Buch lesen: «Крестный. Огонь по отморозкам»

Schriftart:

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1

– Ну что, нравится тебе моя идея? – спросил Альберт Дадамян у Потапова, после того как закончил излагать суть своего предложения.

Потапов, сидевший вместе с Альбертом на диване, молча взял с невысокого столика бутылку мартини и разлил ее содержимое по бокалам.

– Давай лучше выпьем, Алик, – предложил он, поднимая бокал.

– Выпьем, Сережа, конечно, выпьем, – с готовностью согласился Дадамян и тоже взял бокал.

Когда оба их осушили, Альберт, хитро прищурившись, посмотрел на задумчивого Потапова и снова спросил:

– Ну что, вступаешь в мою Ассоциацию спортсменов-предпринимателей?

Потапов в ответ усмехнулся:

– Кто тебе это название придумал – спортсмены-предприниматели?

– Чем плохое название? – недоуменно пожал плечами Дадамян. – Я сам его придумал. Мы с тобой бывшие спортсмены: я борец-классик, ты боксер. Оба теперь бизнесом занимаемся.

– Я, Алик, уже давно не боксер, а скорее кокер-спаниель, – отшутился Потапов, вынимая из пачки сигарету и прикуривая ее, – в спортзале на тренировке последний раз лет десять назад был, сигареты, как ты, наверное, успел заметить, изо рта не выпускаю.

– Э-э-э, – эмоционально взмахнул рукой Дадамян, – брось прибедняться, Сережа, ты еще форму держишь, а я вот совсем расплылся.

После этих слов Альберт с довольной улыбкой на устах положил густо покрытую волосами руку на свой весьма внушительных размеров живот.

Дадамян был высокий сорокалетний мужчина с седыми волнистыми волосами, сильно поредевшими с возрастом.

Когда-то Альберт боролся в весе до ста килограммов на борцовском ковре, но, бросив спорт, прибавил к своему рабочему весу еще килограммов тридцать и в сорок лет производил впечатление громадного увальня с неизменной добродушной улыбкой на лице и иронично поблескивающими черными цепкими глазами.

Дадамян был первым и одним из немногих спортсменов в области, выполнившим норматив мастера спорта международного класса. Поэтому он был любимцем не только у многочисленных спортивных болельщиков, следивших за его успехами как на всесоюзной, так и на международной арене, его также уважали и ценили местные деятели партийных и государственных структур, гордившиеся тем, что воспитали в области такого прекрасного борца.

Во многом благодаря своей популярности среди «отцов» области Альберт по окончании спортивной карьеры успешно начал карьеру спортивного функционера.

С начала перестройки Алик, как его звали близкие друзья, возглавлял уже первый в области негосударственный Фонд поддержки спортсменов. Кроме этого, он являлся учредителем многих коммерческих предприятий, кои успешно развивались, пользуясь его влиянием и поддержкой.

– Кабинетная работа, сам понимаешь, – улыбался Альберт, – самое спортивное мероприятие для меня сейчас – это баня. Каждую неделю хожу туда с друзьями, хочешь, и ты приходи. Я по понедельникам в Щукинской бане парюсь, там в этот день никого, кроме меня и моей компании, не бывает. Посидим, пивка попьем, заодно и дела пообсуждаем.

– Спасибо, Алик, – поблагодарил Потапов, – обязательно воспользуюсь твоим предложением… сходить с тобой в баню.

Блестящие глазки Альберта внимательно и цепко впились в лицо Потапова.

– А как насчет другого моего предложения? – спросил Дадамян. – Пойдешь со мной вместе в политику?

– Знаешь что, Алик, – улыбнулся в ответ Потапов, – если бы ты организовывал ассоциацию спортсменов, я бы с радостью возглавил в ней фракцию бокса, а лучше настольного тенниса – меньше ответственности и денег требует… Помогали бы спортсменам после завершения их спортивной карьеры устраиваться в жизни, детский спорт бы развивали. Всем этим я, правда, и так занимаюсь, но в компании с тобой я бы делал это с еще большим удовольствием.

