Buch lesen: «По доброй воле»
Глава 1
Секретарша пишет, что приболела и на работу не выйдет. Вовремя. Как всё вовремя! Хотя, после того как в фирму повадились приходить два огромных амбала от Монастырского, я и сама не прочь придумать причину, по которой не могу больше появляться в офисе. Вчера они и вовсе перешли все границы: вломились в кабинет во время важных переговоров, обозвали меня и Свету тупыми курицами, за шкирку вытряхнули нашего юриста и потенциальных инвесторов из кабинета.
Но это еще не всё! Мне пригрозили, что упекут за решетку или решат вопрос как-то «иначе», если не соглашусь переписать на Монастырского свой бизнес.
Вспоминаю угрозы двух бугаев, что Борис Артемьевич не принимает отказов, и по телу несется озноб. У меня двадцать четыре часа, чтобы принять «правильное» решение. То есть лишиться всего, в том числе и крыши над головой, потому что я вся в долгах. С ног до головы.
Не успела вступить в наследство после смерти мужа, как фирма превратилась в проходной двор. Я получила с десяток предложений о продаже дела за гроши, которые не покроют и части долгов. Отбивалась как могла, пока нами на заинтересовался сам Монастырский. Он пошел дальше всех и опустился до открытых угроз. И ладно бы речь шла о слиянии! Но отдать все до копейки, дело отца и мужа, двух дорогих мне людей, которых я боготворила и на могиле которых пообещала, что со всем справлюсь… За что такая несправедливость?
Застыв у окна, смотрю на город. Пытаюсь собраться, чтобы найти выход из сложившейся ситуации, но вместо этого в голову лезут воспоминания о Мише и отце. Чувствую себя почти так же паршиво, как и в день похорон.
Я выскочила замуж в восемнадцать, по большой любви, за самого лучшего работника отца, на которого он возлагал большие надежды. Училась, тянулась за Мишей. И всегда думала, что мой муж – ас в бизнесе. А после его смерти оказалось, что он оставил мне кучу проблем и долгов. Наверное, поэтому в последний месяц перед катастрофой Миша был дерганым и нервным.
Фирма с трудом держится на плаву, прибыли почти нет, мне едва хватает на заработную плату сотрудникам. Однако Нина, моя подруга и по совместительству юрист, утверждает, что при грамотном подходе все получится.
Впервые не знаю, как поступить. Мне страшно. И так понятно, что люди Монастырского не шутят и завтра будут у дверей моей квартиры. А что станет с бабулей, после того как угрозы воплотятся в жизнь? Кто будет ухаживать и присматривать за ней, если со мной что-то случится? Разве ее сердце выдержит еще один удар? А мое – если потеряю последнего близкого человека?
Дверь кабинета хлопает. Я вздрагиваю и отвожу взгляд от окна.
– В общем, я всё узнала, – тараторит Нина. – Поверь, это наилучший вариант. Репутация у Шахова, конечно, небезупречная, но самое главное, что они с Монастырским давние конкуренты. Несколько лет назад вели общее дело, стройка подходила к концу, но случилось ужасное – погибла бригада рабочих. Как ты думаешь, на кого повесили вину?
– На Шахова? – без энтузиазма выдвигаю я свою версию.
– Да! Не знаю как, но он выиграл суд, и компенсации семьям погибших выплачивала фирма Монастырского. С тех пор эти двое друг друга ненавидят. Вот номер помощника Григория Игоревича. Звони!
Закусываю губу и смотрю на визитку. Несколько бессонных ночей сделали свое дело: на происходящее я реагирую уже не так остро и эмоционально, как было пару дней назад.
– Ну если не хочешь ты, давай я, – предлагает Нина. – У нас с тобой похожие голоса. Если вдруг соединят, найду, что сказать, а ты один фиг просить не умеешь. И с таким взглядом не смей идти на встречу, слышишь? Нам необходима помощь!
– Какой у меня взгляд?
– Мертвый! Еще жить и жить, а ты нос повесила…
– Я просто устала тянуть все одна. Толком от горя отойти не успела, а падальщики тут как тут. Теперь еще и Монастырский. Проблемы сыплются на голову как из рога изобилия. Я вот думаю, может, бабушку отправить куда подальше? Пока тут поспокойнее не станет.
