь, очередной необычный полет, да, не верхом на радуге, но вполне комфортно… падаем себе и падаем. О том, куда и как приземлимся, я старалась не думать.
Финик парил рядом с нами, даже не пытаясь раскрыть крылья и взлететь вверх, или спуститься на бреющем вниз. (Всего лишь крепче впивался в Наташкино плечо: при этом подруга морщилась от острых коготков, а у феникса забавно так вытягивался вверх хохолок, топорщились огненные перышки и длинный хвост пытался оторваться от птичьего туловища). И это как-то обнадеживало.
В том, что он разумный и все понимает, за неделю пребывания у Хранительницы мы убедились не раз: во время наших вылазок на «охоту» (это когда Агафья охотилась, а мы сидели типа в «засаде», и главной нашей задачей было не шуметь). Финик умудрялся тихо и незаметно подкрадываться к самой осторожной добыче и зависать над ней, подавай знак искрами.
Лично я до сих пор не выяснила ни от него, ни от Наташки, каким образом он посылает эти самые искры, и почему зверье его не чует (запаха, что ли, от него нет?). Хотя я рядом с фениксом всегда чувствую аромат горящих вишневых полешек, знаете, такой, мангальный…
Так, что-то меня не в ту степь понесло, что-то больно долго летим! Пора бы уже и приземлиться!
Я попыталась оглянуться на подружку, парящую рядом. С трудом, но удалось. Наташа опускалась практически рядом, рукой подать, крепко-накрепко (впрочем, как и я), прижимая свой мешок к груди. Вдобавок ко всему в правом кулаке я держала еще и клочок какой-то бумаги от Агафьи.
Сколько мы падали в никуда, не могу сказать. Внизу мы оказались как-то вдруг и резко. Причем больше всего пострадали наши пятые точки (а были бы в юбках, покраснело бы еще и самолюбие).
– Наташ, ты жива? – ни подруга, ни я так за неделю не привыкли к ее новому имени, родовым званиям и отличиям. Как зовут меня в этом мире, Агафья почему-то отказывалась говорить. Ну, на нет и суда нет, мне мое имя с детских лет очень даже нравилось, и менять его ни сейчас, ни в обозримом будущем я не собиралась.
– Да, блин, жива… вроде, – простонала Натка совсем рядом в кромешной темноте. – Финик, черт тебя побери! Слезь с плеча, всю изодрал!
Рядом что-то завозилось, зашуршало, раздался шорох крыльев, стук и злобный клекот нашей птицы, которая со всей дури обо что-то треснулась головой.
– Похоже, мы в каком-то помещении, – прикрываясь руками от рухнувшего сверху феникса, протянула я. – Может, свет «включишь»? – попросила я подругу.
Наташка завозилась, освобождая руки, щелкнула пальцами и над нами загорелись светлячки.
– Могла бы и сама, – пробурчала подруга.
– Угу, и сожгла бы тут все, включая нас, к ежикам дремучим, – вспыхнула я гневно. За неделю тренировок у Агафьи я так и не научилась «включать» по собственному желанию этакие домашние огонечки. В моих руках сразу вспыхивало либо угрожающее пламя, либо обжигающий большущий шар.
Хранительница считала, что это мой потенциал, помноженный на внутреннее (вполне возможно агрессивное от полученного стресса) состояние, вытворяет такие штуки. И чтобы научиться делать светящиеся мелочи, необходимо найти равновесие в самой себе и успокоиться. Увы, за все время мне так и не удалось поймать баланс между чуть-чуть и много, поэтому Наташка и злилась, вполне справедливо предполагая, что я как всегда сопротивляюсь новому и непонятному. Ну и ладно. Пусть себе злится, главное, что свет зажгла.
Помещение оказалось пустой комнатой без окон и дверей. И мы предположили, что это своего рода портал из одной избы в другую. А если портал-комната, значит, должна быть и дверь. Наташка немного увеличила силу свечения, и мы начали оглядываться в поисках двери. Но светлячки не давали полного обзора. В этот момент Финик раздраженно (или возмущенно) клекотнул в сторону мельтешащих огоньков, напыжился и… засиял оранжевым, словно большой фигурный торшер!
– Да ты ж наша лампочка! – воскликнула я, практически тут же увидев выход у дальней стены.
– Может, лапочка? – переспросила Наташка.
– И лапочка, и лампочка! Короче, очень даже полезная в хозяйстве птица! – подтвердила я и поднялась с пола. Подхватив походный (а точнее, полетный) мешок, встала на ноги и Наташка. Я наклонилась, чтобы взять свой и Агафьин заплечные мешочки, и в этот момент распахнулась дверь, резанув по глазам ярким светом снаружи. Мы непроизвольно прикрылись рукавами, вздрогнули и отступили назад. Кто его знает, кто там, в двух шагах от нас в ярком проеме неизвестности.
– Не бойтесь, проходите. Вы на месте, – произнес женский голос в ядре света. Мы проморгались, подхватили остальные свои вещи и синхронно шагнули вперед.
Феникс возмущенно заверещал позади нас, мы расступились, и он прошмыгнул мягкой оранжевой тенью мимо нас, растворяясь в дверном проеме.