– Что тебя смущает, Сережа? – спросил Дадамян.

Потапов усмехнулся:

– Если честно, то смущают сами спортсмены-предприниматели… Все это звучит как легализованный рэкет-клуб. Боюсь, что организация с подобным названием вызовет серьезное недоверие как у правоохранительных органов, так и у руководства губернии.

– Да брось ты, – поморщился Дадамян. – Зря, Сережа, беспокоишься, откровенных бандюков в команду мы брать не будем. Все люди будут солидные, с деньгами и влиянием в городе. А спортсменов я специально в названии упомянул. Спортсмены – это всегда сила, а объединенные спортсмены – это сила очень большая. Предприниматели же – это всегда деньги, и деньги немалые… Я хочу создать структуру, которую бы все уважали и боялись. В области грядет большая смена власти, губернатор стар и скоро уйдет в отставку. Если мы с тобой объединим усилия и свой политический вес, нам мало кто сможет противостоять.

Потапов внимательно слушал Альберта, не перебивая, лишь изредка затягиваясь сигаретой. Когда Дадамян закончил свою речь, Потапов ответил не сразу, он еще несколько секунд обдумывал его слова.

– Ты все верно мыслишь, Алик, – произнес он наконец, – добиться чего-либо значимого можно, лишь объединив усилия, но, по-моему, ты забываешь об обратной, темной, стороне этого процесса.

– Ну, давай, Сережа, освети мне ее, эту темную сторону. – Альберт нетерпеливым движением поправил на запястье золотые часы с браслетом.

– Объединившись со своими союзниками, ты становишься не только большой силой, но и крупной мишенью, – ответил Потапов.

Полное лицо Альберта расплылось в самодовольной и одновременно добродушной улыбке:

– Нет еще такой пушки, которая смогла бы расстрелять такую мишень, как я. А если даже и найдется такой стрелок с пушкой, я о его планах узнаю раньше, чем он успеет их осуществить. Я ведь давно в этих краях живу, много чего знаю, есть связи кое-какие и влияние.

– Смелый ты, Алик, никого не боишься, – усмехнулся Потапов.

– Ты тоже, Сережа, никогда трусом не был. Так чего ты сейчас опасаешься? Почему медлишь с ответом? Ведь выгоды и мои, и твои очевидны в случае успеха.

– Я, Алик, опасаюсь всегда только одного, – ровным, немного отстраненным тоном ответил Потапов. – Мой бизнес – это мое детище. Я свою структуру создавал не один год и прошел через многое, чтобы сохранить и защитить ее. Если я и лез в политику и добивался власти и влияния, то только для того, чтобы защитить себя, своих людей и свои предприятия от посягательств врагов.

Потапов встал и, пройдясь по своему кабинету, остановился перед Альбертом.

– Лезть во власть ради власти, Алик, это большая глупость, надеюсь, что ты это прекрасно понимаешь, – продолжил Потапов, – твое влияние в городе и без того велико, и прежде чем соглашаться на твое предложение, я хочу знать, ради чего это все затевается, каковы конечные цели. Если ты хочешь усилить свое влияние на власть, то это, наверное, еще стоит поддержать, если же ты сам хочешь стать властью, то в этом случае я еще десять раз подумаю. При таком варианте развития событий ты, на мой взгляд, затеваешь слишком опасную игру, которая не соответствует твоему уровню.

Глаза Альберта после этих слов Потапова сверкнули нехорошим холодным блеском:

– Кто это определил мой уровень? Покажи мне этого человека. Уж не ты ли?

Потапов грустно улыбнулся:

– Нет, не я, Алик. Нашу значимость в этой жизни определяет сама жизнь, стечение сложившихся обстоятельств, которое определило нашу судьбу и дало нам некоторые возможности, выше которых нам с тобой прыгнуть не дано.

– Хорошо сказал, – усмехнулся Альберт. – Но как все же тебя понимать? Ты что, отказываешь мне?

– Нет, не отказываю, – ответил Потапов, – я же сказал, что должен подумать. Мне надо обсудить со своими партнерами, на каких условиях моя структура будет поддерживать тебя.

– Подумай, Сергей, подумай, – уже более добродушным тоном произнес Альберт, вставая.

Лицо Дадамяна с небольшим, несмотря на кавказское происхождение, крючковатым носом снова озарила улыбка:

– Я думаю, что ты правильно оценишь мое предложение, – продолжил Дадамян, – мы с тобой крупные, сильные люди и должны быть вместе. Если к моим ста тридцати килограммам прибавить твои девяносто, наш вес с тобой существенно увеличится, и не только в политике.

После этих слов Альберт засмеялся, довольный своей аллегорией.

Потапов ничего не ответил. Дадамян перестал смеяться и заговорил серьезным тоном:

– Не надо нам с тобой ссориться, Сергей. Если мы будем вместе, то обязательно выиграем. Если же порознь, то проиграешь прежде всего ты. Знаешь, за моей спиной сейчас большая сила собирается, поэтому лучше быть с нами в одной команде.

– Звучит почти как скрытая угроза, – усмехнулся Потапов.

– Что ты, что ты, – засмеялся добродушным смехом Дадамян, – какая угроза, Сережа? Я просто очень тебя уговорить хочу. Как друга уговорить, которого люблю и уважаю… Так когда мы вместе в баню пойдем?

– Надеюсь, что скоро, – ответил Потапов.

– Ну вот и хорошо, – искренне обрадовался Альберт, – попаримся, очистимся от грехов и дурных мыслей и спокойно поговорим.

Дадамян попрощался с Потаповым, пожав ему руку, и покинул кабинет президента ассоциации «Корвет».

Почти сразу же, едва за Дадамяном закрылась входная дверь, в кабинет вошел Константин Титов, директор охранного агентства «Легион».

Костя Титов был невысокого роста, широкоплечий крепыш, достаточно молодой: не так давно ему исполнилось двадцать восемь лет. Но при этом, несмотря на свой возраст, он являлся главным силовиком в структуре Потапова, на деле неоднократно доказавшим свою преданность, а также цепкость и смекалку хорошего оперативника.

– Ну что, Сергей Владимирович, – радостно улыбаясь, произнес Титов, – Дадо сделал тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться?

Улыбчивость и веселый нрав были неизменными чертами характера никогда не унывающего Кости.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво произнес Потапов, – впрочем, Альберт, видимо, уверен, что он мне сделал именно такое предложение. Он хочет, чтобы мы были с ним вместе в готовящейся большой войне за власть.

– Каково наше место в этой игре? – спросил Титов.

– Почетное, – усмехнулся Потапов, – но, разумеется, не первое.

Костя пожал плечами и сказал:

– Об этом можно было бы догадаться. Если он получит нас в союзники, то ему останется ехать на белом коне впереди войска к победному финишу.

– Возможно, он так и думает, – подтвердил Потапов.

Размышляя, он снова прошелся по своему кабинету и уселся в кресло за рабочим столом.

– Альберт посчитал, что он вырос из своего привычного костюма, ему хочется большего, и он полагает, что я могу и должен ему в этом помочь.

– Может, нам еще и под «крышу» к нему перейти, – с недоброй иронией в голосе заметил Титов.

– Во всяком случае, он бы не возражал, – в тон Константину ответил Потапов.

Однако, несмотря на шутливый тон, и Потапов, и Титов понимали, что Дадамян является одной из самых надежных «крыш» в предпринимательской среде области.

Будучи одним из самых состоятельных людей города, Дадамян, использовав свою известность и связи, приобрел большое влияние не только среди чиновничьей элиты.

Являясь спортсменом общества «Динамо», Альберт дружил со многими высокопоставленными сотрудниками областного и городского УВД.

Кроме этого, Дадамяна уважали и в криминальных кругах за его влиятельность и организаторские способности.

Во многом этому способствовали и сами бывшие спортсмены, крутившиеся вокруг Дадамяна и кормящиеся от него. При этом многие из них уже успели после окончания спортивной карьеры приобрести и криминальный опыт.

Все это и сделало Дадамяна, пожалуй, самым влиятельным в городе теневым деятелем, сравниться с которым по значительности и авторитету могли лишь несколько человек, одним из которых и был Потапов.

Однако Потапов и Дадамян за всю историю их становления как бизнесменов и просто влиятельных в городе людей никогда остро не конфликтовали. Их отношения вполне можно было назвать даже дружескими.

В отличие от Потапова Альберт не был погружен в детали организации бизнеса. По натуре он был скорее не бизнесмен, а общественный деятель.

Как правило, непосредственной организацией на предприятиях занимались его менеджеры. Альберт предпочитал просто «стричь купоны» с дохода своих фирм, а также собирать дань с предпринимателей, которые работали под его «крышей».

Куда с большей охотой он занимался организацией вышибания долгов для себя и своих знакомых. Не раз выступал третейским судьей в спорах между различными группировками, а также по-прежнему принимал участие в развитии областного спорта, финансируя различные соревнования и содержа несколько спортивных клубов.

С Потаповым Дадамяна сближало то, что оба, как правило, стремились к цивилизованным формам конкуренции. И тот и другой предпочитали сначала договариваться со своими соперниками и уж в крайних случаях, когда договориться не удавалось, пускали в ход силу.

Дадамян уважал Потапова за его ум и организаторские способности, считая Сергея порядочным человеком.

Ко всему прочему, их связывало прошлое – оба были бывшие спортсмены. Потапов являлся мастером спорта по боксу.

– Ну так что ты ответишь Дадо? – спросил у Сергея Титов.

– Надо посоветоваться с Селантьевым, в конце концов, он наша политическая фигура, как-никак вице-губернатор области.

Потапов посмотрел на часы, после чего резко поднялся.

– Так, ну мне пора, у меня сегодня еще одна деловая встреча.

– Мое участие обязательно?

– Нет, не обязательно, – поразмышляв секунду-другую, ответил Потапов, – я встречаюсь с Димой Губиным по поводу его предложения о совместном проекте. Если что-нибудь нужно будет проверить по этому делу, я тебя потом подключу.

Сергей нажал кнопку на селекторе и произнес, обращаясь к своей секретарше:

– Вера, пусть приготовят машину, я уезжаю…

* * *

Рабочий день бизнесмена Игоря Кислицина начинался в этот понедельник как обычно, однако внезапное событие не только нарушило его дневные планы, но и серьезным образом изменило всю его дальнейшую жизнь.

Как это часто бывало по утрам, Кислицин заехал за своей бухгалтершей Татьяной Ивановой к ней домой.

Гоша Кислицин, двадцатисемилетний молодой человек, полный, невысокого роста, со светлыми кучерявыми волосами, являлся директором и владельцем фирмы «Молочный двор».

Друзья в шутку называли предприятие Кислицина «Кисломолочный двор». Но как бы ни подтрунивали над Гошей его друзья и знакомые, все они не могли не признавать, что фирма Кислицина развивалась очень динамично и являлась весьма прибыльной.

Кислицин остановил свою новенькую синего цвета «девятку» во дворе девятиэтажки, где жила Иванова, коротко посигналил клаксоном. После этого откинулся на спинку сиденья, закурил сигарету и принялся ожидать Татьяну.

Ожидания продлились минут пять, после чего Гоша снова нажал на клаксон, поскольку Татьяна так и не появилась.

Терпеливо выждав еще несколько минут, Кислицин в сердцах произнес:

– Ну, началось, мать твою!

Нахмурившись, он вылез из машины и направился к подъезду дома. Для него было совершенно очевидно, что бухгалтерша попала в очередной загул, связанный, как всегда, с новым любовным увлечением.

…Оценки большинства мужчин, более или менее знавших Таньку-бухгалтершу, сводились, как правило, к одному мнению – шалава.

Вся жизнь тридцатипятилетней Таньки Ивановой была посвящена одной цели – поиску любимого мужчины.

Таковые поиски, однако, по мнению ее знакомых, сильно затянулись, поскольку одних официальных мужей у Татьяны было трое, не говоря уже о многочисленных разной протяженности романах – так Иванова любила называть свои интрижки.

Каждый раз, встретив героя своих девичьих грез (как правило, это был высоченный верзила, часто с трехдневной щетиной на лице, в потертых штанах или рваных ботинках), Татьяна бросала в разгорающийся костер любви все имеющиеся у нее на данный момент финансовые, интеллектуальные и душевные ресурсы, а также запасы невостребованной сексуальной страсти, томившейся в ее пышном теле в огромных количествах.

Первый и последний факторы служили своеобразным высокоэффективным горючим, получив которое, огонь любви разгорался с неимоверной силой.

Шампанское и водка закупались ящиками, сексуальный марафон мог продолжаться сутками. Кончалось это, впрочем, как обычно, одним и тем же: через неделю, максимум через месяц очередной мачо российского розлива не выдерживал и исчезал в небытие, откуда, собственно, и появлялся.

При этом блудливый альфонс не забывал забрать новые ботинки и джинсы, купленные ему Танькой, а также прихватывал с собой остатки ее денег, взятых взаймы «до получки» или вообще без ведома Татьяны.

Финальную точку в любовных романах бухгалтерши очень часто ставил сам Кислицин, выдавая Таньке деньги на опохмелку из своего кармана и утешая ее тем, что это не последнее ее увлечение.

Любого другого подобного сотрудника начальство давно бы уже выгнало с работы. Но Гоша терпел Иванову по одной простой причине – Танька была классным бухгалтером.

За все два года их совместной работы к фирме Гоши Кислицина никогда не было никаких претензий по поводу неправильно оформленных бухгалтерских документов. Даже самые опытные ревизоры могли придраться лишь к некоторым незначительным Танькиным огрехам, которые случались у любого бухгалтера.

Для самого Кислицина зачастую было загадкой, как Танька после бурно проведенной ночи являлась в налоговую инспекцию и сдавала налоговому инспектору правильно посчитанный и сведенный баланс фирмы.

Удивлялся он и тому, что, несмотря на периодически случающиеся Танькины романы, его бухгалтерша всегда была в курсе нововведений, касающихся правил ведения бухгалтерского учета.

Иногда Гоша думал, что в этой любвеобильной и энергичной женщине сидит какой-то маленький калькулятор, помогающий ей в бурные периоды ее жизни исправно выполнять служебный долг, за который она получала неплохие материальные вознаграждения, – Гоша Кислицин не был скупым и платил Таньке хорошую зарплату.

…Лифт в Танькином доме в это утро не работал, поэтому Кислицину пришлось подниматься пешком на пятый этаж, где располагалась квартира бухгалтерши.

Поднявшись на нужный этаж, Гоша разгорячился и разгневался еще сильнее. Тяжело дыша, он подошел к двери Танькиной квартиры и вдавил большим пальцем правой руки кнопку дверного звонка.

От трелей, раздавшихся в квартире Ивановой, должны были зазвенеть даже окна. Звонок такой мощности Кислицин поставил ей сам, когда год назад, будя Таньку, ему пришлось долбить по двери ногами, переполошив всех соседей, которые выскочили на лестницу раньше Татьяны.

Кислицин со злорадством в душе не отпускал кнопку до тех пор, пока дверь Танькиной квартиры не раскрылась и на пороге не появилась сама хозяйка, одетая в белый махровый халат.

Ее крашеные светлые волосы неопрятно торчали в разные стороны, круглое лицо было сильно помято, как будто на него высыпали горсть металлических шаров. Большие синие глаза, припухшие ото сна и похмелья, удивленно вытаращились на Кислицина.

Верхняя часть ее халата была сильно раскрыта, и поражающие своими размерами и белизной груди приветливо разъехались в разные стороны.

Именно на них и устремил свой взор Гоша Кислицин, при этом угрюмо произнеся:

– Ну, и чем вы здесь занимаетесь?

– Гоша, ты что? – удивленно произнесла Танька и рефлекторно сдвинула края халата, лишив Кислицина единственного приятного зрелища.

Тот с раздражением посмотрел на ее лицо.

– А ничего, – прорычал он в ответ и, втолкнув Татьяну в квартиру, сам переступил порог и захлопнул дверь. – Ты что забыла, жертва пьяного акушера, о чем мы с тобой в пятницу договаривались?

– Сегодня же понедельник, – обиженно произнесла Танька, уперевшись руками в бока, при этом ее шары в приветливом развороте снова раздвинули края халата.

– Вот именно, что понедельник, – подтвердил Кислицин, – мы с тобой куда сегодня собирались ехать?

– Ой! – всплеснула руками Танька, закрыв ладонями лицо, при этом ее локти прикрыли груди, улыбающиеся Гоше узкой длинной щелью между ними.

Гоша снова перевел взгляд на закрытое ладонями лицо Таньки:

– Вспомнила, старая потрахушка, что мы с тобой сегодня в налоговую должны с утра ехать?

Танька рывком отняла ладони от лица и произнесла, решительно глядя на Кислицина:

– Точно… Вот блин, совсем из башки вылетело… Ну погоди, я сейчас быстро соберусь…

Она развернулась и решительным шагом направилась в сторону ванной, на ходу давая комментарии произошедшему:

– Это все из-за Петьки, мы вчера с ним выпили немного… Я тебе говорила о нем, мы с ним неделю назад познакомились.

Гоша пропустил мимо ушей все эти Танькины объяснения и спросил:

– У тебя попить что-нибудь есть, безалкогольное?

– Там, в зале, на столе посмотри! – крикнула Танька и захлопнула за собой дверь ванной.

Кислицин прошел в большую комнату, служившую залом в двухкомнатной квартире Ивановой, и мельком оглядел обстановку. Она была привычной для взора Гоши, таковую он не раз заставал, заезжая за Танькой по утрам.

В центре комнаты стоял стол, уставленный пустыми бутылками из-под выпивки и тарелками с остатками еды. На полу валялись пустые банки из-под пива и использованные презервативы.

Словом, обыкновенная картина сексуально-алкогольного побоища, произошедшего в квартире накануне вечером.

На широко расстеленном диване лежала одна из жертв этой битвы – здоровенный рыжий детина, уткнувшийся носом в подушку. Из одежды на нем были одни лишь плавки, и, несмотря на то что мужчина лежал лицом вниз, он умудрялся при этом слегка похрапывать.

Однако, когда Кислицин зашел в комнату и взял со стола недопитую литровую бутылку «Спрайта», храп прекратился и рыжеволосый, оторвав опухшую морду от подушки, скривившись, посмотрел на Кислицина:

– Ты кто? – спросил проснувшийся, глядя, как Гоша, припав к горлу бутылки, поглощает остатки «Спрайта».

Удовлетворив жажду, Кислицин бросил бутылку на пол и, усмехнувшись, ответил:

– Я из общества трезвости и сексуальной моногамии. А ты и есть тот самый Петя?

Петя как будто не слышал всего, что сказал Кислицин, и снова задал вопрос:

– Ты что, Таньку чалить приперся?

Гоше показалось, что в словах новоявленного героя-любовника скрыты нотки ревности.

«Только разборок с ревнивцем мне еще не хватает», – подумал Гоша и вслух пояснил:

– Я ее директор. Директор фирмы, где она работает. Понял?

Лицо рыжего поначалу еще больше скривилось, затем вдруг неожиданно расплылось в хитрой улыбке:

– А-а-а, директор, – с усмешкой произнес он.

Похоже, слово «директор» являлось для него синонимом слова «импотент» и не вызывало никакой другой реакции, кроме насмешки.

– Ну-ну, походи здесь пока, – произнес Петька, после чего силы резко оставили его и он снова уткнулся мордой в подушку.

«Господи, – снова подумал про себя Гоша, тяжело вздохнув, – на какой помойке Танька выискивает подобные «сокровища» и что за кадры начнут появляться здесь лет через десять, когда Татьяна сильно постареет»…

Кислицин вернулся в прихожую и застал там Таньку, которая уже умылась и, надев на себя юбку и кофточку, причесывалась у зеркала.

Зачесав свои крашеные волосы назад, отчего они вздыбились на голове крутым гребнем, Танька воткнула в плотно сжатые губы взятую с трюмо губную помаду и, поводив ею, словно рычагом, влево-вправо, принялась активно жевать губы, размазывая по ним ярко-бордовую краску.

Наконец, нацепив на голову беретку и водрузив на нос дымчатые очки, Танька сняла с вешалки плащ и, повернувшись к Кислицину, сказала:

– Ну, я готова.

Кислицин придирчиво оглядел свою бухгалтершу и, тяжело вздохнув, произнес:

– Ну ладно, для налоговой сгодится, они и не такое сожрут…

Когда оба уселись в машину, всплыло еще одно неожиданное обстоятельство.

– Сейчас едем в налоговую, потом в банк, а потом я отвезу тебя в кафе опохмеляться, – разъяснил Гоша Ивановой план действий.

– Хорошо, – сказала Татьяна, – только сначала давай заедем на работу.

– Зачем это? – хмуро насторожился Кислицин.

– У меня все документы там, – ответила Татьяна, – ты же знаешь, я их домой беру только во время отчетов.

– Тьфу ты, черт, – выругался Кислицин и посмотрел на лобовое стекло «девятки». Оно запотело от перегара, источаемого Танькой.

– Ладно, – произнес Гоша, – в офис так в офис.

Он завел двигатель машины, включил вентилятор и, достав из кармана куртки пачку «Орбита», протянул ее Таньке:

– На, пожуй, чтобы хоть на налогового инспектора не дышать этой вонью.

Иванова, нисколько не смущаясь, положила в рот пластинку жвачки и принялась активно работать челюстями, при этом старательно делая вид, что не замечает, насколько недоволен ею директор. Кислицин стал еще более суровым, узнав, что визит в налоговую откладывается.

Однако попасть в налоговую ни Кислицину, ни его бухгалтерше сегодня не было суждено, поскольку в офисе случилась неожиданная встреча, окончательно разрушившая их планы.

Едва Кислицин остановил свою «девятку» у входа двухэтажного кирпичного здания на улице Григораша, как из припаркованного неподалеку белого джипа «Лендровер» вылезли двое парней и отправились вслед за Кислициным и Ивановой в здание.

Офис фирмы «Молочный двор» располагался на втором этаже, в отдельном небольшом коридорчике находились несколько комнат, в которых и сидели сотрудники фирмы.

В начале коридора стоял также стол, за которым сидел охранник, нанятый Кислициным студент-вечерник Алексей Петраков.

Последний проводил дневное время за чтением конспектов, от которых его отрывали лишь посетители фирмы «Молочный двор», просившие разрешения пройти к тому или иному сотруднику предприятия.

На вооружении охранника Леши, кроме камуфляжной формы, придававшей ему солидности, находилась еще и резиновая дубинка, которую Леша если и применял на практике для физического воздействия, то лишь затем, чтобы почесать ею себе спину.

Шедшие за Кислициным и Ивановой двое парней настигли их как раз у входа в коридор, где сидел охранник.

Первым шел высокий светловолосый парень с чуть удлиненным тонким носом. Шедший за ним мужчина был ниже ростом, более плотного сложения, у него были черные прямые волосы, широкое скуластое лицо, взгляд глубоко посаженных глаз угрюмый и пристальный.

– Это ты Кислицин? – заговорил первым блондин, обращаясь к Гоше.

Кислицин оглянулся и хмуро посмотрел на нежданных визитеров:

– Ну я, а что надо?

– Поговорить надо, – улыбнулся ему блондин.

Улыбка этого человека не понравилась Кислицину, она была какой-то странной, плавающей. Отчего выражение его лица становилось то иронично-надменным, то хищнически-радостным.

– Я занят сейчас, давайте в другой день поговорим, – буркнул и без того раздраженный Танькиным поведением Кислицин и пошел вслед за Ивановой в комнату, служившую бухгалтерией.

Охранник, восприняв кивок Кислицина как сигнал к действию, взял свою дубинку и, встав в дверях, перекрывающих вход в коридор, произнес:

– Ребята, извините, шеф сейчас занят, придите в другой раз.

Визитеры обменялись быстрыми взглядами. После чего белобрысый произнес:

– Ничего, ничего, мы его долго не задержим, у нас тоже работы полно.

– Я же вам сказал, – произнес более угрожающим тоном охранник Леша, – что шеф сейчас за…

Речь охранника оборвал скуластый, он расстегнул свою короткую кожаную куртку и, выхватив из-за пояса пистолет «ТТ», едва ли не ткнул дулом в лицо Лехи.

– Заткнись, пугало пятнистое, брось дубинку и сядь на свое место, – произнес скуластый таким тоном, что Леха поспешил выполнить все его требования.

Скуластый встал около Лехиного стола, спрятав при этом руку с пистолетом в карман.

– Будешь сидеть тихо – отделаешься обоссанными штанами, – предупредил охранника блондин. – Если хоть слово вякнешь – твои мозги будут два дня со стенки соскребать… Будь уверен, Никита не промахнется.

Леха и без того уверовал в это, так как сидел очень бледный, с вытаращенными от страха глазами.

Блондин прошелся по коридору и, войдя в бухгалтерию, закрыл за собой дверь.

– Ну, долго ты еще будешь возиться? – раздраженно спросил у Таньки Гоша в тот момент, когда за его спиной открылась дверь.

Кислицин обернулся и увидел входящего в бухгалтерию высокого парня, которому он только что в грубой форме отказал в аудиенции.

– Вы как сюда попали? – недоуменно спросил Кислицин у вошедшего.

– Легко, – улыбнувшись, ответил блондин и, распахнув полу своей кожаной куртки, показал Кислицину рукоятку торчащего пистолета.

Неожиданно хищническая улыбка исчезла с лица вошедшего бандита, и он с силой толкнул Кислицина руками в грудь, отчего тот отлетел в глубь комнаты и упал при этом на письменный стол, встретившийся на его пути.

– Ты что, охерел, что ли! – закричал возмущенный Гоша, сев на стол и испуганно глядя на бандита. – Ты че себе позволяешь, ты вообще кто такой?! – продолжал возмущаться Кислицин.

Не менее ошарашенно уставилась на блондина и Танька Иванова.

Тот в ответ лишь снова улыбнулся, надменно глядя на хозяев помещения.

– Отставить! Сначала вопросы буду задавать я, – произнес нежданный визитер, – и чтобы не заставлять меня применять снова грубую силу, отвечать на вопросы четко, быстро и, главное, честно.

Гоша, уяснивший, что ничего хорошего от этого визита ждать не стоит, а также чувствуя, что он находится на пороге больших неприятностей, затих и внимательно уставился на своего обидчика.

– Вопрос номер один: кому ты платишь?

– В каком смысле? – осторожно поинтересовался Гоша, но, увидев, как улыбка быстро слетела с лица бандита, тут же добавил:

– Вы имеете в виду, кто у нас «крыша»?

– Да, именно это я и имею в виду.

– О-ох-ранное агентство, – запинаясь, произнес Кислицин.

– Какое еще охранное агентство? – недовольным голосом переспросил бандит.

– Охранное агентство «Легион», – уже более уверенно ответил Гоша, после чего, совсем осмелев, подытожил: – Нам дает «крышу» Сергей Потапов… Крестный… Может быть, слышал о таком?

Судя по тому, что бандит замолчал на несколько секунд, обдумывая сказанное, прозвище Крестный ему было известно. Но, похоже, упоминание столь надежной «крыши» его нисколько не смутило.

– Значит, Крестный, говоришь, – усмехнулся он. – Что-то я не заметил на мундире твоего охранника отличительных знаков, говорящих о том, что он из охранного агентства «Легион». Похоже, ты мне просто лапшу на уши вешаешь, сученыш.

Гоша не нашелся, что ответить. По сути дела, бандит был прав – Кислицин солгал, говоря, что находится под охраной агентства «Легион».

На самом деле Игорь Кислицин был школьным приятелем директора охранного агентства «Легион» Константина Титова.