Buch lesen: «БАНКОВСКАЯ ТАЙНА. Цикл юмористических историй из жизни российского банка»

Благодарность: Марине, Славе, Маше, Мише, Антону, Диме, Свете, Тане, Вете, Коле, Лене, Ване, Саше, Лёше и всем остальным, кто вольно или невольно содействовал содержательному наполнению данного произведения

«А она была?»

Владимир Путин о банковской тайне, сессия Всемирного экономического форума, Москва, 30 октября 2001 года

Закон «О банках и банковской деятельности» гласит, что все служащие кредитной организации обязаны хранить тайну об операциях, счетах и вкладах её клиентов и корреспондентов, а также об иных сведениях, устанавливаемых кредитной организацией…

В связи с этим автор считает необходимым заверить, что всё, о чём рассказано ниже, не имеет никакого отношения к какому-либо конкретному и реально существующему российскому банку. Возможные совпадения с реальными событиями и персонами совершенно случайны.

Главный герой «Банковской тайны» Андрей Гардези является вымышленным персонажем, занимающим пост вице-президента вымышленного банка.

Предисловие

С Андреем Гардези я познакомился через общих знакомых по какому-то случайному делу бытового характера. С тех пор мы регулярно общаемся, но вряд ли я могу считать себя его другом. Мы не особо близки, даже обращаемся друг к другу на «вы», хотя почти ровесники – оба относимся к поколению родившихся в 1970-х. Но иногда за кружкой пива, рюмкой коньяка мы делимся кое-какими поучительными историями из своей жизни, а иногда – явно выдуманными байками, чтобы скрасить лирикой или юмором наши философские и житейские беседы.

Чаще всего мы собираемся пятничными вечерами вдвоём у меня дома на кухне, изредка к нам присоединяется кто-нибудь из моих или его приятелей – например, упоминаемый в паре историй Матвей Угрюмов, старинный товарищ Гардези. Может быть, нам и общаться-то проще, потому что ничто, кроме таких бесед с историями и байками, нас друг с другом не связывает.

Гардези – банкир, хотя он возражает против такого определения. Банкиры, поясняет он, владеют банками или хотя бы являются их первыми лицами, а он всего лишь наёмный служащий, хотя и дослужился до вице-президента банка средней руки. Вице-президент – это всего лишь статус, за ним может скрываться и незаменимый менеджер, и свадебный генерал, объясняет Гардези, поэтому визитная карточка со строчкой «вице-президент» под фамилией, именем и отчеством не должна слишком уж льстить тщеславию здравомыслящих людей.

Я записал на память и переложил на более или менее литературный язык лишь малую часть историй из профессиональной жизни Гардези, которые он рассказывал под хмельком или под влиянием хорошего настроения. Это просто миниатюрные рассказы, не претендующие на глубину мысли, а может быть, вообще – выдуманные хохмы. Я не специалист и не берусь судить, может ли рассказанное быть правдой.

То, что мне доводилось читать про банки в художественной литературе, почему-то было связано, главным образом, с криминальными приключениями – банки выступали местом завязки или развязки сюжета детектива или боевика. С точки зрения нормального обывателя банк – одно из самых скучных мест повседневной жизни. Однако теперь я знаю, что это не обязательно так. Не потому, что банковская деятельность вдруг показалась мне интересной или какой-то особенной. А потому, что банк – это не только место, но и люди, которые в нём работают и с которыми могут происходить самые разнообразные истории – простые или многозначительные.

Например, такие, о которых я узнал от Андрея Гардези.

Как стать вице-президентом банка

Нет, я не банкир. Посмотрите в толковом словаре русского языка, кто такой банкир. Управляющий банком или его владелец. Вот видите! Я не банкир.

Во-первых, я не владею банком. К сожалению. Хотя нет – к счастью. Сомнительное удовольствие. Для частного владельца банковский бизнес, конечно, может быть доходным. Но при этом банковский бизнес всё-таки слишком непредсказуемый и хлопотный. Разумеется, можно сделать его более предсказуемым и не таким уж хлопотным… Но тогда он не будет таким уж доходным.