«Эх, была, не была! – подумала я, не ощущая никакой реакции ни от своего внутреннего воина-амазонки, ни от обретенной здесь ипостаси дракона. – Судя по всему, опасность нам не грозит». И в очередной раз, не сговариваясь, мы с Натахой дружно шагнули вперед. На этот раз в проем света.
И ничего не случилось. В другое пространство нас не выкинуло, разбойники не напали, пропасть под ногами не разверзлась. Приоткрыв глаза, чтобы привыкли к яркому свету, я постаралась оглядеться. В поле видимости оказались женщина, стоящая посреди почти такой же комнате, как в избе у Агафьи, и предатель-феникс, вновь расположившийся на чужой руке, как на личном насесте. И разлепила ресницы окончательно, услышав вскрик Натальи.
– Твою ж… дивизию, – вырвалось у меня, когда прямо перед собой я увидела Агафью – Какого лешего? – возмутилась вслух.
– Что за дурацкая шутка?? – вторила мне подруга.
– Агафья, что происходит? – рявкнули мы одновременно. При этом я уперла руки в бока, встав в позу «а вот сейчас поговорим по ушам»: это означало, слегка опустив голову и расставив ноги на ширине плеч при упертых в бока кулаках. А Наташка замерла в образе возмущенной принцессы (вскинув подбородок и скрестив руки на груди).
– Спокойно, девоньки, – стараясь не делать резких движений, произнесла хозяйка.
«Угу, спокойно, Маша, я Дубровский», – зло пошутила про себя и выжидающе уставилась на Хранительницу.
– Меня зовут Марфа, я тоже Хранительница Врат и, по совместительству, сестра-близнец Агафьи, – дружелюбно улыбнулась нам Агафья номер два.
«Марфа Васильевна я!» – всплыла в голове крылатая фраза из бессмертного фильма. Я дернула головой и задала вопрос:
– Ну и какого черта здесь происходит?
– Да уж, – подтвердила Наталья. – Будьте так любезны, объясните этот странный кордебалет в ночи и полет над гнездом кукушки.
Марфа, услышав наш бред, недоуменно вытаращилась на нас. Затем опомнилась, тряхнула головой, снова улыбнулась и пригласила за стол.
«Дежавю», – пронеслось в мыслях.
– Есть хотите? – спросила Ага… тьфу ты, Марфа.
– Нет, – опять синхронно рявкнули мы и уставились на Хранительницу, ожидая объяснений.
Марфа вздохнула, присела напротив нас на скамью и начала рассказ:
– У всех Хранителей есть особый Дар. Они чувствуют зов ищеек. Псы – это слуги райна наших земель. Они ищут злодеев, преступников, темных магов, нарушивших закон. Но есть ищейки нашей королевы. И вот они последние десятилетия рыскают в поисках Хранителей Крови и Золотого Дракона. Сестра прислала весть, что среди вас наследница Золотой Крови. Это так?
– Предположим, – буркнула я, удостоившись пристального взгляда Марфы. – Ну, ищейки и что? Что они нам сделают? Законы, насколько нам известно, мы не нарушали. А раз мы не нравимся вашей королеве, так, может, она нас прямым рейсом по радуге в наш мир и отправит? – выпалив свои умозаключения, я снова пристально уставилась на Марфу.
– Вы не понимаете, девоньки. Если король ищет вас для того, чтобы пройти обряд Крови и, обретя власть над всеми своими ипостасями, стать полновластным правителем своих земель. То королева Эдассих жаждет другого. Ей нужно сердце Золотого Дракона. И никто не знает, зачем, – печально глядя мне в глаза, закончила свой монолог Хранительница.
Мы с Наташкой озадаченно переглянулись. Если честно, в моей голове, душе и селезенке (ха-ха, здравствуй, надвигающаяся истерика!) до сих пор не укладывался весь тот реальный бред. Мне казалось: вот еще немного и странный сон, навеянный алкогольным парами по дороге в Джубгу, развеется. Я умоюсь морской водой, стряхну оцепенение, и все встанет на свои места: болтающие подруги, морской прибой, липкие от шоколада руки – все вернется в мою жизнь. И даже радуга, зависшая над побережьем, станет просто обычным природным явлением безо всяких там путей в сказку.
Честно, я даже тайком под столом ущипнула себя за ногу. Поморщилась, и, убедившись, что все это не плод моего безумного воображения, обреченно вздохнула.
– И что нам теперь, всю жизнь бегать от этой вашей больной королевы? – возмутилась Наташка.
– Бегать – это не наш стиль, – подтвердила я, слегка слукавив (уж в той нашей жизни в забеге от собственных проблем и жизненных ситуаций последние лет двадцать мы с Наташкой занимали золотую ступень на пьедестале!). – К тому же, Агафья говорила, что нам надо пройти какой-то там Путь Змеи, чтобы вернуться домой. Меня, знаете ли, муж ждет, – вырвалось ироничное замечание. – Я так-то на три дня всего в Краснодар к подруге уехала погостить.