– От темы не уходи, – строго говорит Нина. – Монастырский не отступится. Либо отдавать ему все и идти на улицу, либо звонить Шахову и попытаться что-то сохранить. По-другому никак.
Я с минуту смотрю на визитку на столе. Взвешиваю все за и против. И соглашаюсь:
– Ладно, давай звонить помощнику Шахова.
Вдруг это и правда выход? Одна не вытяну войну, а выкидывать белый флаг рано. Долгов куча, замы сбежали. – мне нужна помощь. Если допустить, что Шахов не откажется помочь и слияние будет на выгодных нам условиях, то я сохраню дом, компанию, заработные платы сотрудникам. Всяко лучше, чем через двадцать четыре часа остаться с голым задом на улице, все потеряв.
Нина набирает человека Шахова и, рыдая в трубку, просит о встрече с Григорием Игоревичем. Говорит, что согласна на любые условия по слиянию, только бы сохранить дело всей жизни родного отца и погибшего мужа.
Хорошая актриса. Я бы так точно сейчас не смогла. Последние два дня диапазон эмоций – как у зубочистки. Либо нужно выпить вина, чтобы немного отпустить ситуацию, либо… Даже не знаю, что могло бы вытряхнуть меня из панциря.
– Фух, всё, – вздыхает Нина. – Если через пару часов ответа не будет, то твоя очередь звонить. Зуб даю, Шахов заинтересуется предложением.
Через два часа Нина опять звонит помощнику Шахова. А еще через два – наливает мне вина, потому что Платон Езерский сообщил о согласии своего хозяина на встречу. Она назначена на восемь вечера в ресторане в центре Москвы.
Радости по этому поводу я не испытываю. Наоборот, становится лишь тревожнее. Мало того, что один проходимец хочет отнять у меня все, так я решила довериться другому.
– Что ж, сейчас сделаю тебе прическу и макияж. – Нина оглядывает меня и подливает вина. – Маникюр свежий, педикюр тоже. Кстати, я погуглила, Шахов холост…
– Нина, хватит. – Предостерегающе смотрю на нее, испытывая раздражение. – Если его помощь выйдет за рамки договора, – киваю на стол с папками, – то я на такое не соглашусь.
Заметив мой недовольный вид, подруга закатывает глаза.
– Ладно-ладно. Только когда переступишь порог ресторана, подумай о бабушке, обо мне. В конце концов, о себе. С виду ты, может, и сильная, но мы обе знаем, что это не так. Твоя храбрость напускная. – Нина поднимает запястье и смотрит на часы. – Всё, времени мало, едем собираться. Сейчас помогу тебе навести марафет, а вечером ты как-нибудь сама. От решения Шахова зависит будущее твоей фирмы. Нужно произвести хорошее впечатление на этого человека.
Маловероятно, что в таком настроении у меня получится это сделать, но попытаться стоит. На кону и впрямь очень много. Постараюсь быть милой.
Через пятнадцать минут мы с Ниной едем на такси ко мне домой. Подруга помогает соорудить прическу, выбирает платье из гардероба, наносит макияж. Попутно общается с бабулей, пока я морально настраиваюсь на вечернюю экзекуцию.
Не хочу идти на встречу с Шаховым, не хочу ни о чем его просить, но еще больше не хочу завтрашний день и людей Монастырского под дверями своего дома.
Из двух зол выбирай меньшее? Но от кого зла будет меньше, я пока не знаю.
Глава 2
На негнущихся ногах я иду к ресторану, где сегодня проходит какая-то светская тусовка. Радует, что Шахов назначил встречу в людном месте. Пока ехала в такси, немного погуглила про Григория Игоревича. И его внешность тоже внимательно рассмотрела – не в моем вкусе. Либо фотографии попались не совсем удачные. До красавчика Сомерхолдера, да хотя бы до обаяшки Клуни, Шахову далеко. Тем более – до моего Миши.