Да, вы правы, эту банальную мудрость можно отнести к любому бизнесу, но к банковскому делу особенно. Дело в том, что оно слишком привязано к такой непонятной материи, как пресловутое человеческое доверие. Банк имеет дело, главным образом, с чужими деньгами. Весь его бизнес состоит из оборота этих денег. Взял подешевле, отдал подороже… Тебе доверили деньги одни клиенты, ты доверил эти деньги другим клиентам… Своеобразный посредник на доверии. И, как любой посредник, банк зависит от благополучия и планов каждой из двух сторон, между которыми он зарабатывает свой трудовой процент. Стоит где-нибудь возникнуть проблеме с доверием, как рушится вся эта нехитрая цепочка. Или тебе боятся доверить деньги, или ты боишься кому-то их доверить… Кризис доверия. Вот что самое опасное для любого нормального банка.

А теперь посмакуйте термин «кризис доверия» и соотнесите его с новейшей отечественной историей… Теперь понятно, почему владение российским банком мне кажется слишком непредсказуемым и хлопотным? И вообще, вспомните – когда происходит какой-нибудь кризис, всегда первыми страдают банки! Бедняги. Поверьте мне, лучше быть уволенным из разорившегося банка, чем разбираться с его кредиторами на правах собственника…

Во-вторых, я не управляющий банком, то бишь не председатель правления или президент. К сожалению. Хотя нет, тоже всё-таки к счастью. Сомнительное удовольствие. По уставу первое лицо банка в ответе за всё. При этом разбираться во всём глава банка всё-таки не в состоянии. Приходится доверять своим заместителям… Вот-вот, а о проблеме доверия я уже говорил… Поверьте мне, лучше быть уволенным из разорившегося банка с не самой высокой должности, чем разбираться с его кредиторами на правах первого лица…

Вот быть каким-нибудь вице-президентом – самое оно! Зарплата высокая, служебный автомобиль, кабинет, статус, паблисити… Так что совершенно непонятно, какой смысл именно возглавлять банк?

Поэтому, друзья, я и вице-президент. Правда, вице-президенты разными бывают. Вице-президент – это либо статус, либо должность.

«Статусные» вице-президенты – это кто угодно, кому пожаловали на визитную карточку надпись «вице-президент». Это нужно, например, для того, чтобы директору мелкой фирмы было приятно, что его навестил не просто кредитный инспектор банка, а его вице-президент. Наверное, почётнее, когда долги из тебя выбивает якобы топ-менеджер… Здорово же сказать: «Я вчера послал куда подальше их вице-президента!» Да и со всяческих презентаций, конференций и фуршетов интереснее приносить стопку визиток именно вице-президентов, а не рядовых специалистов отделов продаж или связей с общественностью…

«Должностные» вице-президенты – это другое дело. Реальные заместители президента. Курируют направления бизнеса, руководят департаментами, входят в состав правления банка… Статус у них есть и так, но о нём им думать некогда, потому что дел много.

Судьба распорядилась так, что я стал вице-президентом по должности. Что я сделал для этого? Да ничего особенного. Секрет очень прост.

Во-первых, я начал работать в российском банке в первой половине 1990-х. Банков было много, возможностей было ещё больше, а специалистов не хватало. Достаточно было взяться за новое направление, и если удавалось его хоть как-нибудь развить, то дело в шляпе – можно было рассчитывать возглавить соответствующий департамент в должности вице-президента.

Во-вторых, ещё будучи мелкой сошкой, я старался ассоциироваться у руководства только с позитивом. Например, когда подписывал документы у президента в кабинете, помог ему настроить кондиционер. Сопровождал своё непосредственное начальство только на те высокие совещания и аудиенции, где нас должны были хвалить. Во время визитов президента в наш рабочий офис изображал на лице самую напряжённую работу мысли или докладывал своему начальнику о каком-нибудь локальном успехе…

В-третьих, добравшись уже до должности начальника отдела, один раз позволил себе рискнуть на заседании правления, куда был приглашён, как говорится, с «билетом на откидное кресло». Рассматривали мой вопрос о начале работы с государственными облигациями, а мой начальник, скажем откровенно, мямлил. В ответ на вопрос президента «Кто ещё хочет высказаться?» я, обливаясь потом, поднял руку. Слово за слово – и в итоге я выпалил, что настолько верю в новое направление бизнеса, что готов отказаться от зарплаты и существовать только на проценты от будущих доходов… «Браво!» – сказал растроганный президент.

Собственно, вот таким образом я и стал вице-президентом банка и одновременно главой департамента финансовых рынков спустя три года после начала своей банковской карьеры.

Итак, прийти вовремя, произвести впечатление и не побояться рискнуть.

И ещё одно немаловажное условие – надо много работать.

Всё, хватит монологов.

P. S. Про то, что нужно избегать быть банкиром, забудьте. Я пошутил. Но и о том, что нужно обязательно им стать, тоже не думайте. Как говорил булгаковский Воланд, никогда и ничего не просите, сами всё дадут. Достойных вице-президентов назначают президентами. Либо в этом банке, либо уже в другом – это зависит от дальновидности собственников банков. Что же касается владения банком… А чего тут думать? Копите первоначальный капитал!

И помните, что в банковском бизнесе, как и в любом другом, менеджер занимается не деньгами, не услугами, не бумагами, не технологиями, а – людьми. И именно с людьми нужно научиться иметь дело в первую очередь. Собственно, по большому счёту, об этом все мои истории.

Девять месяцев

Это было утро солнечного августовского понедельника.

Я сидел на своём рабочем месте и мучительно страдал. Я всегда страдаю в понедельники по утрам. Но мучительно страдать у меня было две причины.

Во-первых, я героически боролся со сном, потому что бурное воскресенье закончилось для меня всего лишь четыре часа назад. В том смысле, что я упал в кровать, заснув на лету, четыре часа назад, а сполз с кровати, так и не проснувшись, полтора часа назад. Итого сон – два с половиной часа. Организму этого было мало, и он требовал нирваны. Я сопротивлялся вяло.

Во-вторых, в кресле для посетителей сидел мой друг Матвей. Он ждал меня в этом кресле с восьми утра. Он приехал, чтобы посоветоваться со мной по делу, но ожидание настроило его на лирический лад. Лирический лад у Матвея – это посвящение друзей в Матвеевы планы личной жизни. Планы эти, как правило, строились на девять месяцев вперёд, никогда не отличались оригинальностью, но трогали своей искренностью и оптимизмом, а потому прерывать монолог было кощунством и надругательством над святой дружбой. Оставалось лишь слушать и мучительно страдать.

Матвей планировал много, обстоятельно и со вкусом. О том, какая совместная жизнь его ожидает с такой прелестью, как некая Катенька. (Девять месяцев назад была Оленька.) Как они собираются поехать в отпуск на Кипр. (Девять месяцев назад – в Египет.) Какую трёхкомнатную квартиру он хочет купить. (Девять месяцев назад – двухкомнатную.) Как он, наконец, соберётся и уволится к чёртовой матери из этой дурацкой торгово-закупочной фирмы и найдёт, в конце концов, достойную работу с достойной зарплатой. (Девять месяцев назад… гм… впрочем, он говорил то же самое.) Я боролся с зевотой, ворочая скулами и хрустя челюстью. Матвей не обращал на мои гримасы никакого внимания. Он вошёл в стадию рассуждений «до хорошей жизни два шага» и мыслями был уже в лучшем мире.

Однако, слава богу, спустя минут десять эти рассуждения логически привели его к философской теме финансового благополучия, а значит, и к делу, ради которого он ждал меня в приёмной с раннего утра.

– Слушай, я тут на днях купил государственные облигации, – возбуждённо сообщил он мне. – Купил, пока дешёвые. Представляешь, восемьдесят процентов годовых! Если пересчитать по курсу доллара… – Матвей зашевелил губами, подсчитывая.

– Ну, и зачем ты их купил? – осведомился я, мрачнея.

– Дык восемьдесят процентов годовых, – поражаясь моей тупости («Даром что банкир!»), объяснил он. – Ты прикинь, какая доходность!

– А чего ты ко мне пришёл, раз уже купил? – осведомился я, мрачнея ещё больше.

– Дык посоветоваться! – хлопая глазами, ответил Матвей, этот яркий представитель отечественного легиона лихих финансовых инвесторов. – Купить ещё сейчас или чуть попозже?

– А сколько ты уже купил?

Матвей назвал сумму, которую он потратил на государственные облигации. Я проснулся окончательно.

– Сколько?! – просипел я.

Матвей повторил. Медленно и членораздельно.