Название кубанской столицы повисло над столом чужеродным словом. Марфа недоуменно нахмурилась, пытаясь, видимо, понять, откуда или куда я приехала. Но через секунду ее лицо прояснилось.
– Отправлю вас в земли Огненных Диких, – произнесла Хранительница, хитро стрельнув в сторону Наташки взглядом. – Вас встретит старейшина рода, и вместе решите, как вам поступить. Быть может, кто-то из вас и не захочет возвращаться домой.
Я возмущенно вскинулась, но вовремя увидев, что Марфа поглядывает на подружку, закусила губу, сдерживая возмущение подобным предположением. «Вот ведь эгоистка, – фыркнула я про себя мысленно. – У Натки тут отец, может, подруга повезет и она любовь здесь встретит. А мне домой надо, к Лешке». То, что подругу дома ждет дочка, мама, сестра и прабабушка, почему-то прошло мимо моего сознания.
– Но ты обязательно должна встретиться с королем Гримиумом. Если наш райн не пройдет Обряд Прохождения Сквозь Радугу, обряд Золотой Крови, он не станет истинным правителем и наследником Заклинателей Змей, и тогда нашему миру придет конец.
«Вот так и знала, все, как в глупом кино: попаданцы мир спасанцы», – от раздражения в глубине души начал закипать гнев.
Почувствовав напряжение в воздухе, я глянула на Наташку. Подруга косилась на мои руки. Опустив взгляд, увидела, что кожа моя начинает светиться красновато-оранжевым, пока еще призрачным светом. Феникс отлетел подальше. Наташка, понимая мое состояние, осторожно прикоснулась к моим рукам, я вздрогнула и испуганно дернулась от подруги, опасаясь ее обжечь.
Марфа наблюдала за всем со странной смесью удивления и глубокого удовлетворения. «Вот ведь знает что-то еще важное и молчит, как партизан на допросе. Может, пытки ей с пристрастием устроить? – кровожадно подумала я. – А что, у меня и огонь с собой имеется. Точнее, в себе. Наташка змеюку наиллюзионит, свяжем так, что мама не горюй, и выпытаем правду».
Глубоко вздохнула, подавляя зачатки гнева. Поднялась со скамьи, прошлась по комнате в задумчивости. Наталья с Марфой молча наблюдали за моими перемещениями.
– Ну не хочу я никого спасать! – в конце концом воскликнула я. – Ну не мое это, не мое! И вообще, я единственный ребенок в семье и, априори, Э-го-ист-каза-кончен-на-я! Это понятно?!
– Что такое эгоистка? – переспросила Марфа.
«Ну, надо же, это единственное, что она услышала из всего моего предложения!» – возмутилась я про себя. И уже набрала воздуха, чтобы рявкнуть ответ, но Наташка, проигнорировав вопрос хозяйки, произнесла:
– Снеж, но ведь это не правда. Ты всегда и всем помогаешь, – и посмотрела на меня так…ну прям как кот из Шрека. – И как бы ты сейчас ни пенилась, в глубине души ты все прекрасно понимаешь.
Я фыркнула и хотела возмутиться, но Натка снова опередила меня.
– Решать, конечно, тебе… – пожала она плечами, погладив по хохолку Финика.
– Да надоело! Вечно одно и то же! В сказку попали и тут, понимаешь, бери лопату и разгребай за всеми дерьмо. Мне свое бы в том мире разгрести, а тут опять чужие проблемы решать. Вот вы мне можете объяснить, – обернулась я к Марфе – если я такая ценная …дракониха, какого черта меня так плохо охраняли, что мамаша потерялась еще в младенческом возрасте? И каким боком я вообще в другом мире оказалась? – едва сдерживаясь, замерла посреди комнаты в позе упрямого быка.
– Не могу, потому что не знаю всей истории, – вздохнула Марфа. – Мы редко бываем во Дворце. Да и тайну твоего исчезновения мало кто на самом деле знает. И уж тем более никто, кроме Хранителя Крови Альфы Драконов (твоей матери) тебе не расскажет, почему и как ты оказалась в мире, параллельном нашему, но без магии.
– И где этот Хранитель? И почему вы все так уверены что именно я – пропавшая наследница? – упрямо дернула головой.
– Дело даже не в том, что твоя ипостась – дракон, – продолжила Марфа. – Юные драконы в первый раз могут обратиться в кого угодно, хоть в котенка. Но только истинный наследник Золотой Крови может вдохнуть божественную искру жизни в погасшую жизнь. И уж тем более, в иллюзию, – кивнула Хранительница в сторону феникса. – И как бы ты ни сопротивлялась, от своего Пути тебе не уйти. Иначе бы не попала сюда, в мир, где родилась.
И, помолчав, добавила:
– А Хранитель твоей матери пропал за пару недель до твоего рождения. Мы предполагаем, что его уничтожили.
«Черт, черт! Черт!» И ведь сказала бы что-то новое. Так нет же! Все это я и без пояснений уже поняла. Но вся моя сущность кричала, не желая признавать, что все происходящее – взаправду. И никуда нам с Натахой не деться и не сойти с пресловутого Пути Змеи, который начался десять дней назад, когда я решила отметить первый день своего летнего отпуска поездкой к подруге.