Встряхиваю головой. Не хочу думать в этот вечер о муже. Психолог мне, безусловно, помогла, но не настолько, чтобы захотелось вернуться к жизни после такого страшного потрясения. Иногда думаю, что частичка меня разбилась вместе с тем самолетом, в котором был муж.
Достав из сумки зеркало, промакиваю салфеткой уголки глаз, в которых начинает собираться влага. На мне сейчас тонна пудры и румян, чтобы скрыть серый оттенок лица. Я по-прежнему мало сплю, хотя по Мише почти не плачу. Теперь стала переживать из-за дел фирмы и плохого самочувствия бабушки. Уж не знаю, моя это заслуга или Эльвиры Арнольдовны, что фокус внимания сместился на другие вещи, но кажется, мне и впрямь стало капельку легче принимать такую реальность.
Администратор при входе задерживает взгляд на моем декольте и лишь потом спрашивает фамилию. Нина настояла на откровенном наряде, сама бы я ни за что не отважилась надеть это платье на встречу с незнакомцем. Грязных предложений Монастырского хватает. Но, скорее всего, другого шанса привлечь внимание Шахова не будет. Да и встречают, как известно, по одежке. У меня она сегодня очень впечатляющая.
– Дунаева Агния, – называю свое полное имя. – Григорий Игоревич Шахов назначил мне встречу на восемь.
– Проходите. – Администратор указывает взглядом, куда идти.
Каблуки звонко цокают по коридору. Я очень сильно волнуюсь. Администратор ждет, когда расположусь за столиком, интересуется, буду ли я делать заказ сейчас или позднее, вкратце рассказывает о мероприятии, которое проходит сегодня в стенах заведения, после чего оставляет меня одну.
Шахов не торопится появляться в ресторане – сильно опаздывает. Я набираю Нине и хочу спросить, точно ли встреча назначена на восемь, как вдруг замечаю высокого мужчину, который приближается к столику. Идет уверенной походкой через весь зал, разговаривая с кем-то по телефону. С картинкой из интернета у Шахова – а это именно он – мало общего. По крайней мере, от снимка не исходило такого давящего напряжения. И глаза… Взгляд у Григория Игоревича такой, будто он хочет содрать кожу и добраться до самых потаенных уголков души, узнать все секреты.
Я сбрасываю вызов, наблюдая, как Шахов подходит вплотную к столу. Завершив разговор, убирает телефон в карман пиджака. Садиться не спешит. Внимательно смотрит на меня сверху вниз. По непроницаемому выражению лица ничего невозможно прочесть.
Телефон в руке начинает вибрировать. Я едва не роняю его от неожиданности. Сбрасываю звонок подруги, затемняю экран и прячу сотовый в сумку.
Вспоминаю о Монастырском и его амбалах, о бумагах, которые принесла с собой, бабушке и бессонных ночах. Отчаяние толкнуло на безумный шаг, поэтому я здесь. Завтра слишком туманно и может не наступить вовсе. Не стоит об этом забывать.
– Агния Львовна, – набравшись смелости, протягиваю Шахову папку вместо руки, потому что его разглядывания вгоняют меня в краску.
– Григорий Игоревич, – представляется он и наконец-то садится за стол.
Больше не нужно высоко задирать голову, но когда наши глаза оказываются на одном уровне, я вдруг испытываю еще больший дискомфорт. Нет, и близко ничего общего этот мужчина не имеет с тем, кого я видела на снимках. Да и их было очень мало.
Пристальный взгляд по-прежнему сканирует мое лицо. Шахов берет папку и откладывает ее на край стола.
– Если не против, то сначала поужинаем, а потом поговорим о деталях. Я очень голоден.
– Да, конечно, – киваю я.
Шахов жестом подзывает официанта. Просит принести бутылку красного вина и два стейка.
Я продолжаю наблюдать за ним, снова вспоминаю снимки из интернета. В какой-то беседе Шахов признался, что не позирует для фото и не дает интервью. Интересно почему?
– Бумаги изучат юристы и финансовый отдел, а сейчас мне бы хотелось услышать суть проблемы, – раздается его холодный баритон. – И фамилии людей, которые доводят до отчаяния и угрожают.
Стойко терплю тяжесть темного взгляда, который все-таки опускается к моему декольте. Правда ненадолго. К нам подходит официант с вином и разливает его по бокалам.
Шахов смотрит на меня в упор.
– Выпей, – звучит как приказ.
Мне не нужно повторять дважды, тем более я и впрямь сильно нервничаю, а алкоголь всегда действует расслабляюще. Иной раз даже – как сыворотка правды.
Делаю два глотка. Чувство неуверенности притупляется почти сразу же. Сегодня я не успела ничего поесть.
Очень обнадеживает, что человек напротив ведет себя спокойно и уверенно. Не давит. Дает время. Только сейчас вдруг осознаю, что весь предыдущий месяц я постоянно чем-то занималась, куда-то бежала, что-то планировала – лишь бы не думать о Мише. Даже к священнику сходила на исповедь, что на меня совсем не похоже.
– Несколько месяцев назад умер отец, муж погиб. Когда немного пришла в себя и вступила в наследство, поняла, что дела фирмы идут не так хорошо, как это казалось при жизни близких людей. Возможно, я бы и дальше пыталась справляться сама, нашла инвесторов, но Монастырский помешал моим планам.
– Как ты на меня вышла? – вкрадчиво спрашивает Шахов.
– Нина Артёмова, мой юрист, собрала необходимую информацию. Узнала номер телефона вашего помощника. – Стараюсь, чтобы голос звучал максимально ровно, но слышно, как он дрожит.
Даже не знаю, что нервирует больше. Спокойный вид Шахова или то, что скрывается за этой невозмутимостью. Человек, сидящий передо мной, – опасный хищник. Будет молча наблюдать до последнего, а в самый непредсказуемый момент вцепится зубами в горло.
– Хочешь столкнуть нас с давним знакомым лбами, правильно я понимаю?
От тона, которым Шахов произносит эти слова, грудь опаляет приступ учащенного сердцебиения.
– Монастырский требует невозможного. Я не готова отдать дело своего отца и мужа. Сейчас это мой единственный заработок.
Намеренно не говорю, что не только заработок. Бизнес и работа помогают справляться с душевной болью.
– А мне, значит, готова отдать?
– Никому не готова, – отрицательно качаю головой. – Я пришла обсудить сделку и ее условия. Мы с командой разработали бизнес-план. После привлечения инвестиций прибыль может выйти на новый уровень. Однако без посторонней помощи и денег нам не выжить. Но речь именно о помощи, – делаю акцент на этом слове, – а не о полном поглощении фирмы. Желательно с гарантиями, что я продолжу ее возглавлять. Целая и невредимая. Мы готовы отдать половину акций и впоследствии перечислять вам пятьдесят процентов прибыли с условием, что будем под вашей защитой и нас перестанут прессовать. Давления со всех сторон очень много. Одной мне не справиться.
Официант приносит заказ. Шахов берет в руки нож и вилку, режет свой стейк и отправляет в рот кусочек мяса. С кровью. Выглядит впечатляюще. По коже бегут холодные мурашки от этого человека. Я обращаю внимание на кисти его рук. На одной виднеется шрам, который уходит под манжет рубашки. Шахов замечает, что разглядываю. Смотрит в ответ и ест мясо. Съедает всё до последней крошки.
– Почему не притронулась к еде? – интересуется он.
– Не ем мясо с кровью.
Григорий Игоревич берет салфетку, вытирает рот и кладет ее обратно.
– То есть твое предложение заключается в том, что при удачном инвестировании в обмен на проблемы с Монастырским я получаю пятьдесят процентов прибыли?
Киваю.
– А при неудачном?
Кажется, я замечаю блеск в его глазах.
Телефон Шахова заливается звучной третью. Григорий Игоревич смотрит на часы, отвечает, что задержится и чтобы начинали торги без него. Отложив мобильный, подзывает официанта и просит принести счет.
– Увеличим процент прибыли, и я начну работать лучше, – отвечаю на его вопрос.
Лицо и плечи сковывает напряжением от взгляда Шахова.
– Я с водителем. Куда тебя отвезти?
– Не стоит. Я доберусь на такси.
Шахов опять смотрит на меня в упор.
– Адрес, – повторяет таким тоном, что не решаюсь перечить.
Пусть везет, раз так хочется. Может, дорогой еще что-то успеем обсудить. Называю улицу и дом.
Шахов встает из-за стола и берет папку. Я вскакиваю следом. Иду за Григорием Игоревичем на улицу. Ощущаю себя странно. То ли это действие вина, то ли понимание, что Шахова, похоже, заинтересовало мое предложение и он его обдумает. В противном случае оставил бы папку на столе и не стал предлагать подвезти, правильно?
Я сажусь на заднее сиденье. Шахов располагается рядом. У его туалетный воды приятный запах, но все равно прошу водителя открыть окно. Жду, что наша беседа продолжится, но Григорию Игоревичу опять звонят. Он обсуждает с кем-то предстоящую конференцию, затем отдает поручения по новой сделке и заканчивает говорить аккурат в тот момент, когда машина подъезжает к моему дому. Шахов выглядывает в окно, буквально на пару мгновений, после чего поворачивается.
Собираюсь уточнить, на какое решение мне рассчитывать, но Григорий Игоревич опережает:
– Завтра я улетаю из страны на пару дней. Когда вернусь, сообщу, где и во сколько ты будешь меня ждать.
В районе солнечного сплетения поднимается вихрь. Это ведь не то, о чем я подумала? Хочу сказать, что предложение ограничено лишь пакетом акций и процентами, но в это мгновение дверь с моей стороны распахивается. Водитель услужливо подает руку.
– До свидания, Агния, – прощается Шахов, возвращая внимание к своему вновь звонящему телефону.
Позвоночник прошибает озноб. От ощущения надвигающейся опасности. Да, я сама добивалась этой встречи и просила Шахова о помощи. Только совершенно о другой.
Глава 3
Переступив порог дома, слышу, как бабуля вместе с Ниной идут мне навстречу. Подруга осталась ждать меня, но лучше бы поехала домой, потому что я не хочу сейчас обсуждать ужин с Шаховым. А придется. Больше не с кем.
– Ну, как все прошло? – взволнованно спрашивает Нина.
Скидываю неудобные туфли и сажусь на пуф. После такого прощания нужно еще бокал вина. Как минимум. За коленку меня никто не трогал, грязных и пошлых намеков не делал, смотрел Шахов вполне прилично, вел себя – тем более, но концовка этого вечера начисто убила во мне веру в доброту и порядочность Григория Игоревича. Хотя это последнее, на что следовало рассчитывать в такой ситуации. Люди, достигшие заоблачных высот, как правило, не склонны к лишним сантиментам и сразу дают понять, чего ждут от других.
– Шахов забрал документы для ознакомления. – При бабуле я не стану посвящать Нину в подробности сегодняшнего ужина.
– И всё?
– И всё.
Бабушка, не вмешиваясь, за нами наблюдает. Поджимает губы и отворачивается. Я бы и рада была сохранить какие-то нюансы в тайне, но люди Монастырского и домой успели заглянуть. Пришлось в общих чертах рассказать о своих проблемах, но разве старого человека проведешь? В ее глазах столько мудрости, что иной раз лучше промолчать, дабы не показаться глупой.
– Чай вам заварю, – произносит бабушка спустя долгие секунды молчания и оставляет нас с Ниной одних.
– Ну? – Подруга впивается в меня серьезным взглядом. – Тебя не было три часа. Шахов не принял никакого решения за это время?
– Принял. Только мне оно не нравится. Я на такое не подпишусь. Ясно?
– А вот с этого места поподробнее, – просит Нина.
– Вел себя этот тип вполне сносно, но в конце вечера, после того как подвез, сказал, что его не будет в городе несколько дней. А как прилетит, скинет эсэмэской время и место встречи.
– То есть…
– То и есть, – вздыхаю я. – Полкоролевства и любовницу в придачу он хочет. Еще и года не прошло, как Миши не стало, а я сразу прыгну в койку к другому? И при каких обстоятельствах? Стану содержанкой в обмен на защиту. И то спорно, тут больше узаконенной проституцией отдает. Шахов мне деньги и стабильность, я ему – тело и минеты. Как, скажи, после такого верить в лучшее? – Вопросительно смотрю на подругу.
– Ну-у… – тянет Нина. – Чего-то такого и следовало ожидать. Ты очень красивая девушка, да еще и в беде. Но я не думала, что Шахов до такой степени скотина, чтобы не оставить тебе выбора.
– Да нет уж. Это я дура. Не нужно было идти в ресторан и просить Шахова о помощи.
Дав себе секунду собраться с духом, я поднимаюсь на ноги. Не хочу показать бабушке, как в действительности расстроена. Нина отступает, пропуская вперед. Смотрит потерянно. Кажется, даже чувствует вину, ведь это была ее инициатива со звонком.
– Ась, – летит мне в спину. – Может, ты отдохнешь, встанешь утром и передумаешь?..
Нет, ошиблась. Нина явно не чувствует себя виноватой.
Резко поворачиваюсь, испепеляя подругу глазами. Не верю, что она предлагает мне спать с Шаховым.
– Ну вдруг это просто еще одна встреча…
– Меня пугает твоя наивность.
– У Шахова хорошая репутация. Вокруг полно доступных баб. Объяснишься с ним. Не станет же он тебя насиловать, в конце концов. Нам очень нужны эти деньги. – Последнее предложение Нина произносит громче.
Я шиплю на нее и киваю в сторону кухни. Не хватало еще, чтобы бабуля все это услышала и ее свалил сердечный приступ из-за непутевой внучки, которая решила продаться ради бизнеса погибшего мужа и родного отца.
– Вадиму позвоню, – отвечаю, подумав.
Это двоюродный брат Миши. Пусть у них были не очень хорошие отношения в последнее время, но должен же быть какой-то выход! Не хочу я отдавать свою фирму Монастырскому. И ехать в отель к Шахову тоже не хочу! Стать подстилкой влиятельного человека не входило в мои планы. Ничего кроме внутреннего отторжения эта мысль не вызывает.
На кухню захожу, надев на лицо маску беззаботности. Мы пьем чай, бабуля рассказывает о сериале, который крутят по телевизору, вспоминает историю из жизни с дедом, похожую на сцену из ящика. Потом, пожелав нам спокойной ночи, идет готовиться ко сну. Я бы тоже не прочь лечь: день был длинный и напряженный. Голова болит.
Нина смотрит на часы и подходит к окну. Открывает его и достает сигареты.
– Меньше десяти часов, Ася. Завтра утром Монастырский пришлет своих амбалов.
– Ты сейчас похожа на сутенершу. Надо было тебя отправить на встречу с Шаховым, – удрученно хмыкаю я.
– Да уже сама жалею, что не пошла вместо тебя. Кстати, такие, как он, в моем вкусе.
Я молча гипнотизирую фарфоровую чашку, думая о завтрашнем дне. Впервые не знаю, как поступить. Если изо дня в день придется принимать жесткие решения и так нервничать – лучше заняться вышиванием.
– Ладно. Не хочешь с Шаховым встречаться – не надо. Но как будем выходить из ситуации? На днях людям платить. Мы опять в долгах как в шелках… А послезавтра может и вовсе не наступить, – «обнадеживает» меня подруга.
– Попробую у Вадима помощи попросить. У него как раз дела пошли в гору.
– Это еще хуже, чем новая встреча с Шаховым! – озвучивает Нина мои мысли.
Но тогда я буду уверена, что попробовала всё, абсолютно всё. Если брат Миши откажет, то другого выхода не останется, кроме как согласиться на встречу с Григорием Игоревичем. Чтобы сказать ему, что я готова отдать шестьдесят процентов акций, только бы он не трогал меня. Господи, как со всем справлялся мой муж?
– Миша бы не одобрил, если бы ты пошла к Вадиму, – давит Нина на больное.
– Можно подумать, он пришел бы в восторг от интрижки с Шаховым.
– С Вадимом у них были разногласия. Серьезные, – продолжает давить Нина, но уже интонациями, и тянется за второй сигаретой.
Нервничаем обе. Это понятно. Но не Нине придется встречаться с Шаховым. Что же делать? Решаю дождаться утра. Если желание позвонить не пройдет, то наберу Вадима.
Мы допиваем чай, и я иду провожать Нину. Вопреки опасению, что не смогу уснуть, засыпаю сразу. То ли это действие алкоголя, который я давно не пила, то ли нервное перенапряжение, но сплю сном младенца до сигнала будильника утром.
Пока бабушка готовит вкусный завтрак, я кручу в голове наш разговор с Шаховым. Пытаюсь анализировать, что ждет меня дальше. Может, Григорий Игоревич и обладает терпением, но где гарантии, что не потеряет его, как Монастырский?
– Ася, ты мне позвони, как доберешься до офиса, – вдруг произносит бабушка с волнением в голосе.
Я отрываю взгляд от чашки.
– Все будет хорошо, – обнадеживаю свою старушку.
Поднимаюсь из-за стола и обнимаю ее слегка ссутулившиеся плечи.
– Позвони, – настаивает бабуля.
– Обязательно. – Чмокаю ее в щеку, благодарю за завтрак и иду собираться.
Набираю Вадима, но он не отвечает. Чему я даже не удивлена. Ладно, попытаюсь позднее.
Из дома выхожу с опаской. Сердце стучит как сумасшедшее. Надеюсь, люди Монастырского будут ждать в офисе. Но чуда не происходит. Я вижу двух амбалов рядом со своей машиной.
Страх сдавливает горло длинными когтями, не сразу получается сделать полноценный вдох.
– Доброе утро, Агния Львовна, – с насмешкой произносит один из бугаев, облокотившись о мою машину. – Прокатимся? – кивает в сторону черного внедорожника.
Я оглядываюсь по сторонам. Никого, кроме мужчины в костюме, который вышел из седана представительского класса, не замечаю. Даже если начну кричать, не уверена, что кто-либо поможет. Недавно я видела ролик в сети: на остановке напали на девушку. За бедняжку никто не заступился. Лишь какие-то парни сняли видео и убежали, смеясь на камеру, что давно не получали такого адреналина.
– Отойдите, – прошу, придав голосу твердости.
Если получится сесть в автомобиль и уехать, то отправлюсь прямиком в полицейский участок. Возможно, у Монастырского и там найдутся подвязки, а на меня снова начнут давить, но я не собираюсь сдаваться.
Издав громкий смешок, бугай отрицательно качает головой и смотрит на меня настолько наглым взглядом, что едва сдерживаюсь, чтобы не заехать ублюдку каблуком по яйцам.
– Ты в кого такая бесстрашная, дамочка? – Он хватает меня за локоть и больно сдавливает.
Я взвизгиваю, больше от неожиданности. И прихожу в еще большее недоумение, когда за спиной слышится незнакомый мужественный бас:
– Ну-ка отпустил девушку и отошел от ее машины.
Человек Монастырского беспрекословно выполняет команду и отступает от меня.
Оборачиваюсь, чтобы рассмотреть спасителя и поблагодарить, что заступился, но слова застревают в горле. А сама я едва не делаю шаг в сторону своих обидчиков, потому что мужчина в черном костюме, раскрыв полы пиджака, демонстрирует пистолет в кобуре.
Шумно сглатываю. Такие штуки я видела только в кино и по телевизору.
– С этого дня я охранник Агнии Львовны, – продолжает басить незнакомец. – Григорий Игоревич Шахов просил передать Борису Артемьевичу привет. – Он указывает подбородком в сторону своего седана: – Идемте, Агния Львовна.
Мне требуется несколько секунд, чтобы сдвинуться с места и последовать за своим спасителем, то есть охранником. Это гораздо лучше, чем отпетые головорезы Монастырского. И все бы ничего, помощь от Шахова подоспела вовремя, но мои планы неизменны: я не готова спать с другим мужчиной. О чем и сообщу Григорию Игоревичу, когда он вернется из своей командировки.