– Ты что, родительскую квартиру продал? – с подозрением спросил я.

– Да нет, ты что! – попытался он меня успокоить. – Я денег на работе занял…

Мне стало нехорошо.

– Слушай, говорят, сейчас акции дешёвые, – значительно проговорил Матвей, доверительно понизив голос. – Я могу ещё занять…

И тут меня прорвало. Я громко спрашивал, кто его надоумил покупать ценные бумаги на чужие деньги. Я раздражённо просил объяснить, с каких это пор он перестал быть наёмным трудягой и стал воротилой финансового рынка. Я нервно предлагал посчитать, во что ему обойдётся рост курса доллара на каждую копейку…

Надо признать, мой резкий переход от состояния дремоты к допросу с пристрастием произвёл на Матвея неизгладимое впечатление. На его лице явственно стало проступать выражение раздражённой растерянности и обиженной досады, каковое бывает разве что у мужа, которому жена только что популярно объяснила, что приобретённый им на распродаже и с гордостью преподнесённый ей в подарок «парфюм» является не просто дешёвой, но и ещё небезопасной для здоровья подделкой. Когда я излил первую порцию праведного гнева финансиста, Матвей лишь ошарашенно вымолвил:

– Дык ты же мне сам рассказывал…

– Что? Что я рассказывал? – агрессивно спросил я, ещё не остыв.

– Доходность, – уныло бубнил Матвей. – Облигации… Пятьдесят копеек на каждый рубль… Высшая категория надёжности…

– Так когда это было? – возопил я.

– В декабре, – прошептал полностью деморализованный Матвей. – Девять месяцев назад…

Я излил на него вторую порцию праведного гнева, объяснив, что девять месяцев полагается вынашивать ребёнка, а не решение вбухать уйму денег в ценные бумаги.

– Так что мне делать? – опечалился Матвей.

– Продавать на хрен, – жестоко посоветовал я.

– Так эти облигации сейчас ещё дешевле, – ужаснулся Матвей. – Мне же их в убыток продавать придётся!

Я не успел ответить. Вошла Татьяна Феликсовна, мой секретарь-референт, и молча положила на мой стол распечатку из ленты новостей. Заголовок с пометкой «Срочно!» гласил: «Совместное заявление Правительства Российской Федерации и Центрального банка России».

Я читал текст, преисполняясь его печальной пафосной торжественностью. Кризис на мировых финансовых рынках… обострилась проблема управления государственным долгом… непомерным бременем для государственного бюджета… определённые трудности… приостанавливаются торги на рынке…

– Матюша, – нежно произнёс я. – Продавать тебе уже ничего не придётся…

Я посмотрел на часы. Было почти десять часов утра. 17 августа 1998 года, понедельник.

Матвей рассчитался с долгами только девять месяцев спустя, что по-своему закономерно. Совместной жизни с Катенькой у него не вышло, потому что она его покинула в октябре 1998 года, когда его уволили по сокращению штатов из столь ненавистной ему торгово-закупочной фирмы. Из-за долгов родительскую квартиру пришлось разменять на нечто гораздо более скромное.

Планировать он, правда, не перестал. И срок его планов всё тот же – девять месяцев. Когда он настраивается на лирический лад, то всё так же посвящает меня в перспективы своей личной жизни. Правда, он не рассуждает больше о «хорошей жизни в двух шагах». И не ругает свою нынешнюю и неожиданную для меня работу инженера на молочном комбинате. И скромной квартиркой своей вроде бы доволен…

Но совместную жизнь с некоей прелестью он всё-таки планирует. Зовут её Юленька, и про Кипр она даже не заикается. Ей и так хорошо.

А тому, что он больше не советуется со мной по делу, я даже рад. И не говорите мне, что финансовый кризис – это плохо. Я это знаю не хуже вас, а может, и лучше. Я знаю это хотя бы в силу своих профессиональных обязанностей. Но, знаете, иногда бывает и хорошо. Спросите у моего друга Матвея. Вон он как улыбается…

Объективный повод выпить

Вот вы всё спрашиваете меня, много ли пьют в банке? Можно подумать, что в банках работают не нормальные люди, а вечно страдающие от стрессов алкоголики или, наоборот, вечно озабоченные и сосредоточенные на прибылях трезвенники. В банках работают нормальные люди! Они пьют не много. Но часто. Почему часто? Потому что много чужих денег проходит через их руки. И пьют банковские служащие вовсе не от чёрной зависти или от непомерной ответственности, а от обилия объективных поводов выпить. Ну, чего вы ухмыляетесь? Хотите пример?

Знаете, что такое «непоставка»? Правильно: это когда вам должны поставить какой-то товар по договору, но не поставляют. Бывает ещё хуже: то, что вам должны поставить, но не поставляют, вы, в свою очередь, должны поставить ещё кому-то, причём в тот же день. А в банке это бывает ещё хуже: то, что должно быть поставлено и не поставляется, как правило, принадлежит не банку, а его клиенту, который может и обидеться, навыставлять претензий и штрафов, после чего уйти на постоянное обслуживание в другой банк, попутно растрезвонив всему миру, какие в нашем банке работают дилетанты и жулики.

И вот представьте, что мы ждём из другого банка поставки ценных бумаг нашего клиента на несколько миллионов долларов, а эти ценные бумаги, в свою очередь, ждёт от нас один серьёзный иностранный банк. К трём часам дня становится ясно, что ценные бумаги, которые должны были поступить на наш счёт в депозитарии, так и не поступили. Ребята из банка-поставщика божатся, что поручение на перевод ценных бумаг отправили, даже их курьер уже успел вернуться из депозитария с распиской о приёме поручения. Я звоню в депозитарий, где говорят, что никакого поручения не получали.

– Кто-то из них нам мозги полощет, – выдвигает предположение начальник операционного управления Юра Сахаров.

– Непоставка! – шепчет начальник отдела международных операций, которому очень не хочется общаться по этому поводу с серьёзным иностранным банком.

В те пять минут, пока я напряжённо размышляю, что делать, произносится ещё много разных слов в адрес банка-поставщика и депозитария, но ни одного по делу. И ни одного приличного.

Я не буду утомлять вас нервной историей о том, как мы в испарине разыскивали эти чёртовы ценные бумаги. О том, как готовились брать кредит под сумасшедшие проценты, чтобы на эти деньги накупить на открытом рынке по сумасшедшим ценам столько же и таких же ценных бумаг, которые потерялись. О том, как Юра Сахаров ездил в депозитарий хватать за грудки местных операционистов, а начальник отдела международных операций ездил в банк-поставщик хватать за грудки их курьера. О том, как в тот день мы истратили несколько сотен долларов на истерические разговоры по мобильным телефонам. О том, как я опустошал свой словарный запас английского языка, разъясняя лондонским коллегам, что всё в порядке и они не видят ценные бумаги на своём счету исключительно по техническим причинам. О том, как наш клиент опустошал свой словарный запас нецензурного русского языка, прося меня показать пальцем, кого именно из своих сотрудников я отдам ему на собственноручное растерзание…

Чем всё закончилось? Юра Сахаров потому и возглавляет операционное управление, что умеет хватать за грудки. Выяснилось, что курьер передал поручение под расписку операционистке депозитария, у которой неожиданно заболел ребёнок, из-за чего она резко рванула с работы… Не знаю, как это вышло, но поручение оказалось у неё в сумке, с которой она и помчалась домой к драгоценному чаду. Этот документ, стоивший несколько миллионов долларов и несколько миллиардов наших нервных клеток, она обнаружила у себя в сумке только под вечер и в состоянии остолбенелого испуга позвонила на работу, откуда позвонили уже нам.

Юра продемонстрировал чудеса каскадёрского вождения автомобиля, в течение получаса доставив поручение из окраинного микрорайона в депозитарий, а затем проявил недюжинную силу убеждения, заставив депозитарий принять поручение к исполнению после окончания рабочего дня. Благодаря тому, что с Лондоном у нас трёхчасовая разница во времени, мы успели.

В офис Юра вернулся в девятом часу вечера с огромной бутылкой виски.

– В депозитарии дали, – лаконично объяснил он.

Ну, скажите мне, разве это не был объективный повод выпить?

А я ещё не рассказал вам, какие объективные поводы нам дают ошибки трейдеров, риск-менеджеров, бухгалтеров, юристов, переводчиков, секретарей и многих других представителей нашего славного банковского коллектива…

Редко пить не получается.