Buch lesen: «Корабль людоедов»
1. Пираты и призраки
На море, кроме штормов и мелей, надо опасаться «Летучего голландца»…
Л. Платов. Секретный фарватер
Оля, симпатичная светловолосая девушка лет двадцати, закусила губу от напряжения и схватила со стола нож. Пальцы другой ее руки стискивали крышку большой старинной металлической коробки, похожей на сундучок. Оля уже с минуту изо всех сил старалась открыть коробку, но все ее усилия были напрасны – плотно притертая крышка скользила в руке и никак не поддавалась. Попытка поддеть крышку ногтями едва не закончилась катастрофой – сломанным ногтем. И ведь так каждый раз…
Оля взяла в руки нож, и крышка наконец сдалась. Правда, не сразу. Коробка-сундучок открылась только после пятой или шестой попытки, и на Олю пахнуло волшебным ароматом. Коробка доверху была наполнена крупными сухими листьями.
– Здравствуй, чай! – сказала Оля.
И только так. Не поздороваешься – чай может обидеться и получится не букет, а веник. Грамотно заваривать чай ее научила бабушка Элеонора. Бабушка была человеком обстоятельным и не терпела никаких пакетиков. Для начала Оля хорошенько ополоснула кипятком коричневый керамический чайник и приступила к священнодействию процедуры. Тем временем на экране телевизора диктор с приятной внешностью приятным голосом знакомил российских жителей с последними новостями.
– Мы уже сообщали, что вчера вечером к востоку от Флориды катер морской полиции США обнаружил круизную яхту «Стелла Челеста», принадлежавшую известному миллиардеру и меценату Джорджу Волосу. На палубе и во внутренних помещениях судна были найдены многочисленные следы борьбы и кровь. Людей – ни живых, ни мертвых – не обнаружено. Яхта была покинута экипажем и пассажирами, но продолжала двигаться. Что это – легендарный «Летучий голландец» или результат нападения пиратов? Джордж Волос в своем интервью заявил репортерам, что яхта была зафрахтована Международным продовольственным подкомитетом для проведения конференции. Спустя час после обнаружения «Стеллы Челесты» связь с катером морской полиции прервалась и больше не возобновлялась. Невольно на память приходит легенда о проклятии корабля-призрака. Но, вероятнее всего, причиной этому послужил сильный шторм, который сейчас бушует в западной части Атлантики. А теперь о погоде в России…
Оля не глядя щелкнула кнопкой пульта. И попала на какой-то детский фильм. Кажется, это была сказка «Королевство кривых зеркал». На экране две девочки, похожие как две капли воды, терли ушибленные лбы и с удивлением разглядывали друг друга.
«Я твое отражение, – сообщила одна из девочек. – Меня зовут Яло, а тебя Оля. Яло – это значит Оля наоборот».
Оля выключила телевизор и приоткрыла дверь в комнату. Там за компьютером сидела девушка, похожая на Олю как две капли воды.
– Яло, – позвала ее Оля. – Через пять минут приходи чай пить!
* * *
Старый торпедный катер, вероятно, последний из тех одиннадцати, что в середине шестидесятых были переданы Кубе Советским Союзом, носил оптимистичное название «Хувентуд» – «Молодость». И, вероятно, это был первый кубинский военный корабль, который входил в спокойные воды залива Гуантанамо-Бей.
Восточную оконечность Острова свободы больше ста лет занимала американская военная база Гуантанамо. И, как ни странно, злейшие враги уживались здесь довольно мирно.
Даже когда американцы высаживали десант в заливе Свиней или когда в результате Карибского кризиса едва не грянула третья мировая, на американо-кубинской границе в Гуантанамо царила тишина. Войны не было, но не было и контактов. Словно обе стороны существовали в разных измерениях, разных вселенных и не замечали друг друга.
Военная база Гуантанамо приобрела широкую известность благодаря песне «Гуантанамера» и, позднее, в связи с открытием здесь тюрьмы для исламских террористов. Тюрьма, по образцу пресловутого замка Иф, где томился в молодости граф Монте-Кристо, была рассчитана на пожизненное содержание заключенных. Но новый президент США, черный, как катафалк, и добрый, как Санта-Клаус, на следующий же день после вступления в должность подписал приказ о ее расформировании и закрытии.
И вот, в соответствии с международной программой антитеррористического сотрудничества, кубинский торпедный катер швартовался у причала с американским флагом. Еще вчера такую картину невозможно было бы представить. Но сегодня у командира катера был приказ: погрузить на борт партию заключенных и доставить в новое место пребывания, на остров Сарагоса.
Большим торпедным катером «Хувентуд» командовал смуглый, довольно молодой человек, капитан корвета Фидель Кабрера. По-нашему, его звание означало – капитан третьего ранга. Многовато для торпедного катера, даже большого. Сам он попросил, чтобы его называли просто по имени и званию, на испанский манер – команданте Фидель.
Его помощник, второй унтер-офицер Лопес, был гораздо старше по возрасту. Когда он слышал такое обращение к своему молодому командиру, то прятал усмешку в густых усах.
Кроме двоих офицеров и двенадцати матросов, на катере находились семь российских спецназовцев-подводников. Вероятно, наверху решили, что так будет солиднее. Программа-то международная. Да и пассажиры беспокойные – как-никак террористы. Вдруг по дороге взбунтуются или сподвижники их отбить захотят?
Инцидент со «Стеллой Челестой» тоже настораживал. Ни яхты, ни полицейского катера так и не нашли. Собственно, торпедный катер для перевозки заключенных и был выбран с целью безопасности. Хоть и старенький, но свои тридцать узлов – около полусотни километров в час – он выжимал. А тут чем быстрее, тем лучше.
Командир спецназовцев капитан второго ранга Татаринов – позывной Кэп – стоял на носу катера. Он всматривался в приближающийся берег. Картина выглядела довольно унылой: серые бараки, серые палатки, вышки охраны, спиральные витки колючей проволоки, протянутые поверх серого забора и металлической сетки.
Сзади к Татаринову подошел боевой пловец старший лейтенант Голицын. Он отвечал на позывной Поручик. Видя, что командир задумался, и не желая ему мешать, старший лейтенант присоединился к созерцанию берега. Для живой натуры боевого пловца такое ожидание было невыносимым. Тем не менее он простоял так несколько минут, пока наконец Татаринов сам не обратился к нему.
– Слушай, Поручик, – спросил командир, – ты когда-нибудь на Колыме был, наши исправительно-трудовые зоны видел?
– Приходилось, – лаконично отозвался тот. – Похожая картина, хотя климат совсем другой.
– Вот и я так думаю, – философски вздохнул капитан второго ранга. – Зона – она и в Африке зона. И в Америке. И не гляди, что тут климат курортный.
К ним приблизился другой боевой пловец группы, старший мичман Диденко, он же Дед. Будучи старшим по возрасту, он пользовался в отряде славой мудрого аксакала. Услышав, о чем говорят товарищи, он мрачно изрек:
– Курорт не там, где климат, а там, где работать не надо. А в этих краях спокон веку каторга была.
Тем временем катер пришвартовался у причала базы, и Татаринов обернулся к своим бойцам.
– Ну, пошли каторжников принимать.
Он первым прыгнул на настил пирса. За ним последовали Поручик и Дед, который не переставал ворчать, что вот, дескать, дожили – из спецназовцев в тюремные вертухаи переквалифицировались.
Следом на твердую землю ступили остальные члены группы: медик капитан-лейтенант Док, связист капитан-лейтенант Марконя и специалисты по минно-подрывному делу – старший лейтенант Бертолет и двухметровый мичман Малыш.
Кубинские моряки на берег не сходили. Вероятно, у них, помимо строгих инструкций на этот счет, было и врожденное недоверие к потенциальному противнику.
Американцы вывели на причал десятерых заключенных, одетых в оранжевые робы. Унтер-офицер в форме военной полиции протянул Кэпу пачку листов бумаги.
– Распишитесь.
Тот удивился.
– Неужели так просто?
– Это формальность, – пояснил унтер. – Они все окольцованы датчиками, за ними ведется круглосуточное спутниковое наблюдение. Не волнуйтесь, на Сарагосе у вас их примут таким же образом.
Заключенных завели на палубу катера, и матросы приступили к их размещению. Кубинцы отнеслись к пассажирам с сочувствием по принципу: «враг моего врага – мой друг» и постарались устроить их с возможным комфортом. Торпедный катер, хотя и большой (его длина составляла двадцать пять метров), явно не был рассчитан на перевозку пассажиров. Неудобства должны были продолжаться где-то около суток. За это время катер на максимальной тридцатиузловой скорости должен был преодолеть расстояние в шестьсот морских миль, отделявшее Сарагосу от Кубы.
«Хувентуд» отошел от причала и взял курс в открытое море. Ему предстояло обогнуть Кубу, пройти Наветренным проливом, пересечь цепочку Багамских островов и углубиться в просторы Западной Атлантики. Фидель и Кэп уточнили путь следования.
Остров Сарагоса находился в западной части Атлантического океана, к северу от Гаити. Этот район до сих пор был плохо освоен. Многочисленные туристические маршруты обходили остров стороной. Впрочем, как и разрушительные ураганы. Здесь даже пираты не селились. Гиблое место. Гиблое и тухлое, как определил Дед.
– Почему? – Малыш не стал скрывать своего любопытства.
Дед поморщился:
– Во-первых, потому, что Сарагоса находится в Саргассовом море, а во-вторых – в Бермудском треугольнике.
Он не стал продолжать, но Поручик слышал, что где-то в тех местах во время Карибского кризиса затонула подводная лодка, на которой служил отец старшего мичмана Диденко и которого тот знал только по фотографии.
Погода стояла тихая, торпедный катер уверенно резал форштевнем невысокую волну. Путешествие получилось скучноватым и на редкость утомительным. То ли что-то тягостное было в здешнем воздухе, то ли угнетало сознание того, что они находятся в Бермудском треугольнике. Лучше бы не углубляться.
А вот Саргассово море разочаровало. Водоросли вовсе не занимали всю его поверхность, как можно было ожидать, а плавали отдельными островками. Катер даже не снизил скорость, хотя Малыш побаивался, что водоросли могут намотаться на винт. Но ничего не случилось, и через двадцать один час семнадцать минут после выхода из Гуантанамо они без помех добрались до места назначения.
Катер слегка покачивался на мертвой зыби возле берега. Поручик огляделся. Остров окружала стоячая вода, словно он стоял не среди моря, а посреди болота. Остров был небольшим, густо поросшим пальмами и, как ни странно, соснами. В сотне метров от берега растения вставали непроглядной стеной. Возле самой воды, у маленького бетонного причала, оборудованного, впрочем, вполне современной погрузочной техникой, белело административное здание.
– А где же тюрьма? – удивился Поручик.
– Там, в лесу, – указал рукой в глубь острова команданте Фидель.
Разгрузка заняла немного времени. Прибывших встретил внушительный тип в очках и военной форме без знаков различия.
– Профессор… То есть полковник Фармер, – представился он Кэпу. – Сейчас доктор, капитан Плоцкин, примет у вас материал… То есть заключенных.
К ним торопливо спешил лысый головастик. Подбежав, он тут же занялся приемкой «груза». Как и пообещал американский унтер, заключенных просто пересчитали по головам, и полковник-профессор расписался в ведомости о сдаче.
– Сейчас вы пообедаете, ваш катер заправят, и можете возвращаться, – сообщил он.
Подчиненные полковника-профессора тем временем погрузили заключенных в небольшой грузовичок. Он заворчал мотором, тронулся и покатил по бетонной трассе. Вскоре он скрылся за деревьями. Спецназовцы и кубинцы пошли обедать.
Обед оказался не хуже, чем в приличном ресторане. Суп из местного морского моллюска, называемого «конк». Запеченная рыба – кажется, это был морской окунь. Крабы, цыплята. На гарнир – рис, грибы, зеленый перец. Все приправлялось острым соусом и соусом из белого вина.
А вот с алкоголем получился облом. Как выяснилось, на островке царил строгий сухой закон. Если бы не предусмотрительный Дед, всюду таскавший с собой плоскую фляжку со спиртом, так бы день и пропал зря.
Поручик попробовал пошутить на эту тему с обслуживающим персоналом, но вместо улыбки, хотя бы жалкой или дежурной, встретил на лицах непроницаемые маски. Он молча закончил обед, учтиво поблагодарил хозяев и вышел на улицу. Здесь уже прохаживались Кэп и Марконя.
– Ну, и как тебе? – спросил его связист.
– Странный островок, – процедил старший лейтенант. – И народец тут странный. Взять хоть этого Фармера. Профессор – и вдруг тюремный начальник! Разве такое может быть? – удивился он.
– Да. Например, профессор Менгеле из Освенцима, – ответил Марконя.
– Нет, серьезно. Странно это, господа, – негромко проговорил Кэп. – Не менее странно, чем наша сборная команда. Кубинский катер, американская тюрьма, русский спецназ. И, кажется, имеется кто-то еще, о ком мы пока не знаем.
Тем временем из столовой показались и кубинцы. Впереди – команданте Фидель, за ним – помощник Лопес, а следом – вся дюжина матросов. К командиру катера со стороны причала подбежал местный техник и доложил:
– Катер заправлен, можете отправляться.
Кэп, не доверяя себе, пересчитал кубинцев, потом посмотрел на Фиделя:
– А вы что, так всей кучей на обед ходили? И вахтенных не оставляли?
– Зачем? – пожал тот плечами. – Обедать в две смены у нас нет времени. Нужно быстрее двигаться обратно.
Кэп неуверенно покачал головой:
– Ну, не знаю. Вообще-то, так положено.
Кубинский командир беспечно махнул рукой.
– Ерунда, не первый год в море ходим. Боитесь, что они что-то украли или сломали?
И весело улыбнулся ослепительно-белыми зубами. Становилось понятно, почему капитан третьего ранга командует торпедным катером и возит заключенных.
Обратно они шли с крейсерской скоростью, не превышавшей восемнадцати узлов. Смеркалось. Поручика снова не отпускало гнетущее состояние, словно ожидание какой-то беды. Он устроился на носу катера, рядом с носовой пулеметной установкой. Неожиданно до него донесся голос впередсмотрящего. Поручик повернулся к унтер-офицеру Лопесу, который хорошо понимал по-русски и служил переводчиком.
– Что он говорит?
– Впереди по правому борту неподвижное судно, – пояснил тот. – У них поднят сигнал «Терплю бедствие». Возможно, напоролся на Акулью банку – это мель, она у нас по левому борту осталась.
– Сходим посмотрим? – предложил Поручик. – Все какое-то развлечение.
– Это наша прямая обязанность, – серьезно заявил команданте Фидель.
А еще говорят, что у кубинцев развито чувство юмора.
Сигнал бедствия подавал небольшой рыболовный траулер. На палубе никого не было видно.
– Я же говорю – Бермудский треугольник, – зевнул Дед. – Тут такое сплошь и рядом. Брошенные суда, корабли-призраки.
Малыш приуныл. При росте «без десяти два», то есть метр девяносто, и весе под центнер он отличался наивностью и всерьез воспринимал всякие суеверия, которыми его наперебой пугали бессовестные старшие товарищи. Он не страшился ни вражеских боевых пловцов, ни морских хищников, ни рискованных погружений. А вот призраков и прочей чертовщины по-детски побаивался. Особенно в темное время суток.
Сейчас ему очень хотелось остаться на катере, но Кэп безапелляционно заявил, как отрезал:
– Поручик, остаешься на вахте, остальные в десант, за мной!
Кэп, а за ним пятерка спецназовцев перемахнули на борт аварийного траулера. Кубинские матросы столпились у борта. Поручик прохаживался позади них.
– Им что, больше заняться нечем? – с плохо скрытым раздражением спросил он у Лопеса.
– Если траулер окажется брошенным, нам полагается премия, – объяснил тот.
– Неужели деньгами? – не поверил Поручик.
– Нет, конечно, – смутился унтер-офицер. – Не деньгами, у нас на Кубе так не принято. Но зато, может быть, телевизор без очереди разрешат купить или мопед.
Кэп с Малышом направились в рубку траулера, Дед и Марконя – в машинное отделение. Бертолет и Док, матерясь, полезли в трюм. Поручик, забравшись на кормовую пулеметную установку торпедного катера, тихо ругался сквозь зубы. По требованию Кэпа все спецназовцы облачились в спасательные жилеты, и он теперь чувствовал себя жирным пингвином из популярной песни.
Команданте Фидель безуспешно пытался сдержать своих людей, которые, не дожидаясь сигнала Кэпа, полезли на траулер. Старик Лопес, виртуозно ругаясь, пришел на помощь командиру. Тем не менее скоро на торпедном катере остались только Поручик и дежурная вахта.
* * *
Кэп распахнул дверь рубки управления траулера, Малыш с автоматом на изготовку остался в дверях вести наблюдение. Внутри рубки царил порядок, словно капитан и штурман только что вышли на минуту. Светились шкала и датчики приборов, поверх раскрытого вахтенного журнала лежал бинокль. В обрезанной артиллерийской гильзе, заменявшей пепельницу, еще дымился окурок сигары. И никого.
В наушнике мобильной рации Кэпа захрипел голос. Это был Марконя.
– Кэп, как слышишь? Мы с Дедом в машинном отделении. Это корабль-призрак какой-то. Мотор еще теплый, под ногами ветошь со следами свежего масла. И ни единой души. Похоже, в спешке уходили, даже свет не выключили.
– В рубке то же самое, – отозвался Кэп. – Вопрос в том – сами они уходили или это их уходили, в общем, как именно они все исчезли?
Бертолет и Док осторожно спустились в трюм. В одну сторону вел полутемный коридор, освещенный двумя тусклыми лампочками. Там, видимо, был жилой кубрик команды. Док направился туда, Бертолет отпустил его на три шага и двинулся следом. Не довольствуясь слабым светом, они подсвечивали себе путь карманными фонарями.
Кубрик оказался стандартным, тесным, с трехэтажными койками вдоль стен. Между ними торчал стол, за который едва можно было протиснуться. Иллюминатора в кубрике не было, он освещался только дежурной синей лампой.
Док наклонился под нижнюю шконку, посветил фонарем. Неожиданно прямо ему в лицо полетел темный комок. По ушам резанул пронзительный визг, и Док едва успел уклониться. Он обернулся к Бертолету.
– Никогда не следует загонять крысу в угол, – пояснил медик.
Больше в кубрике никого не обнаружили. Спецназовцы вернулись в коридор и направились в сторону грузового трюма. Их тяжелые рифленые ботинки с высокими берцами ступали неслышно, как мягкие тапочки.
В грузовом трюме царил безукоризненный порядок. Ящики с консервами, пластиковые бутылки с питьевой водой, коробки с крупой, сухарями и макаронами стояли ровными рядами, закрепленные на случай качки. Крыс здесь оказалось гораздо больше, чем в кубрике. Но людьми и тут не пахло. Спецназовцы поднялись на палубу.
Траулер был небольшим. Вдоль его правого борта находились устройства для работы с сетями. Рубка, машинное отделение и подсобные помещения находились в корме судна. Рабочая палуба и рыбные трюмы занимали среднюю и носовую часть. Туда и направились бойцы.
Пахло ли здесь человеком, сказать было трудно. Все запахи перебивала вонь тухлой рыбы. Лезть внутрь не хотелось даже привычным ко всему спецназовцам. Док обернулся к напарнику.
– Шумнем?
Тот кивнул, отстегнул от пояса черный рубчатый цилиндр светошумовой гранаты, выдернул кольцо и швырнул гранату вниз. Ослепительная вспышка озарила чрево трюма, мощный хлопок отозвался в его пустом брюхе громом.
Перепуганные кубинцы отхлынули к борту торпедного катера. Из рубки вынырнул разъяренный Кэп.
– Вы что, с ума посходили?!
Но тут из недр трюма вверх, в темное ночное небо ударил фонтан автоматных очередей. Будто нарыв вскрылся.
* * *
Когда на траулере поднялась шквальная стрельба, Поручик автоматически рванулся было на помощь. Там начался бой, дрались друзья. Может быть, даже кого-то уже убили или ранили?
Но тут его как по лбу доской ударило. Стоять! Кэп приказал ему оставаться на месте.
Ну и что? Бывает – не предусмотрел такого развития событий!
Ха! Это Кэп чего-то не предусмотрел? Да он, как шахматист, всегда продумывал все возможные варианты на десять ходов вперед. И если приказал торчать тут, то надо торчать.
Слабый всплеск за кормой катера легко мог бы напомнить нормальному человеку о томной прогулке с барышней теплой майской ночью. Но для Поручика он прозвучал как песня смерти. Старший лейтенант еще разворачивался, когда его автомат начал изрыгать огонь и свинец в сторону темного моря. А оттуда на торпедный катер уже ползли черные тени. Четыре большие надувные лодки под покровом ночной тьмы неслышно подкрались к катеру, и теперь их экипажи бросились на абордаж.
– Пираты, блин!
Поручик успел скосить длинной очередью нескольких врагов, но те полезли кучей, его автомат щелкнул разряженным магазином. Перезаряжать времени не было, на Голицына навалились человек пять, остальные бросились добивать оставшихся на катере кубинцев.
Спасательный жилет сковывал движения и мешал Поручику двигаться. А двигаться было необходимо, потому что у врагов в боеприпасах недостатка не было. Они палили не переставая, старшему лейтенанту только каким-то чудом и сверхчеловеческим напряжением сил удавалось уклоняться от их выстрелов.
Но всякому везению, как и умению, приходит конец. Как в анекдоте про солдатскую смекалку, которая в нужный момент всегда придет на помощь бойцу и подскажет: «Вот тебе и п…ц настал».
Поручик понял, что этот момент настал и для него. Он успел только отметить, что в него нацелились сразу четыре ствола. Уклониться от выстрелов он уже не мог. И никто бы не смог, это было выше человеческих сил. Разве что помолиться…
– Чтоб вас разорвало! – с чувством пробормотал он.
И презрительно сплюнул.
Палуба под его ногами дрогнула, и по глазам ударила яркая вспышка света.
* * *
Расчет пиратов, которые скрывались в трюме траулера, был безошибочным. Неожиданная атака из трюма почти достигла цели своей внезапностью. Все внимание экипажа торпедного катера было приковано к траулеру. В этот момент другая группа пиратов на четырех лодках, пользуясь темнотой, атаковала торпедный катер с тыла. Засада удалась. Почти.
Помешала сущая мелочь. На борту торпедного катера вместо нормальных людей оказались подводные спецназовцы – глубоководные водолазы противодиверсионного отряда «Кракен». Спецназ в квадрате, как называл своих бойцов начальник управления разведки вице-адмирал Старостин.
Они не были неуязвимыми суперменами, просто дело в рефлексах. Так, например, если ткнуть кулаком в морду нормальному человеку, он, скорее всего, отшатнется назад. Если успеет. Боксер же в такой ситуации уклонится вправо или влево и ответит встречным ударом.
То же и спецназ. Существуют естественная реакция и стереотипы поведения. Умный, услышав выстрелы, спрячется. Дурак, наоборот, полезет вперед и встанет на цыпочки, чтобы получше рассмотреть. И, скорее всего, получит пулю. Спецназовец делает и то и другое. То есть он и прячется, и лезет вперед. А пули посылает сам.
Как только из вонючего рыбного трюма ударил свинцовый ливень, Док и Бертолет не вздрогнули, не растерялись и не напустили в штаны, как поступил бы на их месте всякий нормальный человек. Стреляли-то пока вверх, а не в них. До того момента, когда враг полезет из трюма и сможет открыть прицельный огонь, оставалась пара-тройка секунд. Спецназовцы использовали их, чтобы найти укрытие и занять оптимальные позиции для стрельбы.
И когда пираты и в самом деле полезли, их встретил точный убийственный огонь. Напоровшись на столь жесткий отпор, пираты оставили на палубе с десяток тел и убрались обратно в трюм. Спустя еще несколько секунд к Доку и Бертолету присоединились Кэп с Малышом.
– Что тут у вас? – как бы между прочим поинтересовался Татаринов.
– Стреляли, – в тон ему ответил Док. – Ребята хамили, пришлось их немного покритиковать.
– А вот и мы! – Из машинного отделения вынырнул Марконя, за ним показался ворчащий по обыкновению Дед.
Марконя окинул взглядом поле боя и разочарованно присвистнул.
– Ну вот, мы с Дедом только в тепле подремать решили, а тут шум. А вы и без нас справились…
– Не гони коров, еще не вечер, – возразил Кэп.
И не ошибся. Сзади, с торпедного катера послышалась частая стрельба.
– Ну вот, нарвались на полноценную засаду, – проворчал Дед.
Пираты из трюма совершили вторую попытку вырваться на свободу, но были буквально сметены обратно. Кэп прикинул соотношение сил.
– Док, Бертолет, остаетесь контролировать погреб, остальные за мной!
Четверка спецназовцев рванулась на свой торпедный катер. Но у борта им пришлось столкнуться с запаниковавшими кубинскими матросами, которых пытались сдерживать Фидель и Лопес.
И тут случилось невероятное. Палуба торпедного катера «Хувентуд» вспучилась, из образовавшейся пробоины ударило пламя, грянул гром. Пробоина превратилась в трещину, которая тут же протянулась от борта до борта. Бедный старый деревянный катер буквально разорвало пополам. И обе половины, медленно вращаясь, стали погружаться в темную воду.
Но бой еще не был закончен. Услышав мощный взрыв, пираты из трюма расценили его как новую атаку своих соратников и совершили очередную вылазку. По плотности и интенсивности огня спецназовцы поняли, что Доку и Бертолету нужна помощь. На этот раз с пиратами расправлялись без малейшей жалости. Наконец их попытки вырваться из трюма прекратились.
– Эй! – послышался голос снизу. – Мы хотим говорить с командиром.
– Мне с вами не о чем говорить, – прогремел в ответ Кэп.
– Если обещаете сохранить нам жизнь, мы сдадимся! – прокричали из трюма.
– Обещаю кинуть гранату! На счет «три»! Раз! Два! – Кэп не шутил, сейчас он способен был порвать пиратов просто руками.
Снизу послышалось:
– Мы выходим, не стреляйте!
И из рыбного трюма снова показались враги. Но на этот раз они вылезали без оружия. Выбравшись на палубу, сразу поднимали руки вверх и покорно отходили к левому борту. Их было восемь, из них двое раненых. Татаринову стоило немалых трудов удержать своих бойцов от расправы. Да и кубинцы, при их горячем темпераменте, явно горели желанием перерезать пленным глотки. Кэп отозвал Деда и Лопеса как самых опытных и серьезных и поручил им запереть пленных в кубрике.
Малыш просто кипел от праведной ярости. Кэпу даже пришлось сделать ему замечание:
– Ты спецназовец или базарная баба?
– Но они… Поручик… Там! – У Малыша не хватило сил связно изложить свое возмущение.
Кэп его понимал.
– Если Поручик жив, мы его найдем. Но для этого я должен быть спокоен за пленных. Мы должны их допросить, ты это понимаешь? Тут творятся какие-то непонятные дела. Мы попали в хорошо подготовленную засаду. Кто и зачем ее устроил, с чьей помощью? А ты хочешь перестрелять их и покидать за борт. На это ума не надо.
Малыш немного поворочал мозгами, а дураком он не был, и признал правоту командира. Кэп решил дожать его.
– Иди и карауль их. За наших я спокоен, но среди кубинцев может оказаться предатель. И он захочет, чтобы мы ничего не узнали. Поэтому пленных надо охранять. А Поручика сейчас будем искать. Ты его знаешь – если живой, выберется.
Малыш осознал всю важность возложенной на него задачи и выпрямился. Насчет предателя среди кубинцев Кэп, конечно, малость загнул. Но предатель был, иначе пираты не получили бы такой точной наводки. С другой стороны, кому и зачем нужно было нападать на какой-то торпедный катер? Все это предстояло узнать.
А сейчас на повестке дня стояла спасательная операция. На траулере не нашлось ни одной шлюпки. Дед запустил двигатель на самых малых оборотах и осторожно повел траулер через плавающие вокруг обломки катера и разорванные в куски надувные лодки.
Траулер тоже пострадал от взрыва, но не сильно. Спецназовцы и оставшиеся в живых кубинцы свешивались с обоих бортов, высматривая людей на темной поверхности воды. Им удалось вытащить на палубу троих кубинских матросов и одного пирата. Но Поручика среди них не было.
Между тем ветер посвежел, волнение усиливалось с каждой минутой.
– Рановато в этом году начинается сезон штормов, – встопорщил колючие усы унтер-офицер Лопес. – Совсем природа взбесилась. Как и люди, – добавил он.
Кэп кивнул.
Тут Лопес произнес то, что боялись сказать все остальные:
– После такого взрыва никто не мог остаться в живых, этих-то чудом удалось подобрать. Шторм приближается. Надо уходить.
Собравшиеся на палубе матросы и спецназовцы не произнесли ни слова. И в глаза друг другу старались не смотреть. Смотрели в черные волны, словно надеялись на чудо. Но чуда не случилось. Кубинцы прощались с товарищами. От их экипажа осталось четверо матросов и Лопес с Фиделем.
– Сделаем еще круг и уходим, – дрогнувшим голосом сказал Кэп.
Дед нахмурился и переложил штурвал в поворот.
* * *
Захваченный траулер тарахтел мотором, переваливаясь с волны на волну. Кэп вел судно к ближайшей земле. Это был остров Сан-Сальвадор, известный также как остров Вейтлинга – первый остров, который встретил Колумб во время своего первого исторического плавания. Все молчали, подавленные случившимся.
Рация на траулере оказалась исправна, впрочем, как и все прочие механизмы. Принятый сигнал бедствия оказался ловушкой. Марконя настроил рацию на нужную волну, и Кэп смог связаться с вице-адмиралом Старостиным. Он вкратце доложил о происшествии. Тот ответил не сразу.
– Как думаешь, с какой целью они на вас напали?
– Есть несколько версий, – ответил Татаринов. – Это могут быть пираты. Здесь, конечно, не побережье Сомали и не Малаккский пролив, но тоже места горячие. Собственно, пиратство тут существует пятьсот лет и никогда не прекращалось. Корабли постоянно пропадают, но поскольку регион держится на туризме, никто не поднимает шума, чтобы не отпугнуть публику.
Старостин прокашлялся:
– Понял. Какие еще версии?
– Террористы. Для пиратов они дрались слишком уж ожесточенно. И этот взрыв. Пираты обычно так не действуют. Я склоняюсь ко второму варианту. К тому же это была подготовленная засада. Нас ждали. Десант на надувных лодках заранее вышел в море, чтобы атаковать нас с тыла в тот момент, когда основная группа нападала на нас из трюма траулера. Информированность, высокая организация – все это говорит о том, что мы имели дело с организацией, а не со случайной бандой. Я собираюсь их допросить, это внесет окончательную ясность.
Оба замолчали. Наконец Старостин произнес:
– Я прикажу, чтобы старшего лейтенанта Голицына представили к Золотой Звезде Героя России. Посмертно. Что скажешь?
Кэп проглотил комок, сводящий ему горло.
– Я его мертвым не видел. Подводного спецназовца не так просто убить.
На этом сеанс связи закончился.
* * *
Когда палуба торпедного катера вспучилась, ослепительное пламя заставило всех, кто оказался поблизости, крепко зажмуриться, Поручик действовал автоматически. Он рухнул с катера в воду вместе с одним из противников, намертво вцепившимся в его спасательный жилет. Оба с головой ушли под воду, и тут громыхнул взрыв. Что-то тяжелое просвистело в воздухе – это упала вырванная взрывом станина тяжелого пулемета. Она обрушилась на голову старшего лейтенанта. Ему повезло, удар пришелся вскользь, но все же он надолго потерял сознание.